| Все школы штата Техас, возможно, обяжут повесить десять заповедей в каждом классе Остин (шт. Техас, США), 13 апреля 2023 г. Новый закон американского штата Техас, если он будет принят, потребует от всех государственных начальных и средних школ штата выставлять плакат с десятью Библейскими заповедями на видном месте в каждом классе, сообщают американские СМИ. Законопроект финансируемый сенатором штата Техас и республиканцем Филом Кингом, включает и требование относительно точного размера плакатов. Ожидается, что Комитет Сената штата по образованию, членом которого является Ф. Кинг, рассмотрит законопроект на этой неделе. В свою очередь, сторонники разделения церкви и государства выразили возмущение, что законопроект якобы противоречит Конституции и позволяет школам использовать деньги налогоплательщиков для покупки плакатов, «пропагандирующих христианство». Предлагаемый законопроект предписывает школам принимать пожертвования в виде плакатов и дисплеев с десятью заповедями Моисея и даже дарить лишние дисплеи другим школам. Учебным заведениям также разрешено использовать «государственные средства» для выполнения данных требований. Кинг объяснил в своем заявлении, что законопроект стал «юридически осуществимым» благодаря прошлогоднему решению Верховного суда США по делу «Кеннеди против школьного округа Бремертон». Ранее сообщалось, что Джозеф Кеннеди потерял работу тренера школьной футбольной команды в округе Бремертон штата Вашингтон после того, как каждый раз в конце игры прямо на поле стал вставать на колени для произнесения тихой личной молитвы. Руководство школьного округа запретило Дж. Кеннеди это делать, но мужчина отказался и продолжил свою практику. В итоге администрация школы негативно оценила работу тренера, и он в 2015 году был вынужден уволиться. Чтобы доказать, что его право на свободу вероисповедания было нарушено, Кеннеди подал в суд. Все суды низших инстанций принимали сторону школьного округа. Наконец дело дошло до Верховного суда страны, который в июне прошлого года неожиданно поддержал Кеннеди и разрешил ему впредь молиться на школьном поле. |
| 25 лучших фото 2014 года от журнала TIME 18+. Материал содержит фотографии катастроф и трагедий. 23 декабря, 2014 18+. Материал содержит фотографии катастроф и трагедий. По сложившейся традиции редакция журнала TIME выбрала 100 наиболее значимых фотографий, сделанных в 2014 году. Сегодня мы мы публикуем 25 из них – на наш взгляд, самые поразительные и имеющие шансы войти в историю. За последние месяцы фото-команда TIME во главе с главным фоторедактором Филом Бикером (Phil Bicker) изучили работы более тысячи фотографов. Каждая из них вовлекает нас за собой в какую-то драматическую ситуацию, представляющую собой важное визуальное свидетельство истории. По замыслу составителей, годовая подборка должна послужить напоминанием о печальных, удивительных и необычных сюжетах, определивших 2014 год, и о тех моментах, которые продолжат оказывать влияние на нашу жизнь и после того, как часы пробьют полночь 31-го декабря. Благодаря Интернету и смартфонам, аудитория, интересующаяся фотографией, выросла в геометрической прогрессии. Никогда ранее потребность увидеть то, что только что произошло, не была выше. Фотографии путешествуют со скоростью света, достигая миллионов людей за считанные секунды. В марте Эллен ДeЖahp (Ellen DeGeneres) сняла постановочное селфи в окружении знаменитостей на награждении Academy Awards. Эта фотография была опубликована более 1 миллиона раз в первый же час; на сегодняшний день число превысило 3.36 миллионов перепостов, в результате этот снимок стал самым цитируемым в истории. Эта история служит напоминанием, что зритель сегодня вовлечен в процесс больше, чем когда-либо. Каждый день мы видим доказательства этому. Самый обсуждаемый пост в LightBox – захватывающие фотографии Джерома Сессини (Jérôme Sessini), показывающие крушение малазийского самолета над Украиной. 17 июля Сессини был одним из первых журналистов, оказавшихся на месте события. Картина, как человек, все еще пристегнутый ремнями к сидению, так и остался сидеть на пшеничном поле, – это молчаливый памятник трагедии. |
| Если этот человек – член группы «Международный Путь», он не воспримет как угрозу, если вы расскажете ему о мунитах. Если вы говорите с мунитом, ему можно спокойно рассказывать о «Пути». Он полагает, что его группа совершенно другая, намного «выше» других. Таким образом, можно мягко и ненавязчиво рассказать о методах контроля над сознанием, применяемых в других группах. Вы передадите подсознанию человека (его личности «Джона-Джона») систему отсчета, которую он сможет применить для анализа того, что произошло с ним. Следует отметить, что в случае с Филом я старался не нападать на кришнаитов. Если бы я сделал это, возможно, он начал бы защищаться и петь псалмы, а если бы я настаивал – просто ушел бы. Поэтому вся сообщенная мною Филу информация касалась мунитов и других групп. Этот непрямой метод передачи информации позволяет обойти механизмы торможения мышления. Ключ 7: Визуализация счастливого будущего для преодоления внушенной фобии Внушение фобии – страха перед уходом из группы – обычно проводится на бессознательном уровне. Сектантская личность никогда не думает о возможности выхода из группы. В самом деле, она, эта сектантская идентичность, постоянно счастлива, полна энтузиазма и невероятно послушна лидерам. В рабстве находится «Джон-Джон». Я помог Филу начать преодолевать внушенную ему фобию, попросив его визуализировать картину будущего, которое ему понравилось бы – исполнение музыки, общение с друзьями, семья и дети и т п. Затем я попросил его «войти в эту картину» и попытаться испытать соответствующие эмоции. Поступая так, я открыл ему двери на волю из секты кришнаитов. Этот метод визуализации помогает разрушить внушенную фобию. В результате возникает мостик к другим жизненным возможностям. В других случаях я спрашиваю члена группы: – Если бы ты не встретился с группой, и делал то, что хочешь, что это было бы? Ввиду некоторого замешательства и сопротивления, мне приходится повторить вопрос несколько раз: – Просто вообрази, если бы ты мог делать именно то, что ты больше всего хочешь, так что ты был бы абсолютно счастлив, в духовном и в личном плане, и никогда даже не знал, что твоя группа существует на свете, чем бы ты тогда занимался? |
| – Это, правда, опасно, – сказала Айда, глядя на худенькую шестнадцатилетнюю фигурку, затянутую в черное хлопчатобумажное платье, слыша, как – динь-динь-динь – звякал стакан на подносе, который несла нетвердая рука, – но для кого – это другой вопрос. – Выйдем на солнце, – сказал Коркери. – Здесь не так уж тепло. Он был без нижней сорочки, без галстука; ему было холодновато в рубашке без рукавов и блейзере. – Я должна подумать, – повторила Айда. – Я не стал бы ни во что вмешиваться, Айда. Какое тебе до него дело? – До него никому нет дела, вот в чем беда, – ответила Айда. Она погрузилась в самые глубины своего сознания, в область воспоминаний, инстинктов, надежд, и вынесла из всего Этого единственную философию, которой она жила. – Я люблю честную игру, – сказала она. Произнеся эти слова, она воодушевилась и добавила с жестким прямодушием: – Око за око. Фил. Поможешь мне? Адамово яблоко снова заходило. Солнце скрылось. Порыв сквозного ветра метнулся через вращающуюся дверь, и мистер Коркери почувствовал его на своей костлявой груди. – Не знаю, что привело тебя к этой мысли, – сказал он, – но я за закон и порядок. Я буду с тобой. – Собственная отвага ударила ему в голову. Он положил руку ей на колено. – Для тебя я готов на все, Айда. – После того, что она здесь говорила, остается только одно, – сказала Айда. – Что же? – Пойти в полицию. Айда влетела в полицейский участок. Она улыбнулась одному, помахала рукой другому, хотя в жизни не встречалась ни с кем из них. Она была весела и решительна и в своем возбуждении увлекла за собой Фила. – Мне надо видеть инспектора, – сказала она сержанту, сидевшему за письменным столом. – Он сейчас занят, мадам; по какому вопросу хотите вы его видеть? – Я могу подождать, – ответила Айда, усаживаясь возле вешалки с полицейскими плащами. – Садись, Фил. – Она улыбнулась всем уверенно, не стесняясь. – Бары откроются только в шесть. До тех пор нам с Филом делать нечего. – По какому вопросу вы хотите видеть инспектора, мадам? – Самоубийство под самым вашим носом, – ответила Айда, – а вы называете это естественной смертью. |
| — У меня воздух особый здесь, «крынкинский»-с!.. — гремит Крынкин. — А вот, пожалте-с в июнь-месяце… — ну, живой-то-живой клубникой! Со всех полей-огородов тянет, с-под Девичьего… — и все ко мне. А с Москва-реки — раками живыми, а из куфни варе-ным-с, понятно… ря-бчиками, цыплятками паровыми, ушкой стерляжьей-с с расстегайчиками-с… А чем потчевать, приказать изволите-с?.. как так — ничем?!. не обижайте-с. А так скажите-с: «Степан Васильевич Крынкин! птичьего молока, сей минут!» Для Сергей Иваныча… — с-под земи до-стану, со дна кеян-моря вытяну-с!.. Он так гремит, — не хуже Кашина. И большой такой же, но веселый. Он рад, что хоть «крынкинской» паровой клубники удостоят опробовать. И вот, несут на серебряном подносе, на кленовых листьях, груду веток спелой крупнеющей клубники… — ну, красота! — Сами их сиятельство князь Владимир Андреич Долгоруков изволили хвалить и щиколатными конфектами собственноручно угощали-с… завсегда изволят ездить с конфехтами. — И что ты, Крынкин, с жилеткой своей и рубахой не расстаешься, — говорит отец. — Пора бы и сюртук завести, капиталистом становишься. — Сергей Иваныч! Да разве мне сюртучок прибавит чести?!Хошь и в сюртучке — ну, кто я?! все воробьевский мужик-с. Вон, господин Лентовский, природный барин… они и в поддевочке щеголяют, а все видать, что барин… Попа и в рогоже знают. Намедни Иван Егорович Забелин были… во-от ощасливили! Изволите знать-с? Вон как, и книжечку, их имеете, про Матушку-Москву нашу? И я почиттываю маненько-с. Поглядели на меня — и говорят-с: «ты, Крынкин… сло-но-фил!» В самый, сказать, корень врезали-с! — «Да, — говорю, — достохвальный наш Иван Егорович! по вашему про-меру… так слоно-филом и останусь по гроб жизни!» Потрепали по плечу. — И что ты, братец, в глаза пылишь? — смеясь, говорит отец, — Изнаночку покажи-ка. — Сергей Иваныч! — кричит, всплескивая руками, Крынкин, — Ну, кажинное-то словечко ваше… — как навырез! так в рамочку и просится! Так и поставлю в рамочку — и на стенку-с!.. Так они шутят весело. И что же еще случилось!.. |
| Вечеринка в ночном клубе «Алиса» была в самом разгаре. Вера сидела в окружении привычных друзей — своей «тусовки», горячо обсуждая все, что принес каждый: какие-то новости, сплетни, слухи. Фил — парень, поразительно похожий на Есенина — хоть и не был новичком в этой компании, но появлялся тут редко. Он учился в Австрии на режиссера, и теперь оживленно рассказывал о своих творческих планах, делился впечатлениями. «Какой интересный юноша, — думала Вера, любуясь им. — Ах, мальчик-красавчик… Надо познакомиться с ним поближе». Когда бешеные ритмы, заглушавшие нормальное общение, сменились тихой лирической музыкой, Фил неожиданно сам подошел к Вере и пригласил танцевать. Они вышли в центр танц-пола и, освещенные разноцветными вспыхивающими огнями, соединились в плавных движениях. От охвативших чувств у Веры закружилась голова, она склонила ее на плечо Филу. А тот продолжал и продолжал рассказывать об Австрии, Вене, своей учебе, планах. — Если найдется подходящий спонсор, — мечтательно произнес он, — я хотел бы для начала открыть свою театр-студию, давать мастер-класс по режиссуре. А потом снова махну в Европу. От здешней жизни я совершенно отвык. Кто в Европе пожил, назад в наш омут не возвратится. Здесь нечего делать. Поражаюсь, как вы тут живете? — Я могу помочь тебе найти такого спонсора, — тихо прошептала Вера. — Серьезно? — Абсолютно. Тем более что искать особо и не надо. Это мой папуля. Для меня он сделает все — стоит лишь попросить. — И что для этого нужно? — тряхнув кудрями, игриво спросил Фил. — Самую малость: хорошо попросить меня, — в тон ему игриво ответила Вера. — Надеюсь, у меня это получится? — Мне бы хотелось… Они возвратились за свой столик в еще более приподнятом настроении, сразу продолжив прерванные танцем разговоры и обсуждения. — А вы неплохо смотритесь, — шепнула Вере на ухо ее близкая подруга Алла. — Правда? — у Веры загорелись глаза. — Дурой будешь, если упустишь этого красавчика. Ленка с него глаз не сводит, а она такая львица, такая… Вера захотела завязать с Филом новый разговор, чтобы снова почувствовать его объятия в танце, но ему кто-то позвонил на мобильный телефон, и он прошел на выход, поскольку ритмы хард-рока перекрывали все остальные звуки. |
| Когда человек начинает вспоминать, кем он был до того, как стал членом секты, я могу закрепить его точку отсчета в отношении к реальности в том времени, когда еще не существовало его сектантской личности, а значит, и контроля над сознанием. Я помогаю человеку вспомнить все свои мысли и чувства, которые у него были на разных стадиях процесса вербовки. Как правило, на этом этапе у любого человека бывают серьезные сомнения и вопросы, которые впоследствии блокируются. Как я уже говорил ранее, обычно под действием процесса индоктринирования люди заглушают свой внутренний голос, который пытается отговорить их от вступления в группу. Именно изучив эту досектантскую личность, я получаю возможность понять, что человек должен увидеть, услышать или почувствовать, чтобы выйти из группы. Для некоторых людей это значит, что им нужно показать, как лидер их Группы искаженно интерпретирует Библию. Другим необходимо рассказать о криминальном прошлом и преступных связях их лидера. Третьим необходимо продемонстрировать конкретные противоречия в доктрине секты. Прямой вопрос: «Как ты узнаешь, что пришло время выйти из группы?» может помочь выявить важные личностные критерии. Уйдет ли он, если Бог укажет ему? Уйдет ли он, если выяснится, что ему лгали? Как только человек даст мне знать, что ему необходимо, чтобы принять решение о выходе из группы, я сделаю все возможное, чтобы предоставить ему необходимые свидетельства. В случае с Филом, перед вступлением в группу он был подавлен, имел склонность к суициду и был переполнен чувством вины, поскольку считал себя виновным в смерти брата. Если бы я не помог ему вспомнить эти свои эмоции и переосмыслить происшедшее, он никогда не смог бы покинуть группу. Можно было бы даже сформулировать это таким образом: на подсознательном уровне Фил считал свое членство в группе наказанием за «преступление», совершенное в отношении брата. До тех пор пока он не подвергнул бы переоценке обстоятельства смерти брата, он не смог бы сделать смелый и свободный шаг вперед. |
| (Позднее, правда, переменчивый Василий Васильевич утверждал и нечто совершенно противоположное: Леонтьев " не имел предшественников (все славянофилы не суть его предшественники) " ) (139). Для либеральных идеологов С.Н. Трубецкого и П.Н. Милюкова Леонтьев был продуктом " саморазложения " или просто " разложения " славянофильства (140). А.В. Королев считал, что " культурно-историческую систему " автора " Византизма и славянства " " можно назвать славянофильскою, но без идеализации славян и всего славянского " (141). В современной литературе этот взгляд имеет своих продолжателей. А.М. Салмин, например, сближает Леонтьева с ранним славянофильством. А.Л. Янов доказывает, что мировоззрение Константина Николаевича находится " в пределах славянофильской методологии мышления " (142). Ряд авторов относит мыслителя к " неославянофилам " или к " поздним славянофилам " (143). Немало сторонников и у противоположной точки зрения. Так С.Н. Булгаков резко возражал тем, кто называл Леонтьева " славянофилом, " разочарованным " , эпигонским " : " Плохо надетую личину принимают за живое лицо Но нас теперь не обманут эти охранительные идеи Леонтьев не только не славянофил , он европеец Леонтьев весь в Европе и об Европе " (144). В том же духе высказывался и Н.А. Бердяев: Леонтьева " по недоразумению зачислили в славянофильский лагерь. Он, конечно, никогда не был славянофилом и во многом был антиподом славянофилов " (145). Чуть менее категоричен Ю.П. Иваск: " Леонтьев никогда славянофилом не был, но иногда славянофилам сочувствовал " (146). П.П. Гайденко, явно следуя за Булгаковым и Бердяевым, подчеркивает " огромное отличие Леонтьева от славяно-филов " : " у Леонтьева больше общего с европейскими романтиками, чем со славянофилами " (147). Акцентирует " антиславянофильство " Константина Николаевича Н.А. Рабкина (148). " Леонтьев ни " поздним " , ни " правым " славяно-филом не был, да и вообще быть им не мог " , - безапелляционно утверждает А.Ф. Сивак (149). Но, если мы тщательно проанализируем все высказывания Леонтьева о славянофильстве, то картина будет иной. |
| – Если хочешь знать, ты слишком молод, чтобы заниматься рэкетом. – Значит, Бруер не подал жалобы? – Но он и не побоялся бы подать. Я отговорил его. Я хотел побеседовать с тобой начистоту. – Ладно, – сказал Малыш, вставая, – может, я к вам еще зайду, а может, и нет. Он опять усмехнулся, проходя через кабинет, но на обеих его скулах выступили красные пятна. В жилах его будто тек яд, хотя он скрывал это под усмешкой. Его оскорбили. Он еще покажет себя миру. Они думают, если ему только семнадцать… Он расправил узкие плечи при мысли, что он уже убил человека, а у этих шпиков, которые считают себя очень умными, не хватает соображения, чтобы уличить его. Он влачил за собой ореол собственной славы: его с раннего детства окружал ад. Он был готов к новым убийствам. 3 Айда Арнольд проснулась и села на кровати в комнате пансиона. Несколько мгновений она не могла понять, где находится. Голова у нее болела после кутежа в баре Шерри. Она понемногу пришла в себя, увидев на полу тяжелый кувшин, таз с мыльной водой, в которой она наскоро помылась, пунцовые розы на обоях, фотографию каких-то молодоженов… Она вспомнила, как Фил Коркери мялся на улице у входной двери, как он чмокнул ее в губы и быстро умчался по бульвару, словно это было все, на что он мог рассчитывать; а море тем временем отливало от берега, Айда осмотрелась: при утреннем свете комната выглядела не такой приятной, как вечером, когда она сняла ее. «Но здесь уютно, – подумала она удовлетворенно, – мне здесь нравится». Солнце сияло. В Брайтоне было чудесно. На полу в коридоре у ее комнаты скрипел песок; она чувствовала его под подошвами туфель все время, пока шла по лестнице; в передней стояли детское ведерко, две лопатки, а у дверей вместо барометра висели длинные морские водоросли. Вокруг лежало несколько пар пляжных туфель, а из столовой доносился капризный детский голосок, без конца повторявший: – Я не хочу играть в песок. Я хочу в кино. Я не хочу играть в песок. В час она должна была встретиться с Филом Коркери в кафе Сноу. До этого ей нужно было кое-что сделать; приходилось экономить, нельзя было тратить слишком много на пиво. Жить в Брайтоне было недешево, а она не собиралась брать деньги у Коркери, у нее была совесть, у нее были свои правила, и если она брала деньги, она что-то давала взамен. Все свои надежды Айда возлагала на Черного Мальчика; нужно было поскорее заняться этим, прежде чем уменьшится выплата; это были материальные ресурсы ее войны; и она пошла через Кемп-Таун к единственному букмекеру, которого знала: к старому Джиму Тейту, к Честному Джиму, с трибуны, где места стоили полкроны. |
| – У меня воздух особый здесь, “крынкинский " -с!.. – гремит Крынкин. – А вот, пожалте-с в июнь-месяце... – ну, живой-то-живой клубникой! Со всех полей-огородов тянет, с-под Девичьего... – и все ко мне. А с Москва-реки – раками живыми, а из куфни варе-ным-с, понятно... ря-бчиками, цыплятками паровыми, ушкой стерляжьей-с с расстегайчиками-с... А чем потчевать, приказать изволите-с?.. как так – ничем?!. не обижайте-с. А так скажите-с: “Степан Васильевич Крынкин! птичьего молока, сей минут!” Для Сергей Иваныча... – с-под земи до-стану, со дна кеян-моря вытяну-с!.. Он так гремит, – не хуже Кашина. И большой такой же, но веселый. Он рад, что хоть “крынкинской” паровой клубники удостоят опробовать. И вот, несут на серебряном подносе, на кленовых листьях, груду веток спелой крупнеющей клубники... – ну, красота! – Сами их сиятельство князь Владимир Андреич Долгоруков изволили хвалить и щиколатными конфектами собственноручно угощали-с... завсегда изволят ездить с конфехтами. – И что ты, Крынкин, с жилеткой своей и рубахой не расстаешься, – говорит отец. – Пора бы и сюртук завести, капиталистом становишься. – Сергей Иваныч! Да разве мне сюртучок прибавит чести?! Хошь и в сюртучке – ну, кто я?! все воробьевский мужик-с. Вон, господин Лентовский, природный барин... они и в поддевочке щеголяют, а все видать, что барин... Попа и в рогоже знают. Намедни Иван Егорович Забелин были... во-от ощасливили! Изволите знать-с? Вон как, и книжечку, их имеете, про Матушку-Москву нашу? И я почиттываю маненько-с. Поглядели на меня – и говорят-с: “ты, Крынкин... сло-но-фил!” В самый, сказать, корень врезали-с! – “Да, – говорю, – достохвальный наш Иван Егорович! по вашему про-меру... так слоно-филом и останусь по гроб жизни!” Потрепали по плечу. – И что ты, братец, в глаза пылишь? – смеясь, говорит отец, – Изнаночку покажи-ка. – Сергей Иваныч! – кричит, всплескивая руками, Крынкин, – Ну, кажинное-то словечко ваше... – как навырез! так в рамочку и просится! Так и поставлю в рамочку – и на стенку-с!.. |
|
|
