| Цель верная, правильная, благотворная! Дай Бог, чтобы она достигалась усердным, правильным и дружным обучением наставников, и старанием, и успехами детей. России и Церкви нужны именно такие питомцы, потому что только воспитанные в вере и благочестии – самые надежные – и подданные Царя, и верные чада Церкви, и опора России. Земная мудрость и ученость нередко бывает лукава, горда, самонадеянна, превратна, ложна и идет против Творца, иногда не хочет знать Его, приписывая все существующее какой-то безличной причине и свою стихийную, только воображаемую, мудрость – только себе, уму человеческому; его превозносит, почти боготворит, кланяется ему, как кумиру и идолу, а Божие Писание и Откровение отвергает, унижает, считает неправильным. Те мирские писатели, которые пишут только о мирском и не говорят ничего о Боге или говорят превратно о Боге, о Церкви, – пользуются у многих мнимоученых и неверующих наибольшим почетом. За что? За то, что они говорят нечто новое, неслыханное, ими самими придуманное, задорное, а мы скажем – вздорное, нелепое, несмысленное. О мудрецы земные, лишенные мудрости Божией! Давно Божие Слово произнесло о вас и вашей мудрости Свой праведный приговор: погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? 357 Исповедаюсь Тебе, Отче, – говорит Господь Иисус Христос, – Господи небесе и земли, яко утаил ecu сия от премудрых и разумных и открыл ecu та младенцем: ей, Отче, яко тако бысть благоволение пред Тобою 358 . Итак, будем молить Господа, да научит Он всех нас возносящему смирению – и в жизни, и в вере, и в добродетели, и в науке: ибо смирение – основание и корень всякой благонамеренной науки. Мы, по словам апостола, неспособны сами по себе помыслить, что о Боге, как от себя, но способность наша от Бога. Аминь». По окончании богослужения радушный хозяин города Лопарев всех гостей пригласил к себе на трапезу. Немало было провозглашено тостов и произнесено речей, но особенною задушевностью отличалась речь губернатора Михаила Денисовича Демидова, который от избытка благодарного чувства горячо благодарил отца Иоанна за его посещение Олонецкой губернии. |
| Но в то же время в барстве есть неожиданное моральное превосходство над мужиком: чего нельзя честно заработать, то Иван Денисович или Каратаев умыкнет, сворует – лишнюю порцайку или обрезков на обмоточки. Вот и скармливает Платоша «важнющую картошку» Безухову, и тот съедает с восторгом жизни, не согрешив, а ведь могла это быть та картошина, которую б Каратаев умыкнул, своровал из котла, как делает это без зазрения совести Иван Денисович, – с него-то, с мужика русского, станется, «что он миску стережа, из нее картошку выловил». Так подкармливает русский мужик безгрешного русского барина ворованной картошкой, продлевая-то барский век! Но ловчить на лету – для мужика «правильно», потому что нет в его голове мыслей о праведности, а есть вот уж именно простодушная мысль, что мир никому не принадлежит, а если и принадлежит, то всем, – и это правильное, справедливое положение мира. Каратаев в солдаты попадает как в наказание, потому что поймали на порубке в чужом лесу, понимай так, что в барском. Так вот, для барина грех – это когда мужик дровишек в его лесу нарубил. А мужик и не подумает, что грешит, для него всегда подспудно этот барский лес был ничьим, общим, всечеловеческим. И за такие грехи – не заставишь мужика мучиться. Потому есть ложь в том, что Каратаев умиляется, когда Бог ему смерть дал, будто грехи простил, но нет лжи в том, что Иван Денисович крестится, когда надо пронестись над гибелью, а «с благодарностью» за спасение уже не крестится. Толстой хотел видеть религиозный тип в Каратаеве; Солженицын в Шухове – увидел без прикрас честную земную мужицкую веру, проговорив, что страдает Иван Денисович не за Бога и главный его вопрос: за что?! Так и Безухов не понимает: за что?! за что страдают люди безвинные? И это вопрос, который чуть не отменяет в России Бога. Возвращает «счастливый билет» в царство Божье Иван Денисович, но это же и карамазовский вопрос, вопрос уже для человека по-господски просвещенного, образованного. В России будто б никто – ни мужики, ни баре – не в силах верить в такого Бога, каков он есть, но как духовные рабы уже в высшем порядке жаждут душевно Господина, Хозяина над собой: жаждут другого Бога с такой силой, что уже ему и служат и верят, как если бы не пусто это место – как бы где-то там он уже есть, тот создатель, что долго терпит да больно бьет! |
| (Анри Барбюс) Нравственная глубина и единство семейного коллективного опыта совершенно необходимое условие советского воспитания. Это относится одинаково и к семьям с достатком и к семьям с недостатком. В нашей стране только тот человек будет полноценным, потребности и желания которого есть потребности и желания коллективиста. Наша семья представляет собой благодарный институт для воспитания такого коллективизма. Глава третья Степан Денисович Веткин познакомился со мной в начале лета 1926 года. Я и сейчас вспоминаю появление его с некоторым смущением: оно было похоже на вторжение неприятельской армии, произведенное неожиданно – без объявления войны. А между тем ничего военного на деле как будто и не было. Степан Денисович мирно и застенчиво вошел в мой служебный кабинетик, очень вежливо поклонился, держа кепку впереди себя в обеих руках, и сказал: – Если вы очень заняты, простите за беспокойство – у меня к вам минимальная просьба. Даже при слове «минимальная» Степан Денисович не улыбнулся, был сдержанно серьезен и скорее озабочен, чем угрюм. Он уселся на стуле против меня, и я мог лучше рассмотреть его лицо. У него хорошие усы, прикрывающие рот, под этими усами он часто как-то особенно мило вытягивал губы, как будто что-то обсасывал, на самом деле у него во рту ничего не было, – это движение выражало тоже озабоченность. Рыжая борода Степана Денисовича была немного сбита вправо, вероятно, оттого, что он часто теребил ее правой рукой. Степан Денисович сказал: – Да… Видите ли, какое дело! Я, собственно говоря, учитель, здесь недалеко, в Мотовиловке… – Очень приятно. Коллега, значит… Но Степан Денисович не поддержал моего оживления. Он захватил рукой большой участок рыжей своей бороды и суховато объяснил, глядя чуть в сторону: – Приятно – нельзя сказать. Я, конечно, люблю это дело, но прямо скажу – не выходит. То есть методически выходит, а организационно не выходит. – В чем же дело? – Да… не то, что организационно, а можно сказать, в бытовом отношении. Я у вас прошу сейчас работу… кузнеца. |
| То есть да, несчастья распределены по миру неравномерно, и устранить эту неравномерность Бог не может — для этого Ему (как и для полной ликвидации всякого зла) пришлось бы нарушить нашу свободу воли. Но Господь может так влиять на причинно-следственные цепочки, создавать в жизни каждого человека такие обстоятельства, что тот получает реальную возможность творить добро и побеждать свои страсти. Вот, например, в годы сталинских репрессий посадили какого-нибудь Ивана Денисовича в лагерь. В лагере плохо, холодно, голодно, свирепствуют уголовники, лютует охрана... Можно ли утверждать, что это именно Господь обеспечил Ивану Денисовичу 10 лет по 58.10?, устроил ему «духовный тренажер»? Утверждать так, по-моему, нельзя. Мы этого знать не можем. Вполне допускаю, что в целом для духовной жизни Ивана Денисовича лагерь, мягко скажем, неполезен. Но вот так сложилось — попал он туда. И там, в лагере, он может повести себя по-разному. В его лагерных буднях постоянно станут возникать ситуации, когда можно поступить так, а можно этак. Можно по совести, можно по подлости. И Господь, раз уж так вышло, будет устраивать для Ивана Денисовича посильные для того ситуации, когда можно поступить по совести. Поделиться с доходягой пайкой, ободрить новичка, дать кому-то полезный совет, шуткой притушить готовую вспыхнуть ссору... Да, сил Ивана Денисовича не на всё хватит. Он не рискнет ссориться с уголовниками, он не отдаст первому желающему последнюю рубашку, не пошлет на три буквы «кума». Но на что-то же его сил хватит... И что тут для Ивана Денисовича крест, а что — превходящие обстоятельства, справиться с которыми он не в силах и которые не могут быть поставлены ему в вину? И сам он об этом судить не может, и уж тем более — никто со стороны. Это знает только Бог. ...В общем, самое плохое, что можно сделать с крестом — это попытаться его измерить какой-то внешней меркой, вообразить, будто чем тебе хуже — тем твой крест больше. Начнешь так думать — и сломаешься. Не от креста, а от этих мыслей. |
| – Выдержал. Но потом вдруг остановился и сказал, глядя в землю: – Вы слышали о дворянской гордости? Пожалуйста, вот вам дворянская гордость! Несколько театральным жестом Веткин показал на Ваньку. Сей представитель дворянства в одной руке держал ботинки, а в другой прутик, которым царапал землю у своих босых ног, рассматривая исцарапанное место прежним сложным взглядом, состоящим из двух лучиков: один грустный и расстроенный, а другой лукавый и вредный. Последний лучик, может быть, как раз и отражал идею, безусловно, дворянскую. Степан Денисович старался пронзить Ваньку сердитым взглядом, но не пронзил: Ванька оказался твердым, как самшит. Тогда Степан Денисович обратился к нам с жалобой на сына: – Яблоки! Яблоки он признает, если натаскает из совхозного сада. А если они на столе у человека, так он их не признает! Такое возмутительное отношение к яблокам, конечно, не могло быть изображено никакими словами. Степан Денисович снова воззрился на Ваньку. Ванька совершил головой неразборчивое движение, состоящее из поматывания в нескольких направлениях, и сказал: – Разве только яблоки? Не в яблоках дело, а вообще… я там жить не буду. Степан Денисович снова обернулся к нам, чтобы подчеркнуть развратный характер Ванькиных слов, но Ванька продолжал: – На что мне ихние яблоки? И конфеты? И этот… балык! Ванька вдруг пыхнул смехом и отвернул покрасневшее лицо, прошептав несколько смущенно: – Балык… Воспоминание об этом деликатесе смешило Ваньку недолго, к тому же это был горький смех сарказма. Ванька повернул этот сарказм к нам его серьезной стороной и сказал с настоящим осуждающим выражением: – У нас дома ничего такого нет, и я не хочу! Не хочу – и все! Кажется, в этих словах заключалось окончательное утверждение Ваньки, потому что, сказав их, Ванька выпрямился, крепко хлопнул прутиком по ноге, как будто это был не прутик, а стек, и глянул на батька. В этот момент в выражении Ванькиной фигуры было действительно что-то аристократическое. Степан Денисович под правым усом что-то такое сделал, как будто начал улыбаться, но бросил эту затею и сказал пренебрежительно: |
| Наконец девятым номером шел колонист… Костя Ветковский. Возвращение его в колонию произошло самым быстрым, прозаическим и деловым образом. За три дня до нашего отьезда Костя пришел в колонию — худой, синий и смущенный. Его встретили сдержанно, только Лапоть сказал: — Ну, как там «пронеси господи» поживает? Костя с достоинством улыбнулся: — Ну ее к черту! Я там и не был. — Вот жаль, — сказал Лапоть, — даром стоит, проклятая! Волохов прищурился на Костю по-приятельски. — Значит, ты налопался разных интересных вещей по самое горло? Костя отвечал, не краснея: — Налопался. — Ну а что будет у тебя на сладкое: Костя громко рассмеялся: — А вот видишь, буду ожидать совета командиров. Они мастера и на сладкое, и на горькое… — Сейчас нам некогда возиться с твоими меню, — сурово произнес Волохов. — А я вот что скажу: у Алешки Волкова нога растерта, поедешь ты вместо Алешки. Лапоть, как ты думаешь? — Я думаю: соответствует. — А совет? — спросил Костя. — Мы сейчас на военном положении, можно без совета. Так неожиданно для себя и для нас, без процедур и психологии, Костя попал в передовой сводный. На другой день он ходил уже в колонийском костюме. С нами ехал еще Иван Денисович Киргизов, новый воспитатель, которого я нарочно сманил с педагогического подвижничества в Пироговке на место уходящего Ивана Ивановича. Непосвященному наблюдателю Иван Денисович казался обыкновенным сельским учителем, а на самом деле Иван Денисович есть тот самый положительный герой, которого так тщательно и давно разыскивает русская литература. Ивану Денисовичу тридцать лет, он добр, умен, спокоен и в особенности работоспособен — последним качеством герои русской литературы, и отрицательные и положительные, как известно, похвастаться не могут. Иван Денисович все умеет делать и всегда что-нибудь делает, но издали всегда кажется, что ему можно еще что-нибудь поручить. Вы подходите ближе и начинаете различать, что прибавить ничего нельзя, но ваш язык, уже наладившийся на известный манер, быстро перестроиться не умеет, и вы выговариваете, немного все же краснея и заикаясь: |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Один день Ивана Денисовича «Один день Ивана Денисовича» — рассказ, ставший символом разоблачения преступлений безбожного государства. Но это не просто обвинение: Солженицыну удивительно удалось передать нравственную правду, стойкость праведника. Первое опубликованное произведение Солженицына и первое произведение про советские лагеря. Ахматова о рассказе «Один день Ивана Денисовича» сказала Лидии Чуковской: «Эту повесть о-бя-зан про-чи-тать и выучить наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза». Другой великий лагерный писатель Варлам Шаламов в письме Солженицыну писал: «Повесть — как стихи — в ней всё совершенно, всё целесообразно. Каждая строка, каждая сцена, каждая характеристика настолько лаконична, умна, тонка и глубока, что я думаю, что «Новый мир» с самого начала своего существования ничего столь цельного, столь сильного не печатал. И столь нужного — ибо без честного решения этих самых вопросов ни литература, ни общественная жизнь не могут идти вперёд — всё, что идёт с недомолвками, в обход, в обман — приносило, приносит и принесёт только вред.Есть ещё одно огромнейшее достоинство — это глубоко и очень тонко показанная крестьянская психология Шухова. Столь тонкая высокохудожественная работа мне ещё не встречалась, признаться, давно.Вообще детали, подробности быта, поведение всех героев очень точны и очень новы, обжигающе новы. Таких подробностей в повести — сотни — других, не новых, не точных, вовсе нет.Вся Ваша повесть — это та долгожданная правда, без которой не может литература наша двигаться вперёд.» Александр Солженицын Один день Ивана Денисовича Эта редакция является истинной и окончательной. Никакие прижизненные издания ее не отменяют. В пять часов утра, как всегда, пробило подъем – молотком об рельс у штабного барака. Перерывистый звон слабо прошел сквозь стекла, намерзшие в два пальца, и скоро затих: холодно было, и надзирателю неохота была долго рукой махать. |
| Язык «Одного дня...» и не артистичен, и не убедителен. Это, скорее, имитация просторечия, нередко встречающаяся в литературе и описанная Ильфом и Петровым: «Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку...» И неудивительно, что, например, К. Симонов, чья рецензия на повесть была опубликована позднее в «Известиях», назвал автора «подлинным помощником партии в святом и необходимом деле борьбы с культом личности и его последствиями», но ничего не сказал о языке «Одного дня...», очень огорчив этим Александра Исаевича. Н.А. Решетовская пишет, что Александр Исаевич любил читать словарь Даля и заучивал слова, пословицы и поговорки. Вероятно, именно поэтому язык его не звучит органично и естественно - повесть написана языком, заученным по словарю. Зато персонажи повести обрисованы довольно выразительно, это живые, несхематичные люди, отношения между ними также достоверны и психологически вполне точны. Стоит сказать и ещё кое о чём. Такой густопсовой антисоветчины, как в «Архипелаге...», в «Одном дне...», конечно же, нет. Но есть несколько обращающих на себя внимания эпизодов. Например, недоедающий Иван Денисович всё время вспоминает, как раньше ели в деревне: «картошку - целыми сковородами, кашу - чугунками, а ещё раньше, по-без-колхозов, мясо - ломтями здоровыми». Рассказал бы об этом Иван Денисович да хоть бы А.Н. Энгельгардту, русскому учёному-агрохимику и публицисту-народнику, пребывавшему в уверенности, что «наш же мужик-земледелец ест самый плохой ржаной хлеб с костерем, сивцом, пушниной, хлебает пустые серые щи, считает роскошью гречневую кашу с конопляным маслом, об яблочных пирогах и понятия не имеет...» Работу над «Архипелагом...» Александр Исаевич начал в 1958 г., и нет ничего удивительного, что Иван Денисович выражает мнение автора о «России, которую мы потеряли». А ещё Иван Денисович любит Гопчика - подростка, получившего взрослый срок за то, что носил бандеровцам молоко в схроны. Даже не хлеб - молоко! Но автор подводит к мысли, что за такой пустяк (ну, подумаешь, молоком баловал гитлеровских пособников!) человеконенавистническая власть дала парню взрослый срок. |
| Рубрики Коллекции «Один день Ивана Денисовича»: что я увидел, перечитав повесть Солженицына Писать об «Одном дне Ивана Денисовича» трудно — потому что написано об этой повести уже столько всего! Она даже в школьную программу по литературе входит, а значит, обсуждена направо и налево, вдоль и поперек. Но я попробую, вынеся за скобки связанную с ней литературную критику и публицистику, сказать о том, что увидел, когда недавно перечитал…. 13.12.2022 Чем для вас важен Солженицын? — отвечают известные священники и миряне Накануне 100-летия Александра Солженицына разным людям мы задали вопрос: важно ли для Вас творчество Александра Солженицына? И если да, то чем именно? 11.12.2018 10.12.2018 «Красное Колесо» Солженицына и «Властелин Колец» Толкина: что общего? В «Красном Колесе» есть два стрежневых, противостоящих друг другу образа — это колесо и Крест. Проще сказать, демоническое и божественное начала. На метафизическом напряжении между ними и выстроено все повествование. Крест (в христианском понимании этого символа) — смысловой центр эпопеи. 10.12.2018 Борис Любимов: философия истории Александра Солженицына Каким было христианское мироощущение Солженицына? Как перипетии судьбы писателя повлияли на его философию истории? И какие вызовы, по мнению Солженицына, могут возникнуть перед человечеством в будущем? Об этом рассказывает Борис Любимов, кандидат искусствоведения, ректор Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина. 03.08.2018 Памяти Ивана Денисовича Павел Крючков, заместитель главного редактора «Нового мира», об одной из самых знаменитых публикаций журнала. 17.11.2017 Отраженье в воде В поверхности быстрого потока не различить отражений ни близких, ни далеких: даже если не мутен он, даже если свободен от пены — в постоянной струйчатой ряби, в неугомонной смене воды отраженья неверны, неотчетливы, непонятны. 01.01.2008 Солженицын и будущее. Мнение студентов Сегодня мы ведем разговор о том, какую роль наследие Солженицына будет или могло бы играть в будущем. Такой разговор, безусловно, стал бы неполным, если бы в нем не прозвучали голоса тех, кто будет жить в этом будущем и кто уже сейчас задумывается о том, каким этому будущему быть. Здесь мы приводим отрывки из эссе студентов одного из московских вузов на тему «Солженицын и будущее». |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Аннотация «Один день Ивана Денисовича» — рассказ, ставший символом разоблачения преступлений безбожного государства. Но это не просто обвинение: Солженицыну удивительно удалось передать нравственную правду, стойкость праведника. Первое опубликованное произведение Солженицына и первое произведение про советские лагеря. Ахматова о рассказе «Один день Ивана Денисовича» сказала Лидии Чуковской: «Эту повесть о-бя-зан про-чи-тать и выучить наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза». Другой великий лагерный писатель Варлам Шаламов в письме Солженицыну писал: «Повесть — как стихи — в ней всё совершенно, всё целесообразно. Каждая строка, каждая сцена, каждая характеристика настолько лаконична, умна, тонка и глубока, что я думаю, что «Новый мир» с самого начала своего существования ничего столь цельного, столь сильного не печатал. И столь нужного — ибо без честного решения этих самых вопросов ни литература, ни общественная жизнь не могут идти вперёд — всё, что идёт с недомолвками, в обход, в обман — приносило, приносит и принесёт только вред.Есть ещё одно огромнейшее достоинство — это глубоко и очень тонко показанная крестьянская психология Шухова. Столь тонкая высокохудожественная работа мне ещё не встречалась, признаться, давно.Вообще детали, подробности быта, поведение всех героев очень точны и очень новы, обжигающе новы. Таких подробностей в повести — сотни — других, не новых, не точных, вовсе нет.Вся Ваша повесть — это та долгожданная правда, без которой не может литература наша двигаться вперёд.» Читаемость: Язык: Объём текста: Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin . Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin . Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin . |
|
|
