| В окружном послании по случаю своего настолования он фактически повторил папистскую теорию патриарха Никона о превосходстве власти патриарха над царской, приравнивая свой «глас» ко гласу Христа, «а... неприемляй глагол моих, рекше Христа Бога... не слушает». Этот опыт взаимоотношений с патриархатом, а также поездка в Англию в 1698 г., где в беседах с английскими богословами и членами королевской семьи молодой властолюбивый царь усвоил и одобрил идею возглавления Церкви монархом, побудили Петра пока повременить с избранием нового патриарха, а то и вовсе не иметь такового. Будь жив Маркел, может быть, царь и не пошел бы на такую революцию в церковном управлении; но Маркел скончался в 1690 г. Мысль об отмене патриаршества уже витала в придворных кругах. В 1700 г. под Нарву, где стоял Петр с войсками, прибывали гонцы от московской бюрократии, советовавшие повременить с избранием патриарха. Боярин Тихон Стрешнев, который был в свое время заклятым противником Никона, рекомендует составить малый «соборик» из нескольких архиереев, учителей из монахов и мирских чиновников для управления Церковью. Новизна здесь в том, что царю, а не епископату предлагается решать вопросы управления Церковью, вмешиваться в ее внутренние дела и устройство. Петр слушает советы, но проводит их в жизнь совсем революционно: вместо предлагаемого москвичами Холмогорского архиепископа в качестве главы такого коллективного управления он назначает никому не ведомого молодого архиерея с Украины, профессора Киевской академии Стефана Яворского , ставшего самым молодым митрополитом Русской Церкви, и дает ему неслыханный титул: «Экзарх, блюститель и администратор патриаршего престола». Экзарх это представитель патриарха. Но патриарха нет, значит он экзарх царя, т.е. подтекст этого титула уже указывает на царя как земного главу Церкви. Назначая молодого украинца, уроженца Львовщины, прошедшего под видом униата образование в лучших иезуитских академиях Польши и только после этого вернувшегося в православие, Петр бросал вызов не только русской старине, но и всему Православному Востоку. |
| Кульминацией всех событий романа стала сцена несения креста — родителями на могилу расстрелянного чекистами сына: «Маркел шёл, слегка сгибаясь под крестом. Да, вот она, Голгофа наша. — Дай... Я подошла, взяла у него крест. Маркел был красен, потен. Могильщик сковырнул лопатой мёрзлый ком. — Тяжело будет, не донесть. Но крест показался мне даже лёгок. Было ощущенье— пусть ещё потяжелей, пусть я иду, сгибаюсь, падаю под ним, так ведь и надо, и пора, давно пора взять на плечи беззаботные сей крест. ...Одни остались мы. Одни стояли на коленях, в снегу, перед пустынным небом, перед свистками паровозов, перед Богом, так сурово, но уж значит, по заслугам, наказавшим нас» (3,184). И вновь вскоре она оказывается перед тем крестом, одна в ночном безмолвии: «Да, видно, пересёк мою дорогу крест! Я подошла, с размаху рухнула к его подножью, жёлтый месяц обливал нас с высоты прохладно-мёртвым своим золотом, и золотой узор снежинок на терновом венце сына моего был мрачен. Я целовала крест. Потом я встала, оглянулась. Дико, и пустынно! Ветер по-разбойничьи гуляет, пробирает холод, может быть, я волк, заблудший, заплутавшийся в суровой ночи? Нет, не волк. Нет, я живу и верю, да, сын, лежащий здесь, прости, за всё, я искупаю ныне свою жизнь, но я люблю, и я живу, и в сердце моём крест, и в сердце моём страсть, и с нею я пойду. Как жизнь трудна, как тяжко очищенье, но... это путь, иду...» (3,188-189). Напряжённая лирическая проза, ясно ритмичная, передаёт трагический пафос религиозного состояния женщины, приемлющей Крест и готовой к несению искупительных страстей (страданий). Души людей тревожит вопрос о судьбах мира, судьбах христианства. Через страдания они обретают уверенность. «Одну ночь он провёл в религиозных муках: представлялось, падает и разрушается великая сосна христианства, нужно поддержать и вновь собрать, а он не может. И стонал в отчаянье. А на следующую— та же сосна, в хрустально-нежной музыке, вновь воздвигалась» (3,190). Таковы болезненные видения Маркела, смертельно больного, но исцелённого чудесной помощью святителя-угодника: «Положила на подушку, рядом с головой его, простенькую, скромную иконку Николая Чудотворца. И пошла сбивать сосульки, для пузыря на голову» (3,192). |
| Первым священником храма был иерей Николай Васильев Попов, служителями – Маркел Родионов Круглов, Памфил Васильев Гуляев, Харлампий Лукин Чернеев. Позже служителем стал Фока Кодратов Пузанов. Это были крестьяне Режевского завода из числа активистов прихода. Священники менялись, а Маркел Круглов служил в храме несколько десятков лет. Метрические книги времен основания прихода совсем небольшие, составляют несколько страниц. Основная часть старообрядчества, по-хорошему консервативная, не спешила менять своих убеждений. При открытии прихода в 1839 г. прихожан было всего 30 мужского пола и 35 женского пола. Фамилии прихожан храма в первые три года его существования – Байбородины, Кругловы, Адуевы, Новгородцовы, Ермаковы, Томины, Карташевы, Петелины, Пузановы, Сильвановы, Лабырины, Лунеговы, Булычевы, Таланкины, Чернышовы, Королевы, Карпенковы, Песковы, Ушаковы. Среди прихожан были и крестьяне Ирбитского завода Старченковы и Вдовины. Видимо, у прихода не было больших средств, и он первоначально содержал лишь священника. Диаконы в церкви появляются позже. В 1845 г. – Андрей Колосов, в 1846 г. – Константин Гобов. Далее Андрей Колосов стал священником одной из единоверческих церквей Екатеринбурга. С 1864 г. в церкви был положен псаломщик. В 1867 г. заводоуправлением была выделена для причта земля площадью 99 десятин, но была она неплодородной и под пашню не годилась, поэтому доходов с нее священники не получали. По сведениям Уставной грамоты Режевского завода 1862 г. для причта имелся церковный дом на Пановской улице (ныне Кирова). В 1871 г. для священника был приобретен новый дом. Для псаломщика – в 1901 г. Дома были собственностью церкви. В разные годы священниками Режевской Успенской церкви были Дмитрий Федоров Панин, Стефан Спиридонов Хлебин, Дмитрий Александров Крутиховский, Николай Федоров Карпинский, Адриан Кельсиев Старцев и другие. К сожалению, не у всех из них можно восстановить жизненный путь. Вот некоторые факты биографии одного из священников. Настоятель Успенской церкви конца XIX-haчaлa ХХ столетий Адриан Кельсиев Старцев родился 25 августа 1860 г. |
| 101 . Грамота митрополита Питирима архимандриту Иосифу по жалобе его на Волохова, что тот не удостоил погребения старца Маркела и служку Антошку. 20 июня 1672 г. 1015 Благословение великого господина преосвященного Питирима, митрополита Великого Новаграда и Великих Лук, сыну и сослужебнику нашего смирения Соловецкого монастыря архимандриту Иосифу. В нынешнем во 180 году, июня в 19 день, бил челом нам ты архимандрит и подал челобитную, а в челобитной твоей написано: в нынешнем же во 180 году, после Светлыя недели, Колежемского усолья прикащик старец Маркел да в Сумском остроге служка Антошко волею Божиею умре скорою смертью, без отцов духовных, и Игнатей де Волохов велел их погребсть в лесах, от церквей Божиих за версту; а они де старец и служка с мятежники в соединении не бывали: и нам бы пожаловати, велети б того старца и служку, взяв в лесу из земли, погребсти у церкви Божии с отпеванием. И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б, сыну, тех умерших старца Маркела и служку Онтошку велел осмотрить и про них сыскать, не убиты ль они, и не зарезаны ль, и не задавлены ль, и хмелного питья не опилися ли, и ран на них на теле битых и язв каких нет ли? да буде по осмотру и по сыску те умершие старец Маркел и служка Онтошка не убиты, и не зарезаны, и не задавлены, и хмелного питья не опилися, и ран на них на теле битых и язв никаких нет, и с расколники Соловецкими они буде не в соединении и не под клятвою, и ты б их велел погребсти у церквей Божиих с отпеванием. Писан на Москве, на Софейском и на нашем Московском дворе, лета 7180, июня в 20 день. А на другой стороне припись митрополитова стряпчего Андрея Сназина. 102 . Царские грамоты с хозяйственными распоряжениями. Сентябрь-ноябрь 1672 г. 1016 т царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, в Сумской острог, голове Московских стрелцов Клементью Алексеевичю Иевлеву. В прошлом во 180 году, по нашему великого государя указу, велено тебе быть на нашей государеве службе в Сумском остроге, а с тобою велено быть, для утеснения мятежников, нашим государевым ратным людем Двинским и Колмогорским стрелцом, шти сот человеком, а для той нашей государевы службы велено тем Двинским и Колмогорским стрелцам давать нашего государева жалованья, в Сумском, из монастырских житниц, на корм муки ржаныя по полуосмине на месяц человеку; а ныне ведомо нам великому государю учинилось, что ты тем стрелцом велел давать нашего государева жалованья по осмине на месяц человеку, собою, без нашего государева указу. |
| Изложение хроники Евсевия. Предисловие). Кроме собственно учительных свящ. книг, указанная особенность песенного изложения встречается и в других отделах исторических и пророческих книг. " И законоположник Моисей иногда пророчествует, а иногда песнословит, и Исаия воспевает, и пророк Аввакум молится с песнею " , говорит св. Афанасий (Посл. к Маркел. О Псалмах). " Некоторые из простых сущих готовы думать, что священные песни имеют целью только услаждение внешнего слуха. Но сие несправедливо. Не о приятности и сладкоречии заботится писание. Пение песней установлено для пользы душевной, и по следующим двум причинам. Во-первых, прилично было, чтобы Св. Писание хвалило Бога не только в сокращении речи (т.е. сжатою прозаической речью), но и в расширении ея (т.е. распространенною параллелизмом, поэтической речью). Так, сжатою (прозаическою) речью изложено принадлежащее к закону и пророкам и все историческое со включением Нового Завета. Распространенною же речью изложено заключающееся в псалмах и песнопениях. А сим и соблюдается заповедь: возлюбиши Бога всею крепостию и силою. Во-вторых, поелику в душе бывают различные движения ума, воли и сердца, то Писание требует, чтобы эти способности не были в разногласии и раздоре, но чтобы человек всецело, во всех движениях, служил воле Божией. Подобием же и образом безмятежного и не волненнаго состояния помыслов служит псалмов песенное чтение. Так как свои душевные помышления мы выражаем в произношении слов, то и Господь установил стихословно петь песни и псалмы произносить на распеве, чтобы сладкозвучие слов служило символом душевной стройности. Настроившись по мелодии слов, душа забывает о страстях и радостно взирая на ум Христов, помышляет все лучшее " (Афанасий, посл. к Маркел. об истолковании псалмов). " Ведал Дух Святый, что трудно вести род человеческий к добродетели, и потому к учениям присоединил приятность мерной речи, чтобы, вместе с усладительными и приятными для слуха, мы принимали неприметным образом и то, что указано полезного в содержании. Подобным образом мудрые врачи, давая пить горькое врачество, медом помазывают чашу. На сей-то конец и существуют мерные песнопения, чтобы и дети возрастом, воспевая их, обучали души свои. И так и бывает. Едва ли кто-либо из людей нерадивых выйдет из храма, вполне удержав в памяти прочитанное учение апостольское или пророческое; а стихи из псалмов и в домах поют и на торжищах возглашают " (Василий Великий. Беседы на псалмы. Предисловие). |
| В середине XVI в. папа Климент VII, “проявляя добрую волю к маронитам”, назначил куратора, которым стал кардинал Маркел Сервини (будущий папа Маркел II). Папа Павел IV определил для этой миссии сразу двух ответственных иерархов — кардиналов ди Карпи и Барнардина 120 . В результате деятельности францисканцев священноначалие маронитов оказалось в полной канонической зависимости от Рима; каждый новоизбранный патриарх должен был испрашивать благословения и подтверждения своих прав у римского понтифика. Латинизация Маронитской Церкви затронула уже и богослужебную и бытовую практику. Но образованные и знающие ситуацию на Востоке францисканцы настаивали в Риме на необходимости более внимательного и выборочного подхода к восточным церковным традициям, хотя и считали это лишь вынужденным тактическим компромиссом. 4.4. Миссии иезуитов: Джованни Баттиста Элиано В 70-х гг. XVI в. марониты встречались с папами Пием V и Григорием XIII; обсуждалась богослужебная практика Маронитской Церкви. Особое беспокойство Григория XIII вызывало использование на местах фразы “распныйся за ны” в Трисвятой песни 121 . Затем папа Григорий направил иезуитов Джованни Баттиста Элиано и Томаса Раггио для проверки (в который раз!) вероисповедания маронитов, церковных книг, деятельности духовенства и богослужебной практики. Отец Элиано был наиболее способным к исполнению такой миссии. Патриарх Стефан Дуаии упоминает его хороший характер, мудрость, образованность, знание латинского, греческого и арабского языков и способность читать коршунское письмо (арабский текст, написанный сирийскими буквами) 122 . Перешедший из иудаизма в католицизм, Элиано поступил в орден иезуитов в 1552 г., когда Рим силился распространить свою власть на Церкви Востока. Поэтому он был направлен в Коптскую Церковь в Египте в 1561–1562 гг., но там его миссия оказалась безрезультатной 123 , и папа Григорий XIIInopyчuл Элиано и Раггио миссию среди маронитов и задание установить контакты с предстоятелем Сиро-Яковитской Церкви, патриархом Антиохийским Игнатием XVIII,c целью убедить его войти в юрисдикцию Рима 124 . |
| Он малым был доволен, спал в проходной комнатке, шинели не снимал, курил, валяясь на складной постели, и таскал дрова. За меня чистил снег на улице. Подметал комнаты. Раз, когда нужно было двинуть шкаф с книгами, налег на него так, что старик с покорностью, но и неудовольствием пополз по давно не тертому паркету. — Хочу учиться, — говорил Георгиевскому, — у вас все об искусстве. Хорошо бы почитать. Карие глаза и огненные щеки, руки пудовые, имели такой вид, что всю науку, и искусство, философию он может сдвинуть с той же легкостью, как и сундук, и полсажени дров. Георгиевский относился к нему просто, без высокомерия. Иной раз, вынося ведро, я видела, как Муня, лежа на постели, шевелил губами над историею живописи, разбирал гравюры в кабинете у Георгиевского. Столовая принадлежала теперь Мушкину. Он желчно ел там сладковатую картошку, и ворчал. — Науки все, науки… Георгий Александрович век на этом просидел, а он — на вот тебе… в профессора готовится, что-ли-ча? Впалыми глазами, с темно-потными кругами, раздражительно он взглядывал на Муню. Не так далеко уходил Муня в науках, к нам же относился хорошо, хотя я не стеснялась поносить при нем правительство, партию и террор. Он ухмылялся. Приносил сухих дровешек, воблы, как-то съездил за мукой, и в трудную минуту уделил нам. — Жизнь общая теперь, и новая… Многие думают, что мы разбойники. А мы хотим жизнь лучше сделать. — Разбойники из вас не все, но большинство. — Конечно, есть элемент… малосознательный. И иногда по вечерам, в кабинете Георгия Александровича, происходили заседания и философствования. На передвинутом шкафу маска Петра белела выпуклыми глазами. Хозяин, в валенках, сидел над примусом, где кипяток готовился. Муня печурку раздувал. Маркел на диване, в теплой куртке. Приходил Мушкин. Мушкин против всего — и Бога, и правительства, и коммунистов, и богатых. Нельзя было понять, чего он хочет. Маркел соединял науку с христианством. Георгий Александрович — за искусство, простоту и личность. Разливая чай, вытаскивая из сундучка своего сахар — уже редкость в ту эпоху — хмуро заявлял Муня, что спасение лишь в коммунизме: отжил старый мир. |
| Макарий, иером. Онежского Крестного мон. Макарий, митр. Московский и Всея Руси Макарий, митр. Новгородский Макарий, патр. Антиохийский Максентий, римский имп. Максим Грек , прп., св. Максим Исповедник Максим Новый Богослов, св. Максим, адресат дк. Фёдора Максим, митр. Киевский и Владимирский Максимилла, старц. Максимин, римский имп. Максимова Н.В. Малафеев Сёмка, отец Д. Микифорова Малыгин Фёдор Иванович, каргопольский воев. Малышев В.И. Мануил I Комнин, ц. греческий Манькова И.Л. Мардарий, иеродк., келейник патр. Никона в Ф. мон. Маремьяна Феодоровна, адресат пртп. Аввакума Марисов Федот Тимофеевич, с. б., племянник патр. Никона Мария (Мариам), мать Иисуса Христа, библ. Мария Алексеевна, црв., дочь ц. Алексея Михайловича Мария Ильинична (Милославская), црц., первая жена ц. Алексея Михайловича Мария, жена бр. Н.А. Зюзина Мария, сестра Лазаря Четверодневного, библ. Марк, ев. и ап., библ. Марк, стар. Симонова мон. Маркел, архиеп. Вологодский Маркел, ч. дк., сопровождал патр. Никона в ссылку в Ф. мон. Маркелко, стр. Маркина Н.Д. Мартинов Гаврилко, вологжанин Мартарий Зеленецкий, прп. Мартынов Гришка, стр. Мартынова М.В. Мартюхин Иван, посетитель патр. Никона в В.Н.-И. мон. Марфа Алексеевна (в постриге Маргарита), црв., дочь ц. Алексея Михайловича Марфа, игн. Воскресенского мон. Марфа, сестра Лазаря Четверодневного, библ. Маршев, фабрикант Маслеников Иван, земский староста Матвеев Артамон Сергеевич, бр., полковник, гол. стр. Матвеев Герасим, беглый Матвеев Гераська, дк. села Завидова Матвеев Дмитрий, грек, перев., курьер у патр. Никона Матвеева Е.Н. Маттес-Хохлфелд Е. (Mftthes–Hohlfeld Elke) Матфей Властарь , составитель сборника «Синтагма» Матфей, архиеп. Сарайский Матфей, архим., посол халкидонского митр. Гавриила Матфей, ев. и ап., библ. Матфей, патр. Константинопольский Матхаузерова С. Матюшкин Афанасий Иванович, ст., ловчий Матюшкин Пётр Иванович, д. дв., комнатный ст., ок., бр. Махов А.Е. Маясова Н.А. Мезенцов Трошка, гол. казачий Мелетий Грек, иеродк. Мелетий Пигас, патр. Александрийский |
| Неизвестно, докуда бы продолжалось такое сладкое и поэтическое житье нашей Макрины, если бы ее, как человека, не избравшего себе в срок никакого дозволенного законом рода жизни, не отдали «по разряду» в рекруты. Глава четвертая Три года Константин Пизонский пробыл дьячком полковой церкви и, наконец, по ходатайству матери, возвращен для ее прокормления. Но своей старухи Константин Пизонский, возвратясь домой, уже не застал на свете. Он пришел в Старый Город и явился к дяде-староверу Маркелу Дееву. Маркел Семенович Деев допустил Пизонского к себе на глаза, выслушал все, что тот говорил ему, а потом позвал всех, кто у него был в семье, и сказал племяннику: — А ну-ка, повернись! — Как, дядюшка? — спросил Пизонский. — Так, боком повернись. Тот повернулся. — Ну, а теперь задом стань. Пизонский и это исполнил. — Хорош? — спросил Маркел Семеныч домашних. Общий хохот, где громкий, где сдержанный, раздался из всех углов в ответ на это восклицание. На Пизонского и действительно трудно было смотреть без смеха: его лысая и вдобавок по-солдатски обточенная голова, его кривой нос, его птичьи круглые глаза, синие губы и длинный нанковый капот, купленный в том городе, где кончилась его военная карьера, — все это вместе взятое давало самый смешной и дурашный вид его фигуре. — Служил куцым бесом три года и выслужил три пуговицы — и то ладно. Ну, и больше же, брат, не хлопочи, не оборачивайся, а как стал теперь лбом к порогу, так и иди вон, откуда пришел, — объявил ему дядя, твердо и решительно изгоняя навсегда из своего правоверного дома сына еретика и еретицы. Пизонский вышел. С непокрытою от рассеянности головою прошел он по всему городу, удивляя своею лысиною прохожих, которые смеялись над ним злее, чем дети смеялись над лысым пророком; но Пизонский, однако, был терпеливей пророка: он никого не проклял, а только тихо поплакал, севши под ракитой за городскою заставой. Он был совершенно бесприютен и сидел на дороге, как ощипанный филин. Обыкновенно думают, что в таком положении человек находится на один короткий шаг от злого дела, но это не со всеми так бывает. По крайней мере Пизонский не задумывал никаких злых дел: ему было только очень тяжело и больно, и он сидел и плакал просто — чтоб выплакаться. Однако невозможно же было вечно сидеть на большой дороге: надо было куда-нибудь шагать, где-нибудь искать какого бы то ей было приюта. Глава пятая |
| Таким образом, после смерти иерарха по решению представителей светской власти на Вологде – воеводы Никиты Константиновича Стрешнева и дьяка Аникея Чистого, а также должностных лиц Софийского дома – приказного Василия Григорьевича Данилова-Домнина, казначея старца Исайи, дьяков Данила Столбицкого, Артемия Озерова и Лукьяна Аленина – «к великому государю к Москве» был послан с отпиской сын боярской Козьма Борзунов. Как зафиксировано в приходо-расходной книге 1662–1663 г., в его задачу входило получение указа от государя «о погребении архиепископле» После всех злоключений в Ярославле Козьма Борзунов прибыл в Москву 3 апреля и вместе со стряпчим Акинфеем Горяиновым отдал отписку с сообщением о том, что «схимник Маркел преставися» митрополиту Сарскому и Подонскому Питириму. Об этом говорится в грамоте московского стряпчего на Вологду к В. Г. Данилову-Домину и другим архиерейским людям Согласно источнику, в Москву первым приехал соловецкий слуга Фадей и про Козьму Борзунова «ведома не учинил», поэтому царские грамоты митрополиту Ростовскому и Ярославскому Ионе и вологодскому воеводе передали с Фадеем Московский стряпчий Акинфей Горяинов получил указ об описании московского «домового двора», что было сделано Отписку со всеми приведенными сведениями и опись подворья он послал в Вологду, куда их привез 17 апреля Козьма Борзунов Согласно церковным нормам того времени, отпевать архиерея мог только другой иерарх Так, в 1671 г. архиепископ Вологодский и Белозерский Симон, обращаясь к патриарху Иоасафу следующим образом сформулировал свой вопрос и упомянул архиепископа Маркелла: «А по нашему, государь, обыкновенному чину преселившагося архиерея от жизни сея труп его не предан бывает земли многое время, покамест послан будет для погребения с Москвы или ис которово граду архиерей, и, будучи поверх земли, осмердеет. И ведая той чин многие архиереи, оставя превысочайший чин архиерейства, снисходят в монашество, еже и Вологодский преже бывший преосвященный архиепископ Маркел того ради сотворил. И о сем аз грубый зело смущаюся и душею скорблю, ожидая от частых своих недуг незамедленно смерти» Однако несмотря на то что архиепископ Маркелл принял схиму, его не похоронили в ближайшие дни. Сложно сказать, почему этого не произошло. Дело было в желании святителя упокоится на Соловках или отсутствовало царское разрешение на погребение в Спасо-Прилуцком монастыре, в то время как в Соловецкую обитель он был «отпущен»? Или же из-за того, что ростовский владыка Иона не смог приехать в Вологду по весенней распутице? |
|
|
