| Теперь мы можем окончательно определить конкретное историческое содержание категорий метаэстетики, гиперэстетики и эстетики в их отношении к древнерусской системе богослужебного пения. К области метаэстетики мы будем относить все древнерусские письменно фиксированные распевы XII-XVI веков, включая сюда вышедшее из употребления уже в ХШ веке и недоступное методам современной расшифровки кондакарное пение, а также формы торжественного распевного чтения, скрывающиеся за экфонетической нотацией. Периодом же наивысшего расцвета певческих форм, относящихся к области метаэстетики, следует считать XV-XVI века. К области гиперэстетики мы будем относить прежде всего киевский, греческий и болгарский распевы, а также некоторые неполные распевы XVII века и отдельно песнопения, приписываемые конкретным авторам, которые начали появляться, очевидно, в самом конце XVI века. К области эстетики, наконец, мы будем относить концертное партесное пение, окончательно вытеснившее практику распевов к началу XVHI века. Периодам метаэстетики, гиперэстетики и эстетики исторически соответствуют: период существования единого мелодического континуума (XII-XVI века), период распада единого мелодического континуума под воздействием многораспевности (XVII век) и, наконец, время, в которое мелодический континуум вообще прекратил свое существование, распавшись на отдельные точко-подобные песнопения – «вещи» (с конца XVII века). Очень важно отметить, что хотя в большинстве своем ранние партесные произведения почти что полностью построены на основе отдельных мелодий знаменного, демественного, греческого, киевского и других распевов, однако произведения эти никак не могут быть отнесены к области богослужебного пения и являются чисто музыкальными объектами, несмотря на использование в них материала, принадлежащего богослужебно-певческой системе, ибо материал этот развивается уже не по богослужебно-певческим законам, но по законам музыкальным. Здесь необходимо преодолеть концепцию И.Коренева, сливающего понятия богослужебного пения и музыки, и научиться видеть непроходимую пропасть, отделяющую партесное пение от системы распевов. |
| События, предшествовавшие исходу Евреев из Египта, в рассказах египетском и еврейском представлены различно, или потому, что египтяне с выходом Евреев смешивают воспоминание о каком-нибудь другом событии, или потому, что египетские писатели, – желая трактовать выход евреев, как изгнание, – принуждены были указать причину этого изгнания в прежней войне и во временном управлении их страною оскверненных (Евреев). Но вот подробности, общие этим двум рассказам, по которым их можно отождествить: 1) Название „Аварис«, – данное городу, предоставленному оскверненным людям, созвучно со словом „еврей " (Эвер). 2) Скверна или проказа, приписанная этим людям, напоминает нам, во-первых, тот Библейский факт, что одним из признаков, которыми Моисей должен был доказать фараону свое божественное посланничество, – была его прокаженная рука ( Исх.4:6 ), а во-вторых, существование в ту эпоху этой болезни и ее гибельных действий среди еврейского народа (Левит, XIII, XIV). 3) Местом происхождения Еврейского начальника считается Илиополь, и самому начальнику Мозесу приписано жреческое достоинство; это естественно произошло от смешения истории Моисея с историей Иосифа ( Быт.41:45 , Ucx. XII и ХШ).·4) Прокаженные люди употребляются некоторое время для тяжелых работ ( Ucx. I-II ). 5) Убеждение Аменофиса, что сопротивляться нечистым, это значит „идти войной против богов» ( Исх.12:31 ). 6) Боязнь его за безопасность своего юного сына напоминает нам последнюю и самую ужасную из „казней Египетских» ( Исх.12:29 ). 7) Отсылка нагих жрецов, вероятно, есть преувеличение факта притеснения Египтян (Исх. 8) Появление имени Рамзеса в царствующем доме Египта согласуется с библейским указанием ( Ucx. I , 12:37). Другое любопытное изложение исхода Евреев из Египта сообщает нам Гекатей, грек из города Абдеры, процветавшего во время Александра, друг Птоломея Лага, первого Египетского царя. Этот автор, по свидетельству Диоскора, писал следующее: „Однажды, когда в Египте свирепствовал мор, народ приписал этот бич гневу богов за то, будто бы, что многие чужестранные народы, жившие в то время в Египте, вносили в культ и жертвоприношения Египтян странные обычаи, вследствие чего старые религиозные обычаи страны начали выходить из употребления. |
| Он же домогался отнять у коллегии ее лучшее достояние — аббатство Милето. Воспитанников коллегии он презирал, говорил, что они ведут себя как мужики, а не как хорошего тона ученики. При приеме учеников он не соблюдал правил — принимал греческих мальчиков из Италии, а не из Греции, ради которой учреждена была коллегия. Непорядки, внесенные кардиналом Джустиниано, приходилось исправлять его преемнику по должности, вышеупомянутому Барберино, 324 кардиналу папы Григория XV. Следует заметить, что учредитель Греческой коллегии Григорий ХШ почему-то управление ею не поручил членам ордена Иисуса (как было сделано по отношению к Германской коллегии). Подчинение ее ведению членов указанного ордена произошло уже при папе Григории XV, в 1622 г. Наш повествователь (Аркудий) говорит, что будто бы это совершилось по настоянию его самого, когда он уже выступил на поприще служения папским интересам в Польше. По словам все того же повествователя, до времени подчинения коллегии ордену Иисуса дела в ней шли плохо: занятия велись небрежно, дисциплины не было, ученики своевольничали; со времени же подчинения коллегии ведению членов ордена, по уверению нашего сказателя, все улучшилось: стала процветать наука, водворилась дисциплина, и члены ордена будто бы говорили: нет коллегии более послушной, чем Греческая, и что напрасно греки считаются людьми ужасными… 325 В документах, изданных трудолюбивым ученым (Леграном) и относящихся к истории Греческой коллегии, встречается немало известий о дисциплинарных правилах, существовавших в коллегии, и сведений о ходе школьной науки в ней, но, к сожалению, все эти известия и сведения не возбуждают особенного интереса. Дисциплинарные правила составляют воспроизведение правил того же рода Германской коллегии. Например, если дисциплина Греческой коллегии требовала, чтобы ученики в разговоры друг с другом вступали как можно реже, чтобы они входили в комнаты друг к другу с надлежащего разрешения, чтобы выходили из дома лишь с разрешения ректора, говорили между собой по–латыни и по–итальянски и пр., то все такого рода порядки представляют повторение известных статутов Германской коллегии. Вступали воспитанники в Греческую коллегию не старше 14 лет (точнее, от 13 до 15), что, как знаем, было иначе в Германской коллегии, но почему был введен такой порядок в первой коллегии, об этом речь уже была. Существовала и клятва на верность римскому исповеданию и папе, но, кажется, текст ее был изложен мягче, чем как это было в Германской коллегии; но, нужно сказать, и враги, с которыми приходилось или долженствовало вести борьбу питомцам этих двух коллегий, были не одинаковы. 326 |
| Благодаря этому знаменное пение в Русской Православной Церкви сразу стало обретать свой колорит, генезисом которого были греко-славянские прототипы. Древнейшим памятником такого рода русского музыкального творчества является кондакарное пение, изложенное, в Кондакарях XI-XII вв. особыми, доныне не полностью разгаданными нотными крюками (кондакарное знамя), и так называемое стихирарное пение, находящееся в богослужебном, - нотном Стихираре ХШ века в честь святых Бориса и Глеба. По (согласному мнению исследователей нашего древнецерковного пения, знаменные мелодии Стихираря Борису и Глебу являются прототипом для всех прочих, впоследствии возникших русских распевных мелодий, как осмогласных, так и не осмогласных. По мере овладения музыкальным характером и техникой знаменных мелодий русские мастера, пения все более и более устремлялись в своей музыкально-творческой деятельности к обогащению песенного репертуара. Знаменные мелодии бесконечно варьировались, а приносимые из соседних православных, стран, песнопения обрабатывались и приспосабливались к русским самобытным церковно-певческим понятиям и вкусам, и, наконец, самостоятельно раздавались совершенно новые, собственно русские распевные мелодии. Мелодии, творчески переработанные, я также новые мелодии русские называли обычно тоже знаменными, так как, их записывали знаменами. Мелодии эти отличались одна от другой не музыкальным характером, а большей или меньшей широтой развития своей мелодической основы. Как основной, путевой, подобно столпу на котором утверждалось все церковное осмогласие, знаменный распев назывался также путевым, столповым. Протяжный расцвеченный мелодическими украшениями распев назывался большой, знаменный, а более простой сокращенный - " алый знаменный. Знаменные мелодии, разнившиеся между собой в " музыкальных частностях имели названия средний, большой, новгородский, псковский, баскаков, лукошков запевы. В большинстве случаев эти наименования говорят о творцах мелодий или местности где образовался или преимущественно употреблялся напев. Все русские распевы обычно разделяются на полные, заключающие в себе все восемь гласов богослужебного пения, и неполные, не содержащие всего осмогласия. Последние образуют отдельные, самостоятельные группы мелодий и употреблялись в Русской Церкви лишь в известное время богослужения или на особые случаи, о чем говорят и их названия, например: " Перенос постный " , " Агиос задушный " . По характеру музыкальной структуры все мелодии подобных песнопений в основном являются видовыми вариантами знаменного распева. Уклонение сочиненной или переработанной мелодии от музыкального стиля знамен наго пения назывался произвол, или произвольный напев, такие напевы, никогда не смешивались со знаменными. |
| Мансикка, Вильо Петрович От автора Выпуская в свет предлагаемую работу, автор не обманывает себя надеждой, что им сказано последнее слово относительно редакций жития. Очень возможно, что со временем найдутся новые редакции, не говоря уже о новых, более совершенных списках нам известных редакций. Возможно, кроме того, что более тщательное сличение текстов и более глубокое знание древней литературы приведут нового исследователя к иным сопоставлениям и результатам. Из существенных недостатков своей работы автор прежде всего обращает внимание на то, что текст данной редакции в разборе иногда не совпадает с текстом напечатанного в приложении её списка. Это объясняется тем, что во время написания введения окончательный выбор списков, заслуживающих издания, еще не был сделан. В самой передаче рукописных оригиналов опытный глаз найдет немало колебаний и противоречий. В виду необходимости детального описания таких редакций и переделок, которые мы не считали нужным издать, некоторые места в разборе вышли длинными и утомительными. Автор пользуется случаем, чтобы выразить свою глубокую благодарность академику А.А. Шахматову, к любезной помощи которого ему не раз приходилось прибегать, а также И.А. Бычкову и В.В. Майкову. В. Мансикка I. Русская литература ХШ века, имеющая отношение к татарскому нашествию. Слово о погибели Русской земли Оригинальная русская литература XIII века, насколько можно судить по уцелевшим памятникам, не отличается богатством и разнообразием содержания. Но скудость материала не умаляет интереса, вызываемого им у исследователя рассматриваемого периода. Историк задает себе вопрос, насколько верно письменность, несмотря на иные цели и задачи произведений, передает факты из живой действительности. Исследователь литературы интересуется тем, при каких условиях зарождалась эта письменность, каковы её литературные приемы, как сквозь типичные черты поучения, жития или летописного повествования пробивается личный авторский элемент и т. д. Нужно сказать, что некоторые произведения XIII века ценны именно в том отношении, что они, с одной стороны, написаны под свежим впечатлением исторического факта и, с другой стороны, носят на себе несомненные следы индивидуальности автора. В сравнении с позднейшей письменностью изложение отличается простотой и безыскусственностью, и что касается литературных источников, из которых черпали писатели XIII века, то нередко само произведение содержит в себе указания на них. |
| Ср. Nc. CV, 7 ): – эти крики, очевидно, предполагают некоторое неудовольствие, накоплявшееся еще ранее. Оно уже существовало и смутно бродило в умах Евреев, но ждало особенного повода, чтобы обнаружиться во всей своей силе. И в самом деле, Бог не повел народ по дороге земли Филистимской, но обвел его дорогою пустынною (Исх. ХШ, 17 и 18). Местность сравнительно была необитаема и не представляла почти никаких удобств; пути сообщения – неблагоприятные для огромной массы народа с нелегким багажом, а запас жизненных средств не мог быть обилен, ибо Евреи ушли поспешно и должны были на дороге приготовлять себе лепешки из теста ( Ucx. XII, 39 ). Также печальна и неприглядна эта местность и в настоящее время, ибо она почти пустынна и лишена всякой растительности 8 ). Тут „в пустыне ветер бушует, бедуин бунтует, скорпионы ползают с места на место, толстые ящерицы выглядывают из нор своих на проезжих“ 9 ). Ветер бывает иногда так силен, что препятствует ставить палатки 10 ), и путешественник должен оставаться под открытым небом, подвергаясь действию страшного, истинно африканского, жара 11 ). Последнее обстоятельство особенно неблагоприятно, ибо к вечеру температура сначала не только не понижается, но еще увеличивается. Причина тому – горы, которые сильно накаляются во время дня и потому пред заходом солнца быстро испускают весь запас теплорода. Потом почти сейчас же наступает настоящая тьма, и дальнейшее движение становится невозможным. К этому нужно присоединить также и недостаток воды, что, конечно, не делало пути особенно удобным. Говорят, будто по отношению к современному Египту один генерал остроумно заметил, что Африку нужно покорять не мечем, а буравом; само собою понятно, что это обстоятельство еще в большей степени может быть приложено к царству Фараонов во времена Исхода Евреев. Но если так труден был путь от Раамсеса до Чермного моря, то спрашивается: почему же мы не слышим теперь ропота среди беглецов? Нам кажется, это объясняется следующими обстоятельствами. После долгого и позорного рабства, Израильтяне неожиданно сбросили оковы и почувствовали себя народом свободным и самостоятельным, – народом, которому предназначена великая будущность. |
| переписку Калияна с папой Иннокентием III). Как долго находились румыны под властию болгар на этот второй раз, положительного ничего неизвестно. По всей вероятности, зависимость начала ослабевать тотчас же после смерти Асеня II, при маломощных его преемниках, и совсем прекратилась вскоре после сего, когда основанное в это время ва севере Валахии собственное румынское государство начало приобретать некоторую силу и вместе с сим обнаруживать по отношению к валахам способность притяжения 181 . Первое собственно румынское государство, нынешнее княжество Валахия, как мы сейчас сказали, было основано в половине ХШ века. Оно не возникло из удельной или вассальной власти в Валахии болгар, а образовалось совершенно помимо ее, быв обязано своим началом румынским выходцам из венгерской Трансильвании; именно – его основателем был румынский владетель одной небольшой области в южной Трансильвании (Фогары или Фогараша) по имени Раду Негровод или Раду Черный, бежавший за Карпаты в северную Валахию от нашествия на Венгрию хана монгольского Батыя. Утвердившись с своими спутниками сначала в городе Кампылунго (что значит долгое поле или долгополье – Campus longus, под Карпатами, на притоке верхнего Арджиса), а потом перенесши столицу несколько на юг в город Арджис или Ардгиш (на верхнем Арджисе, называемый также Куртэ-д-Ардгиш, что значит княжеский дом, дворец ардгишский), собрал около себя значительную часть румынов Валахии, чем и положил начало румынскому государству, которое обнимало в последствии всю нынешнюю Валахию, и которое, нося титло воеводства (вероятно потому, что самая Трансильвания, из которой вышел Раду, управлялась у венгров чиновниками, которые назывались по-славянски воеводами или по омадьяренному произношению вайдами), называлось у греков, у славян и у самих румынов (в славян. актах) Угровлахией или Унгровлахией. Раду и его преемники не признавали над собою власти государей болгарских; не совсем известны их отношения к королям венгерским, из владений которых они были выходцами, но власть и этих последних они признавали, вероятно, весьма недолго, и более номинально, чем на самом деле (cfr Фесслера Geschichte von Ungarn, изд. |
| 12-го числа преосвященный Савва получил письмо из Москвы от представителя Вселенского патриарха, настоятеля Константинопольского подворья архимандрита Иакова, следующего содержания: «По поручению его Всесвятейшества Вселенского Патриарха. Анфима VII, имею честь препроводить к Вашему Высокопреосвященству «Ответ Великой церкви Константинопольской на энциклику папы Льва XIII о соединении церквей». В ответ на это письмо преосвященный Савва писал о. архимандриту Иакову: «Препровожденный при почтенном письме Вашем от 10-го сего марта за 30 экземпляр брошюры: «Ответ великой церкви Константинопольской на энциклику папы Льва ХШ о соединении церквей» – я имел утешение получить 13-го числа. Если признаете возможным и удобным, прошу Вас, достопочтенный о. архимандрит, изъяснить Его Святейшеству, Вселенскому Патриарху, чувства моей глубочайшей благодарности за присланный мне дар. С братскою о Христе любовью и почтением пребываю Вашего Высокопреподобия усерднейший слуга». 14-го числа преосвященный Савва получил письмо из Петербурга от А. В. Гаврилова, который от 13-го числа писал: «Поручение исполнил. Львов сам напишет Вам. Кажется, он хотел бы издавать письма на счет Шереметева, оттого и не торопится. Я же смотрю на это дело так: сначала нужно спросить писавших письма, желают ли они обнародования их писаний, потом найти средства на издание и наконец печатать. В Русском Обозрении печатаются (в мартовской книжке окончено) статьи Архиепископа Никанора 523 об ученом монашестве. Не думаю, чтобы монахи с удовольствием прочитали эти статьи и сказали автору: спасибо. Автор списывал портрет с себя; но не все же монахи похожи на автора. Я вот бы что сделал: первые две статьи уничтожил, ибо это самый низкий памфлет на монашество, а третью, по исправлении, напечатал в духовном журнале. Долго не писал Вам, потому что был занят в Комиссии по составлению основных положений, на основании коих имеют быть переделаны уставы духовных заведений наших. Каковы эти положения – узрите из Указа, которым Синод будет просить Вашего заключения. |
| С появлением на Руси так называемого иерусалимского устава, обычай совершать всю литургию в алтаре прекратился, но обычай читать евангелие священнику за престолом, лицом на запад, на руках двух лиц, прислуживающих ему в алтаре 9 , сохранился почти целиком. Изменилось только положение священника, который теперь должен был стоять за престолом, обратившись на запад, и двух диаконов заменили два лица, прислуживавшие священнику в алтаре. Изменения же по отношению к чтению евангелия собственно сделаны были самые незначительные. Однако неудобство положения священника в алтаре и неудобства для молящихся в храме, которым многое из читаемого священником не могло быть слышно ясно и отчетливо, побудило сделать и допустить некоторые изменения и отступления по отношению к обычаю, установившемуся у нас почти с самых первых веков христианства. Поэтому в богослужебных памятниках XVI века мы видим этот обряд уже с значительными осложнениями и изменениями. Прочитанный отдел священником, стоящим за престолом, повторял для большей ясности диакон, стоя на солее. После каждого отдела из евангельского чтения ударяли «в кандилию» (опаницу), висящую в церкви, а параекклисиарх ударял «в великий камбан и великое било». По прочтении всего евангелия ударяли «напрасно во вся камбаны и в великое било ясно» 10 . Окончательно выработалась настоящая форма чтения евангелия на Пасху уже в ХШ веке. Излагается она, как это можно видеть из чтения нынешнего Типикона, применительно к соборному служению священников. Но говоря выше, что настоящее замечание нынешнего Типикона относительно чтения евангелия на Пасху не имеет оригинала в Типиконах древнейших и новейших греческой Церкви, и что оно выработалось у нас на Руси под влиянием самого обычая, мы вовсе не хотим сказать, что это примечание и вместе с сим и наш нынешний обычай ничего не имеют общего с практикою восточных церквей, и что как то, так и другой есть произведение чисто русского творчества, продукт развития жизни русской Церкви, русско-церковной практики. |
| Но затем посреди охоты представлены две группы сплетшихся драконов и грифонов, образующих своими переплетениями орнаментальное подобие буквы М, известное нам еще в византийских мозаиках как декоративная форма для бордюров (так наз. промежуточная хвосты драконов и грифонов, переплетаясь, образуют пальметту. На другом роге обод украшен орнаментальным плетением из лилий, тождественным по рисунку с резьбой в одной из мечетей Каира, а также и с рельефным орнаментом на наличнике двери северного входа Георгиевского собора в Юрьеве Польском. Кроме форм или рисунка лилейных побегов, их разводов, здесь интересен и приём нарубок или насечек, идущих вкось и обозначающих рельефность выпуклых листьев по указанному особому, условному способу, принадлежащему IX – XII столетиям. Но Черниговские рога способствуют нам разрешить общий вопрос об источниках звериной орнаментики или, как у нас издавна принято говорить, звериного стиля: мы имеем здесь наиболее раннее проявление этого стиля в среде русских древностей, и очевидно, единичность такого памятника в X стол. происходит только от недостаточной их известности, от их малого числа. Известно, что звериный стиль царит в наших рукописях, украшениях и инициалах в периоде ХШ – XIV стол. и носит на себе специальный северный или, точнее, северо-западный тип, который должен быть, конечно, поставлен в некоторую связь со скандинавскими плетениями и чудищами. Но эти отношения составляют особый факт, подлежащий рассмотрению всех орнаментальных типов и групп позднейшего звериного стиля, и между тем как для русских курганных древностей этот стиль не имеет даже решающего значения, он играл, вместе с чашечными фибулами, важнейшую роль в гипотезе так наз. скандинавского или варяжского влияния. Здесь пока не место рассматривать эту гипотезу, причины её возникновения, основное заблуждение, выводящее Готфов и их культуру, по указанию Иорнанда, из Скандии, ошибочные наблюдения над древностями Финнов, Славян и Шведов, хронологическую теорию Скандинавов, построенную на их периодах или веках, и пр. |
|
|
