| ______________ От ит. сеньор - господин. Волна молодости, света и красоты несла тогда и его и нашу жизнь. Во многом sor Michele в эту волну вводил, и в самом Риме, и позже в Cavi, где устроил нас в чудесной рыбацкой деревушке на побережье генуэзском. Там тоже русские эмигранты жили - и это самое Cavi, тоже мы с ним в писаниях своих не раз добром помянули. Незадолго до войны графиня Варвара Бобринская стала устраивать (первые в России) групповые поездки молодежи в Италию. Сельские учителя из захолустья, учительницы разные, курсистки, студенты почти даром посещали Италию - так графиня устроила. Итальянцы называли это " caravani russi " - на улицах Флоренции и Рима сразу можно было выделить из толпы эти группы странных, но скорее симпатичных юных существ. Лучшего водителя по Риму, да и другим городам Италии, чем Осоргин, нельзя было и выдумать - он очаровывал юных приезжих вниманием, добротой, неутомимостью. Живописно ерошил волосы свои. Несомненно, некие курсистки влюблялись в него на неделю, учителя почтительно слушали. Народ простецкий, мало знающий, но жаждущий. (Около Боттичелли в Уффици один учитель спросил: " Это до Рождества Христова или после? " ) Осоргин все показывал, выслушивал, изящно изгибаясь, объяснял, а иногда и выручал из малых житейских неприятностей. В революцию Михаил Андреевич вернулся в Москву и в 21 году меня уже выручил: устроил в кооперативную Лавку писателей на Никитской, чем избавил от службы властям и дал кусок хлеба. А осенью того же года засели мы с ним и с другими " интеллигентами " московскими в Чека - за участие в Общественном Комитете Помощи голодающим (тогда сильный был голод в Поволжье). На Лубянке, в камере, где мы сидели, его избрали старостой или старшиной, чем-то в этом роде, и он был превосходен: весел, услужлив, ерошил волосы ежеминутно на голове, представительствовал за нас перед властями. Меня очень скоро выпустили как " случайного " , а он, Кускова, Прокопович и Кишкин долго просидели как " зачинщики " . Этих троих последних спас от смерти Нансен, но все были потом высланы из Москвы на восток - Осоргин, помнится, в Казань. |
| Первая фраза всего возмутившего Струве абзаца гласит: «войдешь в церковь, забудешься, и кажется, что, выйдя, увидишь Россию». Этой фразой я свое сознание в сущности сливаю с галлиполийским. Сознаюсь, что за время моего пребывания в эмиграции я ни разу не переживал Пасхи в известном смысле так глубоко, как в год моего пребывания среди друзей галлиполийцев. Но внимательный анализ качества этой глубины и обострил мою зоркость по отношению к той разнице между лирически-скорбной ворожбой воспоминаний и подлинно религиозной верой, которую я пытался выяснить в моем докладе. Серьезная философия всех времен, начиная с Платона и до наших дней, постоянно занималась только одним: умозрительным вызволением духовных реальностей из их плененности душевно-физическим миром. Мои новоградские статьи и выступления, конечно, не философия, но все их содержание, а в том числе и вскрытие романтического соблазна внутри христианского сознания связано для меня с этою единственно серьезною задачей всякой серьезной философии. Я не думаю, чтобы мои объяснения могли убедить П. Б. Струве. Человека, «которому нет никакого дела» до религиозных взглядов того, кому он считает себя обязанным давать весьма определенные нравственные советы, убедить трудно. Но, быть может, некоторые из тех читателей «России и славянства», которых Струве, очевидно, стремится оградить от «того шума, скорее вредного, чем бесполезного», который произвели новоградцы, прочтя эту статью, почувствуют всю несерьезность запальчивой заметки Струве и захотят сами вчувствоваться и вдуматься в мысли новоградцев, которые отнюдь не собираются замолчать, как им то советует П. Б. Струве. Заканчивая, хочу еще раз подчеркнуть, что я совершенно не защищаю тиши и глади эмигрантской жизни. Столкновения самые резкие, расхождения самые страстные не только возможны, но и неизбежны. Важно не объединение, важно лишь расхождение по существу. Никакого расхождения по существу между мной и моими оппонентами в пределах затронутых вопросов, конечно, нет. Я, как и Кускова, за «кровать с шишками», как и Струве, за то, чтобы галлиполийцам не мешать вспоминать в церквах Россию, и, как «Современник», против того, чтобы сдавать квартиру лишь после осведомления о миросозерцании нанимателя. |
| Талицы – деревня за Крестовской заставой по шоссе за Братовщиной существует с XIV столетия, если не ранее. Здесь находится часовня и пещеры, устроенные погребенным тут монахом Антонием. Троицкое в 10 верстах от Кускова. Собственно, под этим названием разумеются четыре смежных деревни, или селения: 1) Фенино, 2) Троицкое, где находится церковь , 3) Кайнарджи, где барский дом и сад и 4) Кагул – в 1 версте от Кайнарджи, здесь – скотный двор. С 1760 г. Троицким владел знаменитый фельдмаршал граф Петр Алекс. Румянцев-Задунайский. Он соорудил здесь церковь во имя Живоначальной троицы в 1774 г.; выстроил большой дом; развел сад с оранжереями и прудами. В 1775 г. в августе месяце Троицкое посетила императрица Екатерина II со свитою. В честь ее приезда был устроен народный праздник, продолжавшийся несколько дней. Ряды столов на открытом воздухе были уставлены различными яствами и питиями. Для императрицы и свиты обеденные столы были накрыты в особых шатрах. Вечером зажигались иллюминации и сжигались фейерверки. По преданию сама Екатерина II, прощаясь c гр. П.А. Румянцевым-Задунайским и его матерью гр. Марьей Андреевной, дала графскому дому с принадлежащими к нему постройками название Кайнарджи, которое и доселе за ним сохранилось. В Фенине – памятник в честь Екатерины II-й и фельдмаршала Румянцева-Задунайского, воздвигнутый младшим сыном его гр. Сергеем Петровичем. На пьедестале в вышине, изображен бюст Екатерины II; ниже его на белом мраморе надпись: Кайнарджи·, под бюстом змея, поднимающая голову к трофеям Задунайского, и богиня мира, попирающая змею и с пальмой в руке предстоящая пред русской государыней. На самом пьедестале следующая надпись: «От Екатерины дана сену месту знаменитость, оглашающая навсегда заслуги графа Румянцева-Задунайского.» Ферма, прозванная Кагулом, построена в 1767 г. старшим сыном Задунайского гр. Николаем Петровичем. В ней кроме скотного двора была собрана замечательная коллекция всех тогдашних земледельческих орудий и машин, а также гербариум русских, употребляемых в хозяйстве, трав, растений и хлебных и иных семян. |
| Те, которым дух давал эти ответы, ничего не знали об Иосифе Мудром. Спросили меня. Я припомнил, что некоторые из учеников преп. Иосифа Волоколамского называли его Иосифом Мудрым, и что указанный год близок ко времени его кончины. Навели справку, и оказалось, что преставление преп. Иосифа означено в святцах под 9 сентября 1515 года. Разница в годе могла зависеть или от ошибки считавших, или от счёта с новолетия с 1 сентября. Видимо, что говоривший с нами дух хотел выдать себя за богоугодного праведника, много потрудившегося в защите православной веры против ересей. Но как узнать, правду ли он говорит, или обманывает? Апостол Иоанн подаёт нам верный способ для распознавания духов; он говорит: «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире. Духа Божия узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» ( 1Ин. 4:1–3 ). Основываясь на этих священных словах, я попросил вступивших в общение с духом спросить его, исповедует ли он Сына Божия, во плоти пришедшего? Этот вопрос остался без ответа, а когда повторили его, тяжёлый ореховый стол с треском двинулся почти на аршин вперёд 412 . А вот отрывок из замечательного рассказа Кускова, помещённого в «Страннике» 1885 г., т. III: «Придя домой, я взял бумагу и карандаш и сел к столу. Одной минуты не прошло, как карандаш начал писать: «Ты опять пристаёшь, прошу теб...», карандаш вдруг остановился и перестал писать, потому что в это время я начал мысленно читать молитву: Да воскреснет Бог. Переставши читать молитву, я спросил: что же ты остановился? почему не пишешь? – «Я писал тебе, что б...», начал было писать карандаш, но опять вдруг остановился, потому что я опять начал читать ту же молитву. – Что же ты не пишешь? – спросил я, – или ты боишься молитвы? Ответа не последовало. – Напиши, кто ты такой? Если тебя молитва устрашает и не позволяет писать, значит, ты не кто другой, как тот, кто искушал Бога в пустыне? |
| С российской стороны в совещании приняли участие: референт Управления Президента Российской Федерации по внутренней политике, ответственный секретарь Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ С.А. Мельников; председатель Исполкома Координационного центра мусульман Северного Кавказа, председатель Духовного управления мусульман Ставропольского края муфтий М.З. Рахимов; имам-мухтасиб Тюменской области, член Президиума ЦДУМ И.И. Зиганшин; начальствующий епископ Российского объединенного союза христиан веры евангельской С.В. Ряховский; заместитель муфтия Республики Татарстан по работе с территориями (мухтасибами) М. Джалялетдинов; имам-мухтасиб Нижнекамского района Республики Татарстан С. Ибрагимов; секретарь по межправославным отношениям ОВЦС протоиерей Игорь Якимчук; секретарь по межхристианским отношениям ОВЦС, руководитель Межрелигиозной рабочей группы по оказанию помощи Сирии Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте России иеромонах Стефан (Игумнов); проректор по развитию Общецерковной аспирантуры и докторантуры иеромонах Иоанн (Копейкин); исполнительный директор Межрелигиозного фонда содействия реализации совместных гуманитарных проектов иеромонах Ермоген (Корчуков); руководитель РОО «Арабская диаспора» Х. Насралла; представители Всероссийской организации ветеранов «Боевое братство» Н.А. Кускова и М. Мотавадж. В приветственном слове Блаженнейший Патриарх Великой Антиохии и всего Востока Иоанн X высказал слова глубокой признательности Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу за работу, которую ведет Русская Православная Церковь по оказанию помощи Сирии. Предстоятель Антиохийской Церкви назвал приезд в Дамаск межрелигиозной делегации во главе с митрополитом Волоколамским Иларионом и проведение Совещания столь высокого уровня с представителями сирийских религиозных общин событием чрезвычайной важности для развития дальнейшего сотрудничества. Затем выступил министр по делам вакуфов Сирийской Арабской Республики. Он поблагодарил Российское государство за помощь в освобождении Сирии от рук террористов, а религиозные общины России — за оказываемую гуманитарную помощь и проявляемую солидарность с сирийским народом. Министр отметил, что в Совещании участвуют главы и высокие представители всех основных религиозных общин Сирии, которые настроены на продолжение столь успешно развивающегося сотрудничества с российскими коллегами. По составу участников с обеих сторон мероприятие не имеет прецедентов. |
| В чем заключались черносотенные выпады о. Иоанна и в чем выражалось его приближение к высшим и царским сферам, Витте не пишет, нет об этом ничего и в других источниках, написанных революционером. Известно только, что о. Иоанн никогда не был у Императора Николая II и будучи в 1907 г. назначен членом Св. Синода, ни разу не был на его заседании. Что же касается «недостойных поступков и ограниченного ума» о. Иоанна, по сравнению с гр. Витте, то мы предоставляем об этом судить читателю, после того, как он прочтет нижеследующую выдержку из «Воспоминаний» графа Витте: «Как-то вечером Морозов просил меня его принять. Я принял. Морозов начал говорить о необходимости покончить с самодержавием. Зная его давно, я сказал ему: Не вмешивайтесь в эту политическую драму, занимайтесь вашим торговым делом и передайте это Вашим коллегам. Морозов смутился, поблагодарил и ушел. Он попался в Москве и полиция, чтобы не делать скандала , предложила ему выехать заграницу». Дабы более полно осветить эту «патриотическую» не черносотенную деятельность Премьер-министра Витте, дополним ее следующей выдержкой из книги Тырковой-Вильямс: «Правительство могло бы без труда справиться с немноголюдными революционными организациями, не будь они окружены своеобразной питательной средой. Заговорщиков прятали, поддерживали, им сочувствовали. Революция содержалась, действовала на деньги буржуазии. Террористам давали деньги богатые текстильщики, как А. Коновалов и Савва Морозов, чайные миллионеры, вроде Высоцких, титулованные дворяне, чиновники, доктора и инженеры с большими заработками, большие дельцы, банкиры» (стр. 57). Кускова в статье «Мимоза» посвященной смерти жены Горького – М. Ф. Андреевой (НРС 10 Янв. 1954 г.) писала, что Морозов, во Франции, дал российской демократической партии 400 тысяч золотых рублей. Она же в НРС 18 июля 1952 г., в статье «Зигзаги жизни» пишет о том, как князь Долгоруков давал деньги на революцию. Либерализм и революцию о. Иоанн отрицал за их антихристианскую основу: «Да знаете ли вы все, кому знать надлежит, – писал он, – что вся нынешняя наша революция есть прежде всего следствие отступления от веры, от нашего боголюбезного, святого, жизненного православия, имеющего в себе всю силу для верующего в него все упорядочить и внутренний наш и внешний мир, и всякую семейную, гражданскую и экономическую жизнь?» |
| У графа Орлова под Донским, при его доме, тоже был театр; у Мамонова, у Бутурлина в Лефортове, у графа Мусина-Пушкина на Разгуляе, у Голицына Михаила Петровича , у Разумовского в Петровском (Разумовском), и в Люблине, и в Перове; потом у Юсупова в Архангельском и у Апраксиных и в Москве, и в Ольгове. Деревенский театр в Ольгове был отдельно от дома, так же как и в Кускове и в Архангельском, а в московском доме на Знаменке был театр с ложами в три яруса, очень хорошенький, и на этом театре игрывали все знаменитости, посещавшие Москву, и была одно время итальянская опера, и мы тогда были абонированы. В Ольгове на театре играла у Апраксиных своя крепостная труппа, и был свой оркестр, а в Москве часто бывали спектакли для любителей: игрывали всего чаще Гедеонов, Яковлев, Кокошкин. Некоторые пьесы шли очень хорошо; помню, что играли по-французски «Севильского цирюльника» (Бомарше), из Мольера которые-то комедии и еще разные другие пьесы, приличные для благородного театра. Раза два или три мне случилось видеть на сцене и саму Апраксину; она никогда, бывало, своей роли хорошенько не запомнит; забудет, что следует говорить, подойдет к суфлеру, тот ей подсказывает, а она не слышит, остановится и спрашивает его: “Comment?” (франц.). — Ред. Содержатель театра Медокс был англичанин, как говорили, но я думаю, что, должно быть, из жидов, большой шарлатан и великий спекуля-тор. У него была дача где-то верстах в пятнадцати или в двадцати от Москвы по Каширской дороге и, кроме того, дома и обширный сад за Рогожской, и он там устроил у себя для публики всякого рода увеселения: вокзал, гулянье, театр на открытом амфитеатре в саду, фейерверки и т. п. Многие туда езжали в известные дни, конечно, не люди значительные, а из общества средней руки, в особенности молодежь и всякие Гулякины и Транжирины. Между тем у Шереметева в Кускове бывали часто праздники и пиры, на которые мог приехать кто только хотел, и были, говорят, не доезжая до Кускова, два каменных столба с надписью: «Веселиться как кому угодно». |
| В этом утверждении смрада капитализма как духа подлинного социализма, т.е. коммунизма, и таится вся теоретическая ложь и вся нравственная тленность ленинизма, этой одновременно и самой вульгарной, и самой экстатической формы марксизма. Только безносые души могут не слышать тяжелого смердящего запаха ленинизма, что стоит над Россией, стоит, несмотря на то, что она сейчас зацветает новой жизнью! Не надо ничего упрощать. Кто помнит, как к весенним ароматам свежеподнятой земли и зацветающей черемухи примешивался на войне запах неглубоко зарытых трупов, тот физическим замиранием сердца, его перебоями, слышит, какой дух идет от советской России. Всё, что доходит из советской России: газеты, журналы, письма, рассказы приезжающих, их внешний и внутренний облик — всё с одинаковой выразительной силой свидетельствует о том, что Россия не только крепнет и растет, но, к сожалению, и врастает в идеологию и эмоцию большевицкого коммунизма. Я знаю, в подполье, в катакомбах, страданиями высветляется старая и творчеством разгорается новая Россия, но сейчас речь не о катакомбах, а о том очевидном хозяйственном, а отчасти и культурном росте России, который так безоговорочно радует А.В.Пешехонова. Говоря по совести, я не понимаю безоговорочности этой радости. Ведь и в царствование Николая II, в самые темные годы его — Россия, бесспорно, хозяйственно крепла и творчески росла. Почему же этот рост принимался тогда за вполне естественный, от России никак неотъемлемый и никакого восторга не заслуживающий? Почему все мы тогда говорили не о росте России, а только о правительстве, мешавшем России расти, заражавшем процессами своего разложения здоровую и сильную страну, глушившем свободу её творческих порывов, почвенную, низовую, народную силу. Те помехи, которые самодержавие ставило духовному росту русского народа, были тогда, конечно, велики, и все же сравнивать их с большевицким насилием над духом, верой и культурой России — нельзя. Самодержавие последних двух царствований было лишь предельным искажением русской правды, большевизм же — идеальное воплощение вселенской лжи. К тому же самодержавие было всем развитием Европы определенно обречено на гибель. Коммунизм же сила еще восходящая. Самодержавие было самодержавием безоружным; оно бездействовало и суетилось. Коммунизм — тоже самодержавие, но до зубов вооруженное, которое действует всеми средствами и прет на всех путях. Дух коммунизма потому гораздо страшнее, чем дух самодержавия, и протест против его богоненавистнических, свободоборческих, растлевающих тенденций должен потому звучать гораздо сильнее, чем звучал в свое время революционный протест против деспотизма николаевского царствования. В особенности же сильно должен он звучать у тех из нас, которые, как А.В.Пешехонов, Е.Д.Кускова, М.А.Осоргин и я, считают своей прямой задачей защищать от эмигрантских нападок и эмигрантского злобствования возникающую в Советской России новую творческую жизнь. |
| Советская власть не пощадила памятники Тотьмы. С особой последовательностью уничтожались колокольни. Например, в Спасо-Суморином монастыре на окраине города колокольня была высотой 70 метров – разобрали до основания. Последние кирпичики выламывали на субботниках учащиеся лесного техникума, устроенного в стенах монастыря, и среди них – юный Николай Рубцов, воспитанник детского дома в близлежащем селе Никольское. Памятник Николаю Рубцову в Тотьме На берегу Сухоны ему поставлен памятник. Не за разбор колокольни, конечно, а за стихи. Всего в начале XX века в Тотьме было 17 каменных храмов, сохранилось пять, действующих – два. Действующая Троицкая церковь — вид с колокольни Входо-Иерусалимской церкви (Музея мореходов Русская Америка в Тотьме Догоняем женщину в народном сарафане – она направляется к дому-музею Ивана Александровича Кускова. Если заранее договориться (или если повезет пристроиться к какой-нибудь группе), то перед домом можно увидеть фольклорные представления, попилить-порубить дрова, послушать народные заклички и частушки. К Русской Америке, за которой мы сюда пришли, сарафаны и хороводы прямого отношения, скорее всего, не имеют. Музей посвящен основателю Форта Росс Ивану Кускову и находится в доме (ныне Чкаловский переулок, дом 10), где он родился и где умер в 1823 году после возвращения из Калифорнии. О посещении музея и экскурсии приходится договариваться заранее (телефон +7 81739 21150), но оно того стоит. В 1812 году тотемский мещанин Иван Кусков основал крепость и стал правителем Форта Росс в Калифорнии, на севере от бухты Сан-Франциско. Это самое южное поселение русских на Американском континенте. Замысел создания Форта Росс принадлежал в том числе Николаю Резанову – прототипу главного героя рок-оперы «Юнона и Авось». Конечно, вам расскажут, что образ Резанова в опере «сильно романтизирован», но верность Кончиты не обесценят, так что фоном экскурсии для нас стали слова «Он мечтал, закусив удила-с, свесть Америку и Россию. Авантюра не удалась. За попытку – спасибо». |
| 327 «Почтовая ул., д. (теперь, в 1952 году), во дворе, рядом с Лефортовом» ( Экз. Β. К. Журавлевой, с. 205). 328 У Голицына Михаила Петровича... – «...в Пехре – Яковлевском по Владимирскому шоссе, на Ново-Басманной, рядом с церковью Петра и Павла» (Экз. Β. К Журавлевой, с. 205). 330 Этот театр был построен в 1817–1818 гг. по проекту архитекторов Π. Г. Гонзаго и О. И. Бове и вмещал 400 зрителей. Гонзаго же писал декорации. 332 Пьесы Мольера шли в Москве еще в 1702 г. на сцене «Комедиальной храмины» на Красной площади. И позднее в столице ставились «Дон Жуан», «Жеманницы», «Мещанин во дворянстве», «Мизантроп», «Мнимый больной», «Мнимый рогоносец», «Пурсоньяк», «Скапеновы облака», «Скупой», «Тартюф» и «Ученые женщины» (названия даны те, под которыми пьесы шли на сцене в России). 334 Вокзал – здесь: место развлечения для широкой публики (преимущественно средних слоев); позднее – синоним гуляния. Название происходит от имени французского предпринимателя Во, открывшего в середине XVIII в. в Лондоне увеселительный сад (Waux-Hall) для высшего общества. Модный «английский вокзал» Медокса находился «близ Рогожской заставы и Дурного переулка». Здесь «был устроен красивый летний театр: тут играли небольшие комические оперетки и такие же одноактные комедии. За представлением на театре следовал бал или маскарад, который заканчивался хорошим ужином (...) По обыкновению сюда стекалось до пяти тысяч человек и более. Вокзальный театр был приготовительным для молодых артистов» (см.: Пыляев, Старая Москва, с. 506–507). 335 «На выезде из кусковской земли в сторону Пернова и Опекунова, при повороте к Тетеркам, стоял деревянный столб с надписью, приглашавшей посетителей Кускова «веселиться как кому угодно, в доме и в саду " » (Пыляев, Старая Москва, с. 171). 336 Вот описание часов Медокса, со ссылкой на записи Жиркевича о фельдмаршале графе Μ. Ф. Каменском: «Во второй гостиной (H. М. Каменского. – Т. О.) (...) стояли большие часы, купленные (...) у известного московского антрепренера Медокса за 8 000 руб., игравшие, когда часовая стрелка показывала 11 минут 3-го пополудни, «со святыми упокой» и в 4 часа тоже пополудни известный польский «Славься, славься, храбрый Росс». Первый бой означал, что в этот час найдено тело убитого фельдмаршала, а другой бой – момент рождения на свет самого графа» ( Пыляев, Старая Москва, с. 376). |
|
|
