| До 1843 года причт составляли: священник, диакон, дьячок и пономарь; с 1843 года – священник, дьячок, пономарь и просвирня. Из прежних священников известны: 1) Василий Иванов, в 1730 годах, современный постройке деревянной церкви, 2) Самуил Иванов, известный по жалобе, поданной им преосв. Стефану на Поповского старосту, выставки Заболотья попа Симеона Саввина и на Тихвинского архимандрита Сильвестра, что они, по ложному доносу Зеленецкого монастыря иеромонаха Сергия, поступали с ним, Ивановым очень жестоко, именно: вызвали его в Тихвинское духовное правление, посадили его в конторе в железную цепь, и расспрашивали его, как разбойника, грозя бить палкой и лошадиными плетьми, каковые, по их приказанию, предварительно принесены были писцом, и что означенный Поповский староста, не сделав никакого окончательного решения дела, продержал его в Тихвине, не отпуская к месту служения, половину Великого поста, Светлую и Фомину недели. Поп Самуил Иванов жалуется на Поповского старосту и за то, что тот, по давней на него злобе, в течении 2 лет, препятствовал ему поступить, из дьячков Мотоховской церкви, к той же церкви попом, на место умершего, в 1742 году, попа Ивана Васильева, хотя он, Иванов, имел на это «выбор» от прихожан, для представления начальству; 3) Иоанн Карпов, подписавшийся на постной триоди, в 1763 г.; 4) Иоанн Иоаннов, сын Карпова, служивший с 1784 года; 5) Александр Никитин, зять Иоаннова, служивший с 1814 года; 6) Феодор Иванов, сын Иоаннова, с 1819 года; 7) Павел Троицкий, зять Феодора Иванова, служивший с 1842 по 1844 год. Потом священствовали: Василий Соколов, Василий Алексеев и Иоанн Любимов. По выходе Любимова поступил в 1872 г. Митрофан Орлов: в 1877 г. он поменялся с Городищенским священником Николаем Заборовским; когда Заборовский был уволен по расстройству ума, то поступил из Уторгощи (Луг. уезда) Василий Гостинопольский, служащий ныне. По штатам причт отнесен к 4 классу и получает в год 320 р. Прежние способы содержания зависят от расположения прихожан. |
| Арсений Иванов. О пришествии пророков Илии и Еноха мы с тобою опять, как и прежде, не сойдемся. У вас учат, что пророки придут чувственно, а мы с этим согласиться не можем. Я. Да ведь ты, сколько заметить можно, намерен же оставить вражду с Церковью в учении о чувственном приходе антихриста? Арсений Иванов. Об этом я пока ничего еще не говорил; твоя догадка может так и остаться догадкой. Что же касается продолжения беседы о пророках Илии и Енохе, то я откровенно сознаюсь в своем нежелании беседовать. Я. Почему же ты не желаешь? Арсений Иванов. Ты будешь говорить то же, что и прежде говорил, что пророки придут чувственно. А с этим я имею основание не согласиться. Я. Какое же ты имеешь основание к тому, чтобы отвергнуть учение Церкви о чувственном пришествии пророков Илии и Еноха на обличение антихриста и укрепление верных? Арсений Иванов. Да самое простое. Этого им и сделать по нынешним временам никак нельзя. От них прежде всего полиция потребует паспорт: кто они? Неужели думаешь ты, что наша полиция поверит, что они пророки? Ни-ни. Может, ты скажешь, что они явятся с подложным видом на жительство? Я. Я скажу только то, что ты говоришь о таком важном событии кощунственно. Но чего ожидать от беспоповца, пропитанного враждою ко всему, что несогласно с его горделивым мнением? Святые пророки – посланники Божии; явятся они в самый важный момент, переживаемый вселенною, а потом будут обладать такою силою свыше, что и если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту. Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их, и имеют власть над водами, превращать их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят ( Откр.11:5–6 ). Что же может сотворить с таким чрезвычайным посланником Божиим слабая власть человеческая? Арсений Иванов. Я не то имею в виду. Святых пророков Илию и Еноха и Иоанна Богослова мы имеем на земле в Писании. Вы учите, что пророки сами явятся на проповедь , а мы уповаем на то, что закон естественный, Моисеев, и благодатный – Писанием – будут обличать антихриста и утверждать в вере христиан. |
| В заключение приведем легенду о бессмертии Порфирия Иванова, бытующую среди современных его последователей: «Иванов не умер. Все посвященные об этом знают. Его тело, по указанию тайной группы в ЦК, было перенесено в Кремль, где сотрудники биологического института, который обслуживает Мавзолей Ленина, тщательно сохранили и препарировали голову Иванова. Голова хранится в особом «имплозивном» сосуде, который, вместе с атомным чемоданчиком, передается каждому новому правителю России. Из этого сосуда Иванов объявляет свою волю кремлевским обитателям и они его слушаются. Порфирий Иванов — верховный и тайный предиктор России» . Нельзя не пожалеть о том, что своих новообращенных ивановцы столь интересной информацией не балуют, очевидно догадываясь, к каким последствиям может привести предоставление неофиту подобных сведений об их движении. Что ж, надо признать, весьма благоразумная предосторожность. В современной России движение ивановцев достаточно распространено, больше всего — среди людей, желающих любыми путями оздоровиться и ратующих за так называемое «возвращение к природе». Религиозная составляющая учения Порфирия Иванова чаще всего от начинающих ивановцев утаивается. Матерые ивановцы много говорят о здоровье, но далеко не каждому сообщают о божественных претензиях своего учителя. Однако будет справедливо, если человек, сочувствующий взглядам последователей Иванова, прежде чем окунется в омут их учения, более внимательно с ним познакомится. По мнению автора, Порфирий Корнеевич Иванов был психически больным человеком, находящимся под воздействием демонических сил. По крайней мере, с христианской точки зрения, всякий, кто объявляет себя Богом и претендует на роль Христа, в лучшем случае — психически болен, в худшем — одержим. В пользу предположения о демонической зависимости Иванова говорят и все сверхъестественные способности Порфирия Иванова, а также его заявления о том, что «природа», с которой он общался, учит воровству и убийству. На наш взгляд, обращаться за обретением здоровья к учению, созданному человеком, явно подверженным демонической одержимости, — не самое разумное занятие. Но так или иначе, став ивановцем, христианин отвергает Христа, а значит, перестает быть членом Тела Христова, Церкви. |
| Далмат, архиепископ Новгородский с 1251 г., † 21 октября 1274 г.— Л. 2 Даниил Александрович, св., князь Московский с 1280-х гг., † 4/5 марта 1303 г.— Л. 2 об. Дмитрий Иванович, Донской, князь Московский с 1359 г., великий князь Владимирский с 1362 г., † 19 мая 1389 г. — Л. 2 об. Добрыня Ядрейкович – см. Антоний Евфимий (Еуфимий) Брадатый, в монашестве Емельян, архиепископ Новгородский с 1424 г., † 1 января 1429 г.— Л. 2 Евфимий (Еуфимий) II Вяжицкий, архиепископ Новгородский с 1434 г., † 10 марта 1458 г.— Л. 2 Елецкие князья, служилые землевладельцы – Л. 16 Феодосия, инокиня Фотиния, инокиня, в миру супруга И. И. Елецкого Иван Иванов, Селезень, новгородский помещик, поминание рода Иван Иванов, сын И. И. Елецкого Климент Иванов Михаил Иванов Михаил Петров, внук И. И. Елецкого Петр Иванов, в монашестве Панфилий Емельян – см. Евфимий Брадатый Еуфимий – см. Евфимий Ефрем, возможно, епископ Новгородский, † около 1035 г. – Л. 2 Жданские, служилые землевладельцы – Л. 20. Иван Северин, поминание рода Забелины, служилые землевладельцы – Л. 23 Иван Семенов, вкладчик Троице-Сергиева монастыря Одолей Семенов, вкладчик Троице-Сергиева монастыря Симеон (Семен), в монашестве Сергий, поминание рода Иоанн–Илья, архиепископ Новгородский с 1165 г., св., † 7 сентября 1186 г.— Л. 2 Иоанн, архиепископ Новгородский с 1389 г., † 24 июня 1417 г.— Л. 2 Иоанн, игумен Коневского монастыря в середине XV в.— Л. 3 об. Иоанн II, игумен Коневского монастыря в 1550–1560-х гг. — Л. 3 об. Иван Данилович, Калита, в монашестве Ананий, князь Московский с 1325 г., великий князь Владимирский с 1328 г., † 31 марта 1340 г.— Л. 2 об. Иван II Иванович, Красный, князь Московский, великий князь Владимирский с 1353 г., † 13 ноября 1359 г.— Л. 2 об. Иван Михайлович, великий князь Тверской, † 1425 г. — Л. 2 об. Илия – см. Иоанн Иоаким (Аким) Корсунянин, епископ Новгородский с 989 г.(?), † около 1030 г.— Л. 2 Иоаким (Аким) Чортов (Чертов, Чертовых), старец, поминание рода — Л. 9 Иоанн — см. Иван Иоанн Попьян, епископ Новгородский около 1110–1130 гг.— Л. 2 |
| Когда в сенях послышались шаги, в карантине все стихло. Его обитатели мгновенно откинулись на свои подушки, делая вид, что спят. Дергавшие за нитки для большей маскировки своего занятия повернулись спинами к двери, но ритмично потягивать за нитки продолжали. Они и не увидели, что на возвышение перед дверью вошли не два, а пять человек в синих фуражках. Двое в телогрейках — это были знакомые уже мне лагерные надзиратели — и трое в черных кожаных пальто. Один из них — крепыш небольшого роста — начальник нашего лагпункта старший лейтенант Кошелев. С ним пришел генерал, явно приезжий инспектор. Третьим был порученец при генерале. Он держал в руках блокнот для записи генеральских указаний. Увидев спящего на столе человека с торчащим из штанов членом, который медленно, как бы прочерчивая небольшую дугу, переваливался со стороны на сторону, вошедшие на несколько секунд онемели от удивления. Первым очнулся Кошелев. — Прекрати сейчас же хулиганить! — крикнул он, обращаясь, надо полагать, к спящему Ваське. — Погоди, погоди, Кошелев, — сказал генерал. — Это что-то небывалое. Сколько лагерей по всему Союзу объехал, а такого фокуса никогда еще не видал. — Генерал усмехнулся. — А скажи честно, Кошелев, — продолжил он, — может быть, ты со своими архаровцами нарочно такой спектакль подстроил, чтобы продемонстрировать инспектору, что именно вы собираетесь ему в своем хозяйстве показывать? А? Генерал был явно в шутливом настроении, что, возможно, объяснялось тем, что был уже изрядно угощен, то ли еще в Управлении Каргопольлага у начальника — полковника Коробицына, то ли на нашем «столичном» лагпункте Кошелевым. Услышав его слова, «тянульщики» ниток на верхних нарах явно приободрились и ускорили темп раскачивания своей «марионетки». — Да нет. Что вы, что вы, товарищ генерал. Мы. У нас ведь лагпункт образцовый. Никогда ничего подобного и в заводе не было. И к вам с полным уважением. — залепетал обычно грозный Кошелев. — Не тушуйся, Кошелев. Я пошутил. Такую диковину подстроить вообще невозможно. Это же чудо природы. |
| Такова была умственная обстановка, в которой вращались братья Киреевские. Насколько можно судить по ранним письмам Кошелева, первой наукой, обратившей на себя внимание И.В. Киреевского, была политическая экономия: по крайней мере летом 1822 г., во время подготовления к экзамену, он писал какое- то сочинение о торговле, и Кошелев собирался много спорить с ним об этом предмете. Немного позже Кошелев советует Киреевскому заняться изложением Адама Смита, которого он много читал. Но уже в следующем, 1824, году Иван Васильевич увлекся германской философией в товарищеском кружке Веневитинова и князя Одоевского, издавшего сборник «Мнемозина». «В то время, - говорит Кошелев в своих записках, - кружок совершенно предался изучению умозрительной философии и считал христианское учение годным только для народных масс. Особенно высоко ценило общество Спинозу, творения которого оно ставило выше Евангелия и других Священных Писаний. Председателем общества был князь Одоевский, а главным оратором Дм. Веневитинов, который своими речами приводил в восторг и заставил Киреевского выразиться, что Веневитинов рожден более для философии, чем для поэзии». Общество окончило существование после 14 декабря 1825 г. Вскоре Одоевский, а за ним Кошелев и Веневитинов переехали в Петербург, Киреевский продолжал заниматься философией, и в июне 1826 года Кошелев пишет ему: «С нетерпением желаю прочесть твое сочинение о добродетели. Предмет еще мало обработанный с той точки, на которую ты его поставил - на трансцендентальный идеализм, единственное любомудрие, могущее развернуть нам мысль добра». Итак, двадцатилетний И.В. Киреевский был совершенно чужд христианского мировоззрения в науке. Петр Васильевич, как кажется, расходится в этом с горячо любимым братом и, напротив, нашел единомышленника в Хомякове, который возвратился в Москву в 1827 году. Но о занятиях и взглядах Петра Васильевича за это время мы, к сожалению, не имеем точных известий. Кошелев и Титов, переселившись в Петербург, стали звать туда И.В. Киреевского. В 1827 году он пишет первому: |
| Затем г. Кошелев обращается к мысли, высказанной в вышеприведенных словах из внутреннего обозрения «Русской мысли», о «постепенном превращении общины в свободный союз на основании общинного землевладения». По мнению автора, невозможно, чтобы община перестала быть обязательною и стала свободным союзом, – хотя все те, которые не желают долее в ней оставаться, должны иметь право выхода из нее. «Это, – говорит г. Кошелев, – тем невозможнее, что в вышеупомянутом определении сказано: вольный союз на основании общинного землевладения. Землю поделить по дворам – нетрудно, хотя, конечно, нежелательно; но иметь свободный союз людей на основании общинного землевладения, которого лучшее и важнейшее свойство заключается в неотчуждаемости земли и которое служит вернейшим залогом прочности и незыблемости общины, это просто непонятно. Земля остается общинною, а люди могут разойтись по сторонам, или община может всегда свою землю продать и разбрестись!.. «Едва ли, – говорит автор письма, – такой порядок желателен и в государственном, и в общественном, и в частном отношении. Такая община была бы собранием, товариществом, случайно и произвольно состоявшимся и ежечасно могущим разойтись, – зданием, на песке выстроенным. Думаем, что тут или мы не поняли г. В. Г. (автора вступительной статьи к внутреннему обозрению январской книжки «Русской мысли»), или он неточно выразился». По поводу слов «выдвигая вперед артельное начало, наше издание выше всего поставит честный труд» г. Кошелев, глубоко сочувствуя условию честности труда и думая, что всякий труд личный, артельный и общинный, если он честен, заслуживает полного и равного уважения, отказывается понять, почему в вышеприведенных словах «личный труд поставлен особняком и выше всякого другого труда». «Если крестьяне на сходе решат выкопать пруд, или устроить плотину, или соорудить какое-либо здание или городьбу, – говорит г. Кошелев, – то почему такой общий труд должен считаться ниже личного? Тут опять недоразумение между нами и г. В. Г.». Вслед за превращением общины в вольный союз в статье говорится о «выдвигании вперед артельного начала». |
| Итак, возглавил Библейское общество Голицын. Состав комитета общества оказался весьма разношерстным. Кто в него вошел? Первым вице-президентом стал граф Виктор Павлович Кочубей, видный дипломат и масон, с 1801 года – член Государственного совета, а с образованием министерств в 1802 году – первый министр внутренних дел России. Еще ранее он вошел в неофициальный совещательный орган при императоре – Негласный комитет, в котором обсуждались либеральные реформы. Второй вице-президент – Родион Александрович Кошелев, тоже дипломат и тоже масон, председатель комиссии Государственного совета, обер-гофмейстер, действительный тайный советник, камергер. Кошелев доблестно сражался против войск Пугачева, был ранен. До весны 1812 года выполнял дипломатические поручения в качестве доверенного лица российского императора в контактах с неофициальными представителями противостоящих Наполеону Центральной верховной хунты и Регентского совета Испании. 18 апреля 1809 года назначен также обер-гофмейстером – заведующим штатом и финансами императорского двора. Православным он не был, скорее мистиком масонского толка, переписывался с известными мистиками Сен-Мартеном, Эккартсгаузеном, Лафатером, Юнг-Штиллингом. В 1811 году после яркого выступления обер-прокурора Голицына в Государственном совете в защиту православия Кошелев подошел к нему после заседания и сказал: – Почтенный князь, вы так превосходно защищали права христианства, такое раскрыли чистое ревнование вашего сердца, что мне было бы очень приятно покороче с вами познакомиться; мало этого, мне бы даже хотелось заслужить ваши приязнь и дружбу. Вероятно, именно Кошелев способствовал вовлечению императора Александра и князя Голицына в мистицизм. П. Знаменский пишет: «Ближайшим советником князя Голицына по духовным делам сделался старый масон Кошелев, покровитель всех мистиков, магнетизеров и других темных личностей, постоянно толпившихся в его доме». (Знаменский П. В. Руководство к русской церковной истории. Казань, 1870.) Третьим вице-президентом стал еще один член Государственного совета, сенатор Захар Яковлевич Карнеев. Как и все масоны, он славился своим либерализмом. В бытность минским губернатором с пеной у рта отстаивал права униатов. |
| Переходя затем к общине в России, г. Кошелев говорит, что, к великому счастию, общинное устройство, общинное землевладение, а пуще всего – общинный дух сохранились у нас в крестьянстве; что наша интеллигенция долго не хотела и знать их, а потому и не могла их ценить; даже всячески старалась – славу Богу, безуспешно – им противодействовать и их искоренять, считая их «остатками варварства, препятствиями к нашему развитию и преуспеянию»... «Теперь, – продолжает автор, – в деятельности нашей интеллигенции происходит поворот: она ищет узнать общину, чувствует к ней любовь и уважение и желает содействовать ее усовершенствованию». Почему же, однако, интеллигенции нашей так трудно проникнуться духом общины? Г. Кошелев говорит, что интеллигенция видит только «факты, отдельные достоинства и недостатки общины», потому что изучает ее «по внешним ее явлениям» и смотрит на нее «в свои еще иноземные или искусственно изготовленные очки»; а это, по мнению автора, происходит главным образом оттого, «что наше общинное устройство, хотя в существе своем совершенно просто, но в применениях к делу чрезвычайно разнообразно». К сожалению, этого разнообразия, а главное того, что «одно в нем существенное есть дух, его одушевляющий, дух братства, покорности власти и глубокой преданности Церкви Христовой», многие из говорящих и пишущих об общине, и даже из людей душевно и умственно к ней расположенных, не сознают. Так, говорит автор, «крестьянские миры, на сходах, делят землю, разлагают сборы и повинности и устанавливают разные внутренние порядки вполне своеобразно, а вовсе не по одному какому-либо шаблону», так что часто «смежные общества действуют в этом отношении так, как будто тысячи верст их разделяют. Для крестьян главное – установить свои дела так, как для них уравнительнее, удобнее и справедливее, и они вовсе не заботятся об однообразии и приглядности их порядков и о том, чтобы они были угодны посторонним». «Правда, – прибавляет г. Кошелев, – теперь, по милости волостных писарей и присутствий по крестьянским делам, вводится бюрократизм и в крестьянском самоуправлении; правда, теперь в угоду начальства, по требованиям старшин, составляются странные, часто нелепые приговоры, но тут община ни при чем: сила солому ломит, сила – уму могила»... |
| Эти слова вызвали громкий хохот на нарах. — Прекратить смех! — скомандовал Кошелев. — Все ясно, — сказал генерал. — Явный больной. Но болезнь небывалая. Я о таком даже никогда не слышал. И читать про такое не приходилось. — И я никогда, — поспешил подтвердить Кошелев. — Значит, так, — распорядился генерал. — Завтра же на этап его в Москву. Покажем науке. Пусть он свой прибор лучше ученым академикам показывает, а не сотрудниками НКВД. — Тем более генералам, — сказал порученец. — Вот именно! — согласился генерал. — Ладно. Веди дальше, Кошелев. В женскую зону. Надеюсь, голую задницу мне там не будут демонстрировать?! А? Генерал повернулся и направился к двери. Кошелев и порученец пошли за ним. А надзиратели, не сговариваясь, погрозили нам кулаками. Надо ли говорить, что разговоры и смех не смолкали в карантине еще долго. Несчастный Васька, сообразивший наконец, что с ним проделали, долго ругался, проклиная «сук позорных», которые его «подставили под этап». При этом он, вызывая все новые приступы смеха, долго возился, освобождаясь от нитяной петли. Наутро старший надзиратель лагпункта — старшина Корнейко пришел забирать Ваську на пересылку, где ему предстояло ожидать отправления на этап в Москву в «Столыпине» проходящего через Ерцево московского поезда. Блатные, чувствовавшие свою вину перед Васькой, напихали в его «Сидор» — заплечный мешок — всевозможную снедь, собрали ему, как было принято между ними, денег в дорогу. У меня не было ничего, чем бы я мог снабдить Ваську. Кроме нескольких добрых пожеланий. — Все к лучшему, Василий. Попадешь в руки ученых — они тебе помогут. Обследуют тебя, увидят, что ты нездоров, и актируют. Пойдешь на свободу. — Не актируют, — сказал Васька. — Сам по себе ведь он у меня крутиться не будет. — Что-нибудь другое найдут, — старался я его успокоить, имея про себя в виду Васькино слабоумие. — Найдут и еще поддадут, — сказал Васька и тяжело вздохнул. Его увели. С тех пор я ничего о нем слышал. Рекомендуем 5 комментариев Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей |
|
|
