| Ни один из других персонажей " Рубки леса " не только не ходит в церковь, но, кажется, и вовсе не вспоминает о Боге. Только Жданов наделяется " детскостью " , которая для Толстого всегда была символом чистоты, красоты и правды. И весь дальнейший ход рассказа еще в большей степени усиливает неповторимость и нравственную высоту этого солдата. Дело в том, что все другие действующие лица " Рубки леса " каким-то образом художественно " развенчиваются " Толстым. Так, кроткий и тихий Антонов оказывается пьяницей и драчуном, честный, покорный и трудолюбивый Веленчук умственно ограниченным и чрезмерно хлопотливым, с " бесцельным трудолюбием и усердием " , добрый капитан Тросенко бравирует своей бывалостью и презрительно относится ко всему, что не касается военных дел на Кавказе, и даже " милый " Чикин, хотя и добродушен, но постоянно выдумывает и врет и никогда не бывает серьезным. Один лишь Жданов не только не " развенчивается " , но, наоборот, в конце рассказа в его образе очевиднее раскрывается красота и смиренное величие русского солдата, которые невольно покоряют даже весельчаков, ругателей и пьяниц. Так, когда солдаты разговорились о смерти Веленчука и о приметах, предсказывавших эту смерть, то Жданов одним твердым словом " Пустое! " прервал суеверный разговор, " и все замолчали " (3, 72). Не любя праздных разговоров, он первым встает на молитву, и все следуют его примеру. Думается, сцена, описывающая совместную солдатскую молитву, когда " Среди глубокой тишины ночи раздался стройный хор мужественных голосов " , читающих " Отче наш " , является кульминационной в " Рубке леса " . Недаром Толстой приводит целиком слова молитвы " Отче наш " , которые, разумеется, знали все читатели. Несомненно, что писатель хотел особо выделить сцену молитвы. Начиная с этой сцены и до конца рассказа, Жданов остается в центре внимания автора-повествователя и именно Жданов определяет особый мажорно-минорный и лирически-торжественный финал рассказа, олицетворяя своим внутренним духовным устроением высшую жизненную правду, точно так же, как образы Натальи Савишны, maman и юродивого Гриши в повести " Детство " . Но, в отличие от повести, в рассказе " объективная " и " субъективная " правды совпадают, гармоничность образа солдата Жданова ничем не нарушается, а его укорененность в православной традиции никак не комментируется. |
| — И очень часто среди таких людей встречаются родственники алкоголиков». Типичная деформация личности, характерная для таких родственников — «созависимость». Те представления о личности алкоголика, которые транслирует Жданов, во многом отражают симптомы созависимости (созависимый родственник часто максимально упрощает «портрет» алкоголика до эдакого зомби — неполноценного получеловека, чьи чувства и действия не имеют особого значения: «Да что вы с ним разговариваете, он же алкаш!»). «Те слова, которыми Жданов называет алкоголиков, — мазохисты, дураки, — находят отклик у созависимых людей, — констатирует Новиков. — Жданов просто льет бальзам им на душу, на его лекциях они находят выход своим чувствам, в том числе и агрессии, которая скапливается от жизни с алкоголиком. Для настоящих, химически зависимых алкоголиков такие лекции бесполезны. Если можно было бы, нарисовав на доске нейрон, убедить алкоголика в том, что ему нельзя пить, — это бы давно решило проблему с алкоголизмом. У алкоголика ломаются волевые механизмы и он перестает контролировать употребление, при этом у него возникают очень мощные психологические механизмы защиты, которыми человек старается оградить себя от любой критики и угроз. Химически зависимого алкоголика даже угроза смерти не останавливает». Владимир Жданов апеллирует к поддержке церковной общественности («Если бы Церковь озаботилась пропагандой абсолютной трезвости — это было бы очень хорошо») и нередко находит ее. Однако его принадлежность к Православной Церкви, при подробном рассмотрении этого вопроса Александром Дворкиным, президентом Российской ассоциации центров изучения религий и сект, завкафедрой секто-ведения ПСТГУ, установить не удалось. «Жданов выдает себя за православного христианина, но это не соответствует действительности. Используя невежественные, антинаучные теории, он глумится над элементами Евхаристии (вином), неоднократно кощунственно перевирает Библию, — ответил на запрос «НС» Александр Дворкин. — При этом сам он придерживается оккультных воззрений о перекачке «энергетики», что вполне вписывается в нью-эйджевскую парадигму. |
| Магист. диссертация Жданова, посвященная исследованию Откровения Иоанна Богослова, вызвала интерес в научных кругах. Авторы отзывов на диссертацию отмечали её высокий научный уровень, систематичность, корректное использование научно-филологических методов, тщательность в изучении литературы по теме и обоснованную критику «не разделяемых автором толкований» (Муретов. 1893. С. 26). Исследование задумывалось как первое в православной экзегетике научно-историческое толкование Апокалипсиса. Но из-за жестких сроков, установленных для представления диссертации, Жданов написал комментарий только на вступительную часть книги — Послание к семи церквам (главы 1-3). Он отметил, что значение книги с религиозно-нравственной точки зрения возлагает на христианского богослова «обязанность ввести эту священную книгу в число предметов научного обследования» (Откровение… 1890. Кн. 9. С. 248-249). Жданов настаивал на историко-критическом подходе в исследовании книги, т. к. символическое толкование даёт почву «для произрастания экзегетических плевел и терний» (Там же. 1891. Кн. 5/6. С. 460, 463). Диссертация косвенно была направлена против всевозможных мистико-аллегорических толкований Апокалипсиса, в т. ч. и против попытки увидеть в 7 церквах изображение 7 эпох истории Церкви. При этом Жданов настаивал на том, что в сочинениях древних комментаторов (таких, как сщмч. Викторин Петавийский , Андрей Кесарийский и Арефа Кесарийский , Икумений Триккский ) откровение о 7 церквах «согласно букве священного текста изъясняются исторически» (Там же. С. 469); он также считал, что экзегеза Апокалипсиса не нуждается в «благочестивых фантазиях» и неуместно превращать её в «орудие для борьбы с противниками, для конфессиональной полемики» (Там же. С. 475), как это делал, напр., один из его предшественников — А. М. Бухарев . Из древних церковных писателей, занимавшихся толкованием Апокалипсиса, Жданов опирался преимущественно на свт. Андрея Кесарийского и архиеп. Арефу Кесарийского, подробно рассматривал наиболее авторитетные комментарии на латинском и немецком языках, например, такие, как работы Корнелия а Ляпиде (1567-1637), К. |
| Витринги (1659-1722), И. Розенмюллера (1736-1815) и др. Тщательно проанализировав Послания ап. Иоанна к церквам, Жданов пришел к заключению, что многое в них «находит себе должное изъяснение из общих исторических обстоятельств эпохи, к которой относится происхождение священной книги» (Там же. С. 460). Стремление Жданова поставить изучаемые главы книги в тесную связь с реальными явлениями совр. автору действительности, т. е. с историческим положением и отношениями 7 асийских церквей, отмечалось как особое достоинство работы. Такой подход позволял избежать антинаучного произвола, свойственного сектантам (Муретов. 1893. С. 26). Помимо критики греческого текста книги, а также определения исторической перспективы, современной ап. Иоанну, Жданов сравнивал текст книги с параллельными местами из других книг Священного Писания, особенно из Ветхого Завета, выявлял богословский и нравственный смысл этих глав. Он не оставлял без внимания изложение и критический разбор тех толкований, которые не считал правильными, что способствовало постижению смысла комментируемого текста. Рецензенты отмечали, что Жданов достаточно независим от выводов современных ему инославных богословов: он не увлекся филологическим анализом трудных для понимания выражений, разбором первоначальных корневых значений слов, но старался «уловить их библейский usus» (Там же. С. 151). Рецензенты отмечали, что научное исследование сохраняет церковный характер (Там же. С. 149, 155). Магистерская диссертация Жданова была удостоена в 1892 г. советом Московской Духовной Академии премии еп. Курского Михаила (Лузина) (по предложению и отзыву Муретова). Несмотря на недолгое пребывание в Московской Духовной Академии, Жданов составил систематический курс Ветхого Завета, который включал вопросы общего введения в ВЗ (задачи, методы, содержание и история науки), решение важнейших исагогических и экзегетических проблем Пятикнижия, а также исторических и пророческих книг, которые были объединены в общий разд. «Пророки» (в соответствии с евр. |
| Макарий и особенно знаменитый протопоп Сильвестр . Сюда же нужно отнести и тех лиц, которые хотя и не принадлежали к «избранной раде», однако имели возможность тем или другим способом внушать царю мысли и намерения в желаемом для них духе, каков, например, Троицкий игумен Артемий. Но г. Жданов не умаляет в этом случае и значение духовенства, которое, как думает г. Жданов, не всегда следовало указаниям царя, что как мы видели, совершенно справедливо. Нельзя, однако, не заметить, что г. Жданов склонен, с одной стороны, слишком преувеличивать значение «избранной рады», а с другой – слишком умалять личное значение царя Иоанна Васильевича в деле Стоглавого собора. Впрочем, г. Жданов признает, что «в составлении вопросов (предложенных от имени царя собору) царь принимал живое участие, вносил в них свои личные воспоминания и наблюдения 39 . Судя по этим словам можно думать, что г. Жданов далек от того, чтобы впасть в крайность, противоположную той, в какую некогда впал Карамзин. После этих замечаний обращаемся к членам Стоглавого Собора, которых мы перечислили выше. Что касается, прежде всего, митрополита Макария, председателя Стоглавого собора, то нельзя не согласиться, что «имя его есть одно из лучших украшений нашей церковной Истории» 40 . По своему образованию и архипастырской деятельности он является самым знаменитым из всех наших митрополитов XVI века. Сначала он был архимандритом Можайского Лужецкого монастыря, затем 4-го марта 1526 г. возведен на новгородскую архиепископскую кафедру. В сане архиепископа Макарий заботился о распространении христианства на севере России, об искоренении языческих обрядов и поверий, об исправлении нравов в духовенстве и водворении церковного порядка в своей епархии. Благодаря его стараниям был составлен огромный сборник житий святых и некоторых других произведений, обращавшихся в древней Руси. Этот сборник известен под названием Великих Четьих Миней. В 1542 году 19-го марта Макарий был возведен на митрополичий престол. В течение слишком 20 лет (он умер 31 декабря 1563 года) Макарий был митрополитом и во все это время пользовался неизменным расположением царя Иоанна, всего духовенства, бояр и народа. |
| (ibid., стр. 5). Среди этих вновь появившихся в Московской Руси литературных произведений, значительное место принадлежит произведениям аскетического характера (ibid., стр. 5. Приложение I, стр. 15–19; Приложение II, стр. 25); в числе последних встречаем некоторые произведения Исаака Сирина , Григория Синаита , Симеона нового Богослова , Кассиана Римлянина , Василия Великого (ibid. Приложение I, стр. 15–19), оказавших особенно сильное влияние на преп. Нила Сорского (Отчет профессорского стипендиата Георгия Левицкого о занятиях в 1889–90 году. Христианск. Чтен. 1895 г. Март-Апрель. Приложение, стр. 288, 299), а также – и некоторые произведения Исихия Иерусалимского , Петра Дамаскина , Максима Исповедника , Никиты Стифата , Феодора Студита , Германа Константинопольского (А. И. Соболевский, цитов. сочин., приложение I, стр. 15–19), влияния которых на Сорского подвижника было не столь значительно (Отчет професс. стипендиата Георгия Левицкого, стр. 299). См. также: А. Н. Пыпин, История Русской Литературы, т. I, СПБ. 1898 г., стр. 87–90; 128–136. Н. С. Тихонравов, цитов. сочни., стр. 344–346. 1261 Последние распространялись главным образом чрез паломников, пользовавшихся большим уважением, а следовательно и влиянием в древней Руси; в церковном уставе св. Владимира паломники или странники, ходившие «по святым местам» поставляются в число «церковных людей». А. Н. Пыпин, цитов. сочин., стр. 364–366. Н. С. Тихонравов, цитов. сочин., стр. 331–332 1262 В. С. Иконников, Опыт русской историографии, т. I, кн. I, Киев, 1891 г., стр. 595–596. Преосвященный Макарий, История русской церкви, т. VII, стр. 113–120. 1264 За сто лет с 1340 г. по 1440 г. возникло до 150 новых обителей, тогда как за весь протекший перед этим период со времени появления на Руси монастырей их известно около 100. С. И. Смирнов, Как служили миру подвижники Древней Руси? Богосл. Вестн. 1903 г. Март, стр. 536. Сравн. Преосвящ. Макарий, цитов. сочин., т. IV, 1866 г., стр. 209–210. 1265 В послании к «во отоцех скорбящему брату», т. |
| Голубев»; 7) «Другопреемство рукоположения, нисходящего от святых апостолов в старообрядствующей иерархии»; 8) «Книга об антихристе и о прочих действах, иже при нём быти хотящих» (Яссы, 1888 г.); 9) «Жизнь Амвросия, митрополита Белокриницкого» (сочин. Василия Мельникова); 10) «Жизнь архиепископа Антония Московского» (сочин. Швецова); 11) «Очерк на разбор М. Шустова апологии старообрядствующей иерархии А. Швецова», 12) «Разбор письма Трофима Виссарионовича Альгина» (сочин. Василия Мельникова); 13) «О сущности и свойствах Церкви Христовой, исповедуемой в православном символе веры » (сочинение Арсения Швецова и Василия Мельникова; издано ноября 18-го 1894 г.); 14) «О падении Восточной Церкви»; 15) «Ответы старообрядцев миссионеру господствующей Церкви В. Агапову, Ярославской епархии»; 16) «Ответы на вопросы безпоповцев-отрицанцев першинского толка» (сочин. Швецова); 17) «Три письма Иллариона Георгиевича, автора Окружного послания»; 18) «Инока Нила краткое сказание о изыскании ко вдовствующей многолетно святой Церкви без епископов, о убеждении во истинном благочестии митрополита Амвросия, о водворении и священнодействии его в Белой Кринице, и о изгнании его в заточение и блаженной кончине его жизни» и мн. другие (Кишиневские Епарх. Вед.). Немало подпольных изданий распространено и среди раскольников других местностей. Например, среди донских старообрядцев известно до 60 названий подпольных сочинений, большая часть которых принадлежит перу Василия Механикова, бывшего лжепопом в Ростове на Дону и – безпоповщинского начетчика Батова. Самую примечательную особенность новейших раскольнических писателей, по замечанию известного расколоведа Н. И. Субботина , 118 составляет господствующая в их сочинениях озлобленная и крайне дерзкая брань на православную Церковь , её священноначалие и защитников, подвизающихся в борьбе с расколом. В этом сходство современных апологетов раскола с прежними, некоторые же из них превзошли своею дерзостью в этом отношении даже знаменитого протопопа Аввакума… А. |
| «Ответ» м. Макария произвел на Иоанна столь сильное впечатление, что владения митрополичьей кафедры не только остались неприкосновенными, но даже в том же 1551 году царь дал Макарию льготную грамоту на все без исключения владения московского митрополита. Это была первая льготная грамота, данная на все владения митрополита, тогда как прежде льготные грамоты давались только на большие или меньшие части владений митрополита. Лебедев, н. с., в Чтен. общ. люб. дух. пр. 1882 г., ч. 1, о. 1, стр. 34. Противоположного мнения держится г. Жданов (стр. 200, прим.). Едва ли можно с ним согласиться, ибо раз восторжествовала точка зрения м. Макария на церковные имущества, то этим самым уже предрешались другие важные вопросы и прежде всего вопрос финансовый: государственная казна уже не могла рассчитывать теперь на усиление своих средств за счет монастырских имений. Затем, вместе с сохранением за церковными учреждениями их имуществ оставался в силе институт архиерейских служилых людей, которым архиереи давали поместья и проч. Г. Жданов указывает на то, что в вопросах о сугубой аллилуйи и двуперстном крестном знамении Стоглавый собор в своих решениях разошелся с мнениями и. Макария. А эти вопросы, как думает г. Жданов, были немаловажны для тогдашнего сознания и впоследствии стали главнейшими пунктами различия между православными и раскольниками. Отсюда г. Жданов заключает, что влияние м. Макария на определения Стоглавого собора было незначительно. Действительно, указанные вопросы, как увидим в своем месте, были решены несогласно с прежними воззрениями м. Макария. Но при этом не следует забывать, что последний по всей вероятности совершенно добровольно, по убеждению, последовал в этом случае мнению других членов собора, так как никакого антагонизма и вражды между этими последними, с одной стороны, и м. Макарием, с другой, не было, за исключением разве одного Кассиана Рязанского, который и после Стоглавого собора был не в ладах с Макарием (см. Перов «Епархиальные учреждения в русской церкви в XVI и XVII веках», Рязань, 1882 г., стр. 10). Следовательно, если вопросы об аллилуйи и крестном знамении были решены и не сообразно с мнениями м. Макария, то отсюда еще никак не следует, что и другие постановления собора состоялись не в духе убеждений Макария. Наконец, нельзя не заметить, что указанные вопросы действительно были не маловажны для сознания русского общества половины XVI века, о чем нам придется говорить ниже. Однако особенно важного значения эти вопросы тогда не имели: можно сказать, что только со времен патриархов Филарета, Иосифа и в особенности Никона, в эпоху исправления богослужебных книг, эти вопросы получили громадное значение. Вообще мнение г. Жданова о незначительности влияния м. Макария на постановление Стоглавого собора совершенно несостоятельно; оно опровергается всей историей этого собора, нами изложенной. |
| перев. П. Николаева. Москва, 1900 г.), 3) на «Философию права» проф. Б.Н. Чичерина (Москва, 1900 г., кн. 3-я, гл. И-я), 4.) отчасти на нашу статью в «Христианск. Чтении»: «К вопросу о нравственной статистике и свободе человеческой воли» (1897 г., апрель), 5) на книгу Астафъева П.Е. «К вопросу о свободе воли» (М., 1889 г.); чит. «3-й выпуск» «Трудов Московского Психологического общества», «0 свободе воли» (М., 1890 г.); 6) отчасти на «Лекции по Введению в круг богословских наук» архим. (после еписк.) Михаила (Грибановского ); Казань, 1899 г. стр. 209 и след. и на друг. сочин. 14 «Обзор русской духовной литературы», цитов. изд., стр. 441 (здесь есть и другме сведения о переводчике). 17 См. в «Энциклопед. Словаре·» Брокгауза-Ефрона, XIII полут. 1892 г., Спб., стр. 172; также в «Истории новой философии» Фалькенберга (русск. изд. 1894 г., Спб.), стр. 263 и в друг. сочин 18 «Духовные школы в России до реформы 1808 года». Сочин. П. В. Знаменного. Казань, 1881 г., стр. 754–755. 19 См. в «Энциклопед. Слов.» Брокгауза-Ефрона, XV полут., 1892 г., Спб., стр. 279–280. Чит. о нем в особенности в цитов. труде Luthardt " а: G. d. chr. Eth. " Zw.Hlft. Leipz. 1893, S. 412–420, a об его «moralischen Vorlesungen», в частности, S. 416. Чит. и друг. источн. 20 Здесь он «сильно читался, начиная с 70-х годов» X40;VII-ro «и до 20-х годов» XIX-ro века (Энц. Слов. Брок.– Ефр. 1. cit., стр. 280. Тут-же см. и о других русск. Переводах сочинений Геллерта). 21 См. о Шуберте, напр., у Wuttke («Handbuch der christlichen Sittenlehre», 2 Aufl., Erster Band; Berlin, 1864, S. 257), y Schmid " a («Christlichen Sittenlehre», Stuttgart, 1861, S. 100) и друг. 22 См. о Фергюсон, напр., в цит. соч. Luthardt’a, (tom. cit., S. 455, § о «морали английского деизма и утилитаризма»), в цит. соч. Фалъкенберга: стр. 189 и у друг. 23 Об этике Меланхтона см. нашу статью в «Хр. Чт.» (1897 г., Май): «К характеристике наиболее существенных особенностей нравственного мировоззрения Филиппа Меланхтона (по поводу исполнившегося 400-летия со дня его рождения)» 24 О Бенед. |
| 1916 «Это учение Вассиана есть в полном смысле ересь». (Жмакин, 227). Впоследствии М.Грек написал обширное «Слово отвещательное о исправлении книг русских, в нем же и на глаголющих, яко плоть Господня по воскресении из мертвых неописанна есть» (Сочин., III, 60–79), в котором видит те же ереси в означенном мнении, а слово «неописуемо» (по И.Дамаскину) он объясняет в смысле «несозданного» и «непременного», «невместимого», «необъемлемого» «безмерно-великого» и т. п. 1917 В подтверждение «человечества» И.Христа, с заключением: «нетленное бо и бессмертное не умирает, и аще не умирает, то уже не воскреснет, но всегда нетленно и бессмертно пребывает» (стр. 28). О ереси армян (21–26) 1920 Выбор Вассианом Номоканона патр. Фотия в основание его Кормчей объясняется тем, что в нем, кроме правил не находилось других (неканонических) статей, более всего благоприятствовавших вотчинным правам монашества 1921 Как мы видели м. Даниил и сам пользуется словами древних писателей (Жмакин, 222). Притом изречения древних мужей помещались и в славянских сборниках. См. М.Н.Сперанский 1922 Прение м. Даниила с старцем Вассианом (Чт. в Общ. ист. 1847, 9, по рукоп. XVI в., принадлеж. Им. Ак. Наук). Даниил иначе думал в своих сочинениях (Жмакин, 199) 1928 Напомним жалобу иосифл. еп. ряз. Леонида, поданную царю Феодору Ивановичу на архиеп. ростов. Евфимия, не захотевшего есть (на Рожд.) за царским столом с одного блюда с ним (Лет. рус. литер., V, 142–143). Это считалось особой честью 1933 Сочин., III, слова II-IX, XI, XIII-XV, XVII, XIX, XXXII, XXXIX, стр. 23–79, 104–117, 118–125, 239–240, 269–276. Ко времени пребывания М.Грека в Твери относятся, вероятно, и два слова, касающиеся замены на св. неделе «чина панагии» «воздвизанием артуса» (Сочин., II, слова XIII, и XIV) с легендами о Богородице и основании Ватопедского мон. Недавно указано, что одним из источников слова XIV послужило послание тверского епископа Нила (грека) к вельможе Георгию Дмитриевичу (см. Христ. Чт. 1909, II, 1117–1119). Поэтому мы относим оба слова к этому периоду. Ср. Легендарно-апокрифич. элемент в «Небе Новом» Иоанникия Голятовского, И.Огиенка, с литер. сказ. о Богородице (Чт. в Общ. Нестора лет. 1914, I, 41–98) |
|
|
