| Лит.: И. Беляев. Статистическое описание соборов и церквей Костромской епархии. СПб., 1863. С. 25; ИАК. Вып. 31. - СПб., 1909. С. 47; Копия проекта расширения церкви Александра и Антонины, 1911 г. (хранится в архиве ГП " Костромареставрация " ); Протокол от 30 ноября 1912 г. 229 (хранится в церкви). Информация с сайта - http://enckostr.ru/start.do Село Селище на правом берегу Волги, входящее в городскую черту с 1932 года, известно ещё с XIV века. В старину место это было покрыто лесами и называлось Мошениной слободой; население ее было очень незначительно, поэтому и слобода первоначально именовалась Новоселками. В первой трети XVII столетия Новоселки являлись вотчиной боярина И.М. Глинского; к тому времени здесь имелись две деревянные церкви - во имя святого великомученика Георгия Победоносца и во имя святого пророка Божия Илии. Согласно сохранившемуся устному преданию, князь Глинский (или другое лицо из его семейства) с беременной супругой проезжал по своим владениям, и в Новоселках женщина разрешилась двумя младенцами - мальчиком и девочкой, впоследствии нареченными Александром и Антониной в честь святых мучеников Александра и Антонины Римских. В память об этом событии в Новоселках князем Глинским была воздвигнута деревянная Александро-Антониновская церковь, впервые (вместе с Ильинской и Георгиевской) упоминаемая в костромской писцовой книге 1628 года. Историческую известность Новоселки получили в связи с событиями Смутного времени. В 1609 году здесь стоял польский воинский отряд Лисовского, пришедший на помощь осажденным в Ипатьевском монастыре сторонникам Лжедмитрия II - " тушинского вора " . Здесь же в 1613 году останавливалось посольство Земского собора, прибывшее в Кострому к Михаилу Феодоровичу Романову с вестью о его избрании на престол государства Российского. После этого число жителей Новоселок стало увеличиваться, и образовавшееся село стало именоваться Новое Селище, а затем - просто Селище. Как указывает Н.Я. Купреянов, " за свою историю село сменило множество владельцев, среди которых были кн. |
| Лицо его просияло как солнце в час блаженной кончины, говорит предание, ибо на нем отразилась тишина умиренной им державы. Царственно прислонился он к правому почетному столпу, первенец своего рода, как столп и основание грядущего славного дома, и вокруг столпа обвилась юная леторосль царевичей, детей его, внуков и правнуков. Здесь два его сына, Иоанн и Василий, для которых выстроил узорочный терем на своих палатах, и два внука, Симеон и Димитрий, едва расцветшие сыны царя Алексия, и два правнука, Илия и Александр, отпрыски царей Феодора и Петра. – Как младенцы, играя заснувшие на лоне утешенного ими деда, который молча сидит, не смея нарушить их невинный покой, так собрались дети и внучата к тихому Михаилу. Два изображения, во весь рост, царей Михаила и Алексия висят на противоположном столпе, свидетельствуя в виду могил о земном величии отживших. Какая поистине противоположность! В венце и бармах Мономаховых стоят они, облеченные царскою одеждою, с крестом и скиптром и державой, которая на минуту сжалась в руках Михаила, чтобы еще пышнее разрастись в деснице Алексия и обнять собою запад, полдень и восток. Куда же обращен лик державных? – На мирное свое жилище за пределами временного, где Царство Небесное сменило для них земное! – Это была мысль благочестивого царя Алексия; он поставил изображение родителя против его гробницы, смиренно начертав на ней: «В лето 7133, Июля в 12-й день, на память преподобного отца нашего Михаила Малеина, с субботы на воскресенье, в 3-м часу нощи, преставися благоверный и Христолюбивый Великий Государь, Царь и Великий Князь, Михаил Феодорович всея Руси». Он же осенил ее богатым жемчужным покровом, «во украшение и надежду будущего упования», ибо великолепные сии покровы знаменовали прославленное тело будущего века, в котором воспрянут мертвые; и в свою чреду благочестивый сын Феодор поставил такое же царское изображение против гроба отца и положил столь же пышный покров на «преставившегося, Божием праведным изволением, раба Божия, благоверного и Христолюбивого Государя, Царя и Великого Князя Алексия Михайловича, (уже не просто всей Руси но) всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, и многих государств и земель, Восточных и Западных и Северных, отчича и дедича, наследника, Государя и обладателя». |
| Макария (Булгакова) , могли стать собственные челобитные Н. Г. патриарху. Архиепископ был вызван в Москву, где в февр.-марте состоялись новое следствие и соборное разбирательство. Согласно разрешительной грамоте Н. Г. от 24 мая 1621 г. (Грамота патр. Филарета. 1866. С. 8-10), «всякие сыски» о причинах его отлучения показали, что он был отлучен «неповинно». Однако возникло осложнение, связанное с тем, что Н. Г., будучи в Кирилловом Белозерском мон-ре при игум. Флавиане, причащался в епитрахили, а при новом игум. Савватии - без епитрахили по воле последнего. Об этом обстоятельстве Н. Г. сам сообщил патриарху, боясь смертного часа и не смея без его указа причащаться ни в епитрахили, ни без нее. Патриарх заподозрил Н. Г. в самоуправстве, началось новое следствие - были затребованы письменные показания игум. Савватия, в Москву вызвали духовных отцов Н. Г. В новом обвинении он также оказался неповинен. 25 марта 1621 г. Н. Г. был разрешен в служении и благословлен патриархом, получил прощение Крутицкого митр. Ионы. В дальнейшем Н. Г. жил на Троицком Богоявленском подворье в Москве. 11 марта 1625 г. Н. Г. участвовал в освидетельствовании ковчега с ризой Господней, присланной от персид. шаха Аббаса I Великого царю Михаилу Феодоровичу (Дворцовые разряды. Т. 3. Стб. 665). После смерти 17 марта 1625 г. архиеп. Корнилия Н. Г. повторно занял Вологодскую кафедру. Н. Г. скончался в Вологде, вероятно вскоре после поездки в Москву, поскольку по упоминанию в описи архиерейского дома 1701 г. известно о составлении им 18 мая 1626 г. духовного завещания, свидетельствованного патриархом Филаретом спустя 2 дня ( Суворов. 1865. С. 797; Черкасова. 2012. С. 349). Погребение Н. Г. в вологодском Софийском соборе (последнее захоронение на левой стороне собора) совершил 24 июня митр. Крутицкий Киприан; на 40-й день в Москву по требованию патриарха была отправлена келейная казна Н. Г. Арх.: Приходо-расходная книга Вологодского архиерейского дома 1615 г.//ГАВО. Ф. 948. Оп. 1. Д. 1; Указная грамота царя Михаила Феодоровича архиеп. |
| Материальное обеспечение Преемник основателя пустыни игум. Иаков жаловался царю Михаилу Феодоровичу на «скудость» обители. В 1632 г. царь передал З. п. в пользование местность, где она построена, и пустоши Березники и Смердичево. В ответ на обращение игум. Никона указом царя от 2 мая 1638 г. пустоши были утверждены за обителью особыми царскими грамотами. Кроме того, 30 насельникам пустыни было дано жалованье по 1 р. Мон-рю покровительствовали царевич Иоанн Михайлович (в 1638 прислал колокол весом 4 пуда) и его мать царица Евдокия Лукиановна (среди ее вкладов - шитая шелком с золотой и серебряной канителью хоругвь с изображением Успения Пресв. Богородицы и Воздвижения Креста Господня). При учреждении штатов в 1764 г. З. п., за которой в то время числилось 20 крестьянских дворов, была оставлена сверх штата и на своем содержании. К кон. XIX в. пустынь владела небольшим количеством близлежащей земли, а также Подмонастырской слободой (по дороге из Суздаля в Шую), пустошами Асенцова и Куземина близ с. Пантелеева (30 дес. земли), пустошью Круца (57 дес. 753 кв. саж.), огородной землей (765 кв. саж.) в Пуховом пер. в Суздале, мельницей на речке Сахтыш (при дер. Медведево), оз. Сахтыш. Значительную помощь З. п. оказывали купцы из Тейкова, Лежнева и Иваново-Вознесенска, в т. ч. В. С. Каретников и А. В. Кокушкин. Святыни и памятники церковных древностей К нач. XX в. среди чтимых святынь в Успенском соборе хранились икона вмч. Иоанна Нового Сочавского с житием («довольно ветха», XVII в.) и хоругвь XVII в., по преданию пожалованная в обитель царицей Евдокией. В Казанской ц. находилась чудотворная Казанская икона Божией Матери (XVII в.), явившаяся основателю З. п. игум. Ионе. Икону украшали риза, «ишитая по золоту мелким жемчугом», серебряный позолоченный оклад ( Косаткин. 1906. С. 188-189). В ризнице, располагавшейся к нач. XX в. в бывш. Преображенском приделе Успенского собора, хранились: икона Спасителя в серебряном окладе на врезанном в кипарисовую дощечку камне; иконы Св. Троицы («итальянской живописи»), Спасителя и Успения Пресв. |
| Между тем, 13 марта в Кострому прибыли соборные посланцы. На другой день, в достопамятный день 14 марта, с раннего утра все улицы Костромы были покрыты многочисленными толпами народа. С крестным ходом шли соборные послы в Ипатьевский монастырь к юному избраннику, на коем покоились теперь все надежды многострадальной родной земли. Там, где река Кострома впадает в Волгу, к крестному ходу присоединилось костромское духовенство с чудотворною Феодоровскою иконою Богоматери. Когда торжественное шествие приблизилось к святым вратам обители, оттуда скромно вышел навстречу Михаил Феодорович со своею старицею-матерью. Шествие остановилось. Низко поклонились московские послы будущему Государю и объявили ему, зачем присланы. “С великим огорчением и слезами”, как говорит летописец, он отвечал послам, что Государем быть не хочет, а мать его Марфа Иоанновна прибавила, что она не даст сыну на то родительского своего благословения. И оба они хотели удалиться в свои палаты. Немалого труда стоило послам упросить их войти с ними в соборную церковь Пресвятой Троицы. Здесь подали им от Собора грамоты и стали бить челом Михаилу: “сжалиться над остатком рода христианского, не презрить всенародного слезного рыдания, принять многорасхищенное от врагов царство Российское под свою высокую десницу Государеву и пожаловать на свой царский престол в стольный град Москву”. Но юный Михаил и слышать о том не хотел; а мать его говорила послам, что “сын ее еще не в совершенных летах, а русские всяких чинов люди измалодушествовались и прежним Государям не прямо служили; тут и прирожденному Государю трудно с ними справиться, а что будет делать с ними ее сын – несовершеннолетний юноша?” Указывала Марфа и на то, что “Московское государство теперь в конец разорено, что будущему Царю нечем будет и своих служилых людей пожаловать и противу своих недругов стоять. Да к тому ж и отец его, Митрополит Филарет теперь в плену у короля в Литве, в большом утеснении, и как сведает король, что сын его на Москве Государем стал, то сейчас же над ним велит сделать какое-либо зло”. |
| На другом, лежащем вблизи первого, камне: «Лта 7055 (1547) декабря преставися въ Сибири Eθpocuhiя девица на намять пророка Авакума». В храме Благовещенского погоста из числа древних предметов уцелел антиминс из толстого русского холста, в котором, в пяти местах, зашиты св. мощи. На антиминсе надпись: «Освятися алтарь великаго Господа Бога и Спаса нашего Ic. Х–а во храм Пресв. Богородицы честнаго и славнаго Ея Блarobщehiя, на память св. муч. Варвары и пр. отца нашего Ioahha Дамаскина великимъ государемъ святйшимъ Филаретомъ nampiapxoмъ Московскимъ и всея Руси, при держав благоврнаго и христолюбиваго государя и царя и великого князя Михаила Феодоровича всея Руси самодержца и при благородномъ царевиче князе Алексее Михаилович всея Руси в лто 7140-го (1631) декабря въ 4 день индикта 15». Из сопоставления надписи на камне над могилою Ивана Нагова (1539 г.) с надписью на антиминсе (1631 г.) можно заключить, что храм в Благовещенском погосте существовал уже за 92 года до освящения антиминса. Очевидно, храм был или деревянный или вновь переделан в начале XVII века 2 . В добавление к нашему очерку мы считаем не лишним поместить духовную память Ивана Григорьевича Нагова с упоминанием в этой грамоте церкви «Блarobщehiя Пречистаго на Киржач». Грамота эта находится в собрании рукописей И.А. Вахромеева в Ростовском Музее Церковных Древностей. Предварительно же, однако, скажем нисколько слов о роде Нагих 3 . Родоначальник Нагих был Ольгерд Прега, во св. крещении Дмитрий. В 1294 г. означенный Прега выехал из Дании к великому князю Михаилу Ярославичу Тверскому и был у него в боярах. Женат он был на родной сестре великого князя–княжне Ярославе Ярославне. Правнуки его, бояре Семён Григорьевич Нагой и Данило Григорьевич Собака (родоначальник Собакиных) перешли в 1495 г. из Твери в Москву служить великому князю Ивану Васильевичу. Один из Нагих, боярин Фёдор Фёдорович, по прозванию Федец, был замучен в 1583 году. Из сыновей его – Михаил, боярин и конюший, умер в 1612 г.; Григорий, бывший тоже боярином, умер бездетным в 1608 г., а дочь Мария (в инокинях Марфа), умершая в 1608 г., была с 1581 г. |
| Но посольство и костромские представители совместно решили, согласно полученному от Марфы Ивановны назначению, уже на другой день переправиться в город Кострому, чтобы доложить юному Михаилу Феодоровичу о состоявшемся на московском земском соборе избрании его российским государем и предложить ему царскую корону. 14 марта, в воскресенье четвертой недели Великого поста, состоявший во главе посольства архиепископ Рязанский Феодорит с освященным собором, в преднесении хоругвей, животворящего креста, святых московских чудотворных икон, при звоне церковных колоколов в Новоселках открыл торжественное шествие из Новоселок к Ипатиеву монастырю. И вот эта процессия проследовала по реке Волге и затем прибыла к устью реки Костромы – где на несколько времени приостановилась. Между тем сюда же при величественном колокольном звоне во всех костромских церквах уже направлялся из соборного Успенского храма торжественный крестный ход в преднесении святых крестов, чудотворного Феодоровского образа Божией Матери и других святых икон. Крестное шествие сопровождалось облаченным в священные дорогие одежды соборным и городским духовенством во главе с протоиереем Алексием и богоявленским игуменом Арсением , вместе со множеством военных и гражданских чинов и жителей города. Костромской крестный ход двинулся из Костромского кремля чрез Спасские въезжие ворота и проследовал Спасским деревянным на клетках мостом чрез бывший прежде ров. Мост этот находился напротив нынешней принадлежащей Богоявленскому монастырю часовни во имя Христа Спасителя и по противоположному направлению к соборной часовне. Затем крестная процессия следовала по возвышенной той линии, где ныне дорога между Гостиным двором и пряничным рядом, далее – мимо Предтеченской церкви, а потом или вниз – по пути к нынешней духовной семинарии, или, вероятнее, проследовала далее на Мшанскую улицу до деревянной Феодоровской на Суле соборной церкви, которая тогда уже довольно обветшала, ибо спустя 15 лет, по известию писцовых книг 1628–1630 годов, стояла «без пения» (Феодоровская церковь была вблизи нынешней Богоотцовской церкви, построенной с 1768 по 1771 годы в подворье упраздненного в 1761 году Симеоновского монастыря). |
| Новоизбранный царь Михаил вскоре отозвался на сибирскую любовь особенною отеческою любовью, выразившеюся, наприм., в том, что он в 1614 году совместно с боярскою Думою безусловно отказал английскому посланнику Джону Мерику в его ходатайстве о допуске англичан в Сибирь. Государь Михаил особенно крепко помнил «сибирские милосердие», которое было оказано в Пелыми сосланному его дяде Михаилу Никитичу, томившемуся в душной землянке и питавшемуся молоком и жидкою снедью, которую, ему подавали в окошечко чрез дудочки пелымские крестьянские дети. За это милосердие к страдальцу пелымцы были вознаграждены от Михаила Федоровича особою «обельною» грамотою. Затем, немедленно по укрощении смут самозванщины и междуцарствия и по исправлении вызванных ими существенных неурядиц в правах и делах державы, государь Михаил, по указанию своего родителя патриарха Филарета, учредил в 1620 году для Сибири особую святительскую кафедру в г. Тобольске и даровал от казны жалованье духовенству. По учреждении в Сибири правильного средоточия церковной жизни лучше прежнего оживилось там победное шествие русский государственности. Первый архиепископ Сибирский и Тобольский Киприан Староруссенков был из архимандритов Новгородского Спасского Хутынского монастыря. «Веси бо, – писал ему патриарх Филарет – колики сокровища благочестивый и христолюбивый сын наш великий Государь Михайло Феодорович и аз истощих красоты ради церкви Божией и человеческого спасения, егда рукоположих тя Епископа быти в далечайшей оной стране, да проповедь спасения слова Божия растет и множится». При этом патриарх поставлял владыке Киприану в пример для подражания апостольство Стефана Великопермского (Собр. Гр. и Догов. т. III). Архиепископ Киприан 3 года святительства основал в Сибири несколько монастырей и церквей и упорядочил обители и приходы. Наконец, жалобою царю на бесчинство и своеволие сибирского воеводы Матвея Годунова и других правителей вызвал в 1623 году строжайшее следствие. Это следствие, произведенное московским сыщиком Иваном Спасителевым и подьячим Арефою Башмаковым, пресекло развитие нравственного зла и послужило основанием для издания необходимейших по тому времени нескольких царских указов о том чтобы воеводы беспрекословно содействовали Сибирскому архипастырю в деле водворения в Сибири добронравия среди пастырей и пасомых. |
| О двухвековом существовании монастыря, известно очень мало. Прошлое его не отмечено никакими славными событиями. Песочный монастырь, как и множество других подобных ему, надо думать, был самою заурядною обителью, не прославившеюся ни великими подвижниками, ни великими чудотворениями от святынь, скрываемых в его стенах. Жизнь его текла ровно и спокойно: жили иноки, трудились, служили Богу, молились за весь мир Божий, совершали милостыню и просвещали, сколько могли, светом учения Христова соседних жителей. От начала XVII века сохранилось любопытное известие о разграблении монастыря литовцами и казаками в эпоху смутного времени.Известие это - челобитная, от 1615 года, монаха Вологодского Песочного монастыря " Илинархища " о разорении монастыря и его вотчины Литовскими людьми и казаками такого содержания: " Государю, Царю и великому князю Михаилу Феодоровичу всея Русии бьет челом досталней чернец Илинархище Успенья Пресвятые Богородицы Песочнаго монастыря. Деялось, Государь, в прошлом в 121 (то есть 16 12/13) году и в 122 (16 13/14) году и в нынешнем в 123 (14/15) году, за умножение грехов наших, приходили, Государь, на нас Литовские люди не в один поём, и после Литвы нашли на нас воровские казаки, и стояли у нас стояньем 17 недель; и в твоем Государеве Цареве Богомолье в монастыре Литовские люди и воровские казаки, старцев и служек и трудников присекли и прижгли и в церквах книги и свечи местныя все побрали и лошаденца монастырские все побрали и хлеб, Государь, молоченой и немолоченой и нежатой, таж и овес и ячмень все истравили; и твое Богомолье Царьское стоит впусте и вотчинка Прсвятые Богородицы запустила от Литовских людей и от воровских казаков, присечены и присжены и с женами и с детьми, и вся разорена до конца. Милостивый Царь Государь и великий князь Михаил Феодорович всеа Русии! учини, Государь, свой царьской указ, и вели, Государь, дозрети (то есть, вероятно, написать дозорныя книги, просто, навести следствие) свое богомолье Успенья Пресвятые Богородицы и Николы Чудотворца Песоченской монастырь и вотчинку Пресвятые Богородицы и Николы Чудотворца. |
| Облеченный ризою, «совершен сый по существу Бог, и человек виден бысть совершен: Богочеловеческий образ уверяя, Божественной плоти Своея ризы нам, яко стену и покров, даровал есть. Божественныя ризы Твоея приближением нас освятил еси». В день праздника Ризы Господней священнослужащий выносил ее, по подобию креста, на голове на средину храма для поклонения. Посему в песнопениях церковных мы слышим призывание: «Кресту Твоему честному и ризе святей поклоняемся, Преблагий, и любовию облобызаем». Об установлении этого праздника было объявлено царскими и патриаршими грамотами. Это видно из грамоты тверского архиепископа к калязинскому игумену – Евфимию. «В нынешнем 1626 году, – пишет архиепископ, – в 24 день января, присланы к нам от Государя Царя Великого Князя Михаила Феодоровича и всея России и от Великого Государя и Отца нашего святейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея России грамоты. В них написано: в прошлом 1625 году, в 11 день марта, приходил к Царю Михаилу Феодоровичу и святейшему патриарху Филарету Никитичу из Кизыл-Баш от государя Аббас-Шаха посол, Грузинец Урусамбек, и после поклона царю и святейшему патриарху поднес последнему украшенный драгоценными каменьями золотой ковчег с срачицею или хитоном Иисуса Христа. В тот же день, на своем дворе Великий Государь и отец наш, святейший патриарх Филарет, со своими сослужебниками – Киприаном митрополитом Сарским и Подонским, с Нектарием, архиепископом Греком, с архимандритами, игуменами, протоиереями и всем священным собором осматривали ковчег и видели в нем ризу полотняну, тканую, красноватую и давних лет. В 18 день марта святейший патриарх Филарет говорил с сыном своим, царем и Великим князем Михаилом Феодоровичем, что святыня, которую называют срачицею Христовою, прислана от иноверного царя Аббас-Шаха, и что без истинного свидетельства принять ее нельзя: слово неверных без испытания во свидетельство не приемлется. Посему собором 26 марта из патриарха, архиепископа, архимандритов, игуменов и старцев в монастырях уложили семидневный пост и молитву, а священнослужителям прочих храмов служити литургию и молитися, чтобы Господь Бог о той святыни проявил волю Свою. |
|
|
