| Предметом постоянного внимания авторов «Ж. с.» были поверья и легенды, в к-рых также проявлялись языческие и христ. представления народа: «Народные сказания о самоубийцах» Добровольского (1894. Вып. 2. С. 204-214), «Легенда о предсказании преподобного Геннадия» Тихомирова (1895. Вып. 1. С. 121), «Новгородская легенда об апостоле Андрее» В. Боцяновского (Там же. Вып. 2. С. 241-242), «Отчего пораженные грозой - святые: Народное поверье» Синозерского (1896. Вып. 3/4. С. 537-538), «Религиозно-народные поверья и сказанья: (Записаны в Калязинском уезде Тверской губернии)» В. Суворова (1899. Вып. 3. С. 389-397), «Почему в России умирает много детей?: (Народная легенда)» (1906. Вып. 2. С. 36-37), «Легенда пчеловодов» (1907. Вып. 3. С. 29-30) и «Умерла правда…» (Там же. Вып. 4. С. 43-44) И. С. Абрамова. Ряд небольших заметок по материалам Ярославской губ. принадлежит краеведу А. В. Балову: «О Пасхе: Народная легенда, записанная в Пошехонском уезде Ярославской губернии» (1896. Вып. 2. С. 260-261), «Свечи и ладан в народных поверьях: Из этнографических материалов, собранных в Пошехонском уезде Ярославской губернии» (Там же. С. 262-264), «Св. Андрей Первозванный и св. Екатерина в народных русских верованиях: Историко-этнографический очерк» (1899. Вып. 4. С. 536-538) и др. Серия статей о языческих поверьях Зап. Украины была опубликована Ю. А. Яворским: «Домовик в галицко-русских верованиях» (1897. Вып. 1. С. 105-106), «Галицко-русские поверья об упырях» (Там же. С. 107-110), «Из галицко-русских народных сказаний и суеверий» (Там же. С. 110-111), «Галицко-русские поверья о дикой бабе» (Там же. Вып. 3/4. С. 439-441), «Из галицко-русских народных поверий» (1900. Вып. 4. С. 595-598). В последнем номере журнала помещен материал, собранный П. Г. Богатырёвым: «Несколько легенд Шенкурского уезда Архангельской губернии» (1916. Вып. 4. Прил. 6. С. 71-76), куда вошли тексты «Бог и Сатанаил», «Святой старец и разбойник», «Адам и Ева», «Христос и апостолы», «О Пресвятой Богородице» и др. Публиковались материалы по заговорам и народным молитвам: «Заговоры донских казаков» Майкова (1891. |
| Оно укрепилось в литературном языке не раньше последних десятилетий XIX в. или даже начала XX века. Опубликовано в Бюллетене Диалектологического сектора Института русского языка АН СССР, вып. 3 (М.; Л., 1948) вместе со статьей «Щуплый» под общим названием «Из истории лексических взаимоотношений между русскими диалектами и литературным языком». В архиве сохранилась рукопись (5 пронумерованных листков разного формата) и несколько дополнительных замечаний и выписок, часть из которых уже вошла в публикацию 1948 г., а часть включается в настоящее издание: 1) рассуждение В. В. Виноградова об особом употреблении слова шумиха у В. Г. Белинского и А. Марлинского; 2) заметка о словах блестиха, глотиха, глумиха; 3) цитата из работы А. К. Зеленина о своеобразном использовании слова шумиха в вятском говоре. Здесь печатается полный текст статьи с внесением некоторых необходимых поправок и уточнений. – Е. Х. 393 Ср. также в статье Д. К. Зеленина. Особенности в говоре русских крестьян юго-восточной части Вятской губернии (Живая Старина, 1901, вып. 1, с. 86): «завариха – каша из заварной гречневой крупы». Ср. в статье Ф. И. Покровского . О народном говоре Чухломского у. Костромской губ. (Живая Старина, 1899, вып. 3, с. 347 и след.): «ломиха – долго не обыскивающаяся, не телящаяся корова». 394 Зеленин Д. К. Отчет о диалектологической поездке в Вятскую губернию//Сб. ОРЯС АН. т. 76, СПб., 1903. С. 184–185. 395 В статье И. А. Гончарова «Лучше поздно, чем никогда» (Собр. соч. 1955, т. 8, с. 87; 1980, т. 8, с. 122): «Праздная фантазия в таких натурах чаще всего бросается в сферу чувств, во все виды и роды любвей, производя экзальтацию, творя идолы и идеалы, порождая из всего этого какую-то горячку или шутиху, что-то жалкое и смешное». В рукописи В. В. Виноградова в слове шутиху правка: т переправлено на м; ср. «шутиха – 2. фейерверочная ракета, оставляющая зигзагообразный огненный след» (БАС, 17, с. 1626).– Ред. Читать далее Источник: История слов : Ок.1500 слов и выражений и более 5000 слов, с ними связ./В. В. Виноградов; Рос. акад. наук. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет " Рус. яз. " . Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. - М., 1999. - 1138 с. ISBN 5-88744-033-3 Поделиться ссылкой на выделенное |
| Фонд К. в НАРТ 969, 551 документ, 473 рус. и вост. печатные книги) содержит материалы биографии К., рукописи опубликованных сочинений, переписку и проч. Многочисленные документы, отражающие деятельность К., находятся также в фондах Казанского ун-та (977), КазДА (10), а также в Отделе рукописей и редких книг Научной б-ки им. Н. И. Лобачевского Казанского ун-та. Соч.: Замечания о богатырских поэмах минусинских тюрков: (Енисейской губ.). СПб., 1885; Поездка к карагасам в 1890 г.//Зап. РГО по Отд. этнографии. СПб., 1891. Т. 17. Вып. 2. С. 1-96 (отд. паг.); Отчеты... Катанова, отправленного для этногр. исслед. тюркских племен в Вост. Сибирь, Монголию и сев. Китай//Живая старина. СПб., 1892. Вып. 1. С. 111-122; Вып. 4. С. 134-137; Письма из Сибири и Вост. Туркестана//ЗИАН. 1893. Т. 73. Прил. С. 1-114; Сагайские татары Минусинского округа Енисейской губ.//Живая старина. 1893. Вып. 4. С. 559-570; Среди тюрк. племен//Изв. РГО. 1893. Т. 29. Вып. 6. С. 519-541; Китайский бунтовщик Чи-Чи-Гун//Изв. Об-ва археологии, истории и этнографии. 1894. Т. 12. Вып. 5. С. 448-454; О наказании ленивых богомольцев у татар кит. Туркестана//Там же. Вып. 6. С. 578-593; О погребальных обрядах у тюрк. племен с древнейших времен до наших дней//Там же. Вып. 2. С. 109-142; О свадебных обычаях татар Восточного Туркестана//Там же. Вып. 5. С. 409-434; Этнографический обзор турецко-татар. племен: Вступ. лекция в курс обозрения турецко-татар. племен, прочит. в Имп. Казанском ун-те 29 янв. 1894 г. Каз., 1894; Народные приметы и поверья бельтиров//Деятель. Каз., 1896. 8. С. 424-425; О поездке в Минусинский округ Енисейской губ.//Изв. Об-ва археологии, истории и этнографии. 1897. Т. 14. Вып. 2. С. 219-221; Отчет о поездке, совершенной с 15 мая по 1 сент. 1896 г. в Минусинский окр. Енисейской губ.//УЗ Имп. Казанского ун-та. 1897. Т. 64. Кн. 3. С. 1-50; Кн. 5/6. С. 1-53 (отд. паг.); Материалы к изучению Казанско-татар. наречия. Каз., 1898. 2 ч.; Описание одного металлического зеркала с арабской надписью, принадлежащего Об-ву археологии, истории и этнографии при Имп. |
| В семантическом плане гораздо легче связать ахинею с офенским языком. Но это уже будет новая этимология, намеки на которую имелись в филологической литературе русской до тех пор, пока само слово офеня с производными выводилось из Афин (или из г. Офена и венгерских ходебщиков) (см. сл. Даля 1903, 1, с. 76). Ср. у Греча в «Чтениях о русском языке» такую характеристику канцелярского жаргона: «Приказные составили свой собственный афинский язык, чуждый не посвященным в их таинства» (Н. Греч, Чтения, 1, с. 150). Фонетически неудобств не больше, чем в производстве из афинеи. Офенея так же легко при отсутствии точного диалектологического прикрепления могла превратиться в ахинею, как и афинея. Самое же главное: нет никаких оснований отрицать существование слова ахинея в народных говорах. В корректурных экземплярах предполагавшегося нового издания 1 тома Академического словаря под словом ахинея можно найти такие указания: «в народном языке – чушь, Тороп. (Прогр. чепуха, Кашинск. (Смирнов); вздор. Какую ахинею ты городишь, что и слушать то не хочется. Енот.» (2-е Доп. к Опыту обл. влкр. сл.)». В материалах Постоянной Словарной Комиссии при Академии Наук диалектологических данных еще больше: «Охинея – вздор, болтовня, нелепость. Сибирь (Черепанов). ”Не с ума ли тебя, парень, спятило, – молвил он, – что ты такую охинею городишь?“ Кирен. Иркутск. (Архив геогр. об-ва. Б. 4, 1). В Ладожск. уезде (Кедров. Живая Старина 1899): охинея – 1) большая куча чего-нибудь. ”Эку охинею воды то сдержал ты“, 2) бессмыслица, чепуха. ”Ну, занес ахинею?“» Эти факты говорят, что нет нужды к грекам ходить за словом ахинея. Этимологию Филиппова – Грота – Зеленина – Преображенского следует признать сомнительной. § 5. Вспоминается методологический принцип, выставленный в словаре Дюканжа: Qui linguarum vulgarium etymologias inquirit, peculiaria provinciarum idiomata probe noscat necesse est, cum etymon quod a Graecis aut Hebraeis, vel a Longuinquis petit regionibus, a vicinis saepe repetendum sit. (Dulange, Glossarium. Préface, 73, 1678). А как дополнение к нему звучит заявление А. И. Соболевского: «Наши сведения по русской диалектологии так скудны и так несовершенны, что можно решительно говорить только об том, что в них есть» 50 . Поэтому не было достаточного основания у русских лексикографов в подтверждение заимствования ахинеи ссылаться на отсутствие этого слова в народных говорах. |
| Вып. 3. С. 135-136), «Заговоры и поверья: От ружья» С. К. Патканова (1892. Вып. 3. С. 146-147), «Заговор для уничтожения находящихся в доме тараканов, сверчков и мокриц: (Записано в Кубанской области)» В. Водарского (1903. Вып. 4. С. 496), «Заговоры» П. Зенбицкого (1907. Вып. 1. С. 1-6), «Представители злого начала в русских заговорах» (1909. Вып. 4. С. 3-30) и «Заговоры Шенкурского уезда» (1912. Вып. 1. С. 125-136) финско-рус. ученого В. Мансикки, «Заговоры амурских казаков» М. К. Азадовского (1914. Вып. 3/4. Прил. С. 5-15). Серия народных молитв, извлеченных из рукописных сборников нач. XIX в. («Ангелу хранителю молитва», «Сон Пресвятой Богородицы», «О 12 пятницах» и др.), издана в приложении к «Ж. с.» за 1907-1909 гг. ( Виноградов Н. Н. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. СПб., 1907-1909). Познанский опубликовал ст. «Сисиниева легенда-оберег и сродные ей амулеты и заговоры» (1912. Вып. 1. С. 95-116), вошедшую позднее в его кн. «Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул» (Пг., 1917). Богатые сведения по лечебной практике сибиряков представлены в ст. А. А. Макаренко «Материалы по народной медицине Ужорской волости Ачинского округа Енисейской губернии» (1897. Вып. 1. С. 57-100; Вып. 2. С. 230-246; Вып. 3/4. С. 381-439), а также в работе Г. С. Виноградова «Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири: (Материалы по народной медицине и ветеринарии)» (1915. Вып. 4. С. 325-432). Д. К. Зеленин опубликовал в журнале статьи ««Обыденные» полотенца и обыденные храмы» (1911. Вып. 1. С. 1-20), «Обрядовое празднество совершеннолетия девицы у русских» (Там же. Вып. 2. С. 233-246), «К вопросу о русалках: (Культ покойников, умерших неестественною смертью, у русских и у финнов)» (Там же. Вып. 3/4. С. 357-424), «Русские народные обряды со старою обувью» (1913. Вып. 1/2. С. 1-16) и др. Еще одной темой «Ж. с.» было этнографическое описание старообрядческих толков и христ. сект. Статьи Ончукова «О расколе на низовой Печоре» (1901. |
| Как и Тютчев, Ламанский относил Россию к молодому, до конца себя еще не проявившему себя греко-славянскому миру, где важную роль играет Православие. Но в отличие от Тютчева, он впервые, еще до К. Н. Леонтьева, помимо славянских племен ввел в орбиту интересов России также греков и ряд мусульманских народов. В этом плане его вместе с Леонтьевым можно считать одним из предшественников евразийского учения. Одновременно с этим Ламанский, равно как Тютчев и славянофилы с Н. Данилевским, был горячим сторонником славянского единства под эгидой России и Православия. Он поддерживал Тютчева в мыслях о противодействии русофобии идеей империи, видя в этом позитивный смысл. Будучи авторитетным ученым-славистом, Ламанский был довольно заметной фигурой в общественной и культурной жизни второй половины XIX века. В шестидесятые годы он принимал активное участие в организации этнографической выставки и Славянского съезда в Москве 1867 года (где также участвовали Ф. Тютчев, Иван Аксаков, А. Ф. Гильфердинг, Юрий Самарин и др.). Был учредителем петербургского отделения Славянского комитета, в 1877 году преобразованного в петербургское Славянское благотворительное общество. В 1890 году разрабатывал проект устройства этнографического музея Александра III, в том же году основал этнографический журнал " Живая старина " (редактировал до 1910 года), где часто выступал против излишней русификации окраин империи и, в частности, насильственного насаждения русского языка в Литве (введенного, в том числе, А. Ф. Гильфердингом и отмененного в 1900 году). Умер Ламанский в ноябре 1914 года, застав начало Первой мировой войны и во многом предсказав ее начало в своих трудах и так и не дождавшись издания собрания своих сочинений. Еще в 1867 году, как отмечает его ученик Г. Князев, он указывал на опасность, угрожающую России с возникновением на " Балтийском и Немецком морях " сильного немецкого флота и стремлением немцев к объединению Северной и Южной Германии. Более того, в других своих работах он предвидел план совместной кампании Германии и Австро-Венгрии против России. |
| (Чулков. Стихи на качели, с. 40) 161 » . Как видно из примеров, глагол кутить употреблялся в XVIII – в начале XIX b. и переходно и непереходно. Складывались вокруг него и разные фразеологические обороты. Есть основания думать, что в русскую литературную речь слово кутить попало из севернорусских говоров. Например, в холмогорском говоре: « кутить 1) пьянствовать, 2) о погоде – бушевать, заметать снегом, обдавать дождевою пылью, крутиться» (Грандилевский, с. 185). В чухломском говоре Костромской обл.: накутить – «нанести, надуть много снегу» (Живая Старина, 1899, вып. 3, с. 347). В русском литературном языке 20–30-х годов XIX b. слово кутить уже приобретает новый оттенок значения: «жить очертя голову, выходить из привычных норм житейского поведения, безобразничать». На всем слове кутить еще лежит явный отпечаток фамильярного просторечия. У Пушкина в «Евгении Онегине» (гл. 10): Россия присмирела снова, И пуще царь пошел кутить... В «Русско-французском словаре» Ф. Рейфа (1835) слово кутить снабжено таким новым значением: «вести рассеянную жизнь» («mener une vie dissipée») (1, с. 485). Ср. у Н. И. Греча в романе «Черная женщина»: «...она, в надежде будущих благ, начала было жить и кутить не в свою голову, позадолжалась» (Греч, 1838, 2, с. 10). Ср. у В. И. Даля в «Похождении Христиана Христиановича Виольдамура и его Аршета» кутить со значением «мотать деньги, транжирить»: «Они знали уже и то, что Христиан кутит не в свою голову, что за угловатые скрипки отдал немцу три кларнета и сюртук, что улестил бедного Краусмагена переделать рояль в долг» (Даль, 1898, 10, с. 190). У Ф. Булгарина в письме к Н. Кукольнику (от 28 ноября 1842 г.): «Скажи, пожалуйста, в свою ли ты голову кутишь? Не стыдно ли тебе, забыв страх божий, приличия и обязанности честного человека, живущего в обществе – реветь вчера, в театре в представлении несчастной оперы ”Руслан и Людмила“...» (Глинка, с. 492). В повести К. Баранова «Ночь на Рождество Христово» слово кутить еще вовсе не связывается с представлением о пьянстве, о попойках. Оно употребляется в значении «производить смуту, бесчинства»: «Накануне дня публичной экзекуции хожалые унтер-офицеры ходили по обывателям и повещали, что завтра-де будут сечь пойманных воров, которые кутили, как они изъяснялись, во всей Губернии» (Баранов, 1, с. 134). Ср. в письме А. Г. Венецианова к Н. П. Милюкову (март 1846 г.): «... мой сожитель-гиморой забунтовал и теперь кутит» (Венецианов, с. 223). |
| В июле 1928 года иеромонах Исаакий по просьбе настоятеля Пражского прихода епископа Бельского Сергия (Королева) был направлен в Прагу. По пути в Чехословакию ему было видение: образ святителя Николая. Отец Исаакий возблагодарил Господа, благословляющего его на служение в Праге. На вокзале его с ликованием встретили прихожане Никольского храма и сам епископ Сергий. Православная Прага была рада прибытию своего нового пастыря, открыла ему свое сердце, и он с готовностью распахнул свое навстречу ей. Серебристо-пенистой реки Влтавы Крутые берега встают передо мной. На них я вижу памятники славы – Страницы древние истории седой. Мне дороги и бесконечно милы Те храмы, где хранится старина, Где мощи Вячеслава и Людмилы И где царит святая тишина. Мне слышится с чудесной силой, Ревнивую препобеждая даль веков, Живая проповедь Мефодия, Кирилла, И к Богу вечному их вдохновенный зов. Отец Исаакий служил сначала в храме Святого Николая на Староместской площади, в самом центре Праги, а затем и в возведенной на собранные русскими эмигрантами средства церкви Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанском кладбище, где был выделен участок под православные захоронения. Для постройки и содержания храма было создано Успенское братство, которое сначала возглавляла супруга первого премьер-министра Чехословацкой республики Надежда Николаевна Крамарж, а с 1936 года эту обязанность смиренно взял на себя отец Исаакий. Именно под его руководством и духовным наставничеством осуществилась роспись Успенского храма по эскизам Ивана Билибина, над которой с благословения отца Исаакия трудились Татьяна Косинская, принявшая монашество с именем Серафима, Константин Пясковский, Михаил Ромберг, Андрей Рязанов, Виктор Гартман, Ростислав Карякин и другие художники. Архимандрит Исаакий (Виноградов) В 1933-м году иеромонах Исаакий был возведен в сан игумена, а в Рождественские дни 1936 года из Парижа пришла телеграмма: «Поздравляю игумена Исаакия – архимандритом. Евлогий» . Все годы служения архимандрита Исаакия в Праге были наполнены истинной верой, глубоким послушанием и каждодневной заботой о пастве. Много сил, внимания и душевного тепла уделял он детям: духовно окормлял юношескую организацию «Витязи», посещал летние лагеря и русский детский садик. «Навсегда запомнились дни, когда в детский сад приходил архимандрит Исаакий, тогда еще молодой и веселый. Он не только читал проповеди, но мог и пошутить с детьми» , – пишет историк русской эмиграции в Чехословакии А. В. Копршивова, которая с гордостью называет себя «выпускницей детского сада Фридман». Вера Александровна Фридман, заведующая русским детским садом в Праге, в годы Гражданской войны была сестрой милосердия Дроздовского полка. |
| Арх.: Ин-т истории СО РАН. 1/96-г. Л. 1-3; 1/94-г.; 1/2000; 2/2001; 2/88-г.; 5/90-г. Публ.: Афанасий Герасимов. Повесть о Дубчесских скитах//Новый мир. 1991. 9. С. 91-103; то же: Духовная литература староверов востока России XVIII-XIX вв. Новосиб., 1999. [Т. 1.] С. 272-189; он же. Стихосложении: Берестяная книга//Живая старина. 1995. 1. С. 31-39; то же: Духовная литература староверов востока России. Новосиб., 1999. [Т. 1.] С. 310-321; он же. О конце света//Проза Сибири. 1996. 1. С. 278-286; Титова Л. В. «Благовещенье Пресвятыя Богородицы и Рождество Христово» - сочинение современного старообрядческого писателя Афанасия Герасимова//Русское общество и литература позднего феодализма. Новосиб., 1996. С. 298-324; Пример ко лжедуховномудреникам [прил. к ст.: Успенский Б. А. Древнерусское богословие: проблема чувственного и духовного опыта (представления о рае в сер. XIV в.)]//Русистика. Славистика. Индоевропеистика: Сб. к 60-летию А. А. Зализняка. М., 1996. С. 134-142; Мурачёв А. Г. Благовещенье Пресвятыя Богородицы и Рождество Христово//Духовная литература староверов востока России. Новосиб., 1999. [Т. 1.] С. 254-271, 689-691; он же. О останке Израилевом. Наука и техника - природе убийца. Предатомные предвестии. Слово о Марфе и Марии. Плач Богородицы//Духовная литература староверов востока России XVIII-XIX вв. Новосиб., 2005. Т. 2. С. 303-411 [коммент.: 536-551]; Зольникова Н. Д. Сказание об иконе Божьей Матери Римской в переделке А. Г. Мурачёва//Памятники отечественной книжности: Новые тексты, новые интерпретации. Новосиб., 2007. С. 296-319. Лит.: Зольникова Н. Д. Современный писатель-старообрядец с Енисея//Традиционная духовная и материальная культура рус. старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки. Новосиб., 1992. С. 283-288; она же. Мемуары А. Г. Мурачёва, сибирского старовера-часовенного (кон. XX - нач. XXI в.)//Традиции отечественной духовной культуры в нарративных и документальных источниках XV-XXI вв. Новосиб., 2010. С. 213-288; она же. Эсхатологические споры часовенных в посл. трети ХХ в. как инструмент самоидентификации//Гуманит. науки в Сибири. 2016. 3. С. 85-89; Покровский Н. Н. Рукопись сибирских старообрядцев на бересте//Живая старина. 1995. 1. С. 28-39; Титова Л. В. Духовные стихи в берестяной книге Афанасия Герасимова//Там же. С. 40-41; Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Староверы-часовенные на востоке России в XVIII-XX вв. М., 2002 (по указ.); Журавель О. Д. Литературное творчество старообрядцев XVIII - нач. XXI в. Новосиб., 2012; Урало-Сибирский патерик: Тексты и комментарии: В 3 т. М., 2014. Кн. 1. С. 387-400. |
| Большую часть книги «Слова о родной деревне» составляет семейная хроника, получившая название «Живая старина деревни Квасюнино». Начинается она с истории встречи прадедушки и прабабушки. Описывается родословное древо Вальковых устами их внуков и правнуков, и сама автор подробно повествует, зачастую переходя на язык художественного изложения, о встречах с многочисленными родственниками, одарёнными прежде всего любовью к родной деревне, берегам Шексны и Игайки, к отчему краю. Судьбы нескольких поколений Вальковых сложились по-разному: это крестьяне, умеющие читать, знающие много стихов наизусть, сеющие, выращивающие скот. Они шьют, мастерят, играют на музыкальных инструментах, речь их пересыпана пословицами и поговорками, и это представители семьи, получившие образование, осознанно выбравшие путь духовного служения своему народу. Часто бедность и голод, потери детей, жилища, репрессии, преждевременная смерть, когда, например, крестьянин отдает своего любимого, единственного коня в колхоз, а на следующий день умирает, и в тоже время часто смирение, принятие и ласковое отношение к окружающему миру. За судьбами нескольких поколений уроженцев Квасюнино - судьбы России, как справедливо отмечает автор словами Василия Шукшина: «Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту». Людмила Григорьевна пишет: «К весне 1933 года разруха в северных русских деревнях дошла до края бездны. Но и заглянув неё, не потеряли мужики головы и сохранили живую душу. Особенно яркой свечой горела душа у крестьянских детей, рожденных в годы войны, революции и разрухи. Через этих детей Русь выживала и снова воскресала, распятая на кресте двадцатого века». Книга богато иллюстрирована черно-белыми фотографиями, с которых на нас смотрят одухотворенные лица. Автор описывает семейную икону Богородицы: «Это икона будто освятила и осветила убогое жилище русской крестьянки... И мне казалось: сошлись здесь вместе страшное убожество жизни земной и высокая очищающая красота жизни небесной». |
|
|
