| Многие художники, имена которых пользуются широкой известностью, работали в Ростовском Музее. Из числа их можно указать на В. В. Верещагина, М. Я. Виллие, Е. Д. Поленова, А. Н. Бенуа, В. И. Сурикова, В. II. Васнецова, М. В. Нестерова, Р. С. Левицкого, Н. К. Рериха, Г. Г. Шмидта и др. Княжии терема (этнограф, отдел Музея). Ежегодно из различных учебных заведений, как высших, так и средних, притом даже с далеких окраин России, в Ростов командируются ученики для обозрения и изучения экспонатов Музея. Многие памятники древнего русского искусства, хранящиеся в Музее, воспроизведены и изданы в свет С. – Петербургским Обществом поощрения художеств, а подобные же снимки колекций Музея составили особый, довольно богатый, отдел в музее Московского Строгановского промышленного училища. В Комитет Ростовского Музея церковных древностей постоянно обращаются строители вновь воздвигаемых православных церквей за образцами иконописных работ и стенописей. В виду всего этого Ростовский Музей справедливо должен считаться общеобразовательным учреждением, имеющим не столько местное, сколько общегосударственное значение». (Из доклада Обер-Прокурора Святейшего Синода Государственной Думы, от 13 октября 1909 года за 24937.). 9 апреля 1910 года Государственной Думой единогласно принят законопроект об отпуске из казны на содержание Ростовскаго Музея церковных древностей по 2300 руб. в год. 18 А. Орешников. Памятникъ XV века, находящийся в Белой Палате в Ростове. М-ва. 1894. Под именем отца Ильи – Стефана г. Орешников предполагает «дьяка Степана Бородатаго», который подговорил боярина Ивана Котова, а последний княжеского повара – дать князю Дмитрию Юрьевичу Шемяке в чем-нибудь отраву. Повар дал к обеду напитанную ядом курицу, поевши которой Шемяка вскоре и скончался. Имя Алексея Полуэхтовича автор исследования считает довольно известным: это, был дьяк великого князя Ивана Васильевича III; благодаря стараниям дьяка А. П. был присоединён в 1463 году к Москве Ярославль. Жену А. П. – Наталью заподозрили почему-то в отравлении первой жены Ивана III, Марьи Борисовны; в виду этого дьяк Алексей долгое время находился в опале. |
| IV . От Стоглава – к Николаю II В 1901 г. по «высочайшему указу» Николая 2 был основан Комитет попечительства о русской иконописи, который ставил перед собой следующие задачи: изыскать меры по обеспечению благосостояния и дальнейшего развития русской иконописи; сохранить в ней плодотворное влияние художественных образцов русской старины и византийской древности; содействовать достижению художественного совершенства и установить «деятельные связи» народной иконописи «с религиозной живописью в России вообще и церковной живописью в частности». Для достижения этих целей была разработана обширнейшая программа, реализация которой воспринималась в верхах не только главным условием возрождения народного иконного дела, но и возрождения «истинно» народного православного духа, укрепления благочестия и единения нации. В Палехе, Мстере и Холуе предполагалось открыть иконописные школы, а в дальнейшем, «по мере потребности», и в других областях. При школах должны были быть сформированы ремесленные артели, которые бы выполняли правительственные, епархиальные и общественные заказы. Была поставлена также цель «издавать руководства и пособия для иконописцев и лицевой иконописный подлинник». Наконец, планировалось в большинстве городов империи открыть иконные лавки для торговли «лучшими произведениями иконной промышленности»; организовать специальные выставки икон, устраивать иконные музеи и собрания. После революции 1917 г. Комитет попечительства о русской иконописи был переименован в Комитет по изучению древнерусской живописи и, просуществовав несколько лет… остался напоминанием не больше не меньше как о неудавшемся «спасении» России. Икона и печатная машина Традиционная русская потребность в большом количестве икон нашла отражение к концу 19 в. в печатной продукции. С 1870-х годов на русском иконном рынке стали появляться яркие хромолитографированные бумажные иконы, наклеенные на доску. Эта огромная печатная продукция выпускалась в основном в крупных печатнях-фабриках Е. Фесенко и И. Тиля в Одессе, составляя непосильную конкуренцию городским и сельским иконописным мастерским. |
| Не удивительно, что в такой культурно-духовной атмосфере, которая царила в России на рубеже двух столетий, Церковь с особо строгим, скорее недоверчивым, чем поощрительным, вниманием подходила к немногочисленным попыткам возрождения в сакральном искусстве «византийского стиля». А между тем, кроме стилизаторских бесчинств русского «ар нуво», были и серьёзные начинания в этом направлении. Из них прежде всего нужно назвать созданный в начале ХХ в. Комитет попечительства о русской иконописи. . Будучи организацией нецерковной, объединением историков, археологов, реставраторов, искусствоведов, художников, Комитет действовал, несомненно, с благословения и в духе Церкви. Уже в 1902 г. Комитет открыл в четырёх центрах традиционного иконописания – Палехе, Мстёре, Холуе и Борисовке - учебные мастерские, целью которых было сохранение и поднятие иконописания в древних традициях. Без этой централизованной поддержки старинные художественные промыслы, всё более коммерциализируясь, постоянно теряя наиболее одарённую молодёжь, уходившую в «большое искусство», были бы обречены на вымирание. Учебными мастерскими Комитета попечительства руководили художники с академическим образованием, преподававшие рисунок с натуры – от простейших форм, гипсовых ваз и орнаментов, до слепков с античных статуй и, наконец, живой модели. Для преподавания же иконописания приглашались местные мастера. Огромным преимуществом таких школ было избавление учеников от средневековой «оплаты обучения» путём обязательных хозяйственных работ в доме мастера, от не менее традиционного «цуканья» и колотушек, от ранней коммерциализации их иконописного труда. К тому же в комитетских школах не практиковалась существовавшая в это время повсюду дурная коммерческая традиция разделения учащихся с первых же шагов на «личников» и «доличников», так что самый блестящий виртуоз в живописи ликов имел лишь смутное понятие о технике письма одежд и палат, а специалист по доличному письму, т. е. по одежде, пейзажу, архитектуре, случалось, годами не видел ни одной своей иконы завершенной: вся карнация (лики и обнаженные части тел) исполнялась другим мастером, иногда в другой мастерской. В школах Комитета каждый ученик получал обе специальности, а также овладевал смежными техническими процессами: левкашеньем, золочением, чеканкой по левкасу. |
| В 1909–1910 гг. в Холуе был также выполнен пробный заказ Палестинского общества на 30 икон Иерусалимской Богоматери (РКП, вып. 3, 1916, с. 14). После начала первой мировой войны в Холуе писали огромное количество небольших иконок («листоушек») для солдат русской армии по заказам военного ведомства. Документы сохранили сведения и о бесплатной выдаче икон военно-медицинским учреждениям. Так, в 1914 г. по распоряжению С.Д. Шереметева иконы учебно-иконописных мастерских Палеха, Мстеры и Холуя были посланы в лазарет, располагавшийся в Петербургском Императорском женском педагогическом институте. В основном то были образы Богоматери, Спасителя и русских святых, среди которых обращают на себя внимание иконы Александра Невского, культ которого как патрона русской армии усилился в период войны. Эти «соответствующие цели» сюжеты икон особо оговаривались в благодарственном письме директора института на имя СД Шереметева (СР ГРМ, ф. КПРИ, 141, с. 2–3). На Надежденской улице в доме 27 в Петербурге (где располагался сам комитет) был открыт специальный магазин, в котором продавали иконы как выпускников учебно-иконописных мастерских, так и прочих суздальских мастеров; здесь же принимали заказы на изготовление икон в Палехе, Мстере и Холуе. Как писали газеты, в лавке комитета иконы принимались «на комиссию от всех мелких кустарей и мастеров Владимирской губернии». Помещая объявления в популярные церковно-просветительские и художественные издания («Новое время», «Ежегодник архитекторов», «Церковные ведомости», «Нива» и др.), комитет старался привлечь общественное внимание к задачам возрождения православного иконописания. Была создана даже специальная комиссия по делам иконной лавки, материалы которой показывают, что продажа в ней икон, видимо, была как-то связана с ходом учебных процессов. Это косвенно подтверждает, скорее всего, предназначавшаяся для продажи в лавке комитета любопытная икона из фонда Музея истории религии в Петербурге одного из учеников Мстерской учебно-иконописной мастерской; на ее оборотной стороне содержится надпись: «...ученика Мстерской учебной иконописной мастерской Александра Антоновского, вып. 1906–1907 года. 15 руб.». |
| 2, 1903, с. 39–41). С изданием иконописного подлинника Комитет попечительства о русской иконописи связывал одну из основных задач официального религиозного возрождения – «возвращение» синодальной иконе обоживающего начала. 96. Реклама-афиша Лицевого иконописного подлинника «Иконография Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» (СПб., 1905). Частное собрание, Москва. 97. Спас. Прокопий Чирин. Прорись. Таблица из первого тома Лицевого иконописного подлинника, изданного Комитетом попечительства о русской иконописи. 98. Ангел-хранитель. Прорись. Таблица из того же Лицевого подлинника. 99. Икона «Ангел-хранитель». Москва. В.П. Гурьянов. 1912. Музей истории религии, Петербург. Как известные древнерусские подлинники, так и подлинники, принятые в созданном в 1859 г. классе православного иконописания Академии художеств, поставленным целям комитета, казалось, на первых порах не отвечали. Строгановский подлинник был без раскраски, его считали «однообразным», «сухим» и вообще «невысокого достоинства». В Сийском подлиннике было много превосходных образцов старинной иконописи известных мастеров; однако он также был без раскраски и без той «системы иконографии» и «художественного единства», к которым, видимо, стремились члены специальной комиссии (Покровский, 1899, с. 15). По сути, по тем же причинам отвергались академические подлинники основателя класса православного иконописания Академии художеств князя Гр. Гагарина – «Изображения из Св. Евангелий в свободных подражаниях древнейшим источникам», а также изданные Московской синодальной типографией на 48 листах Святцы, составленные академиком Солнцевым и одобренные Синодом. В первом, как считали, свободно перерабатывались сюжеты почти произвольного набора источников: ватиканского Менология Василия II, равеннских и киевских мозаик, миниатюр Галатского Евангелия XII в., Парижского кодекса Григория Богослова и т.д. По замечанию Н.В. Покровского , здесь не было «единства и строгой последовательности». Изданные же на листах Святцы Солнцева использовались иногда в храмах как иконы, а также в качестве образцов для иконописцев. |
| Уже в декабре 1902 г. им были представлены образцы копий икон, выполненные иконописцем О.С. Чириковым в Новодевичьем монастыре, а также шесть образцов цветных автотипических таблиц с исполненных копий и 44 таблицы с иконописных прорисей. Последние были исполнены иконописцем Д.И. Богдановым в основном с листов Сийского иконописного подлинника. В целом предварительные работы по изданию подлинника заключались в исполнении копий ведущими московскими иконописцами – в прошлом выходцами из Мстеры О.С. Чириковым, М.И. Дикаревым, В.П, Гурьяновым и А.Л. Тюлиным (Тренев, 1903, с. 15) 38 . Для этого комитетом были тщательно отобраны знаменитые чудотворные и наиболее древние иконы московских соборов, церквей и монастырей. Так, копии исполнялись в московских Успенском и Благовещенском соборах, в Новодевичьем, Спасо-Андрониковом, Никольском единоверческом и Новоспасском монастырях, в молельнях Преображенского кладбища, в ризнице Троице-Сергиевой лавры, а также в ярославских церквах. Кроме того, было сделано несколько копий в иконном собрании Третьяковской галереи, в Румянцевском музее, в Русском музее императора Александра III в Петербурге. Всего было исполнено 28 копий темперными красками на иконных деревянных досках. В свое время работа Д.А. Ровинского «Обозрение иконописания в России до конца XVII в.» была запрещена митрополитом Филаретом (Дроздовым) лишь за то, что в ней упоминались древние иконы старообрядческих собраний. В эпоху Николая II Н.П. Кондаков мог уже свободно отбирать памятники из церквей и молелен Рогожского и Преображенского кладбищ не только для исследования, но и для воспроизведения в официальном издании лицевого иконописного подлинника. В результате всей этой огромной работы комитет успел издать только первый том лицевого иконописного подлинника – «Иконография Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». В новом официальном подлиннике довольно отчетливо отразилась ориентация на московскую культуру XVII в. Несмотря на некоторые разногласия, о которых мы упомянули, в него, в частности, вошли листы Сийского лицевого подлинника из собрания Г.Д. |
| 4. Состояние лаврской иконописной школы к моменту перевода в лавру московского епархиального училища иконописания и первые годы существования объединенного училища Руководство лаврскими иконописцами в описываемое нами время осуществлял иеромонах Симеон. Он был смотрителем школы и преподавал в ней живопись. Мастерством иконописи он не владел. Как позже в донесении митрополиту Московскому Владимиру напишут о нем члены Совета училища, это был человек, «случайно научившийся в монастыре живописи, и упражнявшийся в ней по своей охоте, без всякого научного знания, теории и правил живописи» . Однако надо сказать, что мастерство, приобретенное о. Симеоном «самостоятельно», было достаточно высокого уровня. С о. Симеоном тесно связана была ориентация лаврской школы на академическое письмо, именно благодаря о. Симеону были ею установлены тесные контакты с палешанами, именно он формировал ассортимент мастерской, распределял заказы и следил за качеством работ. При о. Симеоне лаврская иконописная школа была достаточно известна в церковном мире. Например, известный педагог и общественный деятель XIX века С.А. Рачинский прислал в 1882 году в школу своего воспитанника Николая Богданова, в будущем ставшего известным художником Богдановым-Бельским. Учился Николай в школе в течение двух лет на средства Рачинского и в 1884 году поступил в Московское Училище Живописи, Ваяния и Зодчества, по окончании которого за картину «Будущий инок» был удостоен серебряной медали и зbahuz классного художника. В лаврскую школу в середине XIX века стремились приехать учиться православные молодые люди из других стран – Сербии, Болгарии, Греции, Боснии . Любопытна, например, в этой связи причина, которую Славянский Комитет приводит в своем прошении с просьбой о принятии в школу боснийского художника Ристу Чайкановича, перед этим уже в течение двух лет обучавшегося иконописи в Сергиевской пустыни Петербургской епархии. «Ныне Чайканович, ознакомившись с некоторыми произведениями живописной школы Свято-Троицкой Сергиевой лавры и убедившись в их превосходстве сравнительно с живописью Сергиевой пустыни, обратился в Славянский Комитет с просьбой о ходатайстве перед Собором лавры о принятии его в лаврскую живописную школу на полгода для большего усовершенствования в иконописании» . |
| В «подуборных» иконах на тонкую и нежную живопись накладывались и прибивались гвоздями грузные кованые венцы из меди. В «подризных» иконах чеканный оклад полностью вытеснил «доличную» живопись. Металлический блеск тяжелого оклада с высоким чеканным рельефом одежд и орнаментов, с причудливой игрой бликов и теней никак не вязался с темными прорезями для ликов и рук святых. «Под- фолежные» иконы имитировали «подризные», только вместо медного оклада на доску набивали дешевый оклад из латуни. И, наконец, иконы «печатные» производили впечатление дешевой бутафории, начиная от грубо тесанного и окрашенного киота со стеклом и кончая бумажными цветами вокруг печатной картинки. Фабриканты стали в большом количестве выпускать печатные и тисненые из фольги иконы, которые благодаря своей дешевизне быстро завоевали рынок и нанесли окончательное поражение иконописному ремеслу. Конкурентная борьба иконописцев с «подфолежной» и «печатной» иконой была, по существу, безнадежной. Не выдерживая конкуренции, одна за другой закрывались иконописные мастерские. Положение дел не могли исправить и некоторые мероприятия земства и Комитета попечительства о русской иконописи: организация учебных иконописных мастерских в Мстере, Холуе и Палехе и контроль за качеством иконописной продукции. Насколько недальновидным и беспомощным оказался Комитет, свидетельствует следующий курьезный факт. В 1909г. на имя председателя Комитета графа С.Д. Шереметева было получено письмо от известного русского художника В.М. Васнецова, который выступил против печатных икон Бонакера и Жако, подрывающих «ручное иконописание в Мстерах и Палехе». Дешевую, копеечную продукцию этих московских фабрикантов, выпускавших сапожную ваксу и печатавших этикетки к ней и между прочим иконки-картинки, Васнецов считал «фальсификацией иконы», вроде фальшивых денежных знаков. «Почему ввели печатание? – писал Васнецов, – мало, де, на рынках икон ручного производства... Это не совсем так. В старообрядческих лавках этих икон достаточно, а печатные иконы старообрядец не купит. А у иконописцев просто нет заказов, и ручное иконное производство клонится к упадку, чему способствует и печатная икона». Комитет попечителей рассмотрел это письмо, признал его правильным, хотя перед тем и принял «соломоново» решение: изъять производство печатных икон из рук фабрикантов Бонакера и Жако. и передать это дело в руки самих иконописцев. С благословения «попечителей», в Мстере было построено здание фабрики В.С. Крестьянинова, который стал выпускать «подфолежные» и печатные иконы тоже в неограниченном количестве, подрывая тем самым позиции мстерских мастеров-иконописцев. |
| Кто знает? Быть может, недалек уже день, когда с этим вопросом, коренным из коренных для всего человечества, будет связан вопрос о самом существовании святой Руси, которой придется грудью отстаивать небесную истину на земле против целого союза народов, на деле впавших уже в язычество!… . У нас ошибочно принято считать Церковью только одно духовенство, – и темные стороны церковной действительности вменять в вину одному этому сословию. Между тем, и по учению свящ. Писания, и по жизненной правде, мы все несем нравственную ответственность за положение Церкви, и служить ей должны все, кто не отпал от неё. Если этого не понимают опьяненные малым знанием или непомерною гордынею люди, считающие себя образованными, то глубоко сознают эту правду и сыны народа, и Отец народа – русский Царь. На днях, с высоты Престола раздался призыв к работе в одной из существеннейших сфер нашей веры, – в области религиозно-художественной. Весьма знаменательны в своей краткости слова этого Высочайшего указа: «Благолепие храмов Божиих и украшающих оные святых икон издревле составляет предмет душевной потребности православного русского народа. В Монарших заботах о процветании русской иконописи и охранении в ней плодотворного влияния художественных образцов нашей старины, признали Мы за благо учредить, под непосредственным покровительством Нашим, комитет попечительства о русской иконописи». Комитет состоит под председательством члена государственного совета, графа С.Д. Шереметева, управляющим делами назначен известный ученый, академик Н.П. Кондаков , а членами комитета – представители Святейшего Синода и министерств Императорского Двора, внутренних дел, финансов, народного просвещения, земледелия и государственных имуществ. Кроме того, будут привлекаться специалисты по разным отраслям иконописного дела. Комитету предоставляется открывать иконописаные школы, содействовать учреждению артелей иконописцев, издавать руководства и пособия для иконописцев и образцовые снимки с православных икон, имеющих наибольшее религиозно-художественное значение (лицевой подлинник), содействовать сбыту икон, устраивать музеи и собрания. Возвращение святейшего Иоакима III на Константинопольский патриарший престол и послание Антония Еп. Уфимского По поводу радостного для всей Церкви возвращения Свят. Иоакима III на Константинопольский патриарший престол, в уфимском кафедральном соборе было отслужено преосвященным Антонием благодарственное молебствие после воскресной литургии (3 июня); пред молебном Владыка в прочувствованном слове разъяснил значение события. – Затем владыка, как личный знакомец патриарха, приветствовал его нижеследующим посланием, начинающимся обычным на Востоке обращением к блаженнейшему. |
| На написание икон назначено было 6,000 руб. ассигн. По вызову и приглашению Щедрина, академик Императорской академии художеств Антонелли принял было на себя эту работу за 5,800 руб. асс., т. е. на 200 рублей менее сметной суммы и обязывался поставить образа на места к 1 декабря 1840 г. По проекту предполагалось: в иконостасе, с северными и южными дверями, поместить 6 больших, и над ними шесть малых икон, над царскими дверями – образ тайной вечери, две хоругви с образами, запрестольный образ, 12 малых икон двунадесятых праздников и 1 храмовой. Митрополит Серафим утвердил определение комитета об отдаче работ художнику Антонелли, с тем однако же, чтобы ему сперва представили хотя один образ. Но когда Антонелли представил владыке образа Спасителя и Божией Матери, и они не понравились митрополиту, то он 13 августа 1840 г. дал строительному комитету следующее предписание: «рассмотрев местные живописные образа Христа Спасителя и Божией Матери, предварительно представленные мне на рассмотрение академиком императорской академии художеств Антонелли, изъявившим желание написать св. образа для семинарской церкви, я нахожу, что образа сии, при всем искусстве и совершенстве их в живописном отношении, мало возбуждают то благоговение и умиление, какое возбуждают св. образа иконописного искусства; находящиеся в православных церквах наших. Посему предлагаю комитету учинить надлежащее с его стороны распоряжение о написании св. образов для семинарской церкви иконописным, а не живописным искусством». Вместо Антонелли искателем заказа явился с.-петербургский купец иконописный мастер Иван Александров Денисов, писавший образа и для Духовской церкви Александро-Невской лавры. Денисов объявил за свою работу цену в 3,900 руб. асс., далеко ниже той, какую объявил Антонелли (5,800 руб. асс.). Комитет принял предложение Денисова, но архитектор Щедрин не подписал журнала комитета. Когда митрополит, утвердив определение комитета, потребовал от него объяснения, Щедрин ответил, что по его личному мнению «образа, написанные хорошим художником, далеко превосходят иконописную работу». 20 августа 1840 г. комитет заключил контракт с Денисовым, который обязался написать для семинарской церкви 37 икон, именно: в иконостасе – образ Христа Спасителя, Божией Матери, св. Иоанна Богослова, св. Николая Чудотворца; в северных дверях – архистратига Михаила, и в южных – архангела Гавриила; все эти образа должны быть шириною 13 вершков, вышиною 2 арш. 2 верш.; над местными образами – шесть образов: Сошествия св. Духа, Преображения, Воскресения и Вознесения Господа. Успения Божией Матери и трех святителей Вселенских; все эти образа должны быть ширины – 13 вершк., вышины 10 вершк.; над царскими дверями: образ Тайные вечери полукруглый; две хоругви с четырьмя образами, запрестольный образ Пресвятой Троицы, в царские врата 4 образа евангелистов, 2 образа Благовещения, и малых выносных образов, изображающих двунадесятые праздники 12, и наконец 1 храмовой. |
|
|
