| Мы видели нравы, образ жизни, взаимные отношения панов западнорусских; теперь войдем в их жилища, в эти домы, где они пировали, ссорились и мирились. Среди обширного двора находился большой дом с большими сенями; из сеней вход в светлицу, в светлице двери на завесах, четыре окна, стол дубовый на ножках, вокруг четыре скамьи, печь муравленая зеленая; из светлицы ход в кладовую. Из тех же сеней, на противоположной стороне, вход в другую светлицу, в которой такая же мебель, как и в первой, и ход в другую кладовую; из тех же сеней лестница наверх. Кроме большого дома, на дворе еще несколько строений, светлиц с окнами, вправленными в олово, столами разноцветными, дубовыми, липовыми, печами муравлеными зелеными, скамьями при стопах и вокруг светлиц, кроватями дубовыми, камельками, над воротами галерея с окнами; при описании панских дворов встречаем и старое знакомое нам слово гридня: на дворе гридня большая, в ней стол, вокруг четыре скамьи. Дом со стороны пруда и дикого леса огорожен острогом. Нравственное состояние общества со всеми своими сторонами, светлыми и темными, должно было отразиться в памятниках литературных. Мы видели, что окончательная, доведенная до крайности, борьба между новым порядком вещей и остатками старины не прошла молча. Двое потомков Мономаха, потомок старшей линии, линии Мстиславовой, князь Андрей Курбский-Смоленский-Ярославский, и потомок младшей линии, линии Юрия Долгорукого, Иван Васильевич московский, царь всея Руси и самодержец, сразились в последней усобице, в последней которе, сразились словом, Но одна крайность борьбы, один личный характер борцов не объясняет нам вполне явления; надобно прибавить, что борцы эти воспитались в словесной борьбе, в преданиях о ней, привыкли признавать за этою борьбою важное значение, привыкли уважать это новое оружие-слово. Борьба, которая при Грозном оканчивалась, борьба государей московских с основанными на старине притязаниями княжескобоярскими, началась при Иоанне III и тогда же была уже соединена с литературным движением; борьба Софии Палеолог с Патрикеевыми и Ряполовскими тесно была соединена с церковною борьбою по поводу ереси жидовствующих; одною материальною борьбою, преследованиями и казнями, дело не могло ограничиться: Иосиф Волоцкий , требуя от правительства строгих мер против еретиков, должен был вместе с этим написать книгу для их обличения. |
| Можно заметить очень близкую аналогию в состоянии изучения древне-русской и древне-славянской истории. В первой есть непорешённый вопрос: откуда пошла русская земля, как и во второй – откуда и когда начинается южно-славянская история – составляет далеко ещё не разрешённую удовлетворительно проблему. Как в первой Русь имеет двойника, даже не одного: варяги и скифы, так и по отношению к колыбели славянской история оказываются этнографические термины-двойники. В полемике с Д.И. Иловайским наш автор пытается выяснить первоначальный этнографический смысл терминов: славяне, гунны, болгаре и др., которые некоторой частию писателей настойчиво смешиваются и приписываются славянам. Этот спор, состоящий в критической оценке текстов писателей II-VI веков, мы не можем воспроизвести здесь; вновь знакомясь с ним при составлении настоящей статьи, мы вспомнили злую насмешку одной филологической знаменитости над пристрастием учёных прибегать к этимологическим объяснениям, чтобы доказать присутствие славянского элемента в народностях II и III века: «не нужно много остроумия, стоит только захотеть – и Мекка и Медина окажутся славянскими словами». В спорном вопросе безусловно становясь на сторону Васильевского, мы считаем высказанные им положения против славянства гуннов вполне правильными и критику источников не подлежащею сомнениям. Для нас любопытней та часть спора, где идёт речь о болгарской народности. Точка зрения того учёного, с которым Васильевский ведёт полемику, состоит в том, будто болгаре и гунны одного происхождения, то есть, те и другие – славяне. Сущность дела заключается в том, что Д.И. Иловайский есть представитель особенной школы по взгляду на происхождение болгар, именно он держится учения, что болгаре, переселившиеся за Дунай под предводительством Аспаруха, были славяве, а не тюрки или тюрко-финны, как думает другая школа. По вопросу о роксоланах Иловайский высказал мысль о тожестве их со славянской Русью. К рассматриваемой теории следует отнести две статьи в Журнале Министерства Народного Просвещения, за март и апрель 1875 года, имеющие заглавие: «Обновление болгарского патриаршества при царе Иоанне Асене II в 1235 г.». |
| Как мы видели, ни в системе разделения церковного додекахорда на согласия-трихорды, ни в системе опризначения некоторых знамен, ни в системе степенных помет, указывающих высотные соотношения звуков, тетрахордный принцип не проявляется никак. Знали ли, хотя бы в общих чертах, теоретики знаменного пения до 17-го века, линейную нотную систему? Нужно думать, что безусловно имели о ней понятие, особенно мастера в Новгороде и в Пскове, – в городах, которые постоянно имели близкое соприкосновение с западным миром, сталкиваясь с западно-европейскими купцами. Более того: еще при Иоанне III имелся в Москве орган (понятно, не для богослужебного употребления) и пребывал органист, августинец Иоанн Сальватор 41 . И тем не менее у мастеров знаменного пения были веския основания для того, чтобы для нашего церковного пения оставаться при безлинейной нотации. Члены комиссии 1668 г. считают, что линейная нотная система неспособна передать «всю дробь и тонкость» знаменной безлинейной нотации 42 . С вытеснением этой нотации линейной нотной, с переводом многовыразительного знамени на маловыразительные линейные ноты, сопоставлением понятий «низко», «средним гласом», «высоко», «мрачно», с нотами ут , ре , ми и т. д., утерялось значение этих тонкостей, а также и знание теоретических оснований построения и различия гласов и всего знаменного пения, и даже принципа выражения его крюками, которые стали расматриваться как ноты (только безлинейные), в то время как принцип их совершенно иной 43 . Как мы видели, наши мастера знаменного пения выработали стройную, логически последовательную систему построения звукоряда, осознав и дав ему теоретическия основания. Если нам и не известны еще другия теоретическия работы в этом направлении в 17 в. (кроме кратких замечаний в разных «Азбуках» знаменного пения), то это еще не значит, что их вовсе не было. Возможно, что еще обнаружится в каком-нибудь книгохранилище до сих пор ускользавшая от внимания и интереса изследователей рукопись, которая позволит нам с большей уверенностью проникнуть в теоретическое мышление мастеров знаменного пения. |
| По собственному моему опыту, обделка земли наймом выгоднее половничества, и кроме того известны мне хлебопашественные заведения купцов Смоленской губернии Сычевского уезда, в Тульской губернии Веневского уезда и в Орловской губернии Елецкого уезда, которые дают точно те же выводы. Эти неравности происходящие от неравного народонаселения, не имеют никакого влияния на общее правило, принятое в праве обычном, и сами по себе исчезнут при совершеннейшем развитии хозяйственной жизни народной. Правило половничества или трёхдневной работы в хлебопашественных имениях, существующее с незапамятных времён, признано ещё недавно самим государством, но такое признание было не изобретением, не следствием произвольного расчёта, а только утверждением существующего уже положения или переводом его из права обычного в закон 15 . Отмена Юрьева дня Много толковали о причинах отмены Юрьева дня и приписывали её то придворным партиям, то желанию Годунова оказать покровительство мелким владельцам, чтобы найти в них опору против боярских родов. Бесстрастный и бесхитростный взгляд на историю объясняет задачу иначе. Самое время, в которое появился новый закон, даёт ключ к его смыслу. Большая половина старой Руси была захвачена Татарами-опустошителями и Литвой, которой иго было не совсем легко. Города и сёла исчезли, прежние пашни обратились в пустыню, средняя и северная Россия переполнились беглецами. При Иоанне III государство окрепло в своём живом сердце – Москве и стало снова раздвигать свои пределы. Во время Грозного новорождённая Русская сила взяла в его присутствии Татарскую Казань и богатое Финское Приволжье, без него взяла Астрахань и часть Сибири. Новые области, бесконечно-пространные и неистощимо-богатые, оставались несколько лет совершенною пустынею. Страшно было переходить в сторону новую, в соседство к неприятелю, не вполне побеждённому, да и народная предприимчивость не цветёт в такие царствования, каково было царствование Uoahha IV . При его кротком преемнике, под правлением мудрого Годунова, отдохнула Россия. Беглецы с Юга вспомнили свою старую родину; народонаселение, слишком сгустившееся на Севере, стало искать, степного приволья. Как бы ни было правомерно отношение половничества, как бы ни было оно связано с обычаем, безусловное владение землёю всё-таки выгоднее и заманчивее. Началось движение с Севера на Юг, движение мелкими общинами (ибо скватерство Северо-Американское противно духу Русскому 16 , движение быстрое, неправильное, ускользающее от всякого надзора, от всех повинностей общественных, грозящее безлюдьем прежним средоточиям государственным. Юрьев день был отменён, и ни одна партия во время безумия народного при Самозванцах, ни один правитель, какой бы он ни был, в каком бы сословии он ни искал опоры (кроме разбойнической шайки Болотникова), не думал о восстановлении прежнего свободного перехода: оно было невозможно. |
| На западе Италии, империи германцев, «> А также Антиохии, известной на Востоке. «> Служили одному Тебе четыре патриарха, «> Но только царь ромеев всех, но был Ты царь над всеми, Над всей землей Ты властвовал, единый император 563 Можно полагать, что в тексте Константинополь сравнивают по статусу с Римским царем. А можно толковать так, что речь в данной песне идет о конкретном царе, и Константинополь уравнивается с ним по величию как «город императоров», живой символ Православия. Впрочем, при любом толковании этого песнопения высочайший статус Римского императора бесспорен. Об императоре говорили (в частности, о св. Иоанне III Дуке Ватаце): «самая надежная твердыня ромеев», «мировой столп», «светлое и славное солнце». «От него исходили приносящие радость лучи, освещавшие все земли ромеев, от которых мужество врагов покрылось пеплом». При этом отмечается высокое сознание и дух царя: «Он, получив в удел царство, полагал, что императорский титул для верно рассуждавших не является сам по себе предметом роскоши, и не есть повод для обогащения, и не побуждение к лености, но основа для больших сражений и для разумных трудов, битв и сопутствующих им наград, которые Бог дает тем, кто неутомимо сражается за праведные дела» 564 . В сознании византийцев императорская власть священна не потому, что царь совершает в храме Таинства – такое право ему как раз и не предоставлено Богом. После воцарения василевс становится отрешенным, отделенным от всех, выше всех страстей и личных интересов для Бога и во имя Правды. Верно замечают, что слово священный в первоначальном своем смысле значит: отделенный, обреченный на службу Богу. И, следовательно, власть не для себя существует, но ради Бога, и есть служение 565 . Поэтому и миссия Римского царя является священной. Эта устойчивая древняя тенденция, сохранявшая свою монополию вне зависимости от внешних и внутренних факторов политической и религиозной жизни, тем более может показаться удивительной, что, как известно, период династии Ласкаридов и начала правления Палеологов Римскую империю захлестнули западные идеи. |
| Et certe de apostolorum canonibus liquido novimus, quoniam bis quidam facile (facilem) non prebuere consensum (перифраз из предисловия Дионисия. См. выше § 7, стр. 179, пр. 3). Sed et praedecessor vester beatissimus papa Stephanus non ex his plusquam quinquaginta recipiendos synodice promulgavit, licet quaedam constituta pontificum ex ipsis canonibus assumpta esse videantur (опять последняя фраза из Дионисия). Unde apostolatu vestro decernente non solum illos solos quinquaginta canones ecclesia recipit, sed omnes eorum (т. e. apostolorum; но латинский издатель неправильно примечает: id est, Pontificum Romanorum, а за ним и русские переводчики неправильно перевели «римских первосвященников») utpote Spiritus Sancti tubarum (буквальное выражение 1-го правила VII собора, приложенное именно к апостолам) quin et omnium omnino probabilium patrum et sanctorum conciliorum regulas et institutiones admittit, illas duntaxat, quae nec vectae fidei, пес probis moribus obriant, sed пес redis Romanae decretis ad modicum quid resultant, quin (quae?) potius adversarios, i. e. haereticot potenter impugnant. Ergo regulas, quas Graeci a sexta synodo perlubent editas, ita in has synodo (т. е. в VII-м вселенском соборе, a не в особом соборе при папе Иоанне VIII, о существовании которого из этого места заключают Луп (Christian. Lupus) и Гефеле, III, 317) principalis sedes admittit, ut nullatenus ex his illae recipiuntur, quae prioribus canonibus vel decretis sanctorum sedis hujus pontificum aut certe bonis morihus inveniuntur adversae... Migne, Patrol, cursus compl. Series latina, t. CXXIX, coL. 196. В русском переводе (Деян. всел. соб. VII, 48) две неправильности: во-первых, неправильно eorum utpote Sancti Spiritus tubarum отнесено к римским первосвященникам, как указано выше; во-вторых, выражение: in hac synodi principalis sedes admittit, неправильно отнесено не к VII-мy, а к Трулльскому собору, и переведено: «посылавший на этот собор своих представителей». Но и из русского перевода ясно, что правила Трулльского собора принимались римской церковью в качестве правил 6-го вселенского в точно таком же смысле, как и правила апостольские и других вселенских соборов. |
| В первой части самой Кормчей излагаются правила апостольские с несколькими извлечениями из «Книг апостольских постановлений» (гл. VIII), правила соборов в хронологическом порядке и канонические послания св. отцов. Во второй части содержатся постановления византийских императоров, касающиеся Церкви, и некоторые другие канонические статьи. В конце книги помещены: а) объяснения названия «Кормчей», б) известная в истории католической церкви грамота, данная будто бы императором Константином Великим папе Сильвестру на владение почти всей Италией (в грамоте проводится мысль о превосходстве духовной власти над светскою), и в) историческое сказание об отпадении западной церкви от восточной. После Никона Кормчая, по мысли Феофана Прокоповича , подвергалась (с 1734 г.) пересмотру. Но так как все попытки к ее исправлению по греческим пандектам (изданным в 1672 г. Бевергием 35 не удалось, то она, по определению Св. Синода, напечатана в 1786 г. с никоновского издания с некоторыми лишь изменениями и дополнениями. Последующие издания ее были в 1804, 1816 и в 1836 годах с самыми незначительными изменениями только в некоторых выражениях. С 1836 года она более не издается Св. Синодом. Кормчая в полном своем составе представляла главный и общий источник русского церковного законодательства. Законы Кормчей, известные под именем «градских», имели у нас практическое применение при Иоанне III, Алексее Михайловиче и Петре I; 50-я же глава ее, оглавляемая «О тайне супружества» является сводом действующих правил о заключении брака и в настоящее время. В числе древних памятников русского законодательства имели также практическое значение: 1) Постановления соборов: владимирского (1274 г.), московского (1503 и 1548 г.), стоглавого (1551 г.) и большого московского (1666–67 г.). 2) Требник Могилы. Он составлен киевским митрополитом Петром Могилою († 31 Дек. 1647 г.) на основании разнообразных источников, не исключая и римско-католического Требника, изданного в 1615 году при папе Павле V и легшего в основу всей первой части Требника Могилы 36 . |
| Приставы или недельщики при архиереях были уничтожены после собора 1667 года вместе с другими светскими архиерейскими чиновниками. Их место заступили, так называемые, закащики, которые избирались всегда из духовных лиц и утверждались в своей должности архиереем 354 . 2) Чиновники, заведовавшие управлением архиерейского двора, земель и крестьян, живших на них а) Дворецкий Когда в первый раз при архиерейских дворах появились дворецкие, и как именно возникла эта должность, на это решительно нет никаких указаний. По канонам греческой церкви имениями и домами архиереев должны были управлять экономы из духовных лиц, которые действительно существовали во всех греческих церквах 355 . Но замечательно, что у нас ни в древнейшее время, ни в более позднее, экономов при архиереях не было; вероятно их обязанности исправляли у нас в древнейшее время казначеи. Когда у архиереев было мало земель и когда поэтому у них еще не было того многочисленного штата придворных служилых людей, то одного казначея было тогда достаточно, чтобы вести дела по управлению архиерейским домом и доходами. Но когда архиереи с течением времени приобрели себе, сравнительно, обширные населённые и ненаселённые земли, когда их двор наполнился множеством различных слуг и должностных лиц, тогда одного казначея для заведования всеми архиерейскими доходами, землями и дворовыми лицами было уже недостаточно; поэтому при архиерейском дворе появляется новая должность – дворецкого, на которого возлагается обязанность управления всем архиерейским домом и служащими лицами, а также управление всеми архиерейскими землями и жившими на них лицами, на обязанности же казначея осталось ведать только архиерейскую казну. В первый раз дворецкий при архиереях упоминается в 1456 году при митрополите Ионе, причем эта должность не представляется как нечто новое, доселе не бывалое, но как обыкновенное и известное. Между тем при московском великокняжеском дворе эта должность в первый раз встречается при Иоанне III в 1462 году 356 , так что на основании только этих данных нужно сделать такое заключение, что должность дворецкого московские князья заимствовали у митрополитов, что противоречит высказанному нами взгляду на образование придворных архиерейских чинов, по примеру и образцу княжеского двора. |
| Нужно заметить, что скудость известий об архиерейских стольниках объясняется главными образом тем, что они были исключительно придворными чиновниками, несли исключительно службу только при дворе архиерея и решительно не принимали никакого участия в епархиальном архиерейском управлении, а потому их положение и не было особенно заметным и видным в ряду других архиерейских чиновников, которые так или иначе принимали участие в архиерейском управлении епархией или землями кафедры. Это замечание вполне приложимо и к другим чинам архиерейского двора: кравчим и конюшим, встречающимся в числе архиерейских чиновников. b) Кравчий или Крайчий Кравчий или крайчий государев наблюдал за всем, что касалось стола, во время церемониальных обедов стоял против государя, чтобы разрезывать и подавать кушанья, которые приносил стольник. У архиереев кравчие исполняли те же обязанности, т. е. прислуживали при столе архиерея. На царском церемониальном обеде новопоставленному патриарху Адриану, царь соизволил патриарху подавать кубки по чину; святейший же патриарх, приняв, отдавал кубки крайчему своему Андрею Владыкину, крайчий же ставил на стол 415 . Иногда, впрочем, на кравчих возлагалось и исполнение каких-либо частных поручений, не имевших никакого отношения к их прямым обязанностям. Так в посыльной грамоте новгородского архиепископа Александра повелевается его кравчему Шестневу отвести деревни в поместье софийскому боярскому сыну Томилу Тяполкову 416 . В 1600 году по указу патриарха Иова его кравчий, игумен Левонтьевич Белой, вместе с городовым прикащиком ездил по делу о спорной земле «на спорное место на пустошь на Розгоняй к земленому отходу и к суду ездили» 417 . c) Конюший Конюший, в качестве начальника княжеских конюшен, встречается еще очень рано и назывался в древности тивуном конюшным, старейшиной конюхов, а в последствии конюшим 418 . Конюший, как особый чин при княжеском дворе, появился в первый раз, по свидетельству древней вивлиофики, в 1496 году при Иоанне III, и первым конюшим был назначен Андрей Федорович Челяднин; на эту должность князья всегда назначали бояр 419 . При архиереях конюший в первый раз встречается в половине XV века при митрополите Ионе и называется боярином 420 . В последствии мы не встречаем конюших, как особых чиновников при архиерейском дворе, их должность, как надсмотрщиков за архиерейскими конюшнями, исправляла обыкновенная архиерейская прислуга. d) Чашники Кроме упомянутых чинов мы встречаем еще при архиерейском дворе чашников, которые в древнейшее время были из бояр 421 . 74 Беляева: «города на Руси до монголов», журн. минист. народ. просвещ. 1848 г. Генварь. Пассека: «Новгород сам в себе» и «княжеская и докняжеская Русь». Чт. общ. ист. 1869 г. кн. 4. 1870 г. кн. 3. Затыркевича: «о влиянии борьбы между народами и сословиями на образование Русскаго государства в домонгольское время». Чт. общ. ист. 1873 г. кн. 1, стр. 38–41. |
| Здесь жило много иностранных купцов и ремесленников; люди каждого ремесла жили особо; жилища кузнецов и других мастеров, употребляющих огонь при своих работах, расположены были длинными рядами вдали от других. Дома простых граждан в Пскове были большей частью деревянные и окружались заборами, плетнями, деревьями и огородами; над воротами каждого дома висел литой или писаный образ. В этом городе, битком набитом, по выражению Поссевина, деревянными зданиями, по сомнительному показанию Вундерера, считалось до 41.500 домов. В одном из замков Вундерер видел очень красивый дворец государя, в котором все покои убраны были красным бархатом. Подле замка стоял большой каменный дом, называвшийся Pachmar, в котором иностранные купцы выставляли свои товары, продавали, покупали и меняли. Потом Вундереру показывали другое здание, в котором держали несколько белых медведей, белых волков и буйволов для боя. 307 Несмотря на множество зданий, какое показывают в Пскове Вундерер и Поссевин, последний и в нем, как в Новгороде, считает в мирное время не более 20.000 жителей. По словам Герберштейна, псковитяне отличались прежде обходительностью, торговые дела вели добросовестно, без хитрости и обмана; но со времени поселения между ними москвитян нравы в Пскове, как и в Новгороде, изменились к худшему. 308 В XVII в. Псков сохранял еще значительные размеры, имел в окружности по свидетельству Штрауса, более 2-х миль, но вблизи представлял жалкий вид; дома в нем были по-прежнему почти все деревянные, а стены, хотя и каменные, но с плохими башнями, улицы нечистые и немощеные, кроме главной, выходившей на торговую площадь; эта улица вымощена была вдоль положенными бревнами. 309 Москва, Новгород и Псков имели каменные крепости. К таким же крепостям причисляются во второй половине XVI в. Порхов, Старица, Нижний, Александровская слобода, Белозерская крепость и другие города. Построенная при Иоанне III каменная крепость на ливонской границе – Ивангород во второй половине XVI в. отходила на некоторое время к шведам. |
|
|
