| – Вы помните тот момент, когда вы сами обратились к Богу, стали ходить в храм, – что это за голос в душе вы услышали? В 1987-м году в возрасте 27 лет я поступил на работу в научную лабораторию Сельскохозяйственного института в городе Пушкин (Царское Село). Это удивительный небольшой и уютный пригород Санкт-Петербурга, где до революции было 20 православных церквей. И когда в год «Второго Крещения России», точнее, после празднования 1000-летия Крещения Руси в 1988-м году, началось их активное восстановление, я думаю, многие люди почувствовали призыв к служению Богу и Церкви. Наша лаборатория еще продолжала интересные исследования воды, а я вместе с молодой супругой Ольгой, бывшей аспиранткой ЛСХИ, трудился вместе с другими добровольными помощниками в недавно возвращенном Церкви Феодоровском соборе, этом величественном храме, государевом соборе, который был превращен в склад «Ленфильма». Также я ходил на богослужения в Софийский собор Царского Села, здесь мы и венчались с супругой, еще не зная, что его первым настоятелем был царский духовник протоиерей Андрей Самборский (собор освящен в 1788-м году), он же и первый настоятель надгробного храма-усыпальницы Великой княгини Александры Павловны Романовой (умерла в 1801-м году) в поселке Ирем (Венгрия), где мне позже предстояло служить в качестве настоятеля с 2001 года. Получается, что я как бы прошел по стопам протоиерея Андрея Самборского примерно через 200 лет. Интересно, что и похоронен этот замечательный священник был на том же кладбище Петербурга, где стоит храм, в котором меня крестили. Путь в Церкви Выпуск СПб семинарии. 1997 – Кто для вас являлся церковным авторитетом, и есть ли люди, которые вас направили на путь служения Церкви? – 29 января 1992 года, день Поклонения честным веригам апостола Петра, стал переломным в моей судьбе. В это паломничество на остров Залит к старцу Николаю Гурьянову меня взял с собой священник Евгений Михайлов, который служил в Феодоровском соборе Пушкина. Мирно и тихо протекала служба, в храме было пусто в будний день, и после богослужения я готовился испросить у старца благословение на исполнение обязанностей чтеца, а он, опережая меня, сказал, что быть мне священником, и благословил на путь служения в Церкви. |
| И вот, наконец, мы на острове. У церкви спрашиваем, как дойти до батюшки. Нам указывают – повернуть направо. Сразу за поворотом стал виден крохотный домик. Залит – остров небольшой, поэтому и дома здесь строятся небольшие по площади, и хозяйство располагается очень компактно, так что глазу, привыкшему к просторным избам обычных русских деревень все они кажутся маленькими, домик же батюшки был маленьким даже по залитским меркам. Нас обогнал роскошный черный джип и, подъехав, остановился прямо у домика о. Николая. Открылись дверцы и наружу вышли 5–6 полных перевязанных платочками православных дам средних лет и бойко направились к калитке. Мы поспешили туда же. – Можно будет сегодня батюшку увидеть? – спросила моя спутница. – Нет. – важно отрезала женщина, идущая впереди. – А записку передать? – Нет. – повторила православная дама, останавливаясь, и отвернулась к деревянной дверце, ожидая, пока кто-нибудь выйдет из домика. Другая дама, посмотрев на нас, замахала рукой и проговорила шепотом: – Можно, можно. Мы достали записки и стали за женщинами. Ждать пришлось недолго – минут через пять дверка домика открылась, появилась невысокая пожилая женщина в черном, и засеменила по протоптанной в снегу дорожке к калитке. Вынимая по дороге из кармана толстую перевязанную стопку иконок, матушка, подойдя к калитке, стала раздавать иконки, внимательно следя за тем, чтобы досталось каждому из пришедших. Получив, я посмотрел на изображение и остолбенел. На золотом фоне стояли три фигуры – справа налево: «мученик» Григорий (Распутин), «святой благоверный» Иоанн (Грозный) и святой Василий Блаженный с очень скорбным выражением лица – видимо, из-за столь незавидного соседства. В это время келейница беседовала с дамами из джипа – они оказались ее хорошими знакомыми. Дамы передали привезенные продукты и записки, сунули свои записки и мы. Матушка келейница удалилась, наказав ждать. Мы стояли наедине со своими мыслями, вдыхали влажный январский воздух и слушали тишину. В ожидании ответов батюшки забылась даже «странная» икона, отправленная на заточение в карман куртки. |
| И он согласился, ведь вырос в сельской местности, плотницкое дело знал. Проект храма был не сложный — обычный сруб 9х9 м2. Александр нашел в Москве архитектора, которая бесплатно спроектировала барабан и маковку для будущей церкви, и в выходные вместе с друзьями взялся за дело. Позже выяснилось, что этот архитектор участвовала в строительстве Храма Христа Спасителя, а ее муж приходится правнуком последнего настоятеля храма великомученика Феодора Стратилата, в котором служит священник. Пока строили храм, Александр стал замечать, что, если долго не исповедуется и не причащается, возникают проблемы. «То друзья не могут от дел своих оторваться, то благодетелей со стройматериалами не найти, — говорит он. — Но стоит начать исповедоваться и причащаться, разгрести свою “духовную коросту”, стройка трогается с мертвой точки — и благодетели находятся, и строители». Храм они построили за три года. «Вы будете священником» Строительство храма расширило круг его знакомых среди духовенства. И вот однажды батюшка, у которого Александр исповедовался, вдруг сказал: «Саша, тебе нужно быть священником». «Батюшка, да вы что! Вы меня не знаете! Это же какая ответственность! Какой из меня священник?! Даже в мыслях не держите!» — запротестовал Александр. Потом еще несколько раз разные люди говорили ему о том же, но он не слушал. «У меня работа, дом, семья. Какой смысл всё ломать и начинать с нуля? — вспоминает отец Александр. — И вот мы достроили храм, прошло немного времени, и у меня вдруг начались в душе какие-то нестроения-сомнения. По совету друзей поехал на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову. Много слышал о нем, но ни разу у него не был. Вхожу к нему с коробкой конфет, а отец Николай возвращает ее мне: “Это вашим детишкам”. И без всяких переходов, в лоб: “Вы будете священником”. Я остолбенел. У меня своих внутренних проблем воз, а он совсем про другое. Но тут такая благодать моей души коснулась и радость, что я про все свои вопросы сразу забыл». Он сопротивлялся еще три года и всё ездил и ездил к отцу Николаю, пока тот не благословил его поступать в Коломенскую семинарию. |
| К вере я шел медленно. Так получилось, что более 10 лет я жил в США, а нынешняя Америка это не та страна, которая способствует обретению веры. Но даже там, через различные обстоятельства, через тяжелые ситуации и в работе, и в личной жизни Господь вел меня к Себе… Наконец в моей жизни наступил момент, когда я взял в руки православный молитвослов… Я стал молиться. Так начался еще один очень важный этап на моем пути к вере… Для меня началась совершенно новая жизнь. Я ходил на службы, причащался, молился. И, конечно, очень много читал. Потрясающее впечатление произвела на меня книга о Серафиме Саровском … Потом я прочел жития Оптинских старцев, жизнеописание Серафима Вырицкого , который подвизался уже в двадцатом веке … И в душе моей сам собой возник вопрос: а есть ли в наши дни такие святые? Сердце подсказывало, что они есть, что их просто не может не быть… И мне очень захотелось встретиться с таким человеком… Была у меня тогда еще одна просьба к Богу. К тому времени из моей жизни исчезли все случайные знакомства и отношения, я жил совершенно один, как монах. И хотя меня это совершенно не тяготило, ясно было, что нужно как-то устраивать свою жизнь… Ия, быть может, наивно, по-детски молился тогда про себя: «Господи, наверное, я еще не готов встретить свою половину… Но, когда Ты решишь, что я уже готов, прошу покажи, открой мне ее. Я буду ждать год, два, сколько нужно» .… Прошло полгода. За это время я узнал, что у нас в стране и сегодня есть старцы отец Кирилл (Павлов), отец Иоанн (Крестьянкин) . И все же самые невероятные и возвышенные слова слышал об отце Николае Гурьянове , священнике с острова Залит , что под Псковом. Я очень хотел попасть к нему туда, на остров. Но, по странному стечению обстоятельств, все мои попытки кончались тогда неудачей… Однажды вечером мне позвонил Андрей Большаков и предложил на следующий день сходить в Данилов монастырь , где должно было состояться перенесение мощей Саввы Сторожевского. Я согласился… Три часа простоял на службе, которую совершал сам Святейший Патриарх Алексий II. Когда служба закончилась, я приложился к мощам преподобного Саввы Сторожевского, вышел из собора и отправился в маленький храм на территории монастыря, чтобы заказать поминовение о здравии. Я вышел из церкви и собрался идти домой… и в это время меня окликнул женский голос: |
| Когда-то в центре Гдовской крепости был возведен целый архитектурный комплекс, центром которого был собор, построенный в 1540 году. Прекрасная церковь простояла четыре сотни лет — пока в сорок четвертом, покидая Гдов, немецкие войска не взорвали все храмы. Естественно, в послевоенное время ничего восстанавливать не стали: внутри крепости открыли парк, поставили скамейки и летнюю эстраду. К «месту отдыха» жители города привыкли быстро, а о церкви забыли. Священник Михаил Женочин, который был назначен настоятелем в одну из деревень Гдовского района во второй половине восьмидесятых, застал в этих местах духовную пустыню. Размышляя о том, как жители города, в котором до революции было шесть храмов, могли напрочь забыть о своей вере, священник принял фантастическое по тем временам решение — полностью восстановить собор в центре Гдова. Шел 1989 год. Первые попытки священника начать возведение храма закончились неудачей. Разрушалась экономика страны, и власти города просто не могли поддержать стройку, не имели такой ворзможности. Сбор подписей в защиту возрождения собора также не принес результатов. Похоже, никому, за исключением нескольких активистов, храм был не нужен. Против восстановления церкви высказывалось и областное начальство. И вот, отчаявшись бороться с общественным мнением, в надежде на мудрый совет, священник едет на остров Залит к крайне уважаемому пастырю — отцу Николаю Гурьянову. Которому, впрочем, и рассказывать ничего не пришлось. — Как только мы ступили на землю острова, старец вышел нам навстречу и прямо задал мне вопрос: «Ну что, когда храм в Гдове-то строить будем?» — вспоминает отец Михаил. — Конечно, я много слышал о прозорливости отца Николая, но эта встреча меня буквально потрясла! В тот день старец благословил настоятеля будущего собора Державной иконой Божией Матери и пожертвовал первую сумму на строительство. Однако окончательное решение о том, быть или не быть стройке, должна была принять областная коллегия из пятнадцати человек, вердикт которой совершенно не зависел от мнения Церкви. В итоге, решение о строительстве собора в Гдове было принято с перевесом всего в один голос. Это стало еще одним чудом в истории возрождения собора. |
| На Северном Афоне мы встретили день преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев, и получили столько милостей от Бога, что слов никаких не хватит, после чего двинулись к отцу Николаю. На Залит мы приплыли рано утром. Стоял тихий солнечный день. Озеро блестело, как зеркало. Мы вышли на причал и увидели вдалеке высокого худого человека в задранной рясе. Фигура показалась до боли знакомой. Подходим ближе — а это отец Николай из Тюмени, который благословил нас на эту поездку! Оказывается, вместо санатория на море, где он должен был поправлять здоровье, он поехал к батюшке Николаю! Снял с матушкой и дочкой Серафимой домик на острове и каждый день напитывался общением с батюшкой. Это, говорит, для моего здоровья лучше всех санаториев вместе взятых! И повел нас в гости к себе — уху со снетками есть. Основательно подкрепившись, мы со Степой отправились к старцу Николаю Гурьянову , чей маленький зеленый домик стоял на соседней улице возле кладбища. Еще по дороге на остров мне очень хотелось что-нибудь ему подарить, только вот что?.. Книжки, иконы — все это и без меня дарили. А с Валаама у меня хранилась большущая праздничная просфора, которую мне благословил сербский иеромонах, чей монастырь разбомбили американские «миротворцы». Эту просфору я берег, а теперь решил подарить отцу Николаю. Со святого праздника от чистого сердца! Первым человеком, которого мы увидели возле домика батюшки, была знаменитая келейница, которая любила фотографов палкой колотить. Она и сейчас стояла на своем боевом посту и ругала какого-то незадачливого человека с фотоаппаратом, посмевшего батюшку снимать. «Ага, — кричала она на всю улицу, — сейчас фотографий нащелкаете, а потом в город поедете продавать! Знаю я вас!» Человек лепетал в ответ, что это на память, на всю жизнь, а она кричала еще громче и силилась стукнуть его палкой. Батюшка Николай что-то тихо ей сказал, и она недовольная ушла в дом. Когда подошла моя очередь, я взял у батюшки благословение и протянул свой подарок. Отец Николай взял просфору, подержал, посмотрел на нее и вдруг говорит, глядя мне в глаза: «Возьмешь ее от меня?» Я немного растерялся, но ответил: «От тебя возьму». |
| На старом фундаменте Отец Михаил Женочин после рукоположения По запискам самого батюшки можно представить, каким смелым, даже дерзким стало его решение строить в Гдове новый храм. Ведь шла середина 80-х годов, КПСС ещё правила страной. Он писал: «Совершая пастырское служение в маленькой церкви села Кярова, – вспоминал о. Михаил, – я наткнулся на письмо, написанное карандашом председателю Совета Министров Косыгину. В нём около 500 человек слёзно умоляли разрешить строительство церкви в Гдове. Никого из этих людей давно уже нет в живых, но я, пробираясь на приход про пояс в снегу (совершал я богослужение при температуре минус семнадцать градусов), мечтал о построении храма во Гдове. Не за деньгами, а за духовным советом я поехал к старцу Николаю Гурьянову на остров Залит (Талабск). Вместе со мной было два священника с прихода Кобыльего Городища. Батюшка приветливо встретил нас, усадил за самоварчик, и я ещё не произнёс ни слова, а он неожиданно для всех нас спросил: “А храм-то во Гдове строится?” От такого вопроса мы чуть не потеряли сознание, ибо стали свидетелями явного дара прозорливости старца. Он ушёл в свою маленькую комнату и, вернувшись, дал мне пожелтевший пакет, в котором лежала одна тысяча рублей (по курсу того времени – более одной тысячи долларов). Я принял его с верою, как залог того, что храм будет и деньги не оскудеют, как масло в кадке Наинской вдовы времён Илии Пророка. Возвращаясь к самовару, старец неожиданно насыпал мне в кружку до самого верха сахара. “Что, батюшка, горького много будет мне в жизни, – спрашиваю я, – что так усладить хотите?” Внешняя уверенность старца укрепляла мои силы...» Отец Михаил Женочин со старцем Николаем Гурьяновым Строить храм отец Михаил решил на месте собора вмч. Димитрия Солунского. В своё время в нём хранилось множество святынь и древностей. В том числе семь древних Евангелий, три колокола времён Ивана Грозного и, конечно, старые иконы. На одной из них была такая надпись: «1340 года из Пскова ходили воевать 50 человек за Нарову... |
| Но долго человек в таком состоянии находиться не может. Благодать кончилась, и началось разочарование: «Куда я попал? Здесь все не так, как надо; все не по-Божески, а по-человечески; здесь одни лицемеры…» Начал с осуждения, а дошел до уныния, до полного отчаяния. Раньше причащался каждую неделю, а теперь год не причащался… Возвращалась старая жизнь, снова привлекало то, что однажды уже отверг. Но удовлетворить меня это старое уже не могло, и это было сущее мучение. В 1980 году меня полунасильно завезли на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову , и только встреча с ним дала мне силы остаться в Церкви. После этого я еще тринадцать лет трудился в кафедральном соборе сторожем. Хотя и порывался не раз из него уйти. Но батюшка каждый раз останавливал меня… нет, не поучениями, а любовью. Одной любовью меня спасал и давал мне возможность двигаться по верному пути. Именно потому, что я тогда это пережил, мне легко сейчас разговаривать с людьми, которые тоже осуждают священника, правящего архиерея, Патриарха, кого угодно. Я могу помочь этим осуждающим, разочарованным людям понять, что причина потери ими благодати, радости не в других людях, а в них самих; что это они сами больны, и не нужно им пытаться лечить других, ставить оценки кому-то, тем более священноначалию, священникам. Это очень опасный соблазнительный момент, так можно и веру потерять, и уйти из Церкви. С людьми об этом говорить можно, только пережив это. Тем более сейчас, когда против Церкви ведется такая информационная война. Когда и как Вы стали священником? Бог сохранил меня от преждевременного рукоположения . Меня хотели рукополагать, но я не хотел, противился, потому что видел людей, которые становились священниками и после этого менялись совсем не в лучшую сторону: терялась чистота веры, появлялось какое-то чувство собственной значимости… И у меня не было никакого вдохновения на этот шаг. Но в 1991 году, когда у нас в Минске открылся Петропавловский собор, меня все-таки рукоположили. Отец Николай сказал мне, что я не должен отказываться, что это воля Божия. И, когда меня Митрополит Филарет (Вахромеев; с 1990 по 2013 год Патриарший Экзарх всея Беларуси М. Б. ) вызвал и сказал, что хотел бы видеть меня священником, я это воспринял как призыв Самого Христа. И после рукоположения все еще раз изменилось для меня, ушли все мои сомнения, я просто видел, что живой Христос присутствует в Церкви, и Ему нужно служить, и в этом спасение. И я служил в соборе, и старался помогать людям, и говорил на каждой службе проповеди. |
| Но как раз ни того, ни другого не было в жизни Залитского затворника. В этом смысле отец Николай оказался тем редчайшим исключением из общего правила, которое не принято выставлять в качестве образца для подражания. Родился он 24 мая 1909 года в погосте Самолва Гдовского уезда Петербургской губернии в семье частного землевладельца. В 1926 году он закончил Гатчинское педагогическое училище, а в 1929 году получил неполное педагогическое образование в Ленинградском институте, из которого был исключен за то, что на собрании высказался против закрытия одного из близлежащих храмов. После этого он был репрессирован и семь лет провел в Сыктывкаре в заключении. Выйдя из заключения, Николай работал учителем в школах Тосненского района, так как в Ленинградской прописке ему было отказано. Во время войны он не был мобилизован по причине болезни ног, которые он повредил себе шпалами на работах в лагере. После того, как Гдовский район был оккупирован немецкими войсками, Николай вместе с другими жителями был угнан немцами в Прибалтику. Здесь он становится студентом Виленской семинарии, открытой в 1942 году. Проучившись два семестра в ней, он был рукоположен в священный сан митрополитом Сергием (Воскресенским) в Рижском кафедральном Христорождественском соборе и затем служил на разных приходах Прибалтики. В 1949–1951 годах отец Николай обучался на заочном секторе Ленинградской семинарии, а в 1951 году был зачислен на первый курс Академии, но, отучившись в ней заочно один год, продолжать далее обучение не стал. В 1958 году попал на остров Залит, на котором и провел остальные сорок четыре года своей жизни. В этом перечне фактов его биографии мы не обнаружим ни длительного пребывания в обители, ни продолжительного окормления у опытного духовника. Следовательно, те благодатные дары, которые он заключал в себе, образовались при непосредственном Божием водительстве. В истории Церкви были такие подвижники, которые достигали духовного преуспеяния без видимых руководителей. К ним относятся преподобные Павел Фивейский, Антоний Великий , Мария Египетская и другие. Эти люди, как утверждает прп. Паисий Величковский , «чудесне, по особому смотрению Божию, нарочне были позваны к такому житию, которое совершенным и бесстрастным единым приличествует и ангельския крепости требует». |
| - О старцах Псково-Печерского монастыря вообще рассказывают чудеса. А вы ведь возглавляли обитель... - Это удивительнейший монастырь. Там такие старцы были: и отец Иоанн, и отец Александр, и отец Серафим, и отец Нафанаил, которых я застал. А чудеса с ними были просто каждодневными. Можно сказать, в рабочем режиме. Такой, к примеру, случай. Начали мы строить у себя на Святой горке храм. Никакого разрешения нам на это не давали ни Министерство культуры, ни ВООПИиК - была тогда такая организация. И кто-то на нас «настучал». Звонят мне: к вам высокая делегация из Москвы , очень строго настроены. Прибыли. Я им даю экскурсовода, предлагаю пещеры осмотреть, потом Успенский собор... А они: нет, пойдем в библиотеку, а потом на Святую горку. Ну, все ясно! У нас же и в библиотеке тоже ремонт, и тоже без разрешения. А день такой ясный, солнечный. Снег сверкает. Ни облачка, ни ветерка... Я к отцу Иоанну: беда, говорю, батюшка, молитесь! Прошло минут 10-15. Выходим на улицу. Что такое? Темно. Огромными хлопьями снег валит. Все занесло. Еще минут 20 прошло. Гости вернулись. Ругаются: ну и погода у вас, только солнце светило, а к горке подошли - разом все заволокло, ничего не разглядеть. Разошлись миром. Вот какова молитва отца Иоанна! Николай (Гурьянов) - А предсказания, пророчества приходилось слышать? - Была такая история. Где-то в конце ноября 91-го приехала к нам в Печоры матушка Георгия (Щукина). Оказывается, у нее был разговор со Святейшим Патриархом о возможном направлении ее в Иерусалим. И ей нужно было посоветоваться с духовником - отцом Николаем, известным старцем на острове Залит. Но попасть на остров ей не удалось - пароходы уже не ходят, а лед еще не встал. Решила она тогда к отцу Иоанну (Крестьянкину) заехать. А он говорит: «Чем же я, матушка, помогу, может, отца наместника попросим?» Ко мне обращаются. Я говорю: «Что же тут сделаешь - на лодке не поплывешь, на машине не проедешь, хоть вертолет вызывай...» А эконом меня спрашивает: «Так благословите на вертолет?» Я-то и не знал, что это возможно. Позвонили в аэропорт - оказалось, вполне доступно. Через 40 минут вертолет уже был в монастыре. И нам место нашлось. |
|
|
