| В последний год своей жизни, будучи уже больным, святитель Антоний освятил два храма, находящиеся в двустах километрах от Воронежа: в Дивногорском монастыре – во имя Рождества Иоанна Предтечи и в хуторе Гнилом Острогожского уезда – в честь Преображения Господня, действующие в настоящее время. 12 декабря 1846 года святитель-подвижник тяжело заболел. Лекарств он не принимал, пил только иногда малину. «Мне, дожившему до 73 лет, – говорил он, – грешно и желать продолжения жизни и просить Господа, чтобы помедлил послать Ангела – взять душу мою». Но делами продолжал заниматься, диктовал даже поздравительные письма к празднику Рождества Христова. Вечером 17 декабря святитель исповедался, попросил отслужить в своем кабинете молебен с водосвятием, на следующий день приобщился Святых Таин, но прийти в храм уже не смог. Днем позже все дела по управлению епархией святитель передал своему викарию – епископу Острогожскому Елпидифору (Бенедиктову). Ночь под 20 декабря провел в молитве, утром соборовался, велел раздать щедрую милостыню нищим и отослать почтой денежные пособия бедным, живущим вне Воронежа. «Благодарение Богу, – говорил Владыка, – я не чувствую никакого страха смерти. В три часа пополудни подписал письмо на имя государя Николая Павловича с новым ходатайством об «открытии мощей святителя Тихона». Окончив столь важное дело, он, знаменуя себя крестным знамением, с глубоким чувством сказал: Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко… Святитель продиктовал духовное завещание, которое не успел подписать, занимаясь последними распоряжениями по поводу ходатайства о прославлении святителя Тихона Задонского . Завещание это известно как «Духовное завещание святителя Антония II, архиепископа Воронежского, своей пастве». Оставшись без его подписи, оно не получило статуса формального акта, но по благодатной силе своего воздействия напоминало и во многом воспроизводило завещание святителя Митрофана: «Преискренно желая ввести тебя, Богом дарованная мне паства, в жизнь вечную, где лучше день един... |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ЕЛПИДИФОР (БЕНЕДИКТОВ) Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Архиепископ Елпидифор (Бенедиктов). Фото с сайта Александро-Невского кафедрального собора г. Симферополя. Редакция текста от: 14.06.2016 14:48:40 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Услышав о том, что святые мученики живы, царь разгневался на воинов, которым поручил ввергнуть святых в морскую пучину. Предположив, что они не послушались его и отпустили их на свободу, он, прежде всего, отсек руки этим воинам, которых числом было четверо, а потом приказал потопить их в море. Перед смертью, они призывали Господа нашего Иисуса Христа, исповедуя Его святое имя, веруя и молясь Ему, и таким образом были потоплены в водах морских. Святые мученики, Акиндин, Пигасий и Анемподист, снова были взяты, заключены в темницу и забиты в колодки. В смущении царь пошел в свою спальню, возлег на ложе, призвал своих вельмож и начал с гневом говорить им, что они оставили его одного трудиться на суде, совершаемом над христианами, и не помогают ему ни в чем, ни словом ни делом. Они отвечали, говоря, что нехорошее это дело -упражняться в таких судах и предавать казни неповинных христиан. Царь же при сем заметил им еще следующее: - О чем вы думали, когда стояли вчера и третьего дня, закрыв уста свои руками? Один из вельмож, по имени Елпидифор, засмеявшись, сказал: - Мы смеялись в своей душе над твоим безумием, и глупы мы были до сих пор, что слушались тебя. Царь приказал одному из присутствовавших здесь слуг ударить Елпидифора по лицу. Все вельможи, видя это, пришли в негодование и сказали царю: - Знай, царь, что мы не на твоей стороне. Царь, видя, что все вельможи за одно с Елпидифором, убоялся и, не желая раздражать их еще более, сказал: - Простите мне, потому что от великой печали пришел в гнев. Вельможи, оставив царя, ушли, тем более что уже наступала ночь. Царь же еще более мучился сердцем от ярости, думая о том, как бы и святых погубить и вельможам отомстить. Поутру он повелел бросить святых мучеников в яму, наполненную ядовитыми гадами; но и там они остались невредимыми, утешены были явлением Ангелов и выведены оттуда целыми. Потом их повесили и скоблили тела их даже до костей, но мученики снова оказались без ран. Наконец, царь, не зная, что сделать еще, осудил их на усечение мечем. Когда святые шли за город для совершения над ними казни, за ними следовало много веровавшего народа, который с плачем говорил им: - Рабы истинного Бога, зачем оставляете нас без поучения? Святые отвечали: - Милосердный Бог устроит потребное для вас, как знает и хочет: только веруйте в Него несомнительно, и Он дарует вам - что будет служить вам на пользу. Некоторые из царских слуг пошли к царю и донесли, что весь народ пристал к этим трем христианам и может воспрепятствовать их усечению. Царь сказал: - Выведите за город триста вооруженных воинов, чтобы они перебили и народ, который будет следовать за этими обольстителями. Слуги донесли ему, что среди этого народа есть и некоторые из вельмож, что и Елпидифор там же, и спрашивали, можно ли и их перебить с прочими. Царь приказал позвать к нему Елпидифора. Елпидифор, взяв с собой трех других сановников, пришел к царю. Царь, поникнув головою, долго сидел в молчании; потом, подняв голову, сказал: |
| Болея за единство земли русской, Елпидифор Васильевич уделял много времени изучению раскола и собиранию рукописей старообрядческих писателей. У него составилась единственная в России коллекция рукописей по истории русского раскола и старообрядческих произведений. Барсов состоял в Обществе любителей духовного просвещения и полагал, что только усвоение евангельских истин создает основу для нормального развития общества. На открытии в Москве памятника первопечатнику Ивану Федорову, он говорил: «Новая «религия хлеба» опустошает человеческий дух и заставляет человеческую мысль ползать по земле. Не насилием возрождается человечество…Только Евангелие создает это возрождение». Елпидифор Васильевич мог познакомиться с о. Василием Рудневым на заседаниях Общества любителей духовного просвещения. Но его прихожанином он стал в 1896 году, если верить справочнику «Вся Москва». Переселение Барсова с Малой Бронной, где он жил после приезда в Москву, на Шаболовку совершилось совершенно сказочным образом и описано бытоописателем Москвы конца XIX – начала ХХ века В. А. Гиляровским. Елпидифор Васильевич сотрудничал с газетой «Московский листок», издателем-редактором которой был писатель Пастухов Николай Иванович 1831–1911). Уроженец Смоленской области, из бедной мещанской семьи, Николай Иванович добывал свой кусок хлеба, переменив множество занятий. Знание народной жизни позволило ему стать «первым репортером Москвы». «Московский листок», основанный им в 1881, быстро завоевал популярность в среде небогатых купцов, ремесленников, мелких торговцев. В 1882 году он приобрел типографию и в конце жизни стал миллионером. Сотрудник ряда газет А. И. Соколова так характеризовала личность Н. И. Пастухова: «Это был представитель русской черноземной силы, унесший с собой в недра родной земли весь самобытный и оригинальный склад русского человека…Честный и беззаветно-добрый русский человек, в котором не было ни злобы, ни зависти к чужому успеху, ни ненависти к чужому счастью». Однажды Николай Иванович посетил квартиру на Малой Бронной у Патриарших прудов в доме Ермолаева, которую Елпидифор Васильевич снимал после приезда в Москву. Как сообщает В. А. Гиляровский, она «была на нижнем этаже, с малыми оконцами, глядевшими из толстенных сводов, как из глубокой ниши». Всю свою скромную зарплату библиотекарь Румянцевского музея тратил на приобретение рукописей. Как мы видели, помощник М. П. Иванова получал на строительстве храма 40–50 рублей в месяц, а Елпидифор Васильевич платил за список «Поморских ответов» 100 рублей, за «Книгу о молении царстем» – 200 рублей, за «Творение об Антихристе» – 450 рублей. Ему иногда не хватало средств, и тогда московские антиквары давали ему желанные рукописи в счет будущего жалованья. |
| Елпидифор Васильевич Барсов (13.11.1836–15.04.1917) Елпидифор Васильевич Барсов Исследователь древнерусской и старообрядческой литературы, фольклора Русского Севера, археограф, собиратель. Биография Елпидифор Васильевич Барсов родился в с. Логиново, Череповецкого уезда Новгородской губернии, в семье сельского священника. В возрасте девяти лет Е. В. Барсов был определен в духовное училище Устюжны Железнопольской. Окончив училище, а в 1857 году семинарию в Новгороде, Барсов поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, выйдя из стен которой в 1861 году, начал преподавать логику, психологию и немецкий язык в Петрозаводской духовной семинарии. Центром научных исследований края стал в те годы Олонецкий губернский статистический комитет (ОГСК), во главе которого стоял П. Н. Рыбников. По признанию самого Е. В. Барсова именно пример П. Н. Рыбникова побудил его к изучению истории, фольклора и этнографии Олонецкого края. Елпидифора Васильевича заинтересовали народные исторические предания, история монастырской колонизации и история старообрядчества Карелии Свои первые статьи и очерки Барсов публиковал в «Олонецких губернских ведомостях». Заслуга Е. В. Барсова – открытие заонежской вопленицы Ирины Федосовой. В 1867 г. он записал ее причитания, и позже опубликовал их в первой части четырехтомного издания «Причитания Северного края, собранные Е. В. Барсовым». В 1870 году подающий надежды ученый был приглашен на работу в Москву, где вступил в должность помощника заведующего отделением славяно-русских рукописей и старопечатных книг Румянцевского музея. В том же году Барсов был принят в члены Общества любителей российской словесности при Московском университете. В 1872 году молодой учёный издал 1-й том своего уникального исследования – «Причитания Северного края». Эта книга была восторженно принята ученым миром: получила золотую медаль Русского Географического общества, дважды удостоилась Уваровской премии и получила самые одобрительные оценки ведущих литературоведов и критиков. |
| Со временем политические взгляды Барсова эволюционировали достаточно широко. В советской печати, о нем писали, как о консерваторе, самом крайнем монархисте, сотрудничавшем с «Московским листком» и поставлявшем для него передовицы верноподданического содержания. Елпидифор Васильевич находился в дружеских отношениях с К.П. Победоносцевым , обер-прокурором Синода, принимал участие в ряде журналов, издававшихся церковным ведомством. Победоносцеву Барсов посвятил одно из лучших своих исследований «Слово о полку Игореве» как художественный памятник киевской дружинной Руси». «Мне известно, – писал в посвящении Барсов, как высоко цените Вы «Слово о полку Игореве, (...) как близок Вашему сердцу тот идеал «единой земли Русской», который блистает здесь такими яркими лучами, служа заветом Киева Русской истории». Барсова называли Грингмуттистом и он гордился этим, так как свято чтил и поклонялся этому знамени. Грингмут Владимир Андреевич (1851–1907) – публицист, критик, политический деятель, последователь Каткова, происходил из обрусевшей немецкой семьи. В 1905 году он создал и возглавил Русскую монархическую партию. Барсов также был монархистом. В начале XX века он участвовал в «чтениях» для рабочих, организованных в Историческом музее «Обществом взаимного вспомоществования рабочим механического производства». Во время лекций Елпидифор Васильевич призывал слушателей беречь в своем сердце истину самодержавия, как основу и залог будущего величия и славы России». В статьях для «Московского листка» Барсов писал и о покушении на жандармского генерала Новицкого, и о начале русско-японской войны, и о Государственной Думе. Читатели настолько привыкли доверять оценкам Барсова современных им событий, что при малейшей задержке в письмах в редакцию спрашивали: «Отчего молчит Елпидифор Васильевич?». Редакция «Московского листка» считала, что если Елпидифор Васильевич напишет, например, о бедственном положении дома умалишенных, то это вызовет поток денежных пожертвований на его устройство. Интересовался Барсов и современной литературой. Однажды, во время беседы с известным историком В.О. Ключевским о литературе и литераторах Барсов спросил, как относится он к успеху А.М. Горького. Ключевский ответил: |
| Архиепископ Елпидифор и борьба за справедливость 21.09.2020 12:19:59 Сергей Львович Худиев Представитель Фанара в США, архиепископ Елпидифор, отозвался на кончину члена верховного суда США Руфь Гинзбург твитом такого содержания: «Мы оплакиваем кончину Руфь Бэйдер Гинзбург, служение которой в верховном суде США было историческим. Признавая ее огромную роль, мы молимся, чтобы справедливость, за которую она боролась, восторжествовала в отношении всех людей» Нет ничего неправильного в том, чтобы оплакать чью-то смерть. Вполне уместно выразить соболезнование родным. Мы все призваны к молитве за живых и усопших. Но архиепископ Елпидифор сделал нечто другое - он восхвалил ее «огромную роль» и «борьбу за справедливость». Борьба судьи Гинзбург за справедливость состояла во всемерном продвижении абортов и ЛГБТ-идеологии. Она последовательно голосовала против любого ограничения абортов - и во время знаменитого решения 2015 года, когда «однополый брак» был признан «конституционным правом» голосовала «за» и вообще горячо поддерживала это решение. Она повторяла тот лозунг, что правительство не должно указывать женщине, что ей делать со своим телом. Конечно, этот лозунг представляет собой грубую подмену тезиса - речь не о том, имеет ли женщина право распоряжаться своим телом (разумеется, имеет) а о том, имеют ли право другие люди распоряжаться телом маленькой женщины (или маленького мужчины) в утробе, произвольно лишая их жизни. Тело ребенка в утробе беременной женщины - это тело другого человеческого существа. Мы знаем это не из библейского откровения (хотя оно это и подтверждает), а из биологии. Это эмпирическая данность, никакой веры не требующая. Если мы признаем за людьми неотъемлемые права, сам статус человека может быть только неотъемлемым - иначе само понятие «неотъемлемых прав» теряет смысл. Если человека можно произвольно вычеркнуть из людей, значит, его можно лишить прав - и никакой «неотъемлемости» у них нет. Признавая неотъемлемые права, мы тем самым должны признавать и принадлежность к людям, как нечто объективное, не зависящее от решений тех или иных органов власти. Человек есть живое существо, принадлежащее к человеческому роду. |
| Теперь, в память её, должно сказать о том, что было чуднаго и достопамятного в её жизни. Однажды во время всенощного бдения, за двадцать лет до своей кончины, стоя на своем игуменском месте в Успенской церкви, Евпраксия вдруг изменилась в лице, побледнела, помертвела и – упала без всякого чувства на руки скоро поспевших поддержать ее монахинь, из которых первая Елпидифора, взглянув на игуменью нечаянно, заметила необычайное изменение её лица и подала знак другой монахине. В таком безжизненном состоянии, она была отнесена ими в её келлию, и положена на постель. Одно едва приметное дыхание и теплота у крепко сжатых уст, подавали признак жизни. По внушению таинственного внутреннего чувства, Елпидифора упросила встревоженных сестер удалиться и осталась одна с обмершей. Старицы не могли много ей противиться, как первому лицу по настоятельнице; однако же в течение ночи и целых суток, по очереди подходили к келлии беспрестанно, желая осведомиться о состоянии матери. Елпидифора должна была часто подходить к ним и всячески уговаривала их не возмущаться, а положить уп?? на волю Божию и молиться, никак не допуская никого проникнуть в келлию, где и сама пребывала в безмолвной молитве над обмершей. К вечеру Евпраксия оживилось, она открыла глаза и перекрестилась; потом поднялась с постели и встала с прежними силами, без малейшего остатка ослабления. «Успокойся», сказала она Елпидифоре, «и утешь сестер: вы испугались думали, что я умираю. Нет; мне назначено жить еще двадцать лет. Благодарю тебя, мой друг, что ты меня хранила и стерегла». – Но что происходило с ней, и в каком состоянии внутренно находилась она во время суточного обмирания, осталось неизвестно. Лет за пять до кончины, Евпраксия, идя по монастырю, споткнулась о камень и переломила правую руку. Это случилось перед самым отправлением её на Абрамовщину, в один из дней, уставленных ею на без232 в пустыни. Свидетельницы её падения и перелома руки были Елпидифора и другая монахиня. Перепуганные, приступили они к ней с услугами с??наго участия: рука её тотчас вспухла и повисла. |
| —153— Сам я слушал его только раз или два. Говорю больше по отзыву его слушателей, и частью по личному знакомству. В обоих философских отделениях учеников было много, более 100 ч. Но, пожалуй, целая половина училась кое- как, лишь бы списать лекцию, вызубрить и ответить хоть порядочно. Было довольно и записных лентяев, которые и покончили науку, не перешедши за предел философского класса в обетованную землю богословия. – В Богословском классе в Семинарии было два отделения. Главным профессором в 1-м отделении был ректор, читавший основное богословие и догматику; во 2-ом инспектор (о. Митрофан), преподававший те же предметы. Ректор – архим. Елпидифор излагал свои уроки превосходно, ясно, отчётливо, логично. Но он был ректором только до конца 1841 г. Назначенный викарием Воронежским, он отбыл в С.-Петербург для хиротонии, и возвратившись епископом поселился в Алексеевском Акатовом монастыре. При прощании с ним в Семинарской зале учеников, – я говорил речь; а потом, при поздравлении с саном Епископа в Акатовом монастыре, я также говорил речь в присутствии массы публики. Елпидифор оставил по себе отличную память, как ректор и профессор. При нём в Семинарии был строгий порядок, и она находилась, можно сказать, в цветущем состоянии. Пришлось мне ему отдать и последний долг в С.-Петербурге, когда я уже был викарием Петербургским, Епископом Ревельским. Он участвовал и в моей хиротонии 13-го марта 1860 г. Вызванный из Вятки, где был Епископом, на чреду для заседания в Св. Синоде, он, вообще слабый здоровьем, заболел сильно, и скончался в сане архиепископа Таврического, хотя в Епархию уже не мог ехать. Перевезённый в Лавру из подворья синодального, что в Кабинетской улице, уже сильно больной, он прожил только не более месяца. Я напутствовал его таинством Елеосвящения и Причащения, подписал его завещание, и распоряжался похоронами; погребён он в Феодоровской Лаврской церкви, рядом с архиепископом Воронежским Игнатием, скончавшимся тоже на чреде в Петербурге, в 1851 г. Вечная им память! Вместе они служили (Елпидифор был викарием сначала при Антонии, |
| Вот как записано это происшествие в синодальном протоколе 1840 г. 23-го декабря: «7-го декабря 1840 г., в три четверти 7-го часа пополудни, вбежал в комнаты эконома семинарии, профессора Ипполита Подбельского, ректор семинарии, архимандрит Никодим, весь в крови, сильно раненый в горло ножом и ещё внятным, но слабым голосом проговорил ему, эконому, следующие слова: «Меня зарезали, меня зарезал Елпидифорка» (живший у ректора дворовый человек г-жи Степановой). Это случилось во время отправляемого в семинарской зале всенощного бдения, когда все ученики семинарии, а в числе их живущий у ректора ученик, его племянник, находились у богослужения. Когда экономом немедленно было оглашено сие происшествие в семинарском корпусе, то тот же ректор, подтвердив прежде сказанное эконому, присовокупил, что в преступлении с Елпидифоркою участвовал уфимский мещанин Аполлон Алексеев (прежде тоже у него, ректора, живший). О каковом несчастном случае немедленно дано было знать градской полиции, а для оказания медицинской помощи приглашён был врач. Виновники вышеозначенного преступления успели между тем скрыться; но мерами семинарского правления один из них, а именно Елпидифорка, был пойман, и в присутствии как семинарских чиновников, так и прибывших в семинарию гг. гражданского губернатора и полицмейстера, представлен был ректору, который и опознал в нём, Елпидифорке, виновника своей раны, полученной от него в гордо. Он, Елпидифорка, опознанный самим ректором и, сверх того, уличённый в учинении преступления кровавыми знаками на руках и полушубке, по приказанию самого гражданского губернатора, чрез полицейских служителей, отправлен в полицию». К этому семинарское правление в журнале своём, состоявшемся по сему случаю на другой день, т.е. 8-го декабря, присовокупило следующее: «1) в продолжение ночи с 7-го на 8-е число ректор, в пояснение дела, объявил находившимся при нём безотлучно ученикам, что вышеупомянутые покусители на его жизнь, пришедши к нему, сначала просили у него взаймы денег, но внезапно покушались накинуть на шею его верёвочную петлю, которая, впрочем, оказалась мала; затем начали давить его кушаком, и один из них, схватив лежавший на столе перочинный нож, сим последним наносил ему удары в горло, а другой, именно Аполлон Алексеев, схватил ректора за язык, силясь вытянуть оный; но ректор, стиснув его руку в зубах, весьма сильно укусил ему палец. После сего ректор, обеспамятовав, упал в крови на пол. Злодеи, почитая его мёртвым, кинулись один за огнём (поскольку свеча в обоюдной борьбе была загашена), а другой к комоду, где хранились деньги. Ректор в это время, опамятовавшись несколько и пользуясь темнотою, собрав силы, вышел из комнаты в другие двери, на коридор, и вбежал в комнаты эконома, как выше упомянуто» (см. в арх. Св. Синода протокол 23-го декабря 1840 г.). |
|
|
