| Надгробные надписи на стенах Крестовоздвиженской церкви 148 При Крестовоздвиженской церкви в монастырский период было кладбище, на котором погребались не только братия монастыря, но и лица сторонние, преимущественно знатных фамилий. Так, в 1637 г. св. патриарх «отпевал (в монастыре) по Петре Мусорском»; в мае того же года св. патриарх «ходил в Здвиженский мон. погребать боярина Матвея Михайловича Годунова сноху»; а июля 9 «дьяка Матвееву жену Сомову». Также св. патриархом отпеты и погребены в Воздвиженском монастыре боярин князь Василий Григорьевич Ромодановский (3 окт. 1671 г.); вдова окольничего Феодора Михайловича Ртищева – Ксения Матвеевна (21 окт. 1681 г.); жена боярина князя Петра Иван. Прозоровского – Анна Феодоровна (11 мая 1683 г.); боярин Иван Феодорович Стрешнев (17 мар. 1684 г.); жена боярина Никиты Конст. Стрешнева – Ирина Григорьевна (18 июня 1695 г.) 149 . В монастыре погребены умершие из рода кн. Воронцовых, Васильчиковых, Волошиных 150 , Каменских и др. Умершие погребались и внутри храмов (соборного нижнего и бывшего Казанского), и вне них, на кладбище, вокруг соборной церкви. От монастырского кладбища в настоящее время не осталось ни одного надгробного памятника, и только сохранившиеся на церковных стенах надписи напоминают некогда бывшее кладбище, но под землею скрыто много каменных плит, которые пришлось нам видеть в 1895 г., при прокладке водопроводных труб. Надписи на стенах от времени очень попортились, и трудно разобрать, что было написано; некоторые же, вследствие поднятия уровня окружающей церковь площади, засыпаны землею. Надписи на стенах внутри церкви сохранились хорошо и читаются свободно. Внутри храма обращает на себя внимание мраморный памятник в Николаевском приделе, поставленный графу Михаилу Илларионовичу Воронцову 151 . Превосходной работы мраморные аллегорические фигуры, украшавшие памятник, несколько лет назад сняты. На памятнике вырезаны по мрамору надписи: Мужу Добродетельнейшему твердостию духа и любовию к отечеству прославившемуся |
| Письма наставников и воспитанников Московской Духовной Академии к гр. Михаилу Владимировичу Толстому и к его матери, граф. Прасковье Николаевне (1829–1831 гг.) М. В. Толстой (1812–1896) – известный церковный историк и археолог. Ему принадлежат труды: «Древние святыни Ростова Великого» 32 , «Святыни и древности Пскова», Москва, 1861; «Святыни и древности Великого Новгорода», Москва, 1862, и много других. Отец М. В-ча, граф Владимир Степанович Толстой, жил со своим семейством в 20-ти верстах от Сергиевского посада, в селе Каменки, Владимир. губ., Александровского уезда. Соседство с Посадом сблизило Толстых с известным профессором Московской Академии, Ф. А. Голубинским, который потом был приглашен к юному М. В-чу в домашние наставники. В 1825 г. Толстые переехали в Посад, где жили до поступления М. В-ча в Московский университет (именно, до августа 1830 г. 33 ). В этот промежуток времени М. В. тесно сблизился с Академией, с ее наставниками и студентами, посещал академические лекции и даже имел намерение поступить в Академию 34 . Впоследствии он опять переехал на жительство в посад, где и скончался (23 янв. 1896 г.), состоя почетным членом М. Д. Академии 35 . Из наставников Академии особенно близок и дружен был М. В-ч с Ф. А. Голубинским и А. Р. Сергиевским; из студентов, между прочим, с А. Кирьяковым, П. Покровским и А. Афиновым. С указанными лицами он находился в оживленной переписке. Часть писем их мы и предлагаем. Александр Родионович Сергиевский (из Вифан. сем.) – магистр 5 выпуска М. Академии (1826 г.); по окончании курса был оставлен при Академии бакалавром по кафедре греческого языка. Скончался в 1834 г. священником церкви Адриана и Наталии в Москве. Александр Феодорович Кирьяков (из Калужск. сем. 36 ) по окончании курса состоял профессором сначала в Калужской, а с 1833 г. в Московской семинарии; с 1842 г. до 1851 занимал в последней должность инспектора. В 1857 г. поступил на службу в Московскую Синодальную контору. Павел Петрович Покровский (из Тульск. сем.) окончил курс кандидатом в 1832 г. |
| Покорив русской державе сибирское царство, победители, для удовлетворения своих религиозных нужд и потребностей, старались установить во вновь покоренной стране тот же самый строй церковнорелигиозной жизни, какой существовал в России. В скором же времени, по завоевании Сибири и по основании в ней острогов (т. е. укреплений) и городов, стали воздвигаться здесь часовни, святые церкви и даже монастыри. По словам сибирского историка П. А. Словцова, общим правилом русских переселенцев в Сибири было: «где зимовье ясачное, там крест или впоследствии часовня; где водворение крепостное, там церковь и пушка..., а где город, там правление воеводское, снаряд огнестрельный и монастырь, кроме церкви 1 ». Монастыри в Сибири росли довольно быстро и основывались не только в городах, но и вне последних, в местах прежде необитаемых. Еще в половине XVII века в Тобольской епархии, обнимавшей в то время всю Сибирь и часть нынешних Пермской и Оренбургской губерний, считалось свыше 20 монастырей, к концу же означенного столетия число сибирских монастырей увеличилось еще на 15. Впрочем, старинные сибирские монастыри не отличались многолюдством. Выли и такие монастыри, где долгое время жили только по одному монаху. Особенная скудость иногда замечалась в «черных попах», т. е. в иеромонахах. Так, даже через 17 лет уже по учреждении в Тобольске архиерейской кафедры, именно в 1638 г. третий Тобольский архиепископ Нектарий жаловался царю Михаилу Феодоровичу, что в Сибири теперь черными попами стала скудость великая: в Тобольске во всем городе и в монастыре и у меня только один черный поп, да и тот отец мне духовный, а в городах Мангазее, Целыме 2 , Кузнецке и в новых монастырях, что вновь строятся, нет ни одного черного попа, и тех людей, которые желают постричься, некому постричь, и постоянно бьют мне челом о черных попах 3 . Многие из основанных в XVII веке сибирских монастырей, просуществовав несколько десятилетий, по той или иной причине упразднялись. Большинство монастырей прекратило свое существование в 1761 г., при учреждении духовных штатов. В пределах одной лишь нынешней Тобольской губернии в разное время было упразднено 11 монастырей, основанием своим обязанных преимущественно XVII веку. Эти монастыри суть следующие: |
| Приближается трехсотлетняя, радостная для всей России годовщина царствования Дома Романовых. К этому юбилейному торжеству уже теперь обращены взоры России и Европы. В виду предстоящего столь грандиозного события важно не только воспроизвести самое историческое событие воцарения в Ипатьевском Троицком соборе боярина Михаила Феодоровича, но с возможной полнотой осветить различные относящиеся к нему моменты и детали. В ряду таких очень важное место занимает московский и костромской крестный ход в Ипатиев монастырь 14 марта 1613 года. Однако это историческое событие доселе не имеет для себя целостного археологического эскиза в отношении указания пути следования и особенно вступления в Ипатиеву святую обитель. Предлагаемый историко-археологический экскурс 1 в эту мало исследованную область представляется первым опытом. В смутный период на Руси с 1605 года и особенно в междуцарствие с 1610 до 1613 года все Российское государство претерпевало величайшие бедствия. Россия была внешне разорена злодействами поляков и литовцев, безнаказанно производивших насилия и грабежи в городах и весях, а главное, глубоко потрясены были основы государственной ее жизни как самыми появлениями самозванцев, претендовавших на царский трон, так и усиленными стремлениями утвердить на московском престоле польского королевича Владислава, сына Сигизмунда. Печальное и даже гибельное состояние России обусловливалось или довершалось и гнусными интригами и раздорами среди русских вельмож, из коих оказалось немало изменников отечеству. Для того чтобы спасти русскую народность и православную веру от иноверного ига поляков и утвердить поколебленный разными самозванцами царский трон, собрался в Москве к 12 февраля 1613 года великий земский совет для избрания главы государству – царя православного. Хорошо памятуя указание патриарха Гермогена, земский совет единогласно избрал на царство шестнадцатилетнего Михаила Романова, сына боярина Феодора Никитича, тогда уже митрополита Филарета. В неделю Православия 21 февраля православная Москва уже присягнула единодушно православному царю Михаилу Феодоровичу. Последний, по освобождении своем 26 октября 1612 года из плена, в котором держали его поляки, завладевшие тогда Москвой, сначала проживал в своей костромской вотчине – селе Домнино, но затем для большей безопасности от небезызвестных ему дерзких умыслов поляков вынужден был, одновременно с незабвенным патриотическим подвигом крестьянина Ивана Сусанина, укрыться вместе с матерью своей – инокиней Марфой Ивановной за стенами в Ипатьевском монастыре, вблизи города Костромы. |
| «Род царствия благословится». Роспись свода крыльца северной галереи церкви Ильи Пророка в Ярославле. Около 1716 г. ЖМП 7 июль 2016 / 14 августа 2017 г. 18:30 Родъ правыхъ благословися С середины XVII века в русской культуре наблюдается особый интерес к киевской теме, к образам истории и искусству Киевской земли. Великую Русь с этим регионом объединяло общее прошлое, общие моменты славы и скорби, общие предки, в том числе герои и святые. Память о богоспасаемом Киеве, о «первопрестольной матери градам» (как называли его уже древнейшие источники времени Киевской Руси — Повесть временных лет, Слово на обновление Десятинной церкви середины XII века, тропарь святому равноапостольному князю Владимиру и др.) навсегда сохранилась в русской истории. Открытие мощей митрополитом Петром (Могилой) На протяжении нескольких веков непрерывная преемственность с Киевом традиционно подчеркивалась в письменных источниках и в изобразительном искусстве Великой Руси. В московской культуре образы святых князей — равноапостольного Владимира, его мученически погибших сыновей Бориса и Глеба — оказываются своеобразными архетипами, собирательными образами великого киевского прошлого. В русском искусстве середины — второй половины XVII века в иконографии этих святых возникают новые акценты и новые варианты, связанные со ставшей вновь актуальной киевской темой. Немало способствовала этому деятельность киевского митрополита Петра (Могилы) (1632–1647), боровшегося с униатством и стремившегося укрепить позиции Православия в Киевской митрополии. В 1632–1636 годах по его инициативе проводились раскопки лежавшей в руинах со времен татаро-монгольского нашествия Десятинной церкви, что киевский митрополит, несомненно, рассматривал как одно из важнейших дел. По сведениям митрополита Киевского и Галицкого Самуила (Миславского; †1796), во время раскопок тогда были найдены предполагаемые гробы с мощами князя Владимира и княгини Анны. В 1640 году киевский митрополит отправил в Москву посольство за «царской милостыней» с посланием Михаилу Феодоровичу. В нем митрополит Петр сообщал государю об открытии мощей равноапостольного князя и «посылал царю часть от этих мощей и два резных креста собственного рукоделия». Кроме того, он просил московского царя помочь с устройством драгоценной раки для новооткрытых мощей, которые предполагал перенести после Пасхи из Десятинной церкви в Софийский собор, и просил прислать покрывало на гроб преподобного Феодосия Печерского. Присланная Петром (Могилой) частица мощей князя Владимира («исподняя кость с зубами») упоминается в описи Успенского собора Московского Кремля 1701 года в большом ковчеге в жертвеннике среди других мощей 1 . О частице мощей князя говорится также в описи Образной Палаты при Московском дворце 1669 года, где описывается «крабица серебреная, на подножках, на ней по краям и ножки золочены, а в ней мощи благоверного князя Владимера, да в крабице образ ево шит на отласе, около главы венец и риза низана жемчугом мелким» 2 . |
| Этот древний, еще малоизвестный, памятник церковного зодчества сохранился от XIV века до наших времен в Старицком уезде Тверской губернии, в Микулинском Городище. Окруженный земляным валом, или осыпью, вышиною в три сажени, он стоит среди его на левом берегу Шоши. Эта осыпь, простирающаяся на 280 сажен в окружности, доныне слывет детинцем и городом. Теперь его городище принадлежит подполковнику И.Г. Головину; некогда оно было столом Княжеским, где пребывали микулишские удельные князья. Город Микулин, т. е. Николаев, соименный с Галицким Микулиным, в древности расположен был на обоих берегах Шоши, посему в летописях назывался двумя городками, 1 чрез кои было сообщение Москвы с Новгородом. Микулин достался в удел 1350 года от Великого князя Тверского Александра Михайловича сыну его ннязю Михаилу. Этот современник и совместник Донского, перед блаженною кончиною своей, 1398 года, соорудил здесь в осыпи каменный собор в честь тезоименитого себе Архангела Михаила, без сомнения, предназначив его, подобно Московскому Архангельскому собору, в усыпальницы своим потомкам. Вместе с князьями своими и город испытал превратности судьбы. Двукратно (1370 и 1376 г.) он был осажден и взят на щит Великим князем Московским Димитрием; множество жителей его отведено было в плен. После Михаила Александровича два городка Микулина поступили во владение сына его Феодора, который ходил на помощь Великому князю Василию Димитриевичу против Витовта. Преемник его Александр Феодорович построил мужской Вознесенский монастырь на левом берегу Шоши, на Стропольской слободке 2 . Когда Великий князь Иоанн III шел в 1477 году через Микулин с войском для покорения крамольного Новгорода, тогда под предводительством Микулинского князя Михаила Феодоровича, Тверские полки присоединились к Московской рати. С подданством Твери Московскому Государю, Микулинский князь вступил к нему в службу и получил в поместье Дмитров. С того времени микулинские князья являются на службе Великого Князя: в 1502 году князь Владимир Андреевич предводительствует войском в Ливонской войне, брат его Иван, по прозванию Пунко-Лугвица, 1513 года, сражается за Москву в Ливонии, осаждает Смоленск. Князь Семен Иванович в 1538 и 1541 гг. разбивает татар на берегах Прони и Оки, способствует взятию Казани, предводительствует московскою ратью в Ливонской воине и оканчивает жизнь свою 1565 года. Микулинские князья Димитрий Иванович, Петр Иванович и Василий Телятевский сопровождают в походах Царя Иоанна Васильевича. После взятия Полоцка Стефаном Баторием на Микулинских князей Царь положил свою опалу и разослал их по разным городам; только в царствование Феодора Иоанновича встречаем в Микулине князя Андрея Андреевича Телятевского. Последним князем в Микулине был Феодор Андреевич; с его смертию пресеклось мужское колено Тверских князей. |
| Ям. Церковь Флора и Лавра. Карта и ближайшие объекты To navigate, press the arrow keys. Первые документальные сведения о церкви содержатся в писцовой книге Ратуева стана Московского уезда за 1627 г. «Погост приходной на реке Пахре на Каширской дороге, - записано в ней, - а на погосте церковь Флора и Лавра деревянная, а в церкви и образы, и свечи, и книги, на колокольнице колокола и всякое церковное строение приходных людей, а у церкви на погосте во дворе поп Архип Васильев, во дворе церковный дьячок Илейка Прокофьев, во дворе пономарь Гришка Федоров, во дворе просвирница Ориньица Прокофьева дочь, да на погосте на церковной земле два двора бобыльских…, да того же погоста попа Архипа на реке Пахре на Большой Каширской дороге перевоз, церковная пустошь Рыбушкин враг на ручье». Кроме жителей погоста в приходе церкви тогда числились жители дворцовых деревень Павловской и Белеутова, вотчин Марьи Спасителевой сельца Горки Верхние и деревни Горки Нижние, Николо-Угрешского монастыря деревень Старое и Новое Съяново, князя Алексея Михайловича Львова сельцо Пахрино. Судьба самого погоста в те годы сложилась не совсем обычно. 46 десятин принадлежавших ему земель еще в 1626 г. по грамоте митрополита Филиппа были отданы попу Архипу, а церковь переживала не лучшие свои времена. «Ноября в 7 день 1643 г., - записано в делах Патриархии, - по указу святейшего Иосифа Патриарха Московского, а по челобитью за пометой дьяка Григория Одинцова, той церкви свв. мучеников Флора и Лавра с попа Архипа дани на прошлый 1638 год для ево бедности, имать не велено». После кончины Архипа его место занял сын Алексей Архипов, при котором в церкви появился придел во имя Николая Чудотворца. Но Алексей умер сравнительно молодым. Овдовевшая матушка куда-то съехала, а землю и перевоз в 1649 г. продали в вотчину известному боярину и воеводе князю Юрию Алексеевичу Долгорукому. В отказной книге поместного приказа бывший погост впервые назван селом, «что был погост Фроловский на р. Пахре, а в нем деревянная церковь Флора и Лавра с приделом Николая Чудотворца, а у церкви двор попа, в котором живет вдовая бобылка с четырьмя пасынками, да два двора бобыльских пустых… А по сказке сторонних людей бобыль с племянником бежал в нынешнем году, но где он живет, того они не ведают. А бобыля Гришку Иванова с детьми вывезли люди боярина Никиты Ивановича Романова в нынешнем году». Упомянутый в отказной боярин приходился двоюродным дядей царю Михаилу Феодоровичу и в то время владел соседним селом Ермолино. Князь Долгорукий владел селом недолго, оно в 1662 г. было отписано на Государя и приписано к дворцовой Домодедовской волости. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание БРАТСКИЕ ШКОЛЫ на Украине и в Белоруссии, появились во 2-й пол. XVI в. вместе с организацией братств православных . Ранее на западнорус. землях существовали школы начального обучения - дьяковские, с учителем псаломщиком, а также школы при храмах и мон-рях, в к-рых учили чтению, письму, счету, церковному пению. 2-я пол. XVI в. является временем бурного развития протестант. и католич. школ на западнорус. землях (первые иезуитские коллегии появились в Вильно и Ярославе (Галичском) в 1570 и 1571), правосл. шляхтичи охотно отдавали детей в эти школы. Открытие Б. ш. было наиболее действенной мерой в противостоянии правосл. об-ва насаждению инославия, унии (см. Брестская уния ) и полонизации правосл. шляхты. (Киевские братчики, сообщая царю Михаилу Феодоровичу об устроении братской школы, писали: «Училище отрочатом православним... языка славяноросскаго, еллиногреческаго и прочих... устроихом, да не от чуждого источника пиюще, смертоносна яда западныя схизмы упившеся и к мрачно-темным римляном уклонятся» (АЮЗР. Ч. 1. Т. 6. С. 573)). Первые Б. ш. появились в 1585 г. при Львовском Успенском и Виленском Троицком братствах, именно эти 2 школы играли ведущую роль в братской образовательной системе до появления Киево-Могилянской коллегии (1632). Б. ш. были созданы также в Бресте (1591), Могилёве (1590-1592), при Рогатинском (1589), Городокском (1591), Перемышльском (1592), Комарнинском (1592), Бельском (1594), Люблинском (1594), Каменец-Подольском (90-е гг. XVI в.), Галичском (кон. XVI в.) братствах. На организацию этих братств и их школ оказывало непосредственное влияние Львовское братство, направлявшее учителей, снабжавшее книгами из собственной типографии. В XVII в. число школ увеличилось: в 1609 г. существовала школа при Львовском Богоявленском братстве, в 1613 г. открылась школа при Минском Петропавловском 2-м братстве, в Киеве братская школа появилась в 1615 г., в Луцке - в 1619/20 г. В нач. XVII в. возникли Б. ш. в Замостье, Холме, Виннице, Немирове, Пинске. Школы с начальным обучением стали организовываться и при небольших сельских или местечковых братствах. Между братствами существовало тесное сотрудничество, в т. ч. в сфере образования. Так, поначалу Львовское братство посылало в Вильно учителей и книги, воспитанники виленского уч-ща ( Сильвестр (Коссов) , Исаия Козловский ) преподавали во Львове; в 20-х гг. XVII в. мн. учителя уехали из Львова в Киев. Типичным явлением были временные учителя и ученики, не имевшие постоянного места преподавания или обучения. |
| († после 1630), прп. (пам. в 3-ю Неделю по Пятидесятнице - в Соборе Вологодских святых), Белавинский, основатель Белавинского в честь Богоявления муж. мон-ря (ныне с. Заднее Усть-Кубинского р-на Вологодской обл.). Автобиографические сведения о М. содержатся в его челобитной, направленной архиеп. Вологодскому и Великопермскому Варлааму в июне 1630 г. (опубл.: Верюжский. Вологодские святые. С. 691-692). В документе М. называет себя «чернецом» и пострижеником Илиинского мон-ря г. Вологды. Согласно переписным книгам г. Вологды за 1627 г., обитель (др. названия: Илиинский мон-рь на Горах, в Каменье, Кобылкин) находилась близ зап. городской стены, имела 2 храма: холодный во имя св. прор. Илии с приделом в честь Преполовения Праздника Господня и теплый с трапезой во имя прп. Варлаама Хутынского (опубл.: Суворов. 1880. 15. С. 317-320). В обители были 2 «собинные» кельи (игумена и диакона) и 8 казенных братских келий. Мон-рь окружала ограда со св. воротами, украшенными Деисусом из 7 икон. За оградой находился огород, мон-рь получал годовое ружное жалованье. Вероятно, М. покинул Илиинский мон-рь в связи с «нестроениями» в обители. В 1631 г. благотворитель мон-ря К. Акишев в жалобе царю Михаилу Феодоровичу на илиинского игум. Серапиона сообщал, что тот, управляя монастырем 12 лет, не заботится об обители, присваивает монастырские деньги, строит на них дворы своим детям и купил им деревню (Там же. С. 311-315). Согласно грамоте царя вологодскому воеводе И. Ю. Плещееву, братия обители должна была выбрать нового строителя, а Серапиону предписывалось вернуть деньги в монастырскую казну. Незадолго до разрешения конфликта М. получил благословение архиеп. Варлаама поставить отшельническую келью на острове в Белавинском оз. (в 60 верстах от Вологды). В «Книге, глаголемой Описание о российских святых» он именуется «пустынником», годом его преставления указан 1492-й, что является ошибкой. Впосл. на месте подвигов М. была поставлена деревянная Богоявленская ц., при которой возник мон-рь ( Зверинский. Т. 1. 91. С. 107-108). В 1764 г. мон-рь был выведен за штат. В 1774 г. после сильного пожара, случившегося в обители, братия была переведена в Вологду. В 1799 г. мон-рь, как и др. заштатные обители, получил угодья и в 1801 г. был приписан к Спасо-Каменному в честь Преображения Господня мужскому монастырю на Кубенском оз.; обитель получила др. название - Спасо-Преображенская Белавинская пуст. |
| (Алексий; † 5.04.1640), мон., уроженец «муромских мест», возобновитель разоренного монголо-татарами в XV в. Макариева Желтоводского монастыря , основанного прп. Макарием Унженским († 1444; пам. 25 июля). Сказание об обновлении Макариева Желтоводского мон-ря («Сказание по сокращению о зачатии на Жёлтых Водах обители святаго и преподобнейшаго отца нашего Макария, игумена Желтоводскаго и Уньженскаго чюдотворца, и о разорении ея от безбожных агарянских внуков, и запустении, и по многих летех паки на том же месте устроении ея») известно по двум спискам: ГИМ. Увар. 1197; РГБ. Писк. 119; оба - XVII в. В «Сказании» говорится, что А. пришел на оз. Жёлтые Воды в 1620 г. и в лесу около разоренного мон-ря поставил свою келью, вскоре к нему стала собираться братия. Тогда А. ушел в Макариев Унженский монастырь , где долго молился у гроба прп. Макария, чтобы святой помог ему возобновить Желтоводскую обитель. Во время молитвы он получил «некое извещение» от «первонаписанной иконы» прп. Макария, что святой будет ему «помощником на месте том». А. повелел написать список чудотворной иконы и этот «новонаписанный образ» принес на Жёлтые Воды, где поместил его в специально построенной часовне. После этого А. с братией мон-ря начал трудиться над воссозданием обители при помощи жителей близлежащего с. Лыскова. Восстановлению мон-ря содействовало особое почитание прп. Макария династией Романовых , т. к. этому святому, побывавшему в монголо-татар. плену, они молились об избавлении митр. Филарета (Романова) из польск. плена. Царь Михаил Феодорович , по обету посетивший в 1619 г. Унженскую обитель, поддержал восстановление Желтоводского мон-ря. В 1628 г. Патриарх Московский Филарет заявил о своем особом покровительстве Желтоводскому мон-рю жалованной несудимой грамотой, в к-рой повелел своим «десятильникам и поповским старостам» не въезжать в «Желтоводскую пустынь», не взимать с ее строителя никаких кормов и пошлин и «не судить ни в чем» братию мон-ря (ЧОИДР. 1866. Кн. 3. Смесь. С. 10-12). При А. начался интенсивный рост обители, в «Сказании» говорится, что он воздвиг в ней «церковь велию во имя Пресвятыя и Живоначальныя Троицы» с 2 приделами: во имя прп. Макария Унженского и во имя св. Михаила Малеина - святого, тезоименитого царю Михаилу Феодоровичу. В 1638 г. в Желтоводском мон-ре уже насчитывалось 200 насельников. «Сказание» завершается особой похвалой А., в к-рой сказано, что А. был «убогим и препростым в разуме», но «вера его и любы святая к Богу безчислена бе», и потому он сумел обновить мон-рь, что не удавалось даже «многоразумным и богатым» (РГБ. Писк. 119. Л. 115-115 об.). Перед кончиной А. написал прощальную грамоту. |
|
|
