| В свое время мальчик был отвезен в Боровское духовное училище, где и окончил курс через четыре года и был переведен в семинарию в Калугу. Под сенью обители преподобного Пафнутия, у его мощей, началась трудовая жизнь для духовного юноши. Учился он старательно, только первое время жаловался на слабую память. Потом перешел в семинарию, в г. Калугу, где и окончил курс третьим учеником. За время своего ученья юноша переходил из класса в класс всегда успешно, только раз оставался на повторительный курс по болезни. Когда ему было 14 лет, он заболел горячкою и был взят домой. В самую острую минуту недуга он был очень плох, в забытье запел: «со святыми упокой». Нежной матери тяжело было слышать эти слова. Когда он пришел в себя, мать стала его спрашивать: почему так он пел и помнит ли это? Юноша отвечал, что помнит и так пел потому, что видел во сне. Мать, боясь, что он скоро умрет, стала было уже с ним прощаться и просила прощения, что иногда его секла – на что тот отвечал: что же, что секла, не худому, а доброму меня учила! Так, уже тогда было в нем сознание того, как полезны бывают в детстве наказания родительские, чего ныне мало можно встретить не только среди детей и молодежи, но даже и среди родителей, так безрассудно увлеченных ложными идеями гуманности не в меру. Когда родители видели тяжелое болезненное состояние сына, то, как верующие люди, они поспешили пригласить священника, и больной был напутствован Святыми Тайнами. Но после этого ему вскоре стало лучше и лучше, и он скоро выздоровел, причем остался для полного выздоровления дома уже до осени и, таким образом, пропустил год. Как в училище, так и в семинарии Алексей учился хорошо и был любим начальством и наставниками, но держался их далеко. Товарищами первое время был очень обижаем. Жил он на квартирах и квартирными хозяевами очень любим он бывал всегда. Это особенно ясно сказалось раз, когда он заболел корью. Те лица, у которых он жил, сами его лечили и ухаживали за ним, не извещая и родителей. Только, когда он стал уже поправляться, известили родителей, которые, особенно мать, по временам его навещали. |
| Как мы уже упоминали, когда профессор Федотов умер, второй том еще не был завершен. Записка, приложенная к рукописи, дает представление о планах автора. Содержание книги должно было быть следующим: 1 . Исторический фон 2 . Народная религия 3 . Измарагд (образованные миряне) 4 . Стригольники (первая ересь) 5 . Князья 6 . Демократические города 7 . Москва 8 . Преп. Сергий Радонежский 9 . Преп. Стефан Пермский 10 . Северная Фиваида 11 . Преп. Нил Сорский 12 . Преп. Пафнутий Боровский 13 . Преп. Иосиф Волоцкий 14 . Юродивые Христа ради 15 . Религиозное искусство 16 . Заключение. Три из задуманных глав, а именно «Демократические города», «Москва» и, что печальнее всего, «Заключение», не были написаны вовсе. Главы вторая и третья были объединены в большой раздел под названием «Христианская этика мирян»; глава «Князья», получившая в данном томе название «Феодальный мир», обрывается на середине. Очевидно, что заполнить все оставшиеся пробелы глубокого труда Федотова – вне нашей компетенции. Мы осмелились коечто предпринять, используя только перо самого Федотова, дав английский перевод некоторых из его более ранних работ, соответствующих недостающим главам. Мы вполне сознаем тот факт, что литературная целостность книги страдает от такого метода, но нашей главной заботой было показать мысль автора и его общую историческую точку зрения. Последняя, действительно, вовсе не была бы ясна, если бы не было главы, посвященной «демократическим городам» Новгороду и Пскову, которые автор справедливо считает последними прямыми наследниками в средневековой Руси древней киевской христианской цивилизации. Поэтому мы включили в качестве пятой главы настоящей книги перевод статьи «Республика св. Софии», опубликованной за несколько месяцев до смерти Федотова 51 . Очевидно, что эта статья написана для широкой публики и не соответствует общему научному уровню остальной части книги, но она дает представление о том, что Федотов думал о Новгороде, и о том, какой могла бы быть законченная глава на эту тему. |
| Такого тяжелого настроения, как в тот вечер, у меня еще никогда не было. Я шла и плакала, жалея Колю, сердилась на Машу, потому что она бросила меня посреди стада. Было мне тогда одиннадцать лет. Рассказать родителям о случившемся я побоялась, потому что ушла от дома далеко и надолго. Я вспоминала грустные Колины глаза и очень долго переживала, стараясь забыть эту историю. Прошло много лет. Я жила в другом месте. Возвращалась домой из монастырского храма. Стоял апрель. Моросил ледяной дождь. Порывы ветра распахивали пальто. Я обдумывала свою жизнь, прошедший день и болезненно искала выхода из тяжелого душевного состояния. Причин для уныния не было, но почему так неуютно на душе, будто хмурая погода заковала меня в свои объятия и не отпускает в тепло? Из тяжелых дум и обстоятельств я выхожу с молитвой : «Слава тебе, Господи, что так, а не хуже». Мысленно «возвращаюсь» в детство, чтобы скрасить тяжелый день. Но почему-то память на этот раз не утешила меня, а озадачила, неприятно растревожила и заставила плакать. Наверное, неслучайно я вспомнила о Коле. В детстве я не могла найти выхода из создавшейся ситуации на пастбище. Мне казалось, что жестоких мальчишек не исправить. О своих давних переживаниях рассказала игумену Свято-Пафнутьева Боровского монастыря о. Силуану. Услышав эту историю, он сказал: — Может быть, умер Коля и просит чьих-то молитв… Не знала я в детстве, в безбожное время, о том, что надо было помолиться за болящего, чтобы Господь устроил его жизнь. Прости меня, Коля … Вот так «открываются» и «заживают старые раны», проходит боль души. Сегодня я могу посмотреть на прошлое другими глазами и помолиться о добром и несчастном человеке, не боясь этой истории: «Господи, если Коля жив, устрой его судьбу, а если нет, упокой его душу, Господи…» 5 апреля 2009 г. г. Балабаново Читайте также: Случайностей не бывает Катины сухарики Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| Лишь несколько десятилетий спустя город утратил свой оборонный статус. Но даже еще Петр I считал необходимым держать в Пафнутьевом монастыре обширный арсенал, в том числе артиллерию. А век спустя, в войну 1812 года, слава боровских партизан в донесениях Кутузова достигла Петербурга. Армейских офицеров фельдмаршал наставлял: «…Мужиков ободрять подвигами, которые они оказывали в других местах, наиболее в Боровском уезде». В Боровске, отступая из Москвы, два дня провел Наполеон — сперва по пути на Калугу, потом назад, когда русская армия выдавила французов обратно на уже разоренную ими Смоленскую дорогу. Незваные гости выплеснули свою злобу, спалив город. О Боровске еще многое можно сказать. Как грезил полетами в космос боровский учитель Циолковский. Как продолжали партизанские традиции предков в 1941-м. Как в 1950-х посреди безбожной «мерзости запустения» в монастырском соборе обрушился главный купол — на день памяти святого Пафнутия, и вскоре обитель волею ее небесного хозяина ожила реставрационными работами. Как ныне в Боровске возрождают казачество — две сотни отличившихся донских казаков здесь поселила на дарованных землях еще Екатерина II. Как в память о Владимире Храбром устраивают костюмированные бои… Но если есть возможность, то лучше — съездить и все увидеть своими глазами. Материал опубликован в спецвыпуске журнала «Фома» «Малые города — герои России». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 01.04.2015 79-рп и на основании конкурса, проведенного Обществом «Знание» России. Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь Читайте также © Журнал Фома. Все права защищены, 2000—2024 |
| Радуйтеся, Никоне Радонежский, преподобнаго Сергия преемниче, и Михее смиренный, и Савво Звенигородский, и Стефане Махрищский, и прочии ученицы Сергиевы, мно-гих обителей иноческих устроителие. Радуйтеся, Макарие Калязинский и Макарие Унженский, Желтоводский, Богу угодившии. Радуйтеся, Ниле Столбенский, в молитвех и трудех неусыпно подвизавшийся, и Ниле Сорский , скудость скитскую возлюбивый. Радуйся, Иосифе, отче Волоцкий, монастырскаго чина ревнителю. Радуйтеся, Пафнутие Боровский, падших исправителю, с Тихоном Калужским чудотворцем внутри дуба обитавшим. Радуйтеся, вси святии, в земли Российстей просиявшии. Кондак 9 Всяк подвиг и всяку добродетель исправисте, святии, образ христианскаго благочестия людем в себе показавше, яко да видяще ваша добрая дела, прославят Отца нашего, иже на Небесех, поюще Ему: Аллилуиа. Икос 9 Витий художество превзошедше, святии, благодатную силу веры Христовой житием и подвиги своими всему миру явиша, благодатию Божиею неустанно невидимаго врага попирающе. Сего ради зовем: Радуйся, Стефане святителю, Пермския страны апостоле славный. Радуйтеся, того преемницы: Герасиме и Питириме священномученицы и Ионо, Усть-Вымския чудотворцы. Радуйся, Трифоне преподобне, страну Вятскую от зловерия идольскаго ко Христу приведший. Радуйся, Трифоне, Печенгский чудотворче, обители твоея похвало, во тьму языческую стран полунощных свет веры Христовой принесший. Радуйтеся, Гурие, Варсонофие и Германе, града Казани и всех окрестных стран светила пресветлая. Радуйтеся, Сибири апостоле, Ин-нокентие Иркутский, первый епископе, с Софронием премудрым и Иоанном Тобольским , добротами вашими вся Сибирския страны озарившии. Радуйтеся, вси святии, в земли Российстей просиявшии. Кондак 10 Спасти хотя люди земли нашея, даровал еси нам, Господи, вся святыя в ней просиявшия, яко образы жития спасительнаго и яко ходатаи за нас и помощники, да благодаряще Тебе вопием: Аллилуиа. Икос 10 Стена есть и заступление всем, с верою к вам прибегающим, святии. Вам бо дадеся благодать всем, требующим полезная даровати: недужным исцеление, скорбящим утешение, в напастех сущим избавление, да воспоим вам таковая: |
| Поскольку мы люди верующие, то понимаем, что это благословение Божие на начало всякого дня – тот, кто начал день с Богом, с Богом его и проведёт. А когда начал впопыхах, таким и день будет. Поэтому утренние молитвы – фундамент всего дня. Мы сейчас говорили про утренние молитвы, которые составляют начало дня, и многие святые отцы советуют нам, чтобы это духовное время утром было как можно большим, – но начинать надо постепенно. Кстати, относительно меры сна многие святые отцы и подвижники благочестия, наши Оптинские святые говорили, что для здорового человека достаточно 6 часов сна, для болящего или немощного – 7, а что сверх этого, то с покаянием. Это они говорили b XIX веке, теперь можно ещё час прибавить из-за нервотрёпок, плохой экологической среды . Но в Оптиной пустыни – духовный оазис, там лес, огороды, источник Пафнутия Боровского. Вот сейчас нас смотрят люди из Оптиной, мои друзья. Там другая экология, на свежем воздухе и при нормальном питании там можно и поменьше спать, но в среднем получается так: 7–8 часов. Если в среднем человек ложится в 10–11, то при подъеме в 6.00 утра получается 7 часов сна – спокойно можно вставать. А если на работу к 9.00, в 8.00 надо выезжать, то получается целых два свободных часа, если человек не спит до упора. Поэтому надо начинать постепенно. Например, в 8.00 человек должен начать завтракать, одеваться и выходить на работу, но пусть день начинается сперва за полчаса, потом за 40 минут, за 50 минут, за час до этого времени. То есть надо постепенно приучаться вставать пораньше, чтобы времени до начала рабочего дня было как можно больше: к утренним молитвам ты можешь тогда добавить и Священное Писание, что тоже является фундаментом нашей духовной жизни. Старец Амвросий Оптинский давал такой совет: «Обязательно читайте Священное Писание с утра, чтобы потом те мысли, которыми вы напитались, питали вас в течение всего дня. Смотрите, корова сначала наестся травы, а потом жуёт жвачку, которой напиталась с самого утра. Так и ты, христианин, послушай слово Божие, потому что, когда мы молимся, мы беседуем с Богом, а когда читаем Священное Писание, Бог беседует с нами». |
| Всюду Местно 1) Иоанну, архиепископу Новгородскому, 7 сентября 1) Константину и чадам его Михаилу и Ионе, митрополиту всея Руси, 30-го марта, Феодру Муромсеим, 21-го мая, Петрк и Пафнутию Боровскому, 1-го мая. 5) Февронии Муромским, 25 июня, Никону Радонежскому, 17 ноября, Армению Тверскому, 2 марта, 5) Савве Сторожевскому, 3-го декабря Максиму Московскому иродивому, 13 августа, Макарию Колязинскому, 11-го марта, Прокопию и Михаилу Клопскому, 11 января, Зосиме Соловецкому, 17 апреля, Савватию Соловецкому, по лавр. 17 апреля, по Карамзину 27 сентября, 10) Павлу Комельскому, 10-го января, Дионисию Глушицкому, 1 июня, 13) Александру Невскому, 23 ноября. Вот и все, что сохранила нам достоверного история о соборе 1547 года. Как видим, известия очень немногочисленные. Само собою разумеется, что при таком незначительном количестве известий трудно воспроизвесть полную картину этого собора, а тем более написать историю его. На многие вопросы, как напр.: были ли какие-нибудь подготовительные работы к нему, какими основаниями руководствовались отцы собора, канонизуя именно этих святых, тогда как много было и других, канонизация которых совершена была уже после на втором соборе 1549 года; какие были основания, в силу которых отцы собора одним святым установили празднование всецерковное, а другим – только местное, – как совершалась, наконец, самая канонизация всех этих святых, – на все эти вопросы в дошедших до нас сведениях мы не находим никакого ответа. Причина, почему об этом соборе дошло до нас так мало известий, прежде всего, конечно, заключается в том, что не сохранились самые акты или деяния его 417 . За неимением этих актов, для того, чтобы исследование о соборе было более или менее полно, приходится руководствоваться незначительными указаниями, рассеяными в некоторых житиях святых, написанных во время иди немного после этого собора, и на основании их давать более или менее вероятные ответы на все вышеуказанные вопросы. Для решения же некоторых вопросов, без которых история его была бы неполною, за недостатком положительных данных, приходится прибегать к предположениям, при чем дать последним характер положительной истины, кажется, нет возможности. Отсюда и все исследование собственно о внутренней стороне этого собора по необходимости должно будет принять нежелательный нам характер гипотетический. Не имея возможности изменить этого последнего, мы постараемся сделать одно, – это собрать все, что только можно, об этих соборах, воспользоваться самыми незначительными известиями, чтобы наши предположения о тех или других возникающих вопросах, насколько возможно, ближе подходили к истине. |
| Школа Пафнутия Боровского заметно сказалась на его ученике преп. Иосифе Волоколамском. Иосиф прежде всего выдающийся духовник. Поселившись в волоколамских пределах, он быстро прославился. Строгость жизни, доброгласие в церковной службе, широкая начитанность вместе с поразительной памятью и находчивостью («богодухновенного писания все памятию на край языка имый»), привлекательная наружность вместе со скромной, чисто монашеской осанкой и искусством в обхождении – все это привлекает внимание местной аристократии к подвижнику, который и сам был родовит. «И мнози князи и бояре приходяще к игумену Иосифу на покаяние» 715 , т. е. выбирают его себе в духовные отцы. Из князей, бывших духовными детьми преп. Иосифа, известны: Борис Волоцкий и Юрий Дмитровский Васильевичи, братья великого князя Ивана III, и Иван Борисович Волоцкий. Некоторые из волоколамских бояр, «иже от палаты княжа», из воевод «и воинов честных» также просили Иосифа быть их духовным отцом 716 . На исповедь к нему стремились и женщины. Хотя волоколамская обитель, как и боровская, была невходна женам, однако это не помешало княгиням и боярыням иметь преп. Иосифа своим духовным отцом. Между волоколамским —566— игуменом и его духовными дочерьми установились своеобразные сношения: женщины исповедают грехи свои письменно и с радостью принимают ответ преподобного, не умевшие писать сказывали грехи своим домовым священникам и посылали их к Иосифу 717 . Подвижник отвечал на письменные или устные просьбы своих духовных чад обоего пола и писал им послания. Памятником письменных сношений преп. Иосифа с духовными детьми служат дошедшие до нас «послания Иосифовы о епитимиях к вельможам, в мире живущим, детям его духовным». Они свидетельствуют, как строга была та покаяльная дисциплина, которой хорошие духовники подвергали мирян, впавших в тяжкие грехи, насколько была высока и непререкаема власть духовного отца 718 . Преп. Иосиф был выдающийся печаловник – «немощным спострадателен». В своих посланиях и личных беседах со знатными мирянами он заступается за холопов и за крепостных. Он пишет вельможам, наставляя их «восхищенное не по правде отдати»; увещевает «помиловать бедных и убогих, иже пусти беша человеческого утешения»; рабов, которые «гладом тают и наготою стражут», довольствовать, «чтобы с голоду и с наготы не плакали». При этом он просит господ не забывать, что они – одна плоть с рабами, крещены одним крещением, искуплены одною кровью и вместе станут на судище Христовом 719 . Печалуясь пред вотчинником за крепостного человека, Волоколамский подвижник становится на точку зрения их обоюдного материального интереса. «Будьте добры к пахотным крестьянам своим. Чем более станете вы понуждать земледельца к работе на вас и насильно отнимать его стяжание, тем скорее он придет в убожество. Но сделавшись нищим, как он будет платить подать и дань, чем сокрушенный нищетой пропитается он с домом своим? Обремененный оброком он продаст скот. А раз скот продан, кто бу- |
| Зосима Соловецкий был «разум имея мног божественному писанию, доволен сказати та» 332 . На грани XV и XVI столетия и в первой четверти XVI житийная литература представляет нам два ярких образа двух деятелей христианского народного просвещения, это: знаменитый ученик Пафнутия Боровского, – Иосиф Волоколамский ( 1515), и малоизвестный, но чрезвычайно много потрудившийся на ниве народного просвещения Филипп Иранский ( 1588) 333 . «Иосиф, беяше благоговением украшен и устнама благоуветлив, имея разум священных книг, памятию много могий и без книг глаголати и добре полезен беседою 334 . Дасться Иосифови многа благодать в словодаянии, и глагол его слышащему сладок и к послушанию зело понудителен, всякомуж желающему добродетели помногу любезен, и толико, яко присно хотети приседати ему и словесы его питатися» 335 . Круг слушателей преп. Иосифа был чрезвычайно широк: он включал людей различных положений, начиная, от князя и кончая крестьянином и холопом. «Часто и самому князю приходящу тамо и пользы наслаждающуся и радостию радующися о мужи, яко в державе своей такова черноризца стяжал. Благочестивый князь зело любяще Иосифа и много спомогаше ему 336 ... И слышашеся Иосиф в граде и окрест жительством чернечьским изряден и словом удобрен, извествованным пребыванием оправдан. Елико боляр, иже от палаты княжа, и елико от воеводъ его и от воин честных, вси желанием влекомы к нему, взыскаваху от лица его, и, к нему приходяще, пользовахуся от него священными словесы и покаянию жала в сердца свои приемлюще беседою его: и тако тому прилежно молящеся попустити тем душевная их помышления возложити ему, и словес его присно наслажатися и исправляти к лучьшим жизнь их сказанием его и отца имети. Елицы же видевше его беяху много радовахуся о нем, и всем извествующе яко зело пользовашемся от него» 337 . Действенность наставлений Иосифа была удивительна. «Не токмо добродетельные мужи приближающеся ему, но иже от греховна обычая сущий, своя тому исповедающеи деяния, словесем его абие уврачевающеся и нравы своя удобряху покаянием и на лучшая пременяхуся, яко все к послушанию словесе мужа уготовляхуся и радовахуся, послушающе его; тщету же немалу вменяху, елицы того видения и слова не сподобишася. |
| Прежде всего, по поводу включения их в житие, замечу, что оно восполняет пробел, отмеченный мной выше в труде Вассиана, не указавшего на душеполезные беседы и поучения святого; весьма характерным является то, что вставлены в житие именно повести, а не отвлеченные назидания и поучения; очевидно, наряду с внешними фактами жизни Пафнутия, такие повести сохранялись главным образом в памяти его учеников, как связанные с его личностью. Проводить известные моральные идеи путем конкретных образов, наглядных примеров, по-видимому, нравилось людям данной среды, т. е. инокам боровским, а также и инокам волоколамским, группировавшимся вокруг Иосифа, любимого ученика Пафнутиева; волоколамская обитель, основанная Иосифом, являлась колонией обители Пафнутия, и в ней жило высокое уважение к последнему; сам автор жития Пафнутия был волоколамским иноком (переселившись из боровского монастыря вместе с Иосифом); волоколамский Патерик повествует о событиях, имевших место в обеих обителях, и о жизни их основателей. Повести Пафнутия однородны по духу с основною частью жития; характер их также суров и мрачен; они также имеют в виду внешнее побуждение к добродетели, действуя на волю посредством устрашения, посредством картин разных ужасов, угрожающих грешникам; в основном житии этой цели служила группа рассказов с сильно выраженным демонологическим элементом; в настоящих повестях дело идет о загробной участи грешника, выступает элемент эсхатологический. Кары за грехи по преимуществу останавливают на себе внимание рассказчика, и с этой точки зрения не случайно то обстоятельство, что в число повестей вошла именно такая из цикла легенд об „обоюдных» людях (творивших и добро и зло в жизни), которая не дает преобладания их добродетели над грехами и на том свете скорее назначает им мучение, чем блаженство: милостивого, но неверного агарянина шербетника упомянутая инокиня видит между раем и адом, лежащим на одре в образе пса и покрытым собольей шубой 331 . Мрачность эсхатологических представлений, лежащих в основе наших повестей, в особенности ясно видна в повести, рассказывающей о грозном знамении, которым Господь отверг жертву за душу убийцы (см. |
|
|
