| Работа же по «положению в гармонию хорного состава всего, что Синодом было издано в одну строку» – работа колоссальная. И Львов привлек к ней (как и к работе над Обиходом) М.П. Воротникова и Г.Я. Ломакина, и сам принялся за гармонизацию 607 ; о своей работе он пишет: «Здесь моего сочинения нет и быть не должно ничего другого, кроме сохранения напевов и правильного применения к оным четырехголосной гармонии» 608 . Однажды во дворце был устроен духовный концерт Придворной певческой капеллы под управлением самого Львова; исполнялись некоторые сочинения Бортнянского и Львова и, между прочим, недавно перед тем сделанное Львовым переложение ирмосов греческого роспева. Перед исполнением этих ирмосов государь спросил Львова: «Это то пение, которое напечатано в одну строку и к которому ты прилагаешь гармонию»? – «Точно так», – ответил Львов. Прослушав пение, государь взял Львова за руку и сказал: «Вот единство, которого я желаю; спасибо тебе, спасибо». – «Я Ваш ученик, Ваше одобрение для меня все», – отвечал Львов 609 . Но не таково было отношение к переложениям Львова со стороны москвичей во главе с митрополитом Московским Филаретом. Даже так прочно теперь укоренившиеся в практике хоров ирмосы Львова, вошедшие в обиход решительно для всех русских церковных хоров, встретили в Москве решительно отрицательный прием 610 . На основании синодального указа от 13 сентября 1848 года Обиход и переложения Львова были посланы в Москву митрополиту Филарету для рассмотрения их богослужебно-певческого достоинства. Для этого митрополитом Филаретом был составлен специальный комитет, составленный из знатоков и специалистов как простого, обиходного, так и нотного пения. В этот комитет вошли: 1) протоиерей магистр богословия Никифор Зерчининов; 2) протоиерей Павел Нехотенов 611 ; 3) единоверческий священник Иоанн Никитин (как специалист по древнерусскому знаменному пению, знающий в совершенстве столповую нотацию); 4)протодиакон московского Архангельского собора Николай Шумов. Били также прикомандированы регент московского архиерейского хора и одиннадцать клириков, сведущих в пении. |
| Тогда были опубликованы «Замечания для истории церковного пения в России. В. Ундольского (1846 г.), «Исследования о русском церковном песнопении» И. Сахарова (1849 г.), «О свободном и несимметричном ритме» А. Львова (1858 г.) и ряд других работ. 123 Алексей Федорович Львов (1798–1870) родился в дворянской семье, где получил хорошее музыкальное образование – о6учался игре на скрипке у многих, в то время известных, немецких музыкантов и в семилетнем возрасте уже играл в домашних концертах. Но тем не менее к 20 годам он окончил Институт путей сообщения и его имя как первого ученика было занесено на золотую доску почета. Инженерная и музыкальная деятельность Львова так тесно переплелись между собой, что когда он выстроил в имении графа Бенкендорфа изящный мост, восхищенный Государь император Николаи I воскликнул: «Это Львов перекинул свои смычок». Много лет он был первым скрипачом струнного квартета, организованного по инициативе графа Михаила Юрьевича Виельгорского для своих музыкальных вечеров. Для Львова-композитора счастливым стал 1833 год, когда после одной из своих поездок с Государем в Пруссию, Львов написал российский гимн «Боже, царя храни» (на текст В.А. Жуковского). Сам император произнес несколько раз: «Это великолепно!» И не удивительно, что через три года, когда скончался отец А.Львова, Федор Петрович Львов, занимавший пост директора Придворной певческой капеллы, Государь возложил обязанности директора на его сына. Назначая Львова Государь дал ему лестную характеристику: «Я очень люблю Львова! Он человек добрый честный и умный». 124 Следует отметить, что И. Гарднер стилистически относит творчество П. Турчанинова в плане гармонизации уставных напевов на грани периодов итальянского светского влияния и середины XIX века. 125 Своего рода предшественником рассматриваемого сочинения Чайковского в плане выражения в музыке богослужебных песнопении авторских личностных чувств и переживании, являлась Литургия ре минор А. Алябьева, посвященная любимой женщине композитора – Е.А. |
| Король, подтверждая имущественные права Люблинской Спасо-Преображенской церкви и ограждая интересы братства от местных властей, предоставил эту церковь со всеми принадлежностями в непосредственное и полное распоряжение Люблинского братства. Грамоты короля дали братству возможность завершить отделку своего каменного храма, который в том же году и был освящен Петром Могилой , прибывшим в Люблин по пути ко Львову. Хотя в 1638 году униаты и отняли эту святыню у русских, но, согласно Зборовскому договору, в 1650 году она снова была возвращена им обратно, как о том будет подробнее изложено в следующей главе. 1581 Братства в Галичине. К сороковым годам XVII века братские православные союзы покрывали всю территорию древнего русского Галича, и не было города, местечка и даже поселка, где бы жившие в них православные не соединились-бы вокруг своей местной церкви в братское организованное соединение для преследования высшей цели —168— земной жизни, состоящей в духовно-нравственном взаимном совершенствовании по заветам Христовым. О значительном количестве церковных братств в одной только Львовской епархии можно судить по дошедшим до нас известиям об участии в 1641 году, при избрании на место умершего Львовского епископа Иеремии Тиссаровского нового епископа Арсения Желиборского, представителей от братств, которых оказалось большое множество («bractwa Halickie wszysci spolnie»), причем некоторые из них известны только по именам. В акте избрания упомянуты нижеследующие братства: в Жолкеве, 1582 Соколе, 1583 (на сев. от г. Львова), в Гологорах, в Тарнополе (на вост. от г. Львова), в Любачеве, в Бобрке, (на зап. от г. Львова), в Рогатине, 1584 (на юг от г. Львова), в Скальцах, в Щирцах, в Черневцах, в Бережанах, а также братства в Подолии, как-то: Каменец-Подольское, Летичевское, Межибозское. Имеются указания о существовании в Галичине в XVII веке и других братств, как например: в Самборе, 1585 при церкви апост. Филиппа, в Янове, 1586 близ Львова, при церкви архистр. Михаила, в Саноке 1587 (при р. |
| Было бы очень заманчиво связать барабан и венчающую его «беседку» с творчеством Н.А. Львова, архитектора-дилетанта, жившего в соседнем Новоторжском уезде и создавшего довольно много усадебных домов и храмов для соседей. Термальные окна довольно характерны для Львова, а «беседка»-барабанчик встречается в спроектированных им церквах в Мурине и Горницах, хотя и в несколько более крупном масштабе. Предположение об авторстве Львова для венчающей ротонды церкви в Заречье не так уж фантастично, хотя вписывается в недавно проявившуюся тенденцию приписывать этому зодчему все значительные здания в районе Торжка в стиле классицизма. Сложнее вопрос об авторстве и происхождении основных частей храма, выполненных в «стиле Людовика XVI». Основу композиции здесь составляет двусветная ротонда с круглыми окнами во втором свете, к которой примыкают пониженный алтарь со скруглением и трапезная со скругленными углами. Этот довольно прихотливый план и сложная композиция для Львова совершенно нехарактерны. Львову приписывают два храма-ротонды, выполненные в духе французского классицизма: церковь в Александровском под Петербургом («Кулич и пасха» 1785–1787) и церковь Екатерины в Валдае (1794). Но авторство этих построек не столь уж определенно, церковь в Александровском вообще могла быть построена кем угодно, а проект валдайского храма, составленный Львовым, был гораздо менее «французским» по сравнению с тем, что было возведено кем-то другим в натуре. Кроме того, форма трапезной в Заречье больше похожа на то, что мы видим в московских постройках, связываемых с Баженовым и Казаковым (можно назвать трапезные храмов Всех Скорбящих, Сергия в Рогожской и Богоявления в Елохове). Общая композиция с ротондой, трапезной и колокольней сближает храм в Заречье с московской церковью Вознесения на Гороховом поле (1788–1793), связываемой с именем М.Ф. Казакова (в последней нет только алтарного выступа). В случае с храмом в Заречье речь идет, видимо, об осуществленном в усадебном храме проекте крупного зодчего, ориентированного на французский классицизм (это мог быть и петербуржец, и москвич), тогда как прямо во время возведения здания этот стиль уже устарел, и его сменили в завершении на палладианский неоклассицизм в исполнении достаточно именитого Львова, уже построившего целый ряд храмов в округе Торжка. |
| На основании этой записи делаем вывод, что Никанор начал строительство часовни, не получив разрешения из вышестоящих инстанций. Было ли им в дальнейшем получено такое разрешение и предоставил ли он чертежи, подписанные каким-либо архитектором – мы не знаем. Но, думаю, это всё же не были чертежи, подписанные Н. А. Львовым, так как Львов скончался в конце 1803 года, а часовню начали строить в 1813-м, да и тот факт, что прежняя часовня на этом месте перешла в ведение монастыря после смерти архитектора, даёт нам право сомневаться в том, что у Никанора «в заделе» был проект именно этой часовни, разработанный Львовым. Но есть несколько косвенных факторов в пользу того, что некие наработки Львова (чертежи и реализованные проекты) были взяты за основу тем архитектором, который составил план и фасад этой часовни и делал деталировку этих чертежей. Кто же это мог быть? Это мог быть архитектор Андрей Васильевич Фомин. Он с 1782 года, сразу после окончания Академии художеств, стал работать под началом Н. А. Львова. Многие чертежи «львовских проектов» были выполнены А. В. Фоминым. В 1799 году, когда Фомин стал терять зрение, Львов взял себе другого помощника, И. А. Иванова, тоже выпускника Академии художеств. Фомин же стал новоторжским архитектором, думаю, не без помощи Н. А. Львова. Напомню, что именно за подписью А. В. Фомина архимандрит Никанор в 1804 году отправил в Тверскую Духовную консисторию чертежи Надвратной церкви Борисоглебского монастыря. Имя А. В. Фомина встречается в Метрический книгах церквей г. Торжка 1806-1817 годов. В них он указан и как новоторжский архитектор, и как новоторжский землемер. Это мог быть и новоторжский купец Фёдор Фёдорович Ананьин. Он был главным подрядчиком при строительстве Крестовоздвиженской часовни, а до этого – главным строительным подрядчиком при сооружении Надвратной церкви в Борисоглебском монастыре. Думаю, что именно этих людей надо рассматривать как предполагаемых авторов проекта Крестовоздвиженской часовни. При этом следует учитывать, что они, наверняка, были знакомы не только с «львовскими проектами», но и с их воплощением, в частности, с Воскресенской церковью в Никольском-Черенчицах, родовом имении архитектора Н. А. Львова. Крестовоздвиженскую часовню мы часто сравниваем с этим храмом, построенном в форме ротонды. Кто же первым назвал Н. А. Львова автором часовни в Торжке? |
| Freeze L. G. Handmaiden of the State? The Church in Imperial Russia Reconsidered//Journal of Eccleseiastical History. January, 1985 Edward E. Rodslov. Renovationism, Russian Orthodoxy and Revolution. 1905 – 1945. Indiana University Press, 2003 811 Такие обвинения в адрес епископата звучат, например, со страниц книги М. А. Бабкина. Здесь важны даже не сами взгляды архиерея, а доводы, которые автор приводит в защиту своего взгляда. Так, например, по его мнению, некоторые факты из биографии Тихона (Беллавина) свидетельствуют «о его либеральных, по сути, антимонархических воззрениях». Так, например, будучи семинаристом, Беллавин, заведуя студенческой библиотекой, «из укромного местечка» выдавал желающим запрещенных Герцена и Ростиславова, а на месте своего служения в Ярославле вступил в конфликт с местным губернатором. См.: Бабкин М. А. Духовенство Русской Православной Церкви... С. 366–367. Вообще, чтение Герцена, произведения которого знал любой среднестатистический образованный человек в России, как и уж тем более знакомство с произведениями профессора Духовной академии, ни в какой мере не являются показателем «либерализма» или «консерватизма» читателя. А конфликты со светской властью вообще не могут служить определением политической самоидентификации архиерея. И уж совсем нелепо утверждение Бабкина, что якобы отказ Тихона содействовать освобождению императора был мотивирован тем, что «патриарху харизматический конкурент по идеологическому лидерству в лице Николая II был не нужен». Там же. С. 394. 812 Наиболее серьезной биографией В. Н. Львова на сегодняшний день являются статьи Фруменковой. См.: Фруменкова Т. Г. Деятельность В. П. Львова на посту обер-прокурора Св. Синода//Российская интеллигенция на историческом переломе. Первая треть XX века. СПб., 1996. Она же. К биографии В. Н. Львова//Из глубины времен. 1997. 813 Знаменитая «чистка» епископата, связываемая с именем В. П. Львова, была несоизмерима, например, с действиями военного министра Временного правительства Л. И. Гучкова, по указанию которого было смещено с занимаемых должностей до 60% высшего офицерского состава. См.: Сенин А. С. Александр Иванович Гучков. М.,1996. С. 120. |
| руководил Придворной певческой капеллой, а с 1854 г. – всеми музыкальными учреждениями в столице. После потери слуха уехал к себе в имение в Ковно, где и умер. Автор гимна Боже, царя храни (1833) на слова В.А.Жуковского, опер Ундина и Староста, сочинений для скрипки, а также ряда церковных произведений, из которых самое замечательное – Вечери Твоея тайныя. 13 Деятельность А.Ф.Львова по унификации церковного пения впервые была освещена в труде протоиерея Дмитрия Разумовского. Труд этот вышел в 1867 г., т.е. еще при жизни Львова, и потому едва ли мог быть абсолютно объективным. Пересмотренный автором и переизданный в 1917 году, он, как нам кажется, в какой-то мере сохранил тон дифирамба, хотя и содержал признание того факта, что в столице и в Москве переложениями Львова духовенство было недовольно, не смея, однако, высказывать свое недовольство открыто. Все разногласия Львова с митрополитом Филаретом и архимандритом Феофаном Разумовский по возможности сглаживает, собственных высказываний действующих лиц не приводит, так что о правильности изложения им сути рассматриваемой полемики судить затруднительно. 14 Правда, архимандрит Феофан не был хорошо знаком с теорией музыки... но его пьесы просты, мелодичны и спокойны, как просто наше старинное обиходное пение (К. Здр-въ. Феофан (Александров). Указ. изд.). 16 Мы опускаем ряд подробностей скандального дела Зыкова, в том числе и убийство им княгини В.Д.Голицыной. 17 Благовещенский, видимо, под впечатлением слухов, писал, что следствие возглавлял не кто иной, как А.Ф.Львов, который и отомстил архимандриту Феофану, признав его виновным в позволении таким людям проживать в монастыре. Но, повторимся, правильнее будет сказать: Львов мог повлиять в Синоде на прохождение там дела об увольнении Феофана, прямых же свидетельств тому нет. 19 86-м по счету, с правом служения по архиерейскому чину – с дикирием и трикирием, – отмечает иеромонах Павел (Крылов) в своей книге Троицкий Калязин монастырь... (Калязин, 1897). Читать далее Источник: Голубцов С.А. Церковный композитор архимандрит Феофан//Журнал Московской Патриархии. 2002. 12. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Проект каменной церкви, по всей видимости, был разработан в Тверском архитектурном управлении под руководством Ивана Фёдоровича Львова, брата известного Александра Фёдоровича Львова, автора гимна «Боже, царя храни». Под руководством И.Ф. Львова и при участии архитекторов М.А. Чернятина, П. Колодки, К.Б. Гейденриха и других в 30-40-е г.г. XIX в. в Тверской губернии было построено большое количество церквей, монастырских подворий и светских зданий, выполненных в стиле позднего русского классицизма. Каменная церковь изначально имела два престола - зимняя церковь, отапливаемая, и летняя, более светлая, в восточной части храма. Именно зимняя церковь посвящалась Рождеству Христову. Это был и престольный праздник в дд. Григорково и Титовское, о чём известно многим коренным жителям прихода. От священника Титовской церкви Иоанна Львова (1882-1953) сохранилась кассовая книга, где его рукой написано: «Христорождественской церкви села Титовского. Священник протоирей Львов». В Григоркове и в Титовском летним престольным праздником был Ильин день 2 августа, и, по-видимому, второй престол Титовской церкви был освящён во имя Илии Пророка. Об этом же говорила жительница д. Григорково Евдокия Андреевна Кокотунова. Косвенным свидетельством являются изображения семи пророков в подкупольной части летней церкви. На строительство храма какую-то часть денег внесла государственная казна. Как тогда водилось, существенную часть денег на строительство церкви вносили помещики прихода. Семейство князей Шаховских, владельцев имения Телятино, испытало к этому времени большие потери: в 1827 г. умер с горя после высылки в Сибирь сына Фёдора старый князь Иван Петрович Шаховской. Его жена ушла из этого мира еще в 1825 г. Можно себе представить чувства двадцатисемилетнего Фёдора Шаховского, когда в июне 1826 г. после заточения в Петропавловской крепости его, закованного в кандалы, провозили по государственному тракту через деревню Иван-Погост мимо родового имения Телятино, где он бывал в детстве и юности. Государственный почтовый тракт из Санкт-Петербурга в Ярославль проходил в наших краях через Устюжну, Любегощи, Лошицы, Пашково, Кесьму, Баскаки, Иван-Погост, Весьегонск, Крешнево, Суково и далее к Чамерову и Брейтову на Рыбинск и Ярославль. По этому тракту ездили не раз и цари - Екатерина II, Павел, Александр I. Тракт постоянно подновляли и чинили, на определенном расстоянии стояли полосатые будки и старые служилые «инвалиды». Государственных же преступников провозили в глухо закрытых кибитках с двумя жандармами на облучке. |
| С того времени богослужения в храме не прекращались. А. В. Чекмарёв в статье " Постройки Н. А. Львова и его круга в провинции: говые открытия " (опубликована в сборнике " Архитектурное наследство " в 2009 году), говоря о липецком соборе, отмечает: " Если мысленно очистить собор от поздних дополнений, с деятельностью Львова уже никак не связанных (имеются в виду колокольня и трапезная), мы увидим компактный центрический объём, крестообразный в плане, со скруглённой апсидой, завершённый грузным четвериком с термальными окнами на всех сторонах и классической полусферой купола. Не углубляясь в детальный анализ архитектурных черт... отмечу, что в облике собора собраны практически все излюбленные Львовым приёмы - от объёмно-планировочных до элементов фасадного убранства и отделки интерьера. По композиции здание ближе всего к церкви в усадьбе Прямухино Бакуниных, давно и прочно (хотя и без документальных подтверждений) связываемой с Львовым. Нельзя не заметить и сходства с львовским проектом церкви для Выборга, иной в планировочном отношении, но с тем же решением верха " . Далее он говорит: " Рождественский собор, возможно, вследствие удешевления проекта не получил привычные для храмов этого типа колонные портики по сторонам. Но отказ от них был умело обыгран введением выступающих вперёд ризалитов с врезанной лоджией, фланкированной в углах одиночными колоннами. Этот приём служит ещё одним подтверждением работы большого мастера и снова находит параллели в наследии Львова " . Важно отметить также, что судя по рисунку Жуковского, один портик - настоящий шестиколонный портик - собор всё-таки имел. Он оформлял западный фасад и был утрачен вследствие пристройки трапезной. Сильно выступающая алтарная часть собора имеет общее оформление с основной частью - полуциркульные окна (такие же, как у храма в Прямухине) и крупные розетки, которые присутствуют и в других проектах Львова. Первые часы на пятом ярусе соборной колокольне установили ещё в 1850-е годы. В 1970 году сделали новые часы - электрические, с четырьмя циферблатами. В 1980 году на колокольне произошёл пожар, часы сгорели, но спустя несколько месяцев были восстановлены. |
| Я взглянула на Славину, и мы не сдержались – захохотали. —409— Хозяйка обиделась. – Вам смешно, – заметила она кислым тоном, – разве у вас не пускают собак в церковь ? Мы все не могли уняться, твердя: «простите... простите…» Тости блеснул исподлобья глазами и сквозь зубы кинул: – Пустить бы и кошек вместе... Со временем я привыкла видеть собак в церкви (и на столе, особенно когда стол стоит на улице)... Здесь очень добры к животным. Лошадям надевают на головы клеенчатые чехлы в дождь и легкие шляпки в летние жары. Залает собака – на нее не орут: «Цыц подлая!!» и не швыряют в нее чем попало, а спокойно говорят: «Voulez-vous vous taire?» и животные здесь понимают слова. А у нас – Боже мой! Больно вспомнить о множестве измученных лошадей, терпящих ежедневную пытку в руках жестокого, безрассудного, не знающего ни справедливости, ни пощады человека! Наше Вербное Воскресенье следует через неделю за католическим, и Пасха так же. Еще заранее Львова пригласила к себе праздновать нашу Пасху. Обещала приготовить яйца и творожный сыр. Я радовалась этому. Собралась пойти утром, но оказалось, что мы званы к 3-м часам после обеда. Что ж делать? Tant pis! Отобедали и пошли. Хочу повернуть в ту улицу, где живет Львова. – Куда вы? останавливает меня Славина. – К Львовой, я думаю. – Она не у себя празднует, у Блюменбаумов. Тут уже я и сама остановилась, пораженная. Как, Христов день праздновать у евреев? – Нет, я не пойду! – Полноте, Вы ее обидите, у ней же тесно, одна комната, некуда всех принять, а у Блюменбаумов квартира. Уговаривает, а я знаю, что и самой ей это не очень приятно: не нравятся ей Блюменбаумы, друзья Львовой. Хотя про эту еврейскую чету ничего дурного сказать нельзя. Подумав, я пошла, но уже без прежнего удовольствия. В квартире Блюменбаумов Львова, нарядная и хорошенькая, —410— вместе с хозяевами встречала гостей. Ее трудами было приготовлено несколько разноцветных яиц, небольшой сыр, сверх того стояло вино, конфеты, печенье и – как всегда – цветы. Собрались гости: несколько молодых евреек, студент еврей, студент русский и один молодой француз, бывавший в России, – все люди, знакомые друг с другом; казалось, что будет весело. Поели, попили чая, да; но что тут было пасхального? Одна только Львова, здороваясь, сказала мне: «Христос воскресе», но и то как-то незаметно. Для прочих это был такой же день, как и все. |
|
|
