| Отдельные курсы будут простроены по принципу так называемого «медленного чтения» источников, когда каждое предложение текста разбирается студентами совместно с преподавателями: проясняются языковые, исторические, богословские особенности текста. Так у студентов вырабатывается навык анализа первоисточников. Значительная часть дисциплин будет изучаться по выбору: учащиеся должны будут определиться, какое направление им ближе: библеистика, греческая, латинская, сирийская патристика, литургика и так далее. Определяясь с темой своей квалификационной работы, студент должен будет сделать соответствующий выбор. При этом приветствуются темы междисциплинарного характера. Так, например, невозможно в полной мере понять экзегезу преподобного Ефрема Сирина, не будучи знакомым с древнееврейским текстом Ветхого Завета, и потребность в подобных работах очень велика. Будут приветствоваться темы, направленные на решение современных богословских проблем с опорой на основополагающие тексты христианской традиции. В частности, невозможно предложить христианское осмысление различных аспектов биоэтики, не работая, опять же, с текстами Ветхого Завета, а также греческими и сирийскими христианскими источниками. — Куда пойдет работать выпускник? Будет ли он востребован? — Учебный план программы «Христианские источники» предполагает получение навыков, которые помогут студентам не только заниматься научными исследованиями (что является основной целью программы), но и работать в других сферах — издательской, переводческой. Сейчас многие работодатели жалуются на то, что студенты не приспособлены к самостоятельной работе в новом коллективе, с трудом входят в рабочий ритм. Надеюсь, наши студенты смогут избежать подобной ситуации. В ходе обучения студенты будут задействованы в нескольких проектах, которые позволят им получить опыт организационной работы. — О каких проектах идет речь? — Во-первых, каждый год Общецерковная аспирантура и докторантура проводит по две международных конференции. На одну съезжаются крупнейшие исследователи в сфере новозаветной библеистики, на другую — патрологи. |
| Ратцингера), выработанный для нас в жизни Церкви, должен привлечь наше внимание. Я предположил, что мы можем опираться на представление Ива Конгара об истории Церкви как истории ответов — известных и неизвестных, которые Дух Христов порождает в Теле Христовом для блага Его членов. В связи с этим фундаментальные ситуации, определяющие христианскую веру, не должны рассматриваться просто как результат шаблонных текстов и предложений, но скорее как ответные реакции, которые могут постоянно требовать нашего внимания. В то же время мы можем понять само действие, связанное с передачей вероучения, — то есть то, как функционирует Предание, — как сакраментальное по своей природе действие, в котором Святой Дух совершает изменение нашего сознания, научая как смирению перед истиной, так и возможности выразить истину в свете жизни христианской общины. Таким образом, этот процесс передачи может рассматриваться по своему характеру как внутренне умозрительный, а само умозрение — как традиционное по своей сути. Наконец, как я уже отметил выше, католическая мысль зачастую под влиянием обстоятельств и в некотором смысле — догматически в течение долгого времени создавала ощущение движения богословской мысли, в свете которого достижения патристической эпохи были расширены и систематизированы в схоластике. На этом фоне было бы нелепо утверждать, что догматика должна обращать свое внимание только лишь на патристическое богословие. Однако допустимо предположить, что повторное обращение к учению святых отцов с целью сделать его центральной частью догматического диалога окажется естественным путем, который вполне оправдан и даже необходим для католической традиции, особенно когда мы находимся в периоде забвения и ошибочного восприятия прошлого. В этом случае новизна прежде всего заключается в том, чтобы осознать важность усилий для систематического изложения богословия Предания, на основании которого мы осуществляем этот поворот, а также в необходимости понять, каким образом нам следует использовать эти тексты с богословской точки зрения в свете того затруднительного положения, в котором христианская мысль оказалась с учетом развития филологии, а также методики научного исследования после эпохи Возрождения. |
| Слушая симфонию в первый раз, вы не знаете, как ее части соотносятся друг с другом, а потому вы дослушиваете ее до конца и затем слушаете вновь и вновь. Только тогда вы начинаете ценить музыку симфонии и можете сказать, что в одном фрагменте слышится тема другого. Безусловно, это предполагает огромные усилия и труды с вашей стороны, но я не намерен говорить о правильном чтении Отцов с тем, кто никогда не читал их. Полагаю, вы читали Евангелие и, по крайней мере, часть Ветхого Завета. Необходимо читать и перечитывать каждый день основные книги Ветхого Завета (Бытие, Псалмы, книги пророков Исаии и Иеремии) и весь Новый Завет. Эти тексты составляют необходимую основу для дальнейшего чтения свв. отцов. Отцы читали труды своих предшественников и отвечали на вопросы, которые ставило перед ними их время, тем самым внося свой вклад в многовековую богословскую дискуссию. — Давайте поговорим о патристике как академической дисциплине. Что отличает патристику как дисциплину от христианской литературы? Достаточно ли изучать свв. отцов так же, как можно изучать В. Шекспира, Ч. Диккенса или В. Скотта? — С одной стороны, между изучением наследия свв. отцов и великих классиков нет разницы, поскольку в обоих случаях речь идет о чтении текста. Вы берете книгу с библиотечной полки и начинаете читать с первой страницы. С этой точки зрения, патристика — это одна из гуманитарных дисциплин. Особенности патристики выходят на первый план при обсуждении темы симфонии свв. отцов. Каждый из жанров литературы имеет свою динамику и функциональные особенности, будь то сочинения античных врачей, например, Галена, или исторические труды, в которых автор ссылается на своих предшественников. В приведенных примерах перед нами развиваются особые дискурсы: в первом случае — это дискурс медицинской мудрости, во втором — истории. Сказанное в равной мере относится к математикам, стоикам, платоникам и т.д. В случае со свв. отцами мы имеем дело с очень специфичным дискурсом, который называется «богословие». Я бы даже сказал, что вопрос о границах и содержании богословского дискурса является сегодня важнейшим вопросом, на который мы должны дать ответ. Без чтения свв. отцов сделать это невозможно. Немало людей с легкостью могут сегодня сказать, что термин «богословие» значит «наука о Боге» в том же смысле, что и «биология» значит «наука о жизни», «зоология» — «наука о животных» и т.д. Но богословие не может быть «наукой о Боге», поскольку мы не можем поместить Бога под микроскоп или направить на Него телескоп. Бог не может быть объектом нашего исследования в том же смысле, что и объекты прочих наук, так как богословие отличает своя собственная динамика, модальность и функциональность. |
| Среди переводов есть и труды русских богословов (Флоровского, Шмемана, Мейендорфа), и зарубежные исследования, и новые переводы патристических текстов. В 90-е годы некоторые из этих переводов были напечатаны. Другую часть коллекции Е.А.Карманова составляют материалы по истории Русской Церкви, в первую очередь советского периода. Здесь и самиздатовские материалы, посвященные церковной жизни, и подлинные документы (например, указы Патриарха Сергия), и неопубликованные исследования. Какие-то тексты попали за рубеж и были напечатаны там. Именно Евгений Алексеевич способствовал передаче на Запад биографического справочника русских архиереев, составленного митрополитом Мануилом (Лемешевским). Он передал машинописный экземпляр этой книги покидающему СССР М.С.Агурскому. Вскоре все шесть томов были изданы в Германии. Довольно многое удавалось напечатать в «Журнале Московской Патриархии» или «Богословских трудах». Но преодолеть противодействие Комитета по делам религий, искоренявшего всяческую крамолу, удавалось не всегда. Так, например, в 1981 г. «Богословские труды» готовили публикацию неизданных текстов Л.П. Карсавина, а в 19-м выпуске этого издания предполагалась публикация перевода «Триад» Григория Паламы в переводе В. Бибихина. Но эти публикации были сняты и сохранились в кармановском архиве в виде подготовительных материалов и корректур. Аналогичная судьба постигла и сочинение прот. Петра Гнедича «Догмат искупления. Об ошибках митр. Антония (Храповицкого) в понимании догмата искупления». На машинописном экземпляре этого труда имеется сделанная Е.А.Кармановым приписка: «Из-за таких имен, как Антоний (Храповицкий), С.Булгаков, Н.Бердяев, Совет по делам религий отклонил работу о. Петра». Поскольку Е.А.Карманов участвовал в большей части издательских проектов, осуществляемых Московской Патриархией, в его коллекции оказалось огромное количество материалов, связанных с историей патриархийных изданий. Среди них и первое послевоенное издание Библии, и знаменитый патриархийный Молитвослов, и многое другое. |
| Наш портал называется «Богослов.Ru», поэтому давайте познакомим читателей с научно-богословской деятельностью вашей церкви. Хотелось бы задать следующие вопросы. Великие египетские святители Афанасий, Кирилл и другие создали в свое время, которое сейчас называют «золотой век богословия», немало трудов. Но писали они на греческом языке. Большинство коптов сейчас говорит на арабском. Ведутся ли в вашей церкви исследования и переводы святых отцов Церкви на современный арабский язык? Доступны ли их творения современному коптскому верующему? Двести лет назад было движение за перевод греческих текстов на английский, а через сто лет началось движение за перевод этих текстов на арабский. Есть очень древние, XIII-XIV века, тексты некоторых из святых отцов на арабском языке. Но, конечно, этого мало. Поэтому в последние 50–60 лет некоторые из наших монахов и священников начали переводить тексты на арабский. Один из священников-переводчиков сфокусировался на переводе всех библейских текстов, каждой книги, с особым вниманием к святоотеческим толкованиям, что привело к рождению нового движения изучения святоотеческого наследия. Также некоторые из наших исследователей ездили за границу изучать иностранные языки, главным образом греческий и сирийский. Вернувшись, они впервые начали переводить святоотеческие тексты напрямую с греческого на арабский! Вместо того чтобы работать с английскими или французскими переводами, они переводили греческий текст. То же самое с английскими текстами. Изначально я планировал изучать каноническое право, так как был юристом. Но когда пришел просить на это благословение, Шенуда III — он в тот момент был нашим патриархом — отправил меня изучать патристику, дабы я смог переводить с греческого или английского на современный язык, а потом эти тексты можно было бы переводить на арабский. Так что да, что у нас есть такое движение. Но я, конечно, хотел бы, чтобы было гораздо больше ученых, которые могли бы этим заниматься, и мы пытаемся это реализовать. Как ведется работа по сохранению коптского языка? Какой процент прихожан понимает богослужение на этом языке? В каком объеме богослужение совершается на арабском языке? Или уже много английского языка звучит за богослужением? |
| Для исследований использовались только два сочинения патриарха (обоснование такой работы с материалом было дано в публикации В указанных выше публикациях было рассмотрено влияние следующих авторов на богословскую систему патриарха Григория: свв. Иоанна Дамаскина Григория Неокесарийского, Афанасия Александрийского Кирилла Александрийского, Максима Исповедника, Тарасия Константинопольского Григория Богослова, Василия Великого, Григория Нисского Среди текстов, которыми пользовался патриарх Григорий, был также выявлен ряд псевдоэпиграфов, авторами которых признаются с той или иной степенью достоверности Аполлинарий Лаодикийский, Евагрий Антиохийский возможно, Иоанн Скифопольский автор книги «Опровержения на защитительную речь злочестивого Евномия» В тексте патриарх Григорий предлагает свое понимание пневматологии отцов Церкви первого тысячелетия (особенно в отношении слов об исхождении Святого Духа от Отца через Сына). Он считает, что цитируемые им авторы, «просвещаемые Духом, говорили, что Дух Святый через Сына, но никому из них не приходило в голову сказать, что Он через Сына исходит, а [все говорили], что Он через Сына воссиявает, является, открывается (πεφηνναι), посылается (προιναι), познается и подобное, что указывает просто на обнаружение или воссияние через Сына, но отнюдь не на происхождение, которое Дух Святый имеет единственно от Отца, как это все исповедуют» c. 556]. Григорий рассматривает некое вневременное соотношение между Сыном и Духом, не относящееся к причине или началу бытия Духа, и выводит ряд следствий из этого учения 8]. Цитируемые Григорием источники удобно разбить на две группы: Первая группа цитат является основной для Григория Кипрского, вероятно, по причине того, что тексты двух данных авторов активно обсуждались на Влахернском Соборе 1285 г. в ходе дискуссии с Иоанном Векком и его сторонниками с. 1066-1078]. Тексты свв. Григория и Иоанна являются основой патристической аргументации патриарха. Вторая группа цитат является дополнением к первой группе, Григорий приводит небольшое количество цитат каждого автора, не рассматривая пневматологию каждого из них так же широко, как пневматологию авторов первой группы. Данные размышления подводят к необходимости более подробного изучения влияния сочинений свт. Григория Нисского и прп. Иоанна Дамаскина на богословскую систему Григория Кипрского. |
| Многие из тех же соображений верны и по отношению к православной канонической традиции. У Православной Церкви нет никакого кодекса канонического права, сравнимого с Corpus Iuris Canonici (Свод канонических законов) Римско-Католической Церкви. Православный канонический сборник — это собрание, не особенно систематичное и совсем не исчерпывающее, древних соборных и патристических текстов, которые чаще всего формулировались в ответ на конкретные проблемы и обстоятельства. Тех, кто нёс ответственность за эти тексты, прежде всего, волновало сохранение таинственной жизни Церкви, так сказать, обеспечение нашего полного доступа к Богу во Христе. Церковные структуры и институты предназначались для охраны этой реальности. Они не рассматривались отдельно от этой реальности, гораздо меньше как что-то над этой реальностью, что контролирует её некоторым образом. Так, когда мы внимательно изучим каноны так же, как и тексты литургии, отцов Церкви и подобные источники, мы не найдём полного и авторитетного определения Церкви или даже попытки дать такое определение. Итак, экклесиология — это сравнительно новая отрасль богословских исследований. В древности было много разногласий по поводу Бога, Христа и Святого Духа, и богословы обращались к этим проблемам. Противоречия по поводу Церкви, её природы, авторитета и характерных структур, иногда возникали, но такие разногласия стали важными для подъёма экклесиологии гораздо позднее и в совсем другом контексте. Особенно важными для появления экклесиологии были противоречия между католиками и протестантами вследствие Реформации XVI века. Протестанты были склонны определять «единую, святую, соборную и апостольскую Церковь» как чисто «духовную» (в данном случае, значит, невидимую) реальность. С другой стороны, католики особенно подчёркивали видимые, институциональные аспекты Церкви и настаивали на том, что вне этого Богом основанного института, с Папой в качестве видимого главы, нет спасения. Только на этой стадии православные вступили в дискуссию. Но, как часто шутили учёные, здесь, как и во многих других вопросах, православные чаще всего просто брали на вооружение католические аргументы для опровержения протестантов и протестантские аргументы для опровержения католиков, — а для опровержения католических претензий они принимали их как свои собственные. Так, например, в ответ на католические претензии быть единственным Богом основанным институтом, где возможно спасение, православные утверждали, что они и являются тем самым единственным Богом основанным институтом. В результате в православных представлениях экклесиологии — как и в католических представлениях — таинственная перспектива ранних веков была по сути дела вытеснена по большей части институциональным пониманием Церкви. |
| В некоторых из этих публикаций главное внимание уделяется тому или иному патристическому свидетельству о каноне Нового Завета. Полемика нередко язвительна и даже враждебна 17 . Куда более обстоятелен и при этом сдержан труд уэльсского священнослужителя–нонконформиста Иеремии Джонса (J. Jones, 1693–1724). Рукопись, получившая название «Новый и исчерпывающий метод установления каноничности Нового Завета» (New and Full Method of Setting the Canonical Authority of the New Testament), уже была готова к изданию, когда автора настигла безвременная смерть (ему был 31 год). Книгу опубликовали посмертно в двух томах (London, 1726); третий том, содержавший специальное приложение метода к Евангелиям и Деяниям святых Апостолов, вышел в 1727 г. Впоследствии ее дважды переиздавали (Clarendon Press, Oxford, 1798 и 1827). «Новый и исчерпывающий метод», которым пользовался Джонс, представляет собой детальное историческое и филологическое исследование «с целью установить каноничность любой книги путем поиска наиболее древних и достоверных христианских фиксаций и выявления свидетельств или обычаев людей, живших близко ко времени написания этих книг» (1798, т. 1, с. 47). Весь огромный объем трехтомника – более тысячи страниц – занимает исследование сохранившихся апокрифических Евангелий, Деяний и Посланий. Надо отметить, что Джонс впервые перевел на английский язык, то есть сделал доступными, десятки апокрифических писаний 18 ; труд его много лет оставался единственным в своем роде и исчерпывающим для своего времени обзором апокрифических текстов. Одним из курьезов в истории изучения канона стала позиция Уильяма Уистона (W. Whiston, 1667–1752). Этот эксцентричный и эрудированный ученый, сменивший в 1703 г. сэра Исаака Ньютона на кафедре математики (Lucasian Chair) в Кембридже, заявил, что в канон Нового Завета нужно включить Апостольские постановления. Во втором томе своей книги «Возвращение к изначальному христианству» (Primitive Christianity Reuiv " d, London, 1711) он приводит греческий и английский тексты восьми книг этих церковных правил (ныне их появление обычно относят ко второй половине IV века); в третьем томе (около 700 страниц) он пытается доказать, что «эти книги – самые главные в каноне Нового Завета, поскольку священные христианские правила или постановления сообщил в Иерусалиме и на горе Сион наш Спаситель своим одиннадцати апостолам, собравшимся там после Его воскресения». Уистон был убежден и в подлинности Третьего послания к Коринфянам 19 . |
| 2.2. Константинопольский месяцеслов послеиконоборческого периода представлен в различных редакциях так называемого Типикона Великой в константинопольском в месяцесловных частях Лекционариев константинопольского а также в месяцесловных частях константинопольских монастырских богослужебных Типиконов (например, в Типиконе патриарха Алексия Студита и в Евергетидском Отличительной чертой этого месяцеслова является наличие местных памятей, в том числе памятей предстоятелей Константинопольской Церкви, и местных праздников (например, воспоминание положения ризы Пресвятой Богородицы во Влахернской церкви или храмовые праздники константинопольских церквей). Константинопольская лекционарная система послеиконоборческого периода отражена в Лекционариях константинопольского происхождения, в лекционарных указателях служебных Апостолов и Евангелий, а также в Типиконе Великой Именно с этой лекционарной системой связана принятая в настоящее время последовательность чтения Евангелий в течение богослужебного года (от Иоанна, Матфея, Луки и Марка), а также чтение Пролога из Евангелия от Иоанна на пасхальной Литургии. Лекционарии и лекционарные указатели, отражающие константинопольскую лекционарную систему послеиконоборческого периода, характеризуются наличием двух частей, первая из которых содержит чтения подвижного богослужебного года (от Пасхи до Великой Субботы), а вторая – неподвижного (от 1 сентября до 31 Константинопольские евхологические тексты послеиконоборческого периода находятся главным образом в Особенностью этих Евхологиев, вне зависимости от их принадлежности к монастырскому или к кафедральному обрядам богослужения, является наличие формуляров Литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста, а также восьми молитв на утрени и на вечерне, происхождение которых связано с восемью певческими антифонами константинопольского кафедрального обряда. Обозначим каждый из рассмотренных параметров как К2. 2.3. Характеристика константинопольского богослужения доиконоборческого периода, как уже было отмечено, во многом затруднена из-за отсутствия источников, подобных тем, которые используются при исследовании месяцеслова и лекционарной системы послеиконоборческого периода. Тем не менее анализ косвенных источников позволяет высказать определенные суждения об основных параметрах богослужебного устава доиконоборческого периода. К таким источникам принадлежат Профитологии (содержащие ветхозаветные чтения, расположенные в соответствии со структурой древнего константинопольского архаичные Гомилиарии (содержащие патристические комментарии евангельских чтений-перикоп и, соответственно, отражающие состав и структуру древнего константинопольского Кондакари (содержащие кондаки Романа Сладкопевца, которые были составлены в Константинополе в середине VI и представляли собой «поэтические гомилии», тематика которых была обусловлена лекционарной системой и календарем этого периода). |
| А как у нас воспринимали догматическое богословие? На смену монастырским школам в XVII в. зародились духовные академии. В них не просто были образовательные программы по богословию на уровне университетской науки, но велись богословские исследования. И если в XVIII в. сотрудники академий адаптировали схоластическое богословие к православной церковной традиции, то уже в начале XIX в. русские богословы переросли уровень адаптаций и компиляций. Вспомним хотя бы ученейшего святителя Филарета Московского . Наши богословы XIX в. пытались яснее обозначить связи догматики с патристикой и с самой церковной жизнью. К примеру, в середине XIX в. митрополит Макарий (Булгаков) подготовил к печати монументальную догматику. Она принадлежит к богословскому направлению православной схоластики, но нужно сделать ряд оговорок, – как же она отличается от адаптированного Аквината! Достаточно посмотреть в этой догматике удачную и обширную подборку святоотеческого богословия. Причем цитируются не только переводы, но греческие и латинские оригинальные тексты . Каждый раздел догматики владыка Макарий снабдил темой – нравственное приложение догмата. Заглянем в раздел триадологии макарьевского богословия: «Различаясь друг от друга по личным свойствам, все Лица Пресвятой Троицы находятся, однако ж, в постоянном взаимном общении между Собою: Отец пребывает в Сыне и Святом Духе… Подобно тому и мы, при всем различии своем по личным свойствам, должны соблюдать, возможное для нас, взаимное общение и нравственное единение между собою, связуясь единством естества» . Проследим за мыслью митрополита Макария: Отец пребывает в Сыне и Святом Духе, дается цитата из догматики преподобного Иоанна Дамаскина. И тут же делается вывод: мы созданы по образу Божию, у нас единое человеческое естество (сущность), а личные свойства разные, что не мешает общению и нравственному единству людей. То есть из триадологии делается вывод о единстве нравственных принципов, линии поведения разных людей. Здесь вместо слова «нравственный» можно поставить «аскетический». В святоотеческой традиции ификой (этикой, нравственной частью) начинается аскетический путь христианина, далее путь идет через фисику (созерцание тварного естества) на вершины богословия (созерцание несозерцаемого Бога). |
|
|
