| Симонов мон-рь. Гравюра П. Пикара. Между 1707 и 1715 гг. Симонов мон-рь. Гравюра П. Пикара. Между 1707 и 1715 гг. В 1-й трети XVI в. монастырь не оказался в стороне от полемики иосифлян и нестяжателей . Среди его настоятелей были как родственники и/или ученики прп. Иосифа Волоцкого ( Вассиан II (Санин) , Кассиан, Герасим (Замыцкий) ), так и «нейтральные» архимандриты (Варлаам). В монастыре проживали и представители нестяжателей (мон. Вассиан (Патрикеев) , прп. Максим Грек ). В источниках не сохранились сведения об активном участии монастырских настоятелей в церковной полемике. Возможно, такую позицию настоятелей М. С. м. следует рассматривать как сознательный нейтралитет. Он отвечал интересам вел. князей, желавших заручиться духовной и идеологической поддержкой Церкви (в этом их могли поддержать иосифляне) и в то же время сконцентрировать в своих руках большой земельный фонд, в чем им была близка позиция нестяжателей, критиковавших монастырское землевладение. М. С. м. сохранял связь с Иосифовым Волоколамским монастырем и в сер. XVI в.; нек-рые волоколамские насельники получали должности симоновских архимандритов ( Савва (Чёрный) , Трифон (Ступишин) и Алексий (Ступишин)). Первые двое после настоятельства в М. С. м. стали архиереями. В сер. XVI в. настоятели мон-ря принимали участие в соборных заседаниях (о войне с Польшей, 1566), в торжественных богослужениях (венчание вел. кн. Иоанна IV Васильевича на царство, 1547; поставление св. Гурия на Казанскую кафедру, 1555; венчание на царство Феодора Иоанновича , 1584). Настоятели М. С. м. поддерживали центральную власть, проявлением чего было их участие в делегации к кн. Андрею Ивановичу Старицкому с предложением подчиниться Москве, а также вступление «со всею вотчиною» в опричнину в 1569 г. (ПСРЛ. Т. 13. С. 94, 117; Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 94-103; АФЗХ. 1983. С. 225. 176; С. 227. 178). Архим. Иов сопровождал царя Иоанна IV в поездке в Новгород в нач. 70-х гг. XVI в. В свою очередь царь жертвовал в монастырь имущество опальных; в частности, 11 окт. 1569 г. «государевы бояре из опришнины… прислали… ковш серебрян Ивановской Хабарова» (Вкладная и кормовая книга. 2006. С. 22-23; Веселовский. 1969. С. 322 и др.). В нач. 80-х гг. XVI в. государь делал в мон-рь денежные и вещевые вклады по царевичу Иоанну Иоанновичу , а также по опальным с предписанием их поминания (Вкладная и кормовая книга. 2006. С. 23-24). |
| О взглядах И. в период управления Ростовской епархией можно отчасти судить по сообщениям за 1481-1488 гг. Типографской летописи. В статье под 1481 г. в рассуждении о нашествии хана Ахмата на Русь (1480) содержится призыв к «храбрым и мужественным сынам рустим» защитить Отечество «от поганых» даже ценой собственных жизней. Говорится о печальной судьбе жителей завоеванных турками земель (Болгарии, Сербии, Греции, Трапезунда, Амореи, Хорватии и др.): они и «отечьство изгубиша, и землю, и осподарство, и [с]китаются по чюжим странам бедне» (ПСРЛ. Т. 24. С. 201-202). Это рассуждение можно сопоставить с «Посланием на Угру» свт. Вассиана (Рыло), призывавшего вел. князя «крепко стояти за православное христианство и за свое Отечество противу безбожному бесерменству». В той же статье Типографской летописи приведена похвала брату Иоанна III вологодскому удельному кн. Андрею Васильевичу Меньшому («благоверный и христолюбивый государь, добрый, ласковый князь» - Там же. С. 202) в связи с его кончиной 10 июля 1481 г. Андрей Меньшой был единственным из братьев правителя, к-рый не противился его воле и не вступал с ним в конфликт; вологодский князь завещал Иоанну III свой удел. По-видимому, И. разделял неприязнь Иоанна Иоанновича Молодого, старшего сына и соправителя Иоанна III, ко 2-й супруге последнего Софии (Зое) Палеолог (А. Контарини, побывавший в Москве в 1476, писал, что кн. Иоанн Иоаннович «нехорошо ведет себя с деспиной»). В Типографской летописи София Палеолог осуждается за отъезд на Белоозеро во время нашествия хана Ахмата («бе бо бегала на Белоозеро от татар, а не гонял никто»), за действия там ее слуг - «кровопивцев крестьянских», приезд к-рых стал для местного населения «пуще... татар», за растрату Софией Палеолог великокняжеской казны, из-за чего пострадала супруга Иоанна Иоанновича Елена Стефановна (Там же. С. 201-203). Близость И. к Иоанну Иоанновичу можно видеть также в отношении к нашествию татар в 1480 г. В отличие от Иоанна III, сомневавшегося в возможности противостоять Орде, Иоанн Иоаннович намеревался дать отпор татар. войску. Такую же решительную позицию занимали Ростовские архиереи свт. Вассиан (Рыло) и, по всей видимости, И. В Типографской летописи также содержатся неодобрительные отзывы о действиях вел. кн. Иоанна III в Новгороде и в Твери, а также о поступках последнего по отношению к митр. Геронтию. |
| Осенью 1480 г. П. примкнул к кругу московского придворного духовенства, к-рое призывало правителя Русского гос-ва к решительным мерам борьбы на р. Угре против пришедших из Б. Орды военных сил хана Ахмата. По этому поводу П. написал послание (Там же. Т. 26. С. 266), текст которого не сохранился. П. приписывается формулярный извод послания, которое между 30 сент. и 11 окт. (?) 1480 г. было отправлено в стан рус. войска на р. Угре вел. кн. Иоанну Иоанновичу Молодому, с призывом «о Христе вооружи свое сердце, наполни вся о Бозе духа ратного, стани крепко противу врага Божья и великаго змия безделнаго и немощнаго за имя Божие и за святыя церкви и за сродников своих, великих князей, и за святыя чюдотворци…» (РФА. Вып. 2. 84/I. С. 269-271). В том же году наряду с митр. всея Руси Геронтием и Ростовским архиеп. Вассианом I П. выступил как посредник в переговорах между вел. князем Московским и его мятежными младшими братьями - угличским кн. Андреем Васильевичем Большой Горяй и волоцким кн. Борисом Васильевичем (Там же. Т. 23. С. 181; Т. 24. С. 199-200). До марта 1481 г. вместе с Ростовским архиеп. Вассианом I П. присутствовал при составлении духовной грамоты кн. Андрея Васильевича Меньшого, к-рый передал свой удел, состоявший из волостей на Вологде, Кубене и Заозерье, своему старшему брату Московскому вел. кн. Иоанну III Васильевичу (ДДГ. 74. С. 177). В годы настоятельства в Троице-Сергиевом мон-ре П. пришлось много времени уделять материальным и хозяйственным вопросам жизни обители, подтверждению ее прав на ранее сделанные пожалования, а также добиваться расширения ее вотчин. Вовлеченность П. в решение этих вопросов свидетельствует о том, что его не следует рассматривать как одного из представителей «нестяжательства» (см. Нестяжатели ). В кон. 70-х - нач. 80-х гг. XV в. П. удалось получить в пользу Троице-Сергиева монастыря ряд важных жалованных и иммунитетных грамот, выданных на его имя, в т. ч. княгиней-инокиней Марией Ярославной, угличским кн. Андреем Васильевичем Большим Горяем и вел. кн. Иоанном III (АСЭИ. Т. 1. 458. С. 345-346; 460-461. С. 346-348; 459. С. 346; 464. С. 350; 465. С. 350-351; 462-463. С. 348-349; 490. С. 369; Там же. 491-491а. С. 369-371; 492. С. 371-372; Каштанов С. М. Очерки рус. дипломатики. М., 1970. 30-33. С. 394-400; 56-57. С. 427-428). |
| Похвальное слово прп. Антонию Сийскому («Слово похвалное преподобнаго отца нашего игумена Антония Сийскаго чюдотворца» - БАН. Арханг. 250. Л. 215-233 об.) И. написал по повелению Новгородского архиеп. Александра и сийского игум. Питирима. Составленное в жанре торжественного красноречия, Похвальное слово связано с Житием, в заключительной части Слова упоминаются основные моменты биографии прп. Антония, чудотворения по молитвам к святому, в частности исцеления игум. Питирима и инока Леонида. Похвальное слово обычно переписывалось вместе с Житием прп. Антония как его завершающая часть. Служба прп. Антонию Сийскому («Месяца декабря в 7... в той же день празднуем преподобному отцу нашему Антонию, чюдотворцу Сийскому, иже на Михайлове езере в постех просиавшьму» - Там же. Л. 59-84 об.) была создана И. примерно в одно время с Житием и Похвальным словом и по содержанию соотносится с ними. Служба представляет собой всенощное бдение с 2 канонами прп. Антонию, содержащими акростих, и с каноном Благовещению Пресв. Богородицы. В 1645 г. в Москве служба почти без изменений была издана в составе Минеи на дек. (Л. 75 об.- 96). В 1579 г. игум. Питирим и ученик прп. Антония старец Филофей привезли в Москву составленный И. корпус текстов, посвященных прп. Антонию Сийскому, и обратились к царевичу Иоанну Иоанновичу с просьбой о содействии в канонизации основателя Сийского мон-ря. Царевич Иоанн, «любовию распаляем ко святому», принялся за переработку агиографических сочинений и составил новую службу, после чего митр. Антонию и царю Иоанну IV Васильевичу были представлены для рассмотрения служба прп. Антонию в редакции царевича Иоанна и Житие святого с Похвальным словом в редакции И. Эти события описаны царевичем в ст. «Сие исповедание известно, еже кым преписано бысть Житие святаго отца нашего Антония» (РНБ. ОСРК. O.I. 22. Л. 385 об.- 390, 70-е гг. XVI в.; см.: Рыжова. 2000. С. 49-60). Созданное И. Житие прп. Антония практически целиком вошло в новую редакцию произведения, написанную в 1579 г. царевичем Иоанном Иоанновичем, на нее ориентировались составители Сийской и Проложной редакций текста на рубеже XVI и XVII вв., автор новой переработки произведения в 60-х гг. XVII в. игум. Антониева Сийского мон-ря Феодосий, а также архим. Антониева Сийского мон-ря Никодим, с чьим именем связано появление в XVIII в. Виршевой и Исторической редакций. |
| 4 апр. 1479 г. В. вместе с игум. Паисием крестил в Троице-Сергиевом мон-ре Василия, сына вел. кн. Иоанна III (впосл. вел. кн. Василий III Иоаннович ). 12 авг. того же года В. участвовал в освящении кремлевского Успенского собора, 24 авг.- в перенесении мощей свт. Петра, 27 авг.- в перенесении мощей святителей Киприана, Фотия, Ионы. Осенью того же года В. был приглашен вел. князем принять участие в разрешении спора о том, как должен идти крестный ход при освящении храма - по солнцу («посолонь») или против солнца (спор возник в связи с освящением Успенского собора, когда митр. Геронтий шел с крестным ходом против солнца). В. вопреки мнению митр. Геронтия настаивал на хождении «посолонь», но определенного решения принято не было («много спирашася, не обретоша истины»). Весной 1480 г. В. стал посредником между вел. князем и его мятежными братьями: князьями Андреем Суздальским и Борисом Волоколамским, к-рых святитель дважды посетил в Новгородской земле, передавая им предложения Иоанна III. Во время похода хана Ахмата на Русь в 1480 г. В. вместе с митрополитом остался в Москве. Бояре И. В. Ощера, Г. А. Мамон и др. советовали вел. князю пойти на уступки Ахмату. Иоанн, чье войско находилось на берегу р. Угры, напротив татар. армии, колебался и, по сведениям нек-рых летописей, вел переговоры с Ахматом. В. написал рус. правителю «Послание на Угру», где призывал «крепко стояти за православное христианство и за свое отечество противу безбожному бесерменству», следуя примеру блгв. кн. Димитрия Иоанновича Донского , и обещал мученические венцы погибшим воинам. Своей архипастырской властью святитель освободил Иоанна III от «клятвы» - «еже не поднимати руки против царя», и доказывал, что никаких законных прав на власть над Русью татар. хан - самозваный царь - не имеет. Батый, разбойнически завладевший рус. землями, не был «ни царь, ни от рода царска», поэтому Иоанну III не следует ему подчиняться. Вел. князь должен покаяться в грехах и править справедливо, тогда он, подобно Моисею, освободит Русь - «новый Израиль» от «нового фараона» Ахмата. Наряду с «Посланием на Угру» Я. С. Лурье связывал с творчеством В. рассказ о «Стоянии на Угре», восходящий к Ростовскому летописному своду 80-х гг. XV в. и сохранившийся в Типографской и др. более поздних летописях. «Послание на Угру» оказало влияние на рассказ о событиях 1480 г. в Устюжской летописи и кратком Кирилло-Белозерском летописце. |
| „Гонения на Греческую веру“ были главною побудительною причиною, по которой князья Воротынские и другие, происходившие от племени св. Михаила, отложились от Литвы. Они начали переходить с своими отчинами под защиту России, и только для успокоения совести извещали Польского короля, что слагают с себя обязанность его присяжников. Первый из князей Воротынских, перешедший на сторону России, был старший сын Федора – Михаил Федорович,– в 1484-году. Это обстоятельство послужило поводом к неприятельским действиям между Россиею и Литвою. Тогда брат Михаила – кн. Симеон Федорович, вместе с братом Димитрием, в 1493-м году, опу- стошив несколько мест „в земле Королевской, бил челом служити и с отчиною“ великому князю Московскому Иоанну III, и, таким образом, перешел в подданство Московского Государя, с великим числом своих людей, которые заселили города Серпейск и Мещовск. В 1404-м году, 7 февраля, Московским договором признаны Литвою отчины князей Воротынских достоянием России, с тем, чтобы Литовскому Правительству не вступаться в них, а Государю Московскому решать спорные дела с Литвою. В 1508-м году король Сигизмунд утвердил за Воротынскими их отины. Князья Димитрий и Симеон умерли бездетными, наследником оставался сын старшего брата их Михаила – Князь Иван Михайлович Воротынский 3 Он отличался храбростью в „войнах против Литвы и татар“, во многих битвах. Между прочим в 1517-м году он отразил крымских татар, неожиданно появившихся под Тулой. Сей то „победоносный воевода“ н был основателем Анастасова монастыря в своей вотчине, близ Одоева. Доказательством этого служит свидетельство подлинной „Вкладной Книги“ Анастасова монастыря (описание ея см. далее). В начале этой книги говорится: „Лета З ξS (т. е. 7066 го, от Рождества Христова 1558-го) ноября в 1 де. приказали, князь Михайло, да князь Александр Иоанновичи в своей вотчине в Одоеве у Ржства Прчстые Богородицы в Настасове монастыре игумену Герману, и сщенником, и всем старцом по родителех по своих кормити кормы, потому что они те монастыри в своей вотчине ставили и строили их всяким строеньем, и земли к тому монастырю подавали, доколе и монастырь стоит“ и пр. |
| «А чем боярина пожаловати «А старого Никиту Романовичи? «А погреб тебе злата, серебра. «Второе тебе питья разного; «А сверх того граната тарханная: «Кто церкву покрадет, мужика ли убьет, «А кто у жива мужа жену уведет «И уйдет в село во боярское «К старому Никите Романовичу – «И там быть им не в выдаче. 3 Из семерых сыновей Никиты Романовича – умершего в 1585 г., по мнению Флетчера, от отравы – сделался более прочих знаменитым старший, Федор Никитич, любимец царя Федора Ивановича, дворовый – или ближний – воевода в царском походе 1590 г. к Пскову и один из трех, которому, вместе с патриархом Иовом и боярином-слугою Борисом Годуновым, шурином царским, умирающий Федор Иванович приказывал душу свою. Есть далее предание, что когда к смертному одру бездетного Федора пришли бояре с вопросом: кому остаются корона и скипетр? то царь «отдаде сам из рук своих державу Федору Никитичу Романову, племяннику родному матери своея благоверныя царицы и великия княгини Настасии Романовны; но он, не хотя ея приняти, сказал брату своему Александру, чтоб тот принял, а Александр сказал третьему брату Иоанну, чтоб тот ее принял, а Иоанн указал на четвертого брата своего Михаила, чтоб тот, принял; того ради уже кончающийся царь Феодор Иоаннович опустил державу свою на землю и рев: пускай кто хощет, тот ея и возмет. Тогда Борис Годунов, по прошению всех бояр, взял державу лежащую от земли» 4 . При всей баснословности этого предания, оно, тем не менее, служит отголоском тогдашнего общественного мнения, которое, уже в то время, очевидно не выделяло Романовых из среды царского семейства, и, следовательно, не могло относиться к ним зауряд с прочими боярскими фамилиями. Но такое значение потомков Андрея Кобылы, конечно, не могло нравиться Борису Годунову, избранному, по смерти Федора, в цари, и старавшемуся устранить заблаговременно как действительные, так и воображаемые помехи к упрочению на русском престоле собственной своей династии. Поэтому, воспользовавшись изветом казначея Романовых, Баженова, что в кладовой Александра Никитича Романова хранятся мешки с волшебными зельями на пагубу Годуновых – мешки, действительно найденные при обыске кладовой, но, как думают, подложенные Семеном Годуновым, – царь Борис велел немедленно схватить, доставить в Москву и судить всех без исключения Романовых с их ближними и дальними родичами, причем, по свидетельству летописца, «Федора Никитича с братьею и с племянником, со князем Иван. |
| В 1303 г., тяжело заболев, благоверный князь Даниил принял великую схиму и заповедал похоронить себя в Даниловом монастыре. По глубокому смирению он хотел быть погребенным не в церкви, а на общем монастырском кладбище. Скончался благоверный князь 4 марта 4 . Не прошло и 30 лет со времени преставления благоверного князя Даниила, как основанная им Даниловская обитель была в 1330 г. переведена в Кремль, в монастырь во Имя Всемилостивого Спаса на Бору, церковь превращена в приходскую, а кладбище стало мирским 5 . Во времена великого князя Uoahha III (1462–1505) преподобный Даниил напомнил о себе забывчивым потомкам. Юноше из окружения великого князя явился некто неизвестный и сказал: «Не бойся меня – я христианин и господин сего места, имя мое Даниил, князь Московский, по воле Божией я положен здесь. Скажи от меня великому князю Иоанну: сам ты утешаешь себя, а меня забыл, но не забыл меня Бог». С этого времени великий князь установил петь соборные панихиды по родственникам-князьям. При сыне Uoahha III , Василии Иоанновиче (1505–1533), князь Василий Шуйский, несмотря на предостережение, оказал неуважение месту погребения благоверного князя Даниила: хотел с надгробного камня сесть на коня, но тут же был наказан. Конь поднялся на дыбы, а затем, пав, подмял седока чуть не до смерти. После этого Василий Шуйский часто ходил петь панихиды к гробу благоверного князя Даниила. Во времена царя Иоанна Грозного при гробе преподобного Даниила исцелел умиравший сын коломенского купца. Царь, пораженный чудом, возобновил древний Данилов монастырь, установив ежегодно совершать митрополиту со священным собором крестный ход к месту погребения благоверного князя и служить там панихиды 6 . Житие благоверного князя Даниила, сохранившееся в списках XVII в., заканчивается описанием восстановления Данилова монастыря царем Иоанном Грозным 7 . В 1652 г. благоверный князь Даниил был прославлен обретением святых нетленных мощей, которые 30 августа 8 были перенесены в церковь в честь Святых Отец Седми Вселенских Соборов (сооруженную по повелению царя Иоанна Грозного между 1554 и 1560 гг.) 9 . Мощи были положены в раке «на прославленье Святыя Троицы и на исцеление немощствующих...» 10 . В монастырской описи 1753 г. также специально отмечалось, что над ракой благоверного князя Даниила был помещен образ Пресвятой Троицы 11 . Нельзя не видеть в этих скупых сведениях указаний на то, что мироустроительный князь был чтителем единственного Источника и Подателя мира – Пресвятой Троицы. |
| В. Важнейшие города Руси//Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985. С. 73), это в целом подтверждают итоги дальнейших археологических исследований ( Черненко. 2016. С. 99). В результате изучения фундаментов домонг. Преображенского собора и открытой в 2003 г. каменной постройки, к-рая, вероятно, составляла с ним «некогда один архитектурный ансамбль» (Там же. С. 97), время строительства этих памятников было отнесено исследователями к кон. XII - нач. XIII в. В отношении открытой в 2003 г. постройки была выдвинута гипотеза о том, что это княжеский терем. Однако в 2015 г. Иоаннисян обосновал версию, согласно к-рой эта постройка - монастырская башня-пиргос, возведенная под влиянием архитектуры мон-рей Афона ( Иоаннисян, Черненко. 2015. С. 436-437), т. о. вопрос о существовании обители в домонг. время остался открытым. Возможно, с нач. XIII в. Н.-С. м. был княжеским мон-рем правителей Новгород-Северского княжества, однако источников, подтверждающих его существование в XIII-XV вв., не обнаружено. 1-я треть XVI в.- 1648 г. Согласно сохранившимся письменным источникам, Н.-С. м. существовал в 1-й трети XVI в., когда вел. кн. Московский Василий III Иоаннович выдал обители жалованную грамоту на вотчины (не сохр.) и, видимо, тарханную грамоту. Последняя погибла в монастырской ц. во имя митр. Киевского и всея Руси свт. Петра во время нападения крымских татар на Новгород-Северский, к-рое исследователи отождествляют с походом войск Эмин-Гирея весной 1542 г. ( Pyciha. 1993. С. 138). Предположительно возрождение или основание Н.-С. м. было связано с княжением в Новгороде-Северском бежавшего из Московского великого княжества кн. Ивана Дмитриевича Шемячича (1454 - не позднее 1487) и его сына кн. Василия Ивановича Шемячича (не позднее 1487 - 1523), к-рый в 1500 г. перешел вместе со своими владениями на службу к вел. кн. Московскому Иоанну III Васильевичу . По мнению Карманова, грамота Н.-С. м. могла быть дана великим князем Московским между 1523 и 1533 гг. в знак примирения с духовенством Северской земли после вероломного ареста кн. |
| В Горицком же монастыре жил другой святой подвижник Преподобный Даниил Переславский Чудотворец тридцать лет, с 1495 по 1525 год. В 1508 году он устроил в Переславле монастырь во имя Всех Святых и церковь во имя святой Троицы. В житии Преподобного Даниила повествуется, что Великий Князь Василий Иоаннович в 1529 году был в новоустроенном преподобным монастыре и повелел отдать в его монастырь сараи Горицкого и Никитского монастырей; при чём замечено, что церкви в тех монастырях были уже каменные 3 . Всё это было до царствования Грозного, и, следовательно, построение Горицкого монастыря царю Иоанну Грозному не принадлежит. Другое мнение, утвердившееся в истории монастырей, есть то, что основание Горицкого монастыря приписывается супруге Великого Князя Димитрия Донского Евдокии в 1392 году. Архиепископ Филарет в описании жития святого Димитрия Прилуцкого 4 5 опровергая мнение, будто святой Димитрий постригся в инока в Горицком монастыре, говорит: «этого не могло быть: Горицкий монастырь устроен святой княгиней Евдокиею в 1392 году». Граф С. Шереметев в изданной им брошюре «Два упразднённых монастыря над Переславским озером» тоже несомненно приписывает основание монастыря жене Донского Евдокии; следовательно, не ранее 1367-го года её супружества с Донским и не позднее года смерти её – 1407-го. И так как основание Великими Князьями монастырей совершалось в память каких-либо важных событий в их жизни, то и устроению ею Горицкого монастыря полагается следующее событие: спустя два года после Куликовской битвы, в 1382-м году Тохтамыш, усилившийся поражением Мамая, быстро подошёл к Москве с огромным войском. Великий Князь Димитрий Донской уехал в Кострому собирать войско. За ним выехала с детьми и Евдокия и остановилась в Переславле, вероятно, по случаю своей беременности, потому что в этом же году августа 14-го родился у неё сын Андрей. Узнав, что Тохтамыш приближается к Переславлю, жители переславские, сев на лодки, отплыли на средину озера, и тем спаслись. А Великая княгиня с детьми поехала к мужу в Кострому. Татары погнались за нею и едва не захватили её в плен; город же Переславль татары разграбили и сожгли до основания. Очень могло быть, что благочестивая княгиня Евдокия в благодарность за своё спасение восстановила разграбленный и сожжённый Горицкий монастырь в 1392 году. |
|
|
