| 8-го августа писал мне ректор М. академии, прот. А.В. Горский: «Получив вчера поручение по книжной части от обер-прокурора Св. Синода с тем, чтобы представить ему мнение свое лично, так как он в самом непродолжительном времени имеет быть в Москве, прошу я ныне у святителя разрешения приехать в Москву, а у вашего преосвященства дозволения остановиться в вашей обители. Предполагаю я, что мне можно будет явиться к вам числа 9 или 10. Благоволите, св. владыко, дать приют бездомному пришельцу». Обер-прокурор Св. Синода А.П. Ахматов, бывши в Москве, прислал мне 18-го числа памятную записку с собственноручною к ней припискою. Записка следующего содержания: «Определением Св. Синода от 7-го текущего августа, постановлено: приобрести для библиотек духовных академий и семинарий по одному экземпляру изданных преосвященным Саввою Палеографических снимков с рукопи- —90— 1863 г. сей Московской Синод, библиотеки, – всего 54 экземпляра». За тем собственноручная приписка Алексея Петровича: «Имею честь передать вашему преосвященству памятную записку, взятую мною для сообщения вам ее содержания при личном свидании, но ускользнувшую тогда из памяти. Прошу вас не забыть меня в ваших молитвах и верить искреннему моему уважению ». 19-го ч. получил я от высокопреосвященного митрополита краткую записку следующего содержания: «Если не трудно вашему преосвященству: то соответствовало бы потребности увидеть мне вас у себя сегодня в исходе 6-го часа». О чем у нас со владыкою на этот раз была речь, не помню. 18-го ч. писал я помещику Можайского уезда Николаю Павловичу Шипову 2802 : «По желанию вашему, спешу уведомить вас, что наконец к общему утешению моему и Боголюбезной паствы моей, я получил соизволение высокопр. митрополита на обозрение церквей и монастырей, находящихся в уездах Подольском, Верейском, Можайском и Рузском. Выехал из Москвы предполагаю я 21-го сего августа. Путешествие свое начну с Подольского уезда; оттуда чрез Зосимо-Одигитриевскую пустынь 2803 и Верею, направлю путь мой к Богоспасаемому граду Можайску. Здесь, если Бог благословит, располагаюсь совершить служение 26-го числа; 27-го предполагаю служить в Спасо-Бородинском монастыре. |
| При существе дела хорошо бы избежать громких названий, вроде «председательницы» и тому подобных. Первое место за столом, при совещаниях, бесспорно, и без слова будет принадлежать Вам – основательнице Общества; а затем, порядок мест, например, – по времени присоединения к Совету; общее же название – «Совет матерей», или еще как найдется более подходящим. Секретаря Общества непременно нужно, – и человека дельного, аккуратного в ведении дела и не занятого бы другой службой. На жалованье ему следует не пожалеть достаточно обеспечивающей его суммы, – лишь бы это был честный и преданный делу человек. Он должен принимать непосредственно от Вас все распоряжения и заботиться о приведении их в исполнение, за чем Вам самой нужно будет неленостно следить. Вот на первый раз что пришло в голову. Если из вышеозначенного что усвоите, то уже никак не считайте потом заимствованием, ибо что пройдет чрез лабораторию Вашего ума и сердца и будет ассимилировано с Вашим собственным образом мыслей и чувств, тут уже будет Ваше собственное, родное: окажется это потом хорошим – Ваша похвала и пред Богом, и пред людьми; окажется дурным, неудачным – тоже ответственность будет лежать на Вас; не скажите потом: «это тот-то или та посоветовали », – никто не примет это объяснение, а всякий припишет неудачу Вашей малозаботливости. Письмо мое, однако, до того растянулось, что я, оглядываясь назад, с отчаянием помышляю, дойдете ли Вы до конца его. Итак, нужно кончить. Желалось бы, однако, продолжать переписку об этом предмете, и желалось бы еще больше, чтоб переписка не была бесплодной. Вашему милому и дорогому супругу, князю Павлу Павловичу, усерднейше прошу передать мой нижайший поклон и лучшие благопожелания, со включением покорнейшей просьбы принять участие в предмете сего письма и помочь Вам в деле основания и ведения Общества. Вашему истинно доброму отцу, высокопочтенному князю Николаю Петровичу прошу засвидетельствовать мое искренне глубочайшее уважение. Княгине Марии Александровне, Вашей бесценной матери, положительно лучшей из матерей, каких только я знаю, также прошу передать мое глубочайшее почтение и усерднейшую просьбу помочь Вам основать детское Миссионерское общество и руководить Вас своею обширною опытностью и испытанною материнскою мудростью. |
| 3. 22 мая года]. Духовная академия Дорогой и многоуважаемый Константин Николаевич! Воистину Воскресе Христос! Очень и очень благодарю Вас за Ваше милое письмо, от него мне повеяло нашим 480 оптинским духом; мне вспомнились наши тихие зимние беседы и опять неудержимо повлекло обратно в Оптину, и надеюсь, с Божией помощью, как-нибудь осуществить это намерение; надеюсь даже захватить кое-кого из нашей академической братии; даже убеждаю о. ректора побывать в Оптиной, хотя на короткое время, и, может быть, мне и удастся склонить его к этому; впрочем, человек предполагает, а Бог располагает. Сегодня для меня знаменательно. Я в первый раз публично проповедовал перед многочисленной публикой и имел большой успех. Я Вам это откровенно, по-дружески говорю. Разумеется, я мог бы не хуже о.о. Н., Л. и др. смиренно пролепетать: простите, Христа ради, по немощи имел... какие есть немощные – одобряли, и т. д. Но Вам я прямо говорю: да, я имел большой успех, многие во время моей проповеди плакали; меня провозгласили талантом – и мне это очень приятно. Ура!!!!!.. Проповедь, разумеется, моего собственного сочинения; я над ней сидел целую неделю; тема – о терпении. Из бравурного тона перехожу в минорный. Откуда явился слух, что я писал о. Никону, я в Оптину написал следующие письма: старцу, о. архимандриту, Вам, о. Герасиму, о. Иову и о. Павлу. О. Никону я просил в письме к о. Герасиму засвидетельствовать свое почтение. Я слышал сегодня от одной монахини, что ходят слухи, будто ему дают наперсный крест и делают игуменом. Если это правда, то поздравьте его от меня. Искренно благодарю за статью, прочел с большим удовольствием. Всей о Христе братии поющей, вопиющей, взывающей и глаголющей у Вас на всенощных: о. Леонтию, о. Константину, брату Ивану, Тимофею и прочим – мой сердечный поклон и искреннее желание как можно скорее «все получить» – а что это значит по-монашески, разумеется, и Вы, и они знают. Феодору Павловичу искренняя благодарность за приписку и столь же искреннее и в грешных моих молитвах выраженное желание: всего, всего хорошего, доброго и полезного. |
| Насмотревшись на спекуляцию Вольтера, который под старость сделался торгашом, 424 вздумал было и Юсупов пуститься в аферы: завел у себя зеркальный завод, потому что в ту пору зеркала были все больше привозные и очень в цене; однако эта спекуляция ему не удалась, и он остался в большом накладе. Видя, что князю не приходится торгашничать, он тотчас прекратил зеркальное свое производство. Мне про Юсупова много рассказывал брат Петр Степанович, который у него бывал каждый день; он был ему очень предан, и когда он умер, имея с лишком восемьдесят лет от рождения, брат провожал его тело в подмосковное его имение, 425 где его схоронили в особой каменной палатке, пристроенной к церкви, рядом с его отцом. По смерти старика Юсупова сын его князь Борис Николаевич 426 никогда не живал подолгу в Архангельском, и ни разу никто у него там не выпил и чашки чаю. Он был очень скуп и начал было многое оттуда вывозить в свой петербургский дом, 427 но покойный государь Николай Павлович, помнивший, что такое Архангельское, велел сказать князю, чтоб он Архангельского не опустошал. До Юсупова Архангельское принадлежало князю Николаю Алексеевичу Голицыну, женатому на Марье Адамовне Олсуфьевой, которая и продала это имение, смежное с Никольским, по сие время оставшееся еще за Голицыными. За Архангельское просили с чем-то сто тысяч ассигнациями – это было в начале 1800-х годов. Тогда сестра моя Вяземская искала купить имение; она ездила туда с князем Николаем Семеновичем осматривать, и они нашли, что имение недорого, но слишком для них великолепно, требует больших расходов для поддержки, и поэтому и не решились купить, и купил его за сто тысяч Юсупов, для которого это была игрушка и забава, а Вяземские искали имения посолиднее, для дохода; они купили вскоре после того в Веневском уезде село Студенец, по разделу доставшееся потом князю Андрею и перешедшее к его дочери Лидии Иордан. В Архангельском, говорят, одних картин было собрано более чем на миллион рублей ассигнациями, 428 кроме всего прочего редкого и ценного. |
| —117— 1868 г. предубеждений противу сей последней церкви, а напротив с важными предубеждениями противу римской“. По выходе из университета, в 1820 г. Иосиф принял священный сан, не вступая в брак и определен был заседателем Луцкой Консистории. Здесь он ознакомился с весьма затруднительным положением униатов между православною и римско-католическою церковью. В 1822 г. Семашко определен был в Петербург заседателем в униатский департамент римско-католической духовной Коллегии из Луцкой унитской епархии. Здесь началась та замечательная деятельность Семашко, которая имела конечным результатом уничтожение унии. Новый заседатель Коллегии отличался умом проницательным, положительным, математическим, чуждым всяких отвлеченностей, трудолюбием, необыкновенною силою воли, простотой и ограниченностью потребностей в обыденной жизни; в этой натуре были все задатки государственного человека. В Коллегии Семашко, проникнутый искренним чувством преданности Православной церкви и русскому Правительству, должен был вести постоянную борьбу с прочими членами и в особенности с председателем Коллегии, Митрополитом Булгаком 893 , ревностным приверженцем латинской церкви. Но эта борьба с латинянами еще более укрепила твердый от природы характер Семашки, доставила ему опытность и приучила к самостоятельности. С этого времени он начал помышлять о православной церкви и стал изучать ее историю. В ноябре 1827 г., после частной, но весьма одушевленной, беседы о делах греко-унитских с директором департамента духовных дел Иностранных исповеданий, Г.И. Карташевским 894 , Семашко в одну ночь начертил записку о положении униатской в России церкви и средствах возвратить оную на лоно православной церкви. Записка эта представлена была тогда же, без ведома однако ж Семашки, Министром Народного просвещения Шишковым 895 Государю Императору Николаю Павловичу, кото- —118— 1868 г. рому она весьма понравилась, и имела потом особенное значение в деле воссоединения Униатов с Православною церковью 896 . В апреле 1829 г. Семашко наречен был в епископа Мстиславского, викария Белорусской епархии, а в августе рукоположен в Петербурге. В апреле 1833 г. он назначен был епархиальным Литовским епископом. Ему предлагали, по смерти Мартусевича 897 , Белорусскую кафедру, которая была гораздо богаче Литовской (при этой состояло только 400 душ крестьян, а при той 2000), но он предпочел епархию Литовскую, именно, потому, что она была беднее и труднее Белорусской, так как более была ополячена и окатоличена. |
| Трилецкий (Платоноеу). Отойди! Платонов . Сейчас… Как ваш клоповый эфир, Марья Ефимовна? Грекова . Какой эфир? Платонов . Я слышал, что вы добываете из клопов эфир… Хотите обогатить науку… Хорошее дело! Грекова . Вы всё шутите… Трилецкий . Да, он всё шутит… Итак, значит, вы приехали, Марья Ефимовна… Как ваша maman поживает? Платонов . Какая вы розовенькая! Как вам жарко! Грекова (встает). Для чего вы мне это всё говорите? Платонов . Поговорить хочу с вами… Давно с вами не беседовал. Зачем же сердиться? Когда же, наконец, вы перестанете на меня сердиться? Грекова . Я замечаю, что вы чувствуете себя не в своей тарелке, когда видите меня… Не знаю, чем я вам мешаю, но… Я делаю вам удовольствие и по возможности избегаю вас… Если бы Николай Иваныч не дал мне честного слова, что вы здесь не будете, то я не приехала бы сюда… (Трилецкому). Стыдно вам лгать! Платонов . Стыдно тебе лгать, Николай! (Грековой.) Вы плакать собираетесь… Поплачьте! Слезы приносят иногда облегчение… Грекова быстро идет к двери, где встречается с Анной Петровной. Те же и Анна Петровна. Трилецкий (Платонову). Глупо… глупо! Понимаешь ты? Глупо! Еще раз и… мы враги! Платонов . Ты-то тут при чем? Трилецкий . Глупо! Ты не знаешь, что ты Анна делаешь! Глагольев 1 . Жестоко, Михаил Васильич! Анна Петровна . Марья Ефимовна! Как я рада! (Пожимает Грековой руку.) Очень рада… Вы такая редкая у меня гостья… Вы приехали, и я вас люблю за это… Сядемте… Садятся. Очень рада… Спасибо Николаю Ивановичу… Он потрудился выклянчить вас из вашей деревеньки… Трилецкий (Платонову). А если я ее люблю, положим? Платонов . Люби… Сделай такое одолжение! Трилецкий . Не знаешь ты, что ты говоришь! Анна Петровна . Как вы поживаете, моя дорогая? Грекова . Благодарю. Анна Петровна . Вы утомлены… (Смотрит ей в лицо.) Проехать двадцать верст мудрено без привычки… Грекова . Нет… (Подносит к глазам платок в плачет.) Нет… Анна Петровна . Что с вами, Марья Ефимовна? Пауза. Грекова . Нет… Трилецкий ходит по сцене. Глагольев 1 (Платонову). Надо вам извиниться, Михаил Васильич! |
| Марко (перебирает повестки и читает). «Господину доктору Николаю Иванычу Трилецкому-с»… Платонов . Трилецкому? (Хохочет.) Можно будет комедь удрать! А еще кому? Марко (читает). «Господину Кириллу Порфирьичу Глагольеву-с, господину Альфонсу Иванычу Шрифтеру, его благородию господину отставному гвардии корнету Максиму Егорычу Алеутову-с, сыну действительного статского советника господину гимназисту Ивану Талье, господину кандидату Санкт-Петербургского неверситета»… Платонов . Там так и написано «неверситета»? Марко . Никак нет-с… Платонов . Зачем же ты так читаешь? Марко . По невежеству-с… (Читает.) «…уни… уни… неверситета Сергею Павлычу… Павловичу Войницеву, жене кандидата Санкт-Петербургского уни… неверситета Софье Егоровне госпоже Войницевой, господину студенту Харьковского неверситета Исаку Абрамычу Венгеровичу». Все-с! Платонов . Гм… Это послезавтра, а завтра ехать нужно… Жалко. Вот был бы, воображаю, процесс… Гм… Экая досада! Доставил бы ей удовольствие… (Ходит по сцене.) Досада… Марко . На чаек бы с вашего благородия… Платонов . А? Марко . На чаек бы… Шесть верст шел-с… Платонов . На чаек? Не нужно… Впрочем, что я говорю? Хорошо, мой милый! На чаек я тебе не дам, а я тебе лучше чайку дам… И мне выгоднее, да и для тебя трезвее… (Вынимает из шкафа чайницу.) Подойди сюда… Чай хороший, крепкий… Хоть не сорокаградусный, но крепкий… Во что же тебе дать? Марко (подставляет карман). Сыпьте-с… Платонов . Прямо в карман? А не провоняет? Марко . Сыпьте-с, сыпьте-с… Не сомневайтесь… Платонов (сыплет чай). Довольно? Марко . Благодарим покорно… Платонов . Какой же ты старый… Люблю я вас, старых солдатиков!.. Душа вы народ!.. Но и между вами встречаются иногда такие ужасные… Марко . Всякие бывают-с… Один господь без греха… Счастливо оставаться! Платонов . Постой… Сейчас… (Садится и пишет на повестке.) «Тогда целовал, потому что… потому что был раздражен и не знал, чего хотел, теперь же поцеловал бы, как святыню. Гадок был с вами, сознаю. Со всеми я гадок. На суде, к сожалению, не увидимся. Завтра уезжаю навсегда. Будьте счастливы и будьте хоть вы справедливы ко мне! Не прощайте!» (Марку.) Знаешь, где Грекова живет? |
| От ректора Московской духовной семинарии архимандрита Сергия – членский взнос О Совета Братства преподобного Сергия – в возврат выдаваемых оным пособий клиентам Комиссии –Салмановой и Смирновой (60 р. первой и 24 р.– второй) От благочинного 3-го отделения Сретенского сорока о. Сергия Садковского по подписным листам с церквей благочиния %% по книжке Сберегательной Кассы за 85696, разряд 17 Итого в 1913 году в кассу Комиссии поступило: а) процентными бумагами б) наличными деньгами 2.404 р. С остатком же от прошлого 1912 г. к 1-му января 1914 г. в кассе Комиссии: а) процентными бумагами 29.900 р. б) наличными деньгами 2.860 р. Расход В минувшем 1913 году выписано в расход: I. Постоянные пособия клиентам Комиссии: Больному заштатному священнику Московской, Маловознесенской, на Малой Никитской улице, церкви о. Сергию Виноградову Душевнобольному бывшему помощнику инспектора Минской духовной семинарии Григорию Павловичу Вершинскому, (скончался в августе 1913 г.) Душевнобольному бывшему преподавателю Смоленской духовной семинарии Николаю Ивановичу Соганову с семейством Душевнобольному бывшему преподавателю Орловской духовной семинарии Евгению Вдовам бывших воспитанников Академии и их семействам: Протоиерея г. Калуги Марии Хвалебновой Преподавателя Симбирской духовной семинарии Фелицате Добролюбовой Секретаря Московской Духовной Академии Елене Захаровне Плаксиной Священника Московской, Неопалимовской, в Зубове, церкви Вере Троицкой —76— 9. Священника Московской Знаменской, в Зубове, церкви Варваре Крастелевой Священника Московской Николаевской, в Кошелях, церкви Ольге Воскресенской Священника Московской Феодоро-Студийской церкви Наталии, Преображенской Священника Московской Максимо-Исповеднической, на Варварке, церкви Любови Побединской Помощника инспектора Новгородской духовной семинарии Вере Белявской Племяннице бывшего ректора Московской Духовной Академии протоиерея A. В. Горского Ольге Салмановой (из них 60 р. в счет сумм Совета Братства) Секретаря Московской Духовной Академии Елене Захаровне Плаксиной |
| Этот год разнуздал много тёмных энергий, выпустив на волю духов всеевропейской революции. Одна Россия, тогда ещё сильная верностью преданиям предков, сумела покамест отбить их свирепый натиск. Глубинный смысл тех роковых событий с редкой прозорливостью выразил русский поэт и дипломат Фёдор Иванович Тютчев. В специальной записке, представленной им императору Николаю Павловичу в апреле 1848 года, он писал: " Уже с давних пор в Европе только две действительные силы, две истинные державы: Революция и Россия. Они теперь сошлись лицом к лицу, а завтра, может быть, схватятся. Между тою и другою не может быть ни договоров, ни сделок. Что для одной жизнь - для другой смерть. От исхода борьбы, завязавшейся между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества... Россия прежде всего держава христианская; русский народ христианин не в силу только православия своих верований, но также в силу чего-то такого, что ещё более сокровенно, нежели принадлежность к вероисповеданию. Он христианин по той способности к самоотвержению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы. Революция же, прежде всего, враг христианства. Антихристианским духом одушевлена Революция: вот её существенный, ей именно свойственный характер. Наружные формы, в которые она от времени до времени облекалась, лозунги, которые попеременно усваивала, всё, даже её насилия и преступления, всё это придаток или случайность. Но что не придаток и не случайность - это антихристианское начало, её вдохновляющее; оно-то и доставило ей такое грозное господство над миром. Человеческое я, хотящее зависеть только от самого себя, не признающее, не принимающее никакого иного закона, кроме собственного изволения, - человеческое я, одним словом, поставляющее себя вместо Бога, - явление, конечно, не новое между людьми, - но что было ново - это самовластие человеческого я, возведённое на степень политического и социального права, и его притязание в силу такого права, овладеть человеческим обществом. Эта-то новизна и назвалась в 1789 году Французской Революцией... " |
| Не имея распоряжений нашего Правительства касательно приведения пленных воинов к присяге, и, получив на сей предмет наставления осторожности Г. Саксонского Министра Барона Зембаха, имевшего опасение недоверчивости французского Правительства, я ограничился после панихиды следующим обращение военнопленным: «Христолюбивые воины, неизменно верные слуги Всероссийского престола! По отдаленности от нашего отечества я еще не получил повеления о приведении вас к присяге верности ныне благополучно царствующему нашему истинному и природному Государю Императору Александру Николаевичу. Но присягая в верности, в Бозе почившему, Государю Императору Николаю Павловичу, вместе с тем вы клялись перед крестом и Евангелием Христовым в верности и Наследнику Его, ныне вошедшему на прародительский престол, Государю Императору Александру Николаевичу. Храните же свято перед Богом и людьми вами данную предварительную присягу, храните ее, как вы свидетельствовали, до последней капли крови. На сии слова последовал единодушный ответ: «Будем служить Ему верой и правдой». Затем я приступил к обыкновенным великопостным службам, устроив, с согласия коменданта, для пленных постную пищу в продолжение Страстной недели. Военное начальство острова Экса доставило мне всякую возможность к беспрепятственному совершению Богослужения; избранное мной к тому время 10 часов утра и 18 часов было им одобрено; закрытие казарм в 18 часов было переменено на 19 часов; военнопленные арестантской роты, находящиеся под строгим надзором, ежедневно были приводимы к Богослужению. Все военнопленные Православного закона, в числе 578 человек, были мною исповеданы и удостоены Св. Тайн, запасенных мной в Париже 76 . Причащение совершалось в четыре последних дня Страстной недели. Пасхальное Богослужение я намерен был совершить утром, не надеясь получить позволение коменданта на совершение оного ночью. Но он, узнав из разговора со мной о торжественности светло-воскресного дня в России и ночном Богослужении, предупредительно предложил мне свое согласие и свое содействие к пасхальному Богослужению. В полночь все мы собрались в пространнейшую казарму и в присутствии начальника жандармов и надзирателей, начали светло-воскресное Богослужение, при котором было человек до 50 французов, 800 горящих свечей, торжество обряда и пения, духовная радость присутствующих, частые единогласные повторения верных «Во истину воскресе!», лобзание пасхальное – все это не только исполнило торжеством нас православных, но и сильно благоприятно подействовало на иностранцев. Вообще удовлетворение религиозных потребностей наших военнопленных совершено беспрепятственно, успешно и благолепно. Поведение же верных сынов России, испытанных несчастьем плена, было кротко и благонравно. |
|
|
