| В лицо задувало, солнце тщилось пробиться сквозь серые облака и не могло. — Вот видите, — говорил Фрайгаузен, — всё точно так же, как тогда. И лёд способен выдержать на себе два войска, но может и проломиться в иных местах. А значит, природа подготовила сегодня встречу Александру. Значит, он где-то здесь незримо присутствует. Вот сейчас бы привезти сюда всех красных командиров, да и пустить их под лёд! Это было бы глубоко символично! Отец Александр и Торопцев приостановились, полковник прошёл немного вперёд, и батюшка произнёс: — Боже мой! И это говорит человек, который сделал для нас столько доброго! Неужели они все такие?. — Мне кажется, он выпил, — предположил Николай Николаевич. — Ну, где ты, Солнце земли Русской? — глядя в низко нависшее небо, воскликнул вдруг Фрайгаузен. В тот же миг, разрушив прочные ряды облаков, солнце вырвалось и сверкнуло яростно. Фрайгаузен оступился и неловко упал лицом в снег. — И поделом! — вырвалось у отца Александра. Полковник с хохотом вскочил на ноги, поднял и надел фуражку: — Силён, силён князь Невский! Вдруг вдалеке зазвучали выстрелы, пули пролетели со свистом, будто железные кольца по стальным натянутым проводам, нанизывающим на себя всю округу. Шофёр Фрайгаузена рванул машину, быстро подъехал. — Скорее! — крикнул полковник, распахивая дверцы и прыгая на переднее сиденье. Батюшка и Торопцев тоже запрыгнули на свои места. Автомобиль помчался прочь. Фрайгаузен изготовил пистолет и лихорадочно оглядывался по сторонам. Выстрелы били, пули свистели рядом с автомобилем. Одна из них даже ударила в задний капот — салон машины туго и тупо дрогнул. — Не хватало в такой день погибнуть от наших, — засмеялся отец Александр. — Партизаны — не наши! — возразил Фрайгаузен. — Это бандиты, выродки! Убивают православных. Стрельба ещё слышалась, но уже где-то вдалеке. Солнце скрылось, поднялся сильный ветер, качавший голые деревья. Обратно в Закаты ехали молча. 51 Вмиг унеслась прочь зима! Весна пришла дружная, и в начале мая трудно было себе представить, что всего две недели назад лежали снега, озера и реки еще не сняли с себя лёд! Всё преобразилось, окрасилось в нежно-зелёные тона. |
| Пару раз, когда война за сферы влияния была в самом разгаре, ей с сыном приходилось уезжать, чтобы исключить слабое звено, за которое могли ухватиться «конкуренты». За последние же два года страсти заметно поутихли. Большинство бригад легализовалось, успешно отмывало деньги, а лидеры превратились в раздобревших солидных бизнесменов. Но жить они продолжали по своим неписаным законам, и стоило «простому смертному» приблизиться к ним, то его тут же затягивало, как в воронку, и он волей-неволей вынужден был принимать их условия игры, плача или хохоча над всенародно принятыми конституциями и демократическими законами. Ольга никогда не ставила перед собой вопроса, как относиться к делам мужа, это был ее крест. Тем более что по первым ступенькам в эту пропасть они шли под руку. И теперь ей оставалось только украдкой бегать в церковь, чтобы ставить свечи всем святым, молить их, дабы уберегли Степана от бандитской пули. Его же самого она бандитом не считала, не принимала этого сердцем, не видела ничего такого в его поведении, в отношении к людям. Во всяком случае, ей было с кем сравнивать. И все эти годы она знала, что рано или поздно его убьют. Их всех рано или поздно убивали. А они настырно и жадно лезли в эту грязную кормушку, как слепые котята, отталкивая друг друга, чтобы примириться со временем на одной кладбищенской аллее. На этой охоте не было правил, а лицензии на отстрел выдавались по интересам. И, разумеется, народ не жалел их, даже радовался, в надежде, что когда-нибудь они перестреляют друг друга. Видимо, народ не знал закона сохранения дурной и злой энергии. Страх за Степана был первой болью Ольги. За все эти годы он сумел доказать ей, что для него нет ничего дороже, чем жена и сын, но даже ради них он не мог бы выйти из игры. «Выйти» можно было только вперед ногами. Поэтому он просто старался играть лучше и лучше, а вместе с ним — и вся команда. По крайней мере, Николай Сергеевич нарадоваться на него не мог. Вот уж кто никогда не пожалел, что поставил в свое время на желторотого студентика… И вот кого не брали ни пули, ни яды, ни время. |
| Дальнейшие обстоятельства жизни Владыки Нестора не нашли отражения в его воспоминаниях. Постараемся, насколько возможно, восполнить этот пробел, используя архивные документы, воспоминания современников и материалы периодической печати. В 1917–1918 годах епископ Нестор участвовал в работе Всероссийского Церковного Собора и выборах Патриарха. С приходом к власти большевиков и началом братоубийства в Москве Собор заседал ежедневно. 31 октября 1917 года по почину архиепископа Таврического Димитрия (Абашидзе) и епископа Нестора было решено отправить “к воюющим гражданам” посольство, чтобы водворить в Москве мир и спокойствие. Кроме того, решением Собора 8 ноября 1917 года была создана особая комиссия для описания и фотосъемки расстрела большевиками московских святынь. “Вы хотите знать, что сделали “завоеватели” с Москвой… — свидетельствует в частном письме от 23 ноября 1917 года художник М.Н. Нестеров. — О! Они ее сильно покалечили. Тягостное зрелище являет собой Кремль. Успенский собор поврежден двумя снарядами — отверстие в куполе в диаметре 3 1/2 аршина. Чудов мон[астырь], Ивановская колокольня и особенно в ней помещающаяся Патриаршая ризница. Там на полу груда стекол от икон, шкапов, наличников, витрин — все это смешалось с алмазами, рубинами, всякими драгоценностями. Облачения царей, святителей порваны, эмали на Евангелии — разбиты и так далее. Снаружи разбита Беклемишева башня, Спасские и Никольские ворота, на последних сильно пострадал образ. Весь изрешечен Окружной суд, стены Кремля, Николаевский дворец и многое другое. Там же теперь, около Кремлевской стены, как народ говорит, “под забором” похоронены “жертвы третьей великой революции”, те бедняги, которых втянули в злое, братоубийственное дело. Крестов на могилах нет, со стен болтаются красные тряпки — “символы и эмблемы” великой революции. Из улиц пострадали Остоженка, Пречистенка, Арбат с переулками. Особенно Поварская, Никитская и страшное зрелище дают Никитские ворота. Там разрушено три дома, под ними погребено много народа. Наш район тоже был обстрелян. День и ночь мы жили под выстрелами. В мою квартиру попало две пули, едва не убив прислугу. Военные, бывшие на фронте, говорят, что в Москве было тяжелей по одному тому, что стрельба шла со всех сторон. Снаряды и пули летели беспорядочно. На людей охотились, как на зайцев, это мы наблюдали из окон”. |
| Для отличия мнимой смерти от действительной опубликованы были доселе следующие средства: если нет обыкновенных признаков разложения тела умершего на открытых частях или трупного запаха, то должно обратить внимание – нет ли зеленоватых пятен на брюшной поверхности. При отсутствии же всяких наружных признаков разложения можно: а) Накапывать на тело сургуч или прижигать его: мертвое тело при сильном прижоге может только почернеть, а на теле, в котором еще таятся искры жизни, делается воспаление на месте прижога. б) Глубоко воткнуть в мертвое тело стальную иголку и через несколько времени вынуть: если тело мертвое, то иголка сохранит свой блеск, но если в теле таится жизнь, то иголка потемнеет в той части ее, которая находилась в теле. Это объясняется присутствием в теле живой крови, вследствие чего поверхность иголки окисляется. в) Смотреть против света на ладонь руки умершего: если сквозь пальцы просвечивает румяный цвет, то это признак присутствия жизненного процесса; у действительного же умершего цвет руки против света мраморный без всякого румяного отлива. г) Перевязывать ниткою палец. Перевязывая ею палец на живом человеке, мы видим, что через очень недолгое время палец начинает краснеть, несколько набухать и потом делается багровым и сине-багровым; это окрашивание происходит равномерно по всему пальцу, кроме места перевязки, где цвет беловатый. На загрубелых мозолистых руках это явление замечается не так отчетливо; в таком случае, для этой же цели может служить другая часть тела, например, мочка уха. На трупе никогда такого окрашивания не бывает, так что целый ряд опытов над умершими от различных причин дал решительно отрицательные результаты (Подольск. Епарх. Вед. 1873 г. 4). При погребении детей, умерших от дифтерита, скарлатины и крупа, здоровые дети не должны быть допускаемы в домы, где лежат умершие, а также и для целования последних. Не должно также вносить детей, умерших от сказанных болезней, в церковь для отпевания их (Распор. по Ворон. Епар. мая 13, 1880 г. 4312). Разрешение недоумений |
| 1. ак как святительство твое, достопочитаемый отче, начальствует святой церкви Велитерской 904 , где, как известно, отличительная честь исстари воздается блаженному Клименту со славной памяти именованием его 905 , [то святительство твое] не даром склонилось еще торжествен- нее чествовать почтение его и еще возвышеннее прославлять подвиги его жизни в подражание многим. Ибо ты не чем-либо другим доказываешь святость свою перед Богом и людьми, а тем, что в духе святости благочестивым усердием заботишься о том, что свято. Поэтому ты собрал с большим старанием обретенные мощи этого святого мученика и положил их в той же церкви, в которой начальствуешь, в собор его имени 906 . Поэтому ты выстроил ему также в Риме молельню 907 удивительной красоты. Поэтому ты пожертвовал все свое имущество приобретенной собственности 908 блаженному Клименту и через него на спасение свое Господу Богу. Поэтому ты настоял также у искуснейшего мужа Иоанна 909 , достойного служителя Христа 910 , на том, чтобы он описал деяния жизни 911 [святого] и повесть мучения 912 [его], собрав данные из различных латинских источников 913 . Поэтому ты наконец высказал неоднократно желание возложить и на меня ничтожного задачу перевести на латинский язык то, что я мог бы о том же святом отыскать у греков. Но так как [греческий] памятник деяний святого 914 уже существует в латинском переводе 915 , то требует перевода на латинский язык еще только то, что Константин, философ солунский 916 , муж жизни апостольской 917 , недавно написал 918 об обретении мощей того же блаженного Климента 919 . Впрочем, когда я уже заговорил об этом обретении мощей, то хочу вкратце передать тебе рассказ, как это случилось 920 , теми же словами, какими он сам имел обыкновение рассказывать об этом 921 , так как этот премудрый муж сообщает в своей коротенькой повести сжато об этом 922 , умолчав свое имя 923 . 2. Чудо морского отлива 924 у Херсона, говорит он 925 , о котором много читается между прочими чудесами сего блаженного Климента, ради множества грехов наших давно уже перестало по прежнему обычаю свершаться; ибо море собрало свои волны, стянутые когда-то на некоторые пространства, в принадлежащие им бухты 926 ; поэтому и народ начал мало помалу остывать в чествовании храма того 927 и от путешествия туда, которое верными в особенности ко дню рождения усердно совершалось, стопы свои, так сказать, отворачивать, главным образом потому, что место лежит на окраине царства и различные варварские толпы весьма часто наезжают туда 928 . |
| XXIII. Первый крестовый поход 1 Патриарх Симеон Григорий VII, основатель владычества папского, простиравший честолюбивый взор свой на все престолы Запада и Востока, чтобы подчинить их единой кафедре Рима, уже жаждал освободить гроб Господень силою оружия и, по словам его, душа его была прискорбна даже до смерти, поскольку не мог сего исполнить. Посланники императора греческого Михаила Дуки, после бедственного поражения Романа Диогена, предстали в Рим умолять папу о защите против сильного Малек-шаха и возраставшей силы Сельджукидов. Но, хотя Григорий и писал ему в ответной грамоте, что пятьдесят тысяч воинов, под его личным предводительством, готовы выступить на помощь христианам восточным; хотя и возбуждал, окружными посланиями, властителей Европы к освобождению Св. мест, и посылал туда на покаяние великих преступников, однако голос мощного папы остался без деятельного отголоска, посреди долголетней борьбы его с императором римским Генрихом IV; он только посеял семена, в свое время произрастившие плод. Виктор III, его преемник, действуя в его духе, звал также Запад к освобождению Востока и мог только подвигнуть поморские города Италии вооружить свои флоты для бесполезных высадок на берега Сирии. Дело сие предстояло Папе Урбану II, которого мощное слово двинуло все народы Запада к Востоку, и тогда началась новая воинственная эпоха для Иерусалима, изменившая на два столетия лице всей Палестины и доныне оставившая глубокие следы свои на Востоке. Новая стихия западная, племя франков, примешалась к стихии арабской и турецкой, уже заглушавшей первобытную образованную стихию мира греческого, который столь благодатно процвел в обновленной христианством Св. земле. В течение двух веков непрестанные кровопролития франков и турков миллионами трупов усеяли все пути Сирии, и хотя от сего страшного столкновения Запада с Востоком возникло впоследствии просвещение в Европе, немного пользы принесло оно бедствующей Палестине, над которою еще более отяготилось иго магометанское, по удалении франков; а между тем истребилось постепенно сокровище обителей пустынных, под превозмогавшим влиянием первосвященников западных, и остатки учености духовной, которою славились еще лавры Св. Саввы и Феодосия, Евфимия и Харитония, под игом арабским исчезли совершенно, когда, после бурного прилива и отлива волн западных, осталась только одна горькая пена столетнего их владычества в Св. граде и двухвекового в Св. земле. |
| Под первым впечатлением нового помещения архимандрит писал: «Все келлии, кроме приемной, малы, тесны, низки и убоги» 1267 . Через полтора года своего пребывания в Архангельском монастыре архимандрит 29 октября 1849 года так описывал помещение Миссии нашему Константинопольскому посольству: «Архангельский монастырь был перестроен для кратковременного помещения поклонников. Сообразно с этою целью он загроможден лестницами, террасами, келлиями, кухнями и портомойнями в таком беспорядке, с таким неудобством для жизни и с таким безвкусием, что величайшее терпение ослабевает и вянет. А келлии – одни темны, другие кривы и ниже одна другой, все очень низки, малы, душны и походят более на пещеры и даже на ящики, чем на комнаты. В прошлую зиму (1848/49 гг.) от проливных дождей и от снега они промокли чрез плоские каменные крыши так, что не высохли и летом. Духота от извести и спертого воздуха и сырость повредили здоровью членов Миссии... Нет покоя от прилива, шума и отлива разноплеменных поклонников, помещаемых (Патриархиею) вместе с нами в сей обители. В начале 1849 года, в отсутствие Миссии, одна армянка, стакнувшаяся с англичанином и надзираемая армянским духовенством, вошла под покрывалом в Архангельский монастырь будто для поклонения, а вышла в другом виде и очутилась там, где ее ожидали для венчания. В Великом посту 1849 года греческий поклонник, задумавший поститься 40 дней, тайно поместился в подземельи сего монастыря и после двадцатидневного подвига ревности не по разуму был открыт и вынесен оттуда полумертвый. Такие и подобные явления могут повторяться в не своем приюте Миссии, без ее ведома, сверх ее чаяния и к ее крушению, и набрасывать на нее чужие тени в виду многих иноверных соглядатаев ее жизни.» Ввиду всего вышеизложенного, отец Порфирий предполагал построить тут же особый для Миссии флигель, сооружение которого принимал на себя Патриарх, «но, – пишет далее архимандрит, – любовь вызывает любовь, а поэтому справедливо и естественно на щедроты отвечать щедротами, а посему за безвозмездное сооружение он полагал бы давать Патриархии по 2 тысячи рублей в год в течение шести лет». |
| Просим заметить, что когда Господь говорит Моисею: «простри руку твою», то это значит: «простри руку твою с жезлом » ( Исх.9:22–23; 10:12–13 ), и вообще, когда Моисей простирает или подымает руку для чуда, то в его руке жезл ( Исх.17:5–6; 9:11 ), хотя о нем в данном месте и не говорится (ibid.6:11). А чудо на Чермном море произошло при таких обстоятельствах: «Подними жезл твой, – сказал Господь Моисею,– и простри руку свою на море»... (ibid.21). О жезле не сказано, но он сам собою разумеется. Перед потоплением Египтян «сказал Господь Моисею: простри руку твою на море... И простер Моисей руку свою на море, и к утру воды возвратились в свое место» (ibid.26:27). Очевидно, руку с жезлом и одну руку, а не обе, как в Исх.17:11 . Что тут чудотворящим в оба момента и Церковь разумеет жезл, видно из ирмоса 8 гласа: Колесницегонителя фараона... ((Нахимов 1912), с. 186). Это через него сотворено чудо креста, а не тем (...) будто бы Моисей хлопнул в ладоши. Однако, в ирмосе сказано κροτσας – плеснув... Да, но κροτεν значит не только плескать (руками), как думает г. Мироносицкий, но вообще и прежде всего бить, ударять , например θρσ κρоτν γν. В нашем ирмосе τν δ (тоже) зависит именно от κροτσας (ударив), как и от νωσε (совокупи). Как же, далее, мог ударить Моисей по морю, когда, по рассуждению г. Мироносицкого, моря-то пред ним в данный момент не было? Так же, думаем мы, как шел Израиль «по морю, яко посуху», хотя море, то есть вода перед ним расступилась, как он «немокренно пешешествовал» по «водному естеству», как «лицы израильтестии невлажными стопами Понт Чермный и влажную глубину» прошли и т.п. Мы полагаем, что в нашем случае имеется в виду морское дно , которое, будучи свободно от воды, например во время отлива, и у нас может быть названо морем, в отличие от морского берега или суши вообще. Вот по нему-то, по этому дну, и ударил Моисей жезлом поперек, так сказать, коридора между стенами воды. Пусть же теперь судит свежий и непредубежденный читатель, что осталось от той красивой, властной и восторженной картины, которую нам нарисовала фантазия г. Мироносицкого. |
| Терский берег — последняя Россия Тогда, в 2007-м, нас, незнакомцев, запросто пригласила к себе в избу местная жительница, напоила чаем, накормила душистым хлебом из местной пекарни. Через два года Таня встречала меня и сына уже как старых знакомых. И снова на столе чай, масло, морошка. Вот только хлеб теперь привозной и не такой вкусный — пекарню закрыли… 20 июля, 2011 Тогда, в 2007-м, нас, незнакомцев, запросто пригласила к себе в избу местная жительница, напоила чаем, накормила душистым хлебом из местной пекарни. Через два года Таня встречала меня и сына уже как старых знакомых. И снова на столе чай, масло, морошка. Вот только хлеб теперь привозной и не такой вкусный — пекарню закрыли… Из Кандалакши можно отправиться на север по мурманскому тракту — в Хибины или на полуостров Рыбачий — к побережью Баренцева моря. Если же выбрать северо-восточное направление — перед путешественником предстанет легендарная поморская земля — Терский берег Белого моря . Мы минуем Умбу — старинное рыбацкое село, которое особенно разрослось в 30-е годы прошлого века — в период коллективизации туда свозили жителей «неперспективных» дальних терских деревень, отрывая людей от их корней и домов. Если забраться на высокую каменную сопку в Умбе — довольно часто можно увидеть всплывшую в заливе военную подводную лодку — субмарины Северо-Западного ВМФ проводят учения. Наш путь лежит дальше по древнему Терскому тракту — к мысу Корабль и старинным селам — Кашкаранцы, Кузомень и Варзуга. В Кашкаранцах я в оба свои посещения Терского берега останавливалась совсем ненадолго. Обветренные морем избы, построенные из неровных прибрежных сосен, старые рыбацкие сети на заборах… Сейчас в селе уже достроили церковь Тихвинской иконы Божией Матери. Недалеко от храма есть памятник погибшим жителям Кашкаранцев в Великой отечественной войне . Этот камень с высеченными на нем фамилиями оставляет тяжкое чувство — мужчины уходили на войну целыми кланами. На мысе Корабль природа просто обескураживает — за сосновым лесом открывается стланиковая равнина и живописная полоса отлива — литораль. Здесь находится одно из крупнейших в стране месторождений природного аметиста — отдельные кристаллы можно найти прямо на каменистом берегу. А на скалах видны выходы камня — так называемые аметистовые щетки. |
| Почти такое же изображение наружного вида Христова находят в письме некоего Публия Лентула, сделавшегося известным около XV столетия. В библиотеке Иенской, говорит один иностранный журнал, есть рукописное Евангелие, относящееся к XV веку, в заглавии которою читается следующее: «Уверяют, что во время кесаря Октавия Публий Ленпул, проконсул иудейский при царе Ироде, писал к римским сенаторам следующее письмо, найденное после Евтропием в летописях римских». Потом следует самое письмо, начертанное красивыми золотыми буквами. Вот перевод этого письма: «В настоящее время явился у нас, и теперь еще жив, человек весьма добродетельный, по имени Иисус Христос. Народ называет Его Пророком, а ученики Его – Сыном Божиим. Он воскрешает мертвых исцеляет всякие болезни и недуги. Он имеет высокий и стройный стан; вид Его важен и выразителен, так что, смотря на Него, нельзя не любить и вместе не бояться Его. Волосы на голове отлива виноградного, до ушей, без блеска и гладки; от ушей до плеч идут светлыми волнами и опускаются ниже плеч; на голове разделяются на две стороны, по обычаю назореев. Чело гладкое и чистое; на всем лице нет никакогого пятна. Ланиты покрыты негустым румянцем. Вид благообразный и приятный, нос и уста правильные. Борода довольно густая и одинакового цвета с волосами; разделяется надвое с подбородка. Глаза голубые и весьма блестящие. В выговорах и укоризнах – страшен; в наставлениях и увещаниях – ласков и любезен. Взгляд удивительно приятен и вместе важен. Никогда никто не видал Его смеющимся, но видали плачущим. Рост высокий, руки длинные и прямые, плечи совершенны. Речь Его ровна и важна; но Он говорит мало. Это прекраснейший из всех человеков». Кто был этот Лентул, неизвестно; история не знает его. Во время жизни Христовой римскими прокураторами Иудеи были: Колоний, Марк Амбивий, Анний Руф, Валерий Грат и Пилат; за Пилатом, осужденным в ссылку около 37 года по Рождестве Христовом, следовал Маркел; о Лентуле ни слова! Равно кто и этот Евтропий? По одним, сократитель римской истории (род. |
|
|
