| Церковь, построенная по проекту архитектора Скаржинского, является памятником архитектуры русско-византийского стиля. Здание имеет центрическую композицию. Квадратный в плане, кубовидный в объёме храм поставлен на высокий филёнчатый цоколь, облицованный розовым гранитом. Он имеет полукруглую апсиду и узкий притвор. Доминирует восьмигранный барабан в центре и 4 угловые башни с шатровыми завершениями. Верхи увенчаны луковичными главками на гранёных шейках. Проёмы центрального светового барабана украшены кокошниками. Этот декоративный мотив использован также в оформлении главного и боковых входов, высоких арочных оконных проёмов. По периметру здание опоясывает карниз с тягой, над которым проходит филёнчатый парапет с разновеликими треугольными фронтонами. Внутреннее пространство разделено колоннами на 3 нефа с крестовыми и цилиндрическими сводами, декорированными вместе со стенами полихромной орнаментальной росписью. В интерьере доминирует высокий световой барабан с высоким шатром. Алтарный объём отделён широким арочным проёмом и деревянным иконостасом. Галерея хоров соединяется с центральным нефом широким арочным просветом. Известный композитор, художник, писатель Наполеон Орда, посетивший Брест - Литовск в 1869 г., сделал первый известный набросок собора, по которому и известен первоначальный его вид. Вместе с тем при строительстве собора был допущен ряд недостатков. Так, например, из-за отсутствия отлива для дождевой воды, со временем крыша проржавела и стала протекать, поэтому стропила прогнили, частично обрушились карнизы. Кроме того, нижний пол и балки сгнили, а оконные рамы обветшали. Настоятель Симеоновского собора протоиерей Иоанн Григорович в 1880 г. докладывал в Гродненское церковно-строительное Присутствие об аварийном состоянии храма и необходимости срочного капитального ремонта. Осенью того же года из Гродно был командирован губернский инженер Г. Небольсин, который после тщательного осмотра здания признал необходимость ремонтных работ. В ноябре составили смету, которая равнялась 4 624 руб. |
| Это был старец–святитель, не скажу, редкой, но скажу прямо, необычайной старческой красоты. Заметить нужно, что портреты его имели два издания и на разновременных изданиях он имел не одинаковый вид. Одно издание сделано было с какого–то снимка, полученного еще в Варшаве. Святитель однако же и на нем был представлен уже в белом клобуке, и с надписью: Митрополит Новгородский и Санктпетербургский. А другое сделано было с портрета, снятого уже в Петербурге, да и не в первый год его пребывания здесь. На последнем старец представлен уже с Андреевскою лентой. Это последнее издание в Петербурге более известно, чем первое. Подлинный же портрет, быть может, имеется и в Александро–Невской лавре, но несомненно имелся в семье о. протоиерея Петербургской Скорбященской церкви Велецкого, женатого на дочери покойного Митрополита Антония, который смолоду был женат, был священник и протоиерей, а потом принял монашество и достиг архиерейства. Снимок с этого портрета имеется и в Херсонском архиерейском доме. Красив старец Митрополит и на этом портрете последнего издания. Тем не менее, заметить должно, что в Петербурге Митрополит Антоний быстро осунулся, отяжелел и одряхлел, тем более, что уже в Варшаве он имел первый удар паралича, хотя и легкий, оттого лик его, сравнительно с Варшавским обликом до удара, в Петербурге быстро переменился и старчески огрубел. Но на первом издании его портрета, красота его была по истине поразительна. Передать словами это трудно. Представьте голову, чуть–чуть склоненную на бок, волоса длинные, роскошно падающие по плечам, вьющиеся шелковистыми прядями, свежей и крепкой седины, почти белые, оттеняемые почти белокурым отливом; борода такого же отлива, легкими вьющимися прядями рассыпающаяся по груди; черты лица необычайно правильные, выражение редкой мягкости, благосклонности и благодушия, при слитном выражении и величия, и грации. Лицо тогда не носило на себе ни тени дряхлости и старческого изнеможения. Скоро по назначении, первосвятитель и лично прибыл в Петербург. |
| Эта суровая и таинственная страна поразила воображение поэта; с ее прошлым он познакомился по книге доминиканского монаха XVI века (Albert le Grand: Les vies des Saints de la Bretagne— Armorique). Из нее он узнал, что на горе, над Абервраком, существовал монастырь «Notre Dame des Anges», a неподалеку от него «на красивой и приятной лужайке, по соседству с прекрасным источником» находилась капелла Божией Матери, принадлежавшая благородному дому Трауменек. Из личных воспоминаний и древних преданий возник образ поэта-рыцаря Гаэтана, владельца замка Трауменек. Во втором действии Гаэтан объясняет рыбаку, как найти дорогу к замку: «Мимо монастырского сада — к колодцу, от колодца — в гору, до первых домов Ландеда. Поверни, не доходя до церкви, налево, полем, там скоро и будет Трауменек…» Рыбак: «Так это — Трауменек? И чудак же, должно быть, тамошний сеньор». Гаэтан: «Почему ты думаешь?» Рыбак: «Не я один, все так; он, говорят, сам пасет свое стадо, а стадо у него всего-навсего — три петуха. Живет бедно, должно быть скупой. Другие рыцари пируют и дерутся на турнирах, а этот знай бродит да рассказывает сказки». Так скудная природа Бретани, развалины бедного замка, заросшие плющом и окруженные легендой, рождают образ нищего рыцаря, чудака и сказочника. В бухте Аберврака Блок видел «скалы и камни причудливых очертаний»; они связались в его воображении с легендой о подводном городе Кэр-Исе — бретонском Китеже. С этим поэтическим преданием он познакомился по книге Villemarquй «Chants populaires de la Bretagne». Содержание его излагается в примечаниях. «История сохранила смутную память о каком-то городе V века, который назывался Хрис или Кэр-Ис. Легенда рассказывает, что Кэр-Ис был столицей Арморики; им правил благочестивый король Граллон, который был дружен со святым Гвеннолэ, первым аббатом первого монастыря, построенного в Арморике; город Кэр-Ис стоял на берегу моря и был отделен от него громадным бассейном, который спасал от наводнений во время приливов; в плотине, отделявшей бассейн от города, была потайная дверь, а ключ от нее хранился у короля… Раз старый король уснул после пира; он спал в пурпурной мантии, с золотой цепью на шее, его седины, белые как снег, струились по плечам. В это время коварная дочь Граллона, прекрасная Дагю (Dahu), проскользнула в его спальню, опустилась на колени, сняла с его шеи цепь и ключ вместе с цепью. Она открыла потайную дверь, чтобы впустить своего любовника, чьи речи текли тихонько, как вода, ей в уши; океан хлынул и затопил город, только лесник слышал потом, как дикий конь Граллона, быстрый, как пламя, промчался в черную ночь; он видел, как водяница расчесывала на берегу под полуденным солнцем золотые волосы; она пела, и песни ее были печальны, как плеск волн; св. Гвеннолэ превратил коварную Дагю в сирену; рыбаки и поныне видят остатки стен и башен, выступающих из воды во время отлива, а в бурю слышат звон колоколов на дне морском». |
| Таким образом, слепо привязанный к южной Руси, к Киеву, Юрий Долгорукий под конец своей жизни добился своей цели: он сделался великим князем Киевским и умер в этом звании, так и не поняв важного значения совершавшихся при нем событий на севере. Но за то всю важность отлива южнорусского населения на север, истинное значение этого заселения севера славянами понял и должным образом оценил знаменитый сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский – первый великий князь северной Руси, который был главным виновником собирания Руси на севере, даже при жизни отца своего и еще более после его смерти, и главным виновником ее возвышения и усиления. III Андрей Юрьевич Боголюбский был вторым сыном вел. кн. Юрия Владимировича Долгорукого, внуком знаменитого вел. кн. Владимира Мономаха . Мать его была дочерью половецкого хана Аэпы Асеневича, на которой Юрия женил отец его Владимир Мономах в 1108 г. после того, как та приняла крещение 8 . Летописец, занятый описанием бесконечных войн южнорусских князей и их усобиц, не обратил внимания на рождение сына у ЮрияДолгорукого, тогда безвестного князя Суздальского, и не сообщил ни года рождения Андрея, ни места, где он родился. С большей вероятностью годом рождения можно считать 1111-й год, 9 местом же рождения нужно считать Суздаль, где жил тогда Юрий Долгорукий уже с 1096 года, сделавшийся князем этой области в 1107 г. 10 Богато одаренный от природы необычайными умственными способностями и всеми дарами духовными, Андрей получил без сомнения в доме отца своего тщательное воспитание. Хотя к сожалению древний летописец ничего положительно не передал нам о первых годах жизни Андрея Боголюбского, но судя по тем чертам нравственного характера, которыми отличался впоследствии Андрей Боголюбский можно предположить, что он воспитывался наилучшим образом в духе того времени. Главное внимание его воспитателей, нужно думать, было обращено на развитие в душе его христианских убеждений и благочестия, которыми и действительно проникнута была вся жизнь Боголюбского. |
| Матфидиа, выброшенная на скалу с разбившегося корабля, принята была одною вдовою, которая по такой же причине лишилась мужа и жила во вдовстве, не согласившись выйти в замужество. Скорописцы были назначаемы для описания мучений Климент, Папа Римский, семь скорописцев назначил для описания страдании мучеников; это было еще в первом веке по Рождестве Христовом. Следовательно, история мучеников достоверна. Дитя на дне моря осталось живо Однажды поклонники св. Климента забыли малое дитя в хижине морской, подводной, где лежали его мощи, – ибо море уже покрыло путь к хижине. На другой год, в те же дни отлива то дитя найдено живым; на вопрос же: «кто тебя здесь кормил?» – оно указало на гроб, говоря: «этот меня кормил и хранил». Так открывались мощи ежегодно в море до семисот лет, до самого царствования Никифора, царя греческого, при Ирине – матери Константина; а с того времени мощи перестали являться. Потом чрез пятьдесят лет мощи, по молитве христиан, показались в полночь на море и были оттуда перенесены. Св. Священномуч. Петр, архиепископ Александрийский Арий раздрал ризу Христову Св. Петр говорил: «грех, от немощи человеческой происшедший, самый большой, есть меньший сравнительно со злобою Ариевой. Согрешающего по немощи удобнее прощать, а этого проклятого, внутренность которого лести и хулы исполнена, как могу простить? Свет облистал темницу мою, продолжал святитель и явился ко мне Иисус Христос в виде двенадцатилетнего юноши, имеющий лицо, сияющее как солнце. Он был одет в хитон белый, раздранный сверху до низу, и обеими руками сжимая его на груди, покрывал им наготу Свою. «Кто Тебе, Спасе, ризу разодрал?» спросил я в ужасе, «Арий безумный разодрал Мне ее, так как разлучил от Меня людей Моих, которых стяжал кровью Моею. Остерегайся же принимать его в общение церковное. На горнем седалище Божественная сила находится По смерти св. Петра, христиане посадили его на горнем месте и приложили ему главу; ибо он никогда во всю жизнь не садился на то место, «потому, как он говорил, что когда я приближался к престолу (горнему месту), то всегда видел на нем свет небесный и некую Божественную силу пребывающую. 26. Преп. Алипий столпник |
| С внешней стороны проведен праздничный день, как обычно. С девяти часов Литургия, в начале которой, кроме учащихся, почти никого в Церкви, а в конце полна Церковь христиан. Был, в числе иностранцев, сегодня Bishop McKim, приехавший в Церковь с самого начала, остановившийся в конце Собора и все время до проповеди простоявший там; во время проповеди все иностранцы уехали. – Неудобное положение иностранцев, в том числе и наших русских, православных, во время здешней проповеди: японцы садятся по-своему и так слушают, а иностранцам приходится стоять, коли никто не хочет сесть по-японски и слушать непонятное для них, оттого почти всегда и уходят все. – Кстати же, и проповедь сегодня была не в меру длинная; с час проговорил Пантелеймон Сато, не рассуждая, что в праздник следует не утомлять очень… Вперед иметь в виду назначать для праздника проповедника более благоразумного. Обычные поздравления с раздачею на «кваси» учащимся, угощением чаем священнослужащих и прочее. Потом визиты русских сюда, потом визиты к русским отсюда, а с шести всенощная, в конце которой, как всегда и ныне, соединенными хорами пропеты были «Дева днесь» превосходно. Под это пение всегда так усердно изливается молитва , чтоб не умедлил Господь открыть слух всему японскому народу к слушанию сей спасительной песни. 26 декабря 1901/8 января 1902. Среда. Второй день Праздника Рождества Христова. С восьми часов Литургия, отслуженная о. Феодором Мидзуно при пении хоров. Потом поздравление оо. Савабе: Павла и Алексея – с их певчими и христианами из Коодзимацкой Церкви. Прелестно пропел маленький хор славленье. Все угощены, по обычаю. – Потом целый день дома с вялым настроением духа; еще не оправился от уныния. Но недолго же оно будет. Несвойственно оно мне, поднимается уже волна другого настроения. Что, в самом деле, кукситься и хохлиться? Не от нас зависят обстоятельства. Нам лишь делать все от нас зависящее, в обстоятельствах, в которые поставлены, а там пусть будет, что Богу угодно! Делать же безукоризненно невозможно, распустивши нюни, вот как я теперь, точно так же, как птице нельзя полететь с перебитыми крыльями. Но, слава Богу, крылья еще служат; итак, бодро вперед!.. Тысячи раз повторяется вот эта история – подъема и упадка, прилива и отлива, и до гроба, знать, будет повторяться – и пусть! Лишь бы заживо не упасть без подъема и не замереть в отливе. Избави Господи от сего! |
| — Как звать твою девочку? Каких лет? — Пятнадцать годочков. С Великого поста шестнадцатый пошел. Помолитесь, батюшка! Парашей зовут. — Параскевой? Помолюсь — Бог поможет: у Бога милости много. Не грешна ли чем? Господь иногда в детях за нераскаянный грех родительский наказывает. — Всем грешны, окаянные! Благословите, батюшка, у вас поисповедаться! — Бог благословит! Останься, пока народ схлынет. Какая-то молодая бабенка сует батюшке в руку целую четвертную бутыль. — На что берешь воду? Куда столько? — Батюшка! Я дальняя. Себе беру, да соседи просили. Твоя водица-то скольким от болезней помогает. Беспременно наказывали воды твоей хоть по чуточке принести. — Во имя Отца, и Сына, и Св. Духа! Не моя водица, а святая, Самим Богом освященная, через меня грешного освященная, эта-то вода, а не моя вода, и помогает по вере от болезней! — Простите, батюшка! — Бог простит! — Батюшка! Муж со мной больно плохо живет. — Батюшка, сын ушел. Пятый годик не шлет весточки! Батюшка! Благословите мне лавку открыть. Батюшка!.. И на все запросы, на всякий крик сердечный давно и наболевшего горя у о. Георгия находилось слово привета, утешения. В каждом его совете, в каждом слове его чувствовалось такое знание сердца человеческого, такое проникновение в самую глубь народного быта, душевной жизни народа, что ни один подходивший, иногда приступавший к нему с глазами, красными от невысохших слез, не уходил от него с лицом непросветленным. Чувствовалось, что каждый получал свое утешение и именно то, которого жаждала и без о. Георгия не находила его скорбная, измученная душа. Говорят, о. Амвросий обладал именно этим свыше ниспосланным даром. Около часа простоял я в своем уголке, с невыразимым вниманием наблюдая эту удивительную, никогда не виданную картину. Я чувствовал, что утомился от долгого стояния, а батюшка, казалось, не чувствовал усталости, все тот же бодрый, участливый голос его раздавался по церкви. Что за удивительная сила духа! И этот человек «уж больно хвор был — кровью кашлял». Волне чающих совета и утешения все отлива не было. Между ними были и желающие исповедоваться, так что о. Георгию труда оставалось еще часа на два, на три. Я пошел в «странную», чтобы дождаться выхода отца Георгия из церкви. |
| 15/27 мая 1882. Суббота. На японской лодке на пути из Каминосеки в Хиросима. Так как было уже четыре часа, когда мы потеряли надежду на пароходе попасть в Хиросима, то хозяин постоялина, солгавши нам в утешение, что, мол, на этом пароходе нет еще полицейского разрешения брать пассажиров, предложил нам нанять простую японскую шаланду, на которой мы можем надеяться вечером дойти до Хиросима, ибо расстояние всего 26 ри. Парохода на сегодняшний день еще не предвиделось, берегом заняло бы полтора дня, поэтому нам ничего не оставалось, как согласиться. Приплатили 2 ены к 2 заплаченным за пароходные билеты (1 1/4 ены первого класса и 3/4 ены третьего класса) и сели на лодку с крышей, в которой и пишется сие. Лодочники угостили завтраком (простым рисом) и чаем. Теперь (девять часов утра) остановились при селении Кайсакау по причине отлива и с ним противного нам течения. Послал одного из них купить уду для развлечения дорогой, и к рису была бы приправа на обед. (Половина седьмого вечера) . Все еще плывем на шаланде. В четыре с половиной часа обогнали пароход, не взявший нас утром в Мороцу; как видно, машина испортилась, и он стоит, а мы при слабом ветерке все же двигаемся под парусом. А теперь опять вот лодочники взяли весла и мешают писать. От Хиросима еще в 5 1/2 ри, у острова Миядзима. Был до того жаркий день, что голова разболелась, хотя утром и вечером бывает холодно, так что нужно укрываться… Очень холодно было ночью. Во втором часу ночи остановились в мили от Хиросима, при входе в реку, по причине мели, чрез которую можно перейти только в прилив. В пять часов утра продолжали путь, и в половине седьмого прибыли в Хиросима. 16/28 мая 1882. Воскресенье. Праздник Сошествия Святого Духа. Хиросима. Остановившись в гостинице и послав Романа известить катехизаторов, приготовился к богослужению. В девятом часу пришел Андрей Канамори и рассказал о состоянии Церкви. Проповедники Андрей Конамори, Андрей Яцуки, Феодор Мидзуно и Иоанн Такеиси пришли сюда из Фукуока в двенадцатом месяце. |
| Подсознательно многие начали сдавать позиции. Радикальные кандидаты прав с не совсем чистою совестью записывались в помощники к знаменитым присяжным поверенным буржуазно–либерального лагеря. Радикальные сыновья серых купцов шли торговать в отцовские лабазы. Кое–кто из студентов–общественников, словно в монастырь, уходил в науку. Один из друзей Павла Оловянникова, принимавший деятельное участие в восстании 1905–го года, сел где–то около Або в маленькую рыбачью лодку и выплыл, почти не умея управлять парусом, в шхеры, с целью раз навсегда (в стиле ибсеновского «Бранда», не сходившего со сцены Художественного театра) решить для себя вопрос: что делать и как жить. Через месяц он вернулся с неожиданным для всех решением стать скульптором. Свое решение московский «Бранд» осуществил на славу. Конечно, чистые теоретики марксизма не садились в лодки и не отчаливали к новым берегам. Внимательно следя за нарастающей реакцией, они не без самодовольства утешали себя мыслью, что бегство в культурничество представляет собою вполне естественные результаты революционного отлива. Выдержанные идеологи революции, они уверенно ждали новой волны прилива и к общему нашему несчастью действительно дождались ее — многие себе на голову. Вопрос о том, могли ли бы они и не дождаться ее, празден и пуст. И все же в сердце не убить веры, что не случись войны, Россия могла бы избежать революции; пробужденная в 1905–м году революционная энергия начала в эпоху Третьей думы быстро сливаться с созидательным процессом жизни. Мне припоминается на первый взгляд как будто бы и не типичный, на самом же деле симптоматически весьма существенный случай. На подмосковной даче, в которую мы ради здоровья сестры переехали на постоянное житье, у нас служили в качестве дворника и кухарки Сергей Масленников с женою Татьяной. Чета была не вполне обычная. Сергей — красавец с гневными, шалыми глазами — пьяница и бабник, жена — мечтательная истеричка. Вспомнив во время жарения жаркого, что телятина — телок — «глаза ласковые, язык шершавенький», она сразу же вынимала противень из духовки и уходила из кухни, «придтить в себя». |
| Когда чуть стемнело, она дала знак остановиться на плоской вершине довольно высокой скалы возле каких-то развалин. – Дальше мы сегодня ехать не сможем, – сказала она. – Остановимся здесь. – Почему? Дорогу еще видно. – Дело не в этом. Просто не имеет смысла рисковать: уже начался прилив, а тут высокое место. Мы заночуем на этой скале, а утром, как только рассветет и начнется отлив, двинемся дальше. Поставив машины рядом, мы вышли из них и уселись на краю площадки лицом к океану. Мать Евдокия разулась. Мы дышали свежим прохладным воздухом, немного пахнущим рыбой и водорослями, и отдыхали после напряженной езды. – Кто-то тут мечтал о душе, – сказала мать Евдокия. – Хотите искупаться перед ужином? – Где искупаться, в океане?! – По-моему, теперь только в океане и можно купаться. Вы что, никогда не купались в открытой воде? – Нет… Но сейчас неплохо было бы как следует вымыться. – Так за чем же дело стало? Тут есть каменная терраса, на которую можно спуститься и стоя па ней поплескаться в воде. Я всегда туг купаюсь, когда проезжаю по этой дороге. – Можно попробовать… – Вообще-то, я здесь купалась еще до Катастрофы, – задумчиво сказала мать Евдокия, подставив океанскому ветру босые ступни и шевеля пальцами. – Это место называлось тогда Этрета. Когда я только приехала в монастырь из Америки, даже не была еще послушницей, я иногда ездила на прогулки с паломниками. Я тогда боялась, что когда стану монахиней, мне уже не придется больше путешествовать и я не увижу Франции. Бухта Этрета считалась красивейшим местечком побережья. Эта скала была тогда очень высокой и нависала над бухтой, а за нею прятался от ветра чудным маленький городок. Вот эти камни – развалины часовни, к ней поднималась дорога из городка, который ушел под воду. А какая красивая была бухта! Ее окружали скалы, с обеих сторон уходившие прямо в воду, и в них были естественные ворота, через которые во время отлива можно было пройти пешком по берегу, а во время прилива – проплыть на лодке. В каменной стене, окружавшей бухту, были пещеры, и мы с паломниками, конечно, забирались в них и бродили по ним со свечами и фонариками. В больших пещерах внизу жили летучие мыши, а в маленьких пещерках на террасе гнездились коршуны; эта терраса тогда находилась страшно высоко над берегом. |
|
|
