| 31 . Арашкевич Марк Петрович – Инспектор высшего начального училища – По избранию – Мирянин от Омской епархии – 29 – Томский Учительский Институт – Станица Сандыктавская, Кокчетавского уезда, Акмолинской области. 32 . Арефьев Михаил Иванович – Член Государствнной Думы IV созыва, избран в заместители члена Высшего Церковного Совета – По избранию – От Государственной Думы – 53 – Университет – Петроград. 33 . Арсений – Архиепископ, с 28 ноября 1917 г. Митрополит Новгородский и Старорусский, член Предсоборного Совета, Товарищ председателя Священного Собора, член Соборного Совета, председатель Отдела о правовом положении Церкви в Государстве, был избран кандидатом в Патриархи, избран в члены Священного Синода – По должности – 55 – Доктор церковной истории – Новгород. 34 . Артамонов Леонид Константинович – Генерал от инфантерии – Член Предсоборного Совета – 58 – Академии: Инженерная и Генерального Штаба – Петроград. 35 . Артоболевский Иоанн Алексиевич – Священник, профессор Сельско-Хозяйственной Академии в Петровско-Разумовском – По избранию – Клирик от Московской епархии – 46 – Магистр богословия – Москва. 36 . Архангельский Василий Иоаннович – Диакон Михаило-Архангельской церкви, Хвалынского уезда – По избранию – Клирик от Саратовской епархия – 50 – 1-й класс духовной семинарии – С. Телятниково, Хвалынского уезда, Саратовской епархии. 37 . Архангельский Иван Иванович – Секретарь Оренбургской Духовной Консистории – По избранию – Мирянин от Оренбургской епархии – 40 – Университет – Оренбург. 38 . Архангельский Леонид Григорьевич – Псаломщик Ново-Вознесенской церкви г. Пскова – По избранию – Клирик от Псковской епархии – 27 – Духовная семинария – Псков. 39 . Астров Павел Иванович – Член Московского Окружного Суда, избран в заместители члена Высшего Церковного Совета – Член Предсоборного Совета – 51 – Кандидат юридических наук – Москва. 40 . Афанасий – Иеромонах, преподаватель Владимирской Духовной Сеиннарии – По избранию – От монашествующих – 31 – Кандидат богословия – Владимир. |
| Но архиепископ Иродион был борцом за принцип и разослал по епархии универсал, что бесшкольные кандидаты впредь не будут посвящаться, не взирая ни на какие выборы и ходатайства. Циркуляр интересен по изображению процедуры выборов с их махинациями и злоупотреблениями и по стилю южно-русского языка тогдашнего духовенства Петровско-Аннинского времени. Епископ сообщает, что в его архиерейский дом присылаются с рекомендациями их владельцев (патронов) церквей, или прихожан кандидаты на священство, однако не умеющие читать, тем более разуметь чтомое, явно за данные ими взятки. За непоставление таковых в священники «владельцы и парохияне ропщуть, и, щось непотребное в уме своем вмещая, на нас – архиерея клевещуть… З долгу нашого пастырского, благие между паствою устроевати порядки всеусердне желаючи, судили мы – архиерей – до пречестностей ваших сим предварить универсалом, через который имети хощем, а бы хто не есть желатель священства, а барзей з детей священнических, во всякой возможности прилагали тщания обучатися в коллегиуме нашем знания веры и всех догматов утвержденных церковных, чим бы возмогли удостоити себе священства и управления паствою. Ибо, если таковые желателе в обучении ся занехають тщательства и усердного радения, то желания своего отнюдь лишатся и священства удостоени не будут. Но трудящиеся в коллегиуме и учением себе изнурящии, по силе Д. Регламента и мимо наследников поставляемы будут во презвитеры». Но бедный ревнитель школы и законности, архиеп. Иродион на сей раз просчитался. Аннинское правительство по военным расчетам ухаживало за гетманскими силами. Архиеп. Иродион был удален на покой. Мало того. Аннинское правительство, неся знамя традиций Петрова царствования, в частности, провозглашая необходимость для духовенства школьного ценза, в данном случае, по политическим соображениям, ради Южной России, издало даже в 24.IV.1735 г. циркуляр, подрывавший усилия архиереев в духе Дух. Регламента, и рекламировало для Южной России не новый школьный ценз, а старые, столь дефективные выборы. |
| А дальше в 1682 году грянул стрелецкий бунт. Боярина Кирилла Полуэктовича насильно постригли в монахи, село Петровское перешло малолетнему Льву Кирилловичу, и опекуншей осталась его мать Анна Леонтьевна Нарышкина. Боясь за судьбу внуков и за себя, она дала обет построить здесь каменный храм во имя апостолов Петра и Павла, небесных покровителей малолетнего государя, и в память о разыгравшейся в Кремле трагедии, к которой Нарышкины оказались причастны. В следующем же после бунта 1683 году она выделила под церковь большой участок земли и еще подарила в нее три колокола на вечное поминовение «по муже своем боярине Кирилле Полуехтовиче Нарышкине и по детех своих и по всех родителех своих», как гласила надпись на одном из колоколов. Каменный вотчинный храм, златоглавый, с белокаменными резными наличниками и витыми колонками, был освящен в 1691 году. О его «замечательном благолепии» говорили все москвичи. Он стал не только прекрасным памятником московского барокко, но и самой замечательной постройкой села Петровского, оставаясь такой на протяжении веков. Менялись хозяева села, менялось его предназначение, и церковь, начавшая свою жизнь вотчинной, всегда была душой Петровского и прожила с ним вместе целую жизнь, осеняя его непростую, но выдающуюся судьбу. Юный Петр I обожал дедовскую вотчину и ее церковь. По преданию, он пел в ней на клиросе, читал Апостол и подарил в храм эту богослужебную книгу 1684 года издания с собственноручной надписью. Иные историки считают эту надпись «дьяческой пометою» о том, что сия книга, принадлежавшая государю, подарена им «в подмосковную вотчину боярыни Анны Леонтьевны Нарышкиной, в село Петровское, к церкве святых верховных апостол Петра и Павла». Она хранилась в храме вплоть до революции. Петр же усердно осваивал местные земли, выстроил для себя летний дворец, начал разбивать здесь первый регулярный парк в голландском вкусе и сам сажал молодые дубки. Считается, что Петр же около села основал ферму – скотный двор с голландскими коровами и назвал это свое маленькое экспериментальное владение сельцом Астрадамским, то есть Амстердамским, это имя осталось в названии местной улицы. Другая версия, что эти ранние петровские эксперименты проходили поблизости от Петровского, в селе Острогонове, также превратившегося в Астрадамское. |
| Мысль об отмщении, действительно, не умирала ни среди лишенной Родины молодежи, ни среди ее учителей. Достаточно вспомнить такую организацию, как «Национальный союз нового поколения». В одном из печатных выступлений ее идеологи писали: «Главные убийцы и палачи нашей родины боятся смерти. Их истребление является первым нашим заданием. Эти трусливые собаки не все живут в Кремле. Они могут быть застигнуты на митингах, и адреса многих из них находятся в телефонном справочнике. Для того чтобы добраться до Сталина, нужно убрать Максима Горького и Демьяна Бедного, нужно устранить Кирова в Ленинграде и Косиора с Постышевым на юге. Бессмертие этого великого дела разнесется по всей России. Час возмездия приближается для голодных нив нашей измученной Родины». 115 Политическое оттесняло духовное, – скажут одни. Патриотизм свободных людей требовал действий, – могут промолвить другие. Забывается только евангельское: «Мне отмщение, Аз воздам». В Петровско-Полтавском кадетском корпусе служил о. Даниил Думский. В Мариинском Донском институте и в Русском кадетском корпусе им. великого кн. Константина Константиновича долгие годы трудился упоминавшийся уже о. Василий Богдановский, наделенный изумительным даром проповеди . Уже в 1914 г. его проповеднический талант был по достоинству оценен епархиальной властью. В указе архиепископа Таврического были такие слова: «Благодаря Бога за дарование мне в Вашем лице столь ценного сопастыря, я предлагаю Вам не ограничивать себя проповедованием слова Божия в своем лишь храме, но использовать Ваш дорогой для всякого священнослужителя талант... и выступать с проповедью всюду, где только пожелаете. Всякий священно-церковный служитель Таврической епархии обязан оказать Вам всяческое содействие в исполнении Вами святой обязанности – проповеди слова Божия. Никто не вправе стеснять Вас временем проповеди или выбором темы. Явившись в любой храм, Вы имеете право приказать поставить аналой и произнести слово, какое положил Вам на сердце Господь». 116 Во 2-м Донском кадетском корпусе преподавателем Закона Божия трудился выпускник Духовной Академии кандидат богословия монах Иоасаф (Иван Васильевич Скородумов). Многим детям он заменял отца и был для своих чад истинным другом. |
| Образ Алеши Карамазова, посланца Церкви и монастыря на служение миру, еще не воплощен в русской жизни. Это воплощение — задача будущего. Для ее успешного разрешения надо отдавать себе отчет в том, что христианской политики никогда не было и никогда не будет. Но невозможность христианской политики, о которой могут мечтать лишь утописты, не отрицает трезвой политики христиан, задача которой не воссоздание святой Руси, а строительство истинно гуманной, заботящейся о каждом человеке, ответственной в правовом и моральном отношении, далекой и от злой борьбы интересов, и от слепой партийной ненависти демократии. «Бесы» и большевистская революция О большевистской революции написано несметное количество умных статей и солидных исследований. Но никто из авторов этих работ не превзошел по глубине мысли пророческих раздумий Достоевского о метафизических основах большевизма. Живя в 1867 году за границей, Достоевский с тревогой всматривался во все происходящее на родине. И чем больше он всматривался, тем настойчивее укреплялась в нем мысль о неизбежности столкновения между «европейским антихристом» и «русским Христом». Волновала его больше всего мысль, не заразится ли Россия западными ядами атеизма, позитивизма и социализма. В этих размышлениях застал Достоевского приехавший в Дрезден брат его жены, Анны Григорьевны, студент Петровско-Разумовской академии. Под влиянием его живых рассказов у Достоевского родилась мысль написать роман о студенческом движении и выдвинуть на первый план фигуру студента Иванова, который, по рассказам шурина, играл в движении большую роль. Узнав впоследствии, что Иванов, названный в романе Шатовым, был убит Нечаевым, Достоевский поразился этим фактом как сбывшимся предсказанием. Убедившись, что он не оторвался от России, что чувствует биение ее пульса, Достоевский окончательно решил засесть за роман-памфлет и показать в нем, как «бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней» . К счастью для русской литературы, Достоевский своего романа-памфлета, центральной фигурой которого должен был стать Нечаев-Верховенский, не написал. |
| Вот понятие – Родина. Каким оно может быть зверино-узеньким и до какой безмерной, всепоглощающей, самоотверженной широты оно может вырасти. Я знал любовь к ней в самой примитивной форме – в образе ностальгии, болезни, от которой умирают дикари и чахнут обезьяны. С трехлетнего возраста до двадцатилетнего я – москвич. Летом каждый год наша семья уезжала на дачу: в Петровский парк, в Химки, в Богородское, в Петровско-Разумовское, в Раменское, в Сокольники. И, живя в зелени, я так страстно тосковал по камням Москвы, что настоятельнейшею потребностью – потребностью, которую безмолвно и чутко понимала моя мать, – было для меня хоть раз в неделю побывать в городе, потолкаться по его жарким, пыльным улицам, понюхать его известку, горячий асфальт и малярную краску, послушать его железный и каменный грохот. Однажды – мы тогда жили в Химках, 21-я верста по Николаевской железной дороге – случилось так, что в доме деньги были в обрез. Я пошел в Москву пешком, переночевал у знакомого причетника и пешком вернулся назад, совсем голодный, но с душою насыщенной, отдохнувшей и удовлетворенной. Но особенно жестокие размеры приняла эта яростная «тоска по месту» тогда, когда судьба швырнула меня, новоиспеченного подпоручика, в самую глушь Юго-Западного края. Как нестерпимо были тяжелы первые дни и недели! Чужие люди, чужие нравы и обычаи, суровый, бледный, скучный быт черноземного захолустья… А главное – и это всего острее чувствовалось – дикий, ломаный язык, возмутительная смесь языков русского, малорусского, польского и молдавского. Днем еще кое-как терпелось: застилалась жгучая тоска службой, необходимыми визитами, обедом и ужином в собрании. Но были мучительны ночи. Всегда снилось одно и то же: Москва, церковь Покрова на Пресне, Кудринская Садовая, Никитские – Малая и Большая, Новинский бульвар… И всегда во сне было чувство, что этого больше никогда я не увижу: конец, разлука, почти смерть. Просыпаюсь от своих рыданий. Подушка – хоть выжми… Но крепился. Никому об этой слабости не рассказывал. |
| С 1908 по 1914 год обителью руководил архимандрит Афанасий. В 1911 году в монастыре числилось 33 человека, располагалась церковно-приходская школа, в которой обучалось 20 мальчиков – детей бедных родителей. Кроме нее работала странноприимная школа для паломников. В 1911 году по благословению архимандрита Афанасия была издана книга «Московский Сретенский монастырь». Автором ее был ризничий обители иеромонах Иосиф, который интересовался историей, умел работать с документами в архивах. За свои заслуги в том же 1911 году он был награжден наперсным крестом от Святейшего Синода . Любопытно, что иеромонах Иосиф в отличие от архимандрита Мелетия († 1883), добивавшегося реставрации церкви преподобной Марии Египетской , предлагал разобрать древнюю церковь и построить новую. Обосновывал он свое предложение тем, что из-за аварийного состояния здания служб в нем не проводилось уже несколько десятилетий . Работой иеромонаха Иосифа заканчивается дореволюционное изучение истории Сретенского монастыря. Гребенюк В.П. Икона Владимирской Богоматери и духовное наследие Москвы. М., 1997. С. 46–78, 85–110. Книга Степенная царского родословия//Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). T. XXI. СПб., 1908. С. 424–440. Макарий (Веретенников), архимандрит. Жизнь и труды святителя Макария, митрополита Московского и всея Руси. М., 2002. С. 219, 302–309. Материалы для истории, археологии и статистики г. Москвы, по определению городской думы собранные и изданные руководством и трудами Ивана Забелина. Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей, собранные из книг и дел преждебывших патриарших приказов В.И. и Г.И. Холмогоровыми при руководстве И.Е. Забелина. Ч. I. М., 1884. С. 465, 555–559. Материалы для истории, археологии и статистики г. Москвы, по определению городской думы собранные и изданные Иваном Забелиным. Ч. II. М., 1891. С. 624. Архив внешней политики Российской империи. Ф. СПб. Главархив, IV-34. Оп. 145. 1865 г. Д. 1. Л. 278. Токмаков И.Ф. Историко-статистическое и археологическое описание Петровско-Разумовского. М., 1902. С. 43. |
| С начала 1919 года в России повсеместно вскрывались и изымались мощи угодников Божиих. Великим постом было получено известие о поругании святых мощей в Воронеже, и 23 марта в проповеди отец Иоанн обличал эти действия властей. В апреле Василий Федорович приехал в Москву и 27–го, в Фомино воскресенье, обвенчался с Еленой Сергеевной. После венчания он с женою возвратился в село, где жил и учительствовал до 1921 года. В эти годы, самоотверженно трудясь, неся тяготы и скорби своих близких, он укреплялся духом и созревал для служения своей будущей пастве. После кончины сестры Анны, также жившей в Поиме на его попечении, Василий получил письмо от отца:«Бедный наш мальчик, как много жизненных осложнений свалилось на твою милую головку! Утешаюсь мыслию, что, может быть, Господь Бог испытует Своего избранника. А все–таки, несмотря ни на какие личные невзгоды и напасти, следует спешить делать добро». Для завершения образования Василий Федорович в июле 1920 года приехал в Москву; экзамены выпускники академии сдавали на квартире отца Владимира Страхова. В марте 1921 года будущий пастырь переехал ближе к Москве и устроился счетоводом в Построечном управлении узкоколейки Орехово–Зуево. Вскоре вместе с Еленой Сергеевной и сыном Даниилом он поселился у тестя в Петровско–Разумовском. 3 июля 1921 года, в Неделю Всех святых, в земле Российской просиявших, Василий Феодорович был рукоположен святым Патриархом Тихоном в диакона, а 7 июля, в праздник Рождества Иоанна Предтечи, — в иерея к храму Святителя и чудотворца Николая у Соломенной Сторожки. Никольский храм был построен усердием офицеров расквартированной здесь 675–й пешей Тульской дружины по проекту архитектора Федора Шехтеля и освящен епископом Можайским Димитрием (Добросердовым) в 1916 году. Он располагался на земле Сельскохозяйственного института и был приписан к институтской Петропавловской церкви. После революции церковь была закрыта, как и все храмы при учебных заведениях, и ее прихожане перешли в Никольский храм. Приход Соломенной Сторожки в основном составляла научная интеллигенция, жители поселка при Сельскохозяйственном институте. Группа профессоров института обратилась к отцу Василию с просьбой заняться христианским просвещением их детей, и батюшка, многие годы сознательно готовившийся к пастырской деятельности, с радостью принял это предложение. Он сумел привлечь к участию в богослужении приходскую молодежь, из которой составился прекрасный церковный хор; вел с духовными детьми беседы об основах православного вероучения; посещал с ними концерты классической музыки, разбирал литературные произведения. Просветительской деятельностью среди молодежи занимались по его благословению и некоторые члены общины. |
| Помимо работы, направленной на привлечение средств, члены Комитета непосредственно наблюдали за детьми очага и за внутренним распорядком жизни в нем. С этой целью в очаге ежедневно бывал дежурный член Комитета . В конце рассматриваемого десятилетия комитет учредил второй очаг, который был открыт к очередной годовщине убийства Великого князя Сергея Александровича — 4 февраля 1913 г. на средства, пожертвованные З.Г. Рейнбот, принявшей на себя обязательство вносить в Комитет в течение трех лет ежегодно по 3000 руб. Квартира для размещения очага была безвозмездно предоставлена профессором В.Ф. Снегиревым при его доме на Плющихе. Попечительницей очага стала княгиня Н.П. Оболенская . В очаг принимались дети от двух лет до школьного возраста. При приеме родителям ребенка предлагалась для заполнения врачебная карточка, где особое внимание уделялось перенесенным инфекционным заболеваниям. Во избежание заноса в очаг инфекционных болезней родителям вручали правила, утвержденные в 1907 г. Советом Елисаветинского благотворительного общества, где, в частности, указывались сроки изоляции в случае острых инфекционных заболеваний. Дети в очаге по возрасту подразделялись на три группы. Младшая (от 2 до 4–5 лет) занималась играми. Средняя (5–7 лет) разнообразным рукоделием. Старшая (7–8 лет) подготовкой к поступлению в учебные заведения. Дети всех трех групп здесь хорошо себя чувствовали и имели необходимые возможности для развития своих способностей. Работы, выполненные детьми, выставлялись во время Пасхи с тем, чтобы показать плоды детского творчества родителям, членам очага и просто публике, проявляющей интерес к этому интересному явлению. В день Рождества Христова дети сами украшали елку изготовленными ими игрушками, радовали всех выступлениями в концерте, получали подарки, призы и лакомства. Кроме ежедневных прогулок, дети совершали экскурсии на трамвае в Сокольники, Петровско-Разумовское, Зоологический сад. В такие однодневные прогулки их снабжали продуктами, хлебом и чаем. В 1912 г. состоялось трехдневное путешествие в Саввино-Сторожевский монастырь . 6.3. Награды Елисаветинского благотворительного общества |
| Была в книголюбии Николая Ивановича еще одна черта, резко отличающая его от большинства собирателей книжных богатств. Ему была органически чужда скаредность накопителя. В студенческом блокноте, помеченном 1908 годом, оттиснута печать: «Книжная торг, при кружке люб. естествозн. М. С. — X. И. Заведующий». Заведовал торговлей сам Вавилов: закупал литературу, вел бухгалтерию. Суть «предприятия» сводилась к тому, что на деньги, которые жертвовали (или временно ссужали) кружку некоторые профессора Петровки, закупалась естественнонаучная литература. Необеспеченные студенты, члены кружка, приобретали потом эти книги в своей лавке по сниженной цене. Сам заведующий лавкой, сын богатых родителей, мог бы, конечно, покупать нужные ему книги и без скидки. Но он тем не менее принял на себя эту возню с гривенниками и пятиалтынными, таскал из центра города в далекое Петровско-Разумовское пачки закупленных томов и даже время от времени покрывал из собственного кармана недостачу, которая возникала из-за недобросовестности некоторых «покупателей». Зачем? Тут начинается область домыслов. Можно сказать только одно: больше, чем собирать книги, Вавилов любил их пропагандировать, раздаривать, посылать друзьям, сотрудникам, близким. Это осталось у него навсегда. Радость от общения с книгой была неполной, если он не мог приобщить к ней других. Почти каждое письмо (особенно если оно направлено в провинцию) Вавилов заканчивает припиской о том, что отправил адресату оттиски новых статей или недавно появившиеся книги. Жена Дончо Костова вспоминает: «Если Николай Иванович, приехав из Ленинграда, задерживался в Москве в воскресный день, то всегда посещал нас после своих прогулок по книжным магазинам и всегда с подарком — книгами и билетами в театр». Для той же цели служила личная библиотека академика. Это собрание, уникальное по богатству и разнообразию литературы, было предоставлено в полное распоряжение сотрудников его института. «Мы могли приходить и рыться в книгах в любое время, даже если хозяин дома отсутствовал», — рассказывает бывшая вировка О. Н. Сорокина. Вавилов даже пенял некоторым сотрудникам на то, что они не берут у него книг. Когда ботаник В. В. Маркович, не по своей воле вынужденный жить за пределами Ленинграда (он был выслан за религиозные симпатии), пожаловался директору, что институтская библиотека неохотно присылает книги в Малую Вишеру, Вавилов ответил: «Кое-какие книги вы можете брать у меня дома; я менее строг. Различное отношение в библиотеках вызывается тем, что вировская библиотека используется чрезвычайно, а моя ищет читателей». |
|
|
