| Новый ряд житий – Макарьевскаго периода 81 , начинается оригинальным сообщением писателя жития Евфросина Псковского. Повторяя дословно заметку автора жития Варлаама Хутынского об этом новгородском святом: «и по времени вдан бывает родительми своими учитися божественным книгам, вскоре некако ясно извыче божественныя писания, елико мощи ему и толкованием глаголати.... яко и многолетным разуму его дивитися и похвалити», писатель жития Евфросина вставляет от себя после фразы «и толкованием глаголати» следующия выражения: «и иными писаньми, и философскую мудрость извыче» 82 . Но было бы преждевременно заключать отсюда о каком- либо научном образовании Евфросина. Как видно из последующей характеристики инока Иова Стояна 83 , под понятием философской «мудрости» биограф Евфросина мыслил ни что другое, как «протолкование всякого писания, ветхого и нового завета, способность «много повествовати от писания и много протолковывать силу книжную» 84 . За исключением этой оригинальной прибавки, приведенная характеристика повторяется почти буквально и в житии Нифонта еп. Новгородского: «и вдан бывает родительми своими учитися божественным книгам. И абие вскоре некако извыкшу книжное учение»... 85 По памятнику половины XVI века 86 , Александр Свирский отдается родителями «в научение божественного Писания» 87 , а по другому списку «в научение грамоте святым книгам» 88 . Не успевая в учении, отрок, будущий подвижник, молится Богу, так определяя высшую, задачу своего школьного учения: «да просветит (Господь) мне ум и очи сердечные светом Божества своего, разумети учение Божественного писания, еже учитель ми сказует» 89 . Результатом молитвы является то, что он, «вскоре без труда изучися божественного писания и превзыде всех сверстников своих» 90 , Около того же времени второй редактор жития Авраамия Ростовского вставляет скудную фразу: «бе бо... и... книжному учению наказан бысть» 91 . В житии Евфимия Суздальского читается пометка; «и вдаста его на учение святых и Божиих душеполезных писаний. Блаженный же отрок, с сердечною радостию послушан родителей своих, с великим прилежанием уча божественная писания с сверстники своими» 92 . В житии Макария Калязинского в том же роде: «вдаху его родителя в научение грамоте, отрок же добрее навыче от божественных писаний» 93 . |
| Огудалова. Лариса. Паратов. Кнуров. Вожеватов. Робинзон. Иван. Илья-цыган. Кабинет Карандышева; комната, меблированная с претензиями, но без вкуса; на одной стене прибит над диваном ковер, на котором развешано оружие; три двери: одна в середине, две по бокам. Явление первое Евфросинья Потаповна и Иван (выходит из двери налево) Иван. Лимонов пожалуйте! Евфросинья Потаповна. Каких лимонов, аспид? Иван. Мессинских-с. Евфросинья Потаповна. На что они тебе понадобились? Иван. После обеда которые господа кофей кушают, а которые чай, так к чаю требуется. Евфросинья Потаповна. Вымотали вы из меня всю душеньку нынче. Подай клюковного морсу, разве не все равно. Возьми там у меня графинчик; ты поосторожнее, графинчик-то старенький, пробочка и так еле держится, сургучиком подклеена. Пойдем, я сама выдам. (Уходит в среднюю дверь, Иван за ней.) Входят Огудалова и Лариса слева. Явление второе Огудалова и Лариса. Лариса. Ах, мама, я не знала, куда деться. Огудалова. Я так и ожидала от него. Лариса. Что за обед, что за обед! А еще зовет Мокия Парменыча! Что он делает? Огудалова. Да, угостил, нечего сказать. Лариса. Ах, как нехорошо! Нет хуже этого стыда, когда приходится за других стыдиться. Вот мы ни в чем не виноваты, а стыдно, стыдно, так бы убежала куда-нибудь. А он как будто не замечает ничего, он даже весел. Огудалова. Да ему и заметить нельзя: он ничего не знает, он никогда и не видывал, как порядочные люди обедают. Он еще думает, что удивил всех своей роскошью, вот он и весел. Да разве ты не замечаешь? Его нарочно подпаивают. Лариса. Ах, ах! Останови его, останови его! Огудалова. Как остановить! Он – не малолетний, пора без няньки жить. Лариса. Да ведь он не глуп, как же он не видит этого! Огудалова. Не глуп, да самолюбив. Над ним подтрунивают, вина похваливают, он и рад; сами-то только вид делают, что пьют, а ему подливают. Лариса. Ах! Я боюсь, всего боюсь. Зачем они это делают? Огудалова. Да так просто, позабавиться хотят. Лариса. Да ведь они меня терзают-то? Огудалова. А кому нужно, что ты терзаешься. Вот, Лариса, еще ничего не видя, а уж терзание; что дальше-то будет? |
| Новый ряд житий — Макарьевского периода 78 , начинается оригинальным сообщением писателя жития преподобного Евфросина Псковского. Повторяя дословно заметку автора жития Варлаама Хутынского об этом новгородском святом: “и по времени вдан бывает родительми своими учитися Божественным книгам, вскоре некако ясно извыче божественныя Писания, елико мощи ему и толкованием глаголати яко и многолетным разуму его дивитися и похвалити”, писатель жития Евфросина вставляет от себя после фразы “и толкованием глаголати” следующие выражения: “и инеми писаньми 79 , и философскую мудрость извыче” 80 . Но было бы преждевременно заключать отсюда о каком-либо научном образовании Евфросина. Как видно из последующей характеристики инока Иова Стояна (Столпа — Ред.), под понятием философской “мудрости” биограф Евфросина мыслил ничто другое как “протолкование всякого Писания, Ветхого и Нового Завета”, способность “много повествовати от Писания и много протолковывать силу книжную” 81 . За исключением этой оригинальной прибавки, приведенная характеристика повторяется почти буквально и в житии Нифонта, епископа Новгородского: “и вдан бывает родительми своими учитися Божественным книгам. И абие вскоре некако извыкшу книжное учение” 82 . По памятнику половины XVI века 83 , Александр Свирский отдается родителями “в научение божественного Писания” 84 , а по другому списку “в научение грамоте святым книгам” 85 . Не успевая в учении, отрок, будущий подвижник, молится Богу, так определяя высшую задачу своего школьного учения: “да просветит (Господь — В. В.) мне ум и очи сердечнии светом Божества своего 86 , разумети учение божественного Писания, еже учитель ми сказует” 87 . Результатом молитвы является то, что он “вскоре без труда изучися божественного Писания и превзыде всех сверстников своих” 88 . Около того же времени второй редактор жития Авраамия Ростовского вставляет скудную фразу: “бе бо и книжному учению наказан бысть” 89 . В житии Евфимия Суздальского читается пометка: “и вдаста его на учение святых и Божиих душеполезных Писаний. Блаженный же отрок, с сердечною радостию послушая родителей своих, с великим прилежанием уча божественная Писания с сверстники своими” 90 . В житии Макария Калязинского в том же роде: “вдаху его родителя в научение грамоте, отрок же добрее навыче от божественных Писаний”. |
| XVI республиканские Свято-Евфросиниевские педагогические чтения состоялись в Полоцке 8 ноября 2017 г. 09:25 2 и 3 ноября 2017 года на базе средней школы имени Евфросинии Полоцкой в города Полоцка прошли XVI Республиканские Свято-Евфросиниевские педагогические чтения. Форум был посвящен теме «Книга и чтение как духовное наследие Православия в культуре белорусского народа». Чтения были проведены Белорусской Православной Церковью , ГУО «Академия последипломного образования» при участии областных институтов развития образования, Минских духовных академии и семинарии, Министерства образования Республики Беларусь, Полоцкого епархиального управления, отдела образования, спорта и туризма Полоцкого районного исполнительного комитета. Свято-Евфросиниевские чтения организуются с целью содействовать объединению усилий государства, Церкви и общественности в воспитании подрастающего поколения на основе традиционных духовно-нравственных ценностей белорусского народа, способствовать пропаганде лучшего опыта работы учреждений образования в сфере духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения. В педагогических чтениях приняли участие священнослужители Полоцкой и Витебской епархий, ученые, педагоги Полоцкого региона и разных городов Беларуси. С приветственным словом от Министерства образования Республики Беларусь к участникам педагогических чтений обратилась начальник управления социальной и воспитательной работы ГУО «Академия последипломного образования» С.М. Сазонова. Она пожелала всем успехов и выразила уверенность, что участники чтений внесут свой значительный вклад в сохранение и обогащение духовных и нравственных традиций белорусского народа — действенной основы воспитания детей и учащейся молодежи в Республике Беларусь. Приветствуя участников форума, председатель Полоцкого районного исполнительного комитета Н.Н. Шевчук отметил необходимость сохранять и приумножать культуру белорусского народа, используя богатейшее духовное наследие Православия. Выступавший выразил глубокое уважение всем присутствующим и пожелал всем плодотворной работы в деле просвещения и образования. |
| 4 . Анализ поэтико-стилистических особенностей первоначаль- —558— ной редакции «Жития». М. Первушин делает ряд интересных наблюдений, касающихся литературной манеры ее составителя и справедливо связывает последнюю с традицией «плетения словес». Однако эти наблюдения можно было бы значительно усилить посредством специального сравнения данного текста с произведениями Епифания Премудрого . Надо признать с сожалением, что в этом разделе исследования диссертанту явно не хватило филологического образования и эрудиции. В частности, ему могли бы очень помочь не использованные им труды А. Кадлубовского (Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902) и В. Яблонского (Пахомий Серб и его агиографические писания. СПб., 1908), в которых очень большое внимание уделено анализу именно художественных особенностей агиографических сочинений. Впрочем, в этом, прежде всего, моя вина как руководителя: не подсказал. Да и вообще филологическая начитанность – дело наживное. 5 . Анализ обстоятельств, в которых была задумана и составлена вторая версия жизнеописания Евфросина – собственно «Житие», или редакция пресвитера Василия. М. Первушин убедительно вскрывает связь этой работы с историей общерусского прославления Евфросина в лике святых и с обобщающими литературными предприятиями святителя Макария, митрополита Московского, что дает ему основание считать временем возникновения редакции пресвитера Василия 50-е гг. XVI в. Интересны разделы диссертации, посвященные почитанию Евфросина в XVII в., а также истории исключения его имени из списка общерусских святых. Ценным разделом работы является агиологическая глава, в которой личность преподобного Евфросина рассматривается в контексте истории русской святости. Замечательно, что при осмыслении духовного облика этого подвижника М. Первушин использует не только его жизнеописание, но и собственные его сочинения – «Устав» и «Духовное завещание». Однако этот раздел мог бы быть обогащен обращением к тексту «Службы» святому, написанной в XVI в. |
| Савватия, с образом его. Вериги его, найденные в пещере, находящейся близ села, показывают подвижничество его против плоти; а пещера, свидетельница чистых, безмолвных молитв его, говорит, что пребывание и с людьми пустыни не всегда было легко душе его и он по временам укрывался в пещеру для бесед с Господом. 504 Пустынь Савватиева так была известна по строгости и святости правил основателя ее, что приходили обучаться в ней иноческой жизни и преп. Корнилий комельский и преп. Иосиф Волоколамский. Последний уже не застал в живых самого преп. Евфросина; он видел только ученика его, блаженного Евфросина. Как по этому обстоятельству, так по времени славных дел преп. Евфросина несомненно, что преп. Савватий подвизался по указанию святителя Арсения и блаженная кончина его последовала не позже 1434 г. Жизнь ученика его отчасти может показать нам, как жил учитель. «Я видел в Савватиевой пустыне, пишет Иосиф, святого старца, отшельника, по имени Евфросина. Он был родом из князей Тепринских. В пустыне, безвыходно, прожил он 60 лет. К нему приходили многие иноки и мирские князья и бояре, и прерывали безмолвие его. Соскучив тем, он бежал в Великий Новгород, на озеро Нево (ладожском) нашел остров и здесь прожил несколько лет. Христиане тех мест, жители сел, услышав о нем, приходили к нему с женами и детьми. Он бежал опять в Савватиеву пустынь. – Когда пришел он сюда: властитель той земли князь Борис Александрович прислал к нему юную дочь свою, тогда обрученную невесту в. к. Ивана Васильевича; с ней пришли архимандриты, игумены, бояре и стали просить блаж. Евфросина, чтобы помолился о девице: она была очень больна и в пустыню к блажен. Евфросину принесли ее на руках. Он отказывался, называя себя недостойным и грешником. Они, пав на землю, со слезами упрашивали его, чтобы помолился: «если останется жива по твоим молитвам, говорили они: то умиришь ты, отче, два княжества». Когда говорили они это: девушка впала в такую болезнь, что все думали – умерла она. Увидав это, все стали плакать. |
| —215— восстали за это псковичи и, не успев заставить его отказаться от двоения песни, провозгласили еретиком: тоже самое и Афанасий. Две совершенно тождественные истории происходят в одно и тоже время: Евфросин препирался с псковичами в правление Новгородского архиепископа Евфимия Вяжицкого, который занимал кафедру с 1434 по 1458 г.; Афанасий препирался с ними (как это видно из писем неизвестного к нему псковича) спустя несколько лет после флорентийского собора, имевшего место в 1438–39 году, и в самом непродолжительном времени после взятия Константинополя турками, что случилось в 1453 г. Эта совершенная единовременность двух совершенно тождественных историй не указывает ли на то, что в двух историях должно видеть одну историю, разделенную на две таким образом, что с одного лица, с которым она действительно случилась, она перенесена еще на другое лицо как вымысел? Но имеем частный, общий обеим историям, признак, который окончательно убеждает нас в этом. По житию, во главе псковичей, восставших на Евфросина за сугубую аллилуйю, был распопа Иов, заправлявший в Пскове всеми делами духовными и гражданскими и прозванный от псковичей столпом, которого Евфросин прозвал столпом мотыльным и которого сам автор жития за сложение им с себя священства ради второго супружества называет Иудой предателем. Из писем неизвестного псковича к Афанасию знаем, что во главе восставших на последнего псковичей был именно Иов и что он – Афанасий именовал его мотыльным и Иудой 958 . По-видимому, между историей Евфросина и историей Афанасия есть существенное частное различие: Евфросин, по житию, был только в —216— Константинополе и ссылается только на патр. Иосифа, а Афанасий, по письмам к нему неизвестного псковича, ссылался еще на Афон. Но почему автор жития умалчивает об Афоне в отношении к Евфросину, это совершенно понятно: в своем монастырском уставе Евфросин ясно по одному поводу дает знать, что он не бывал на Афоне 959 . Итак, не может подлежать сомнению, что житие Евфросина есть ни что иное, как вымысел, явившийся таким образом, что на него перенесена была история монаха Афанасия. Мы сказали, что автор жития пользовался не только письмами неизвестного псковича к Афанасию, но и другими документами. В приложении к житию помещено под именем Евфросинова послание к псковскому духовенству («господеи нашеи священником сбора святыа Троица и прочим, всему священническому чину», лл. 112–117 об.), в котором автор сильно бранит Иова, называя его мотыльным столпом Иевком, отметником Христовым и вторым Иудой (в ркп. л. 116 грубая описка: «отметниче Христов и вторению»), и в котором пространно доказывает, что считает своим долгом слушать не их – псковичей, а соборной церкви. Так как Евфросин не имел нужды писать псковскому духовенству и в житии не говорится, чтобы писал; так как из писем неизвестного псковича к Афанасию мы знаем, что этот писал поносительные послания псковскому духовен- |
| Вероятно, они выходили из той мысли, что дающий «окуп» скрывается за слугою антихриста, себя же пред ним признает раскольником, и в таком случае, со своей точки зрения, они вполне были правы. Правда, на стороне их противника – инока Евфросина были практические соображения, но только именно практические. Имея в виду практическую цель, Евфросин жестоко препирался с пошехонцами, и, конечно, большинство зрителей было на его стороне, не смотря даже на то, что его доказательства представляли иногда не только натяжку, но и прямо нечто странное. Так, апостол Павел писал к колоссянам: в премудрости ходите к внешним, время искупующе. По поводу этих слов Евфросин укорял своего противника: «Павел велит откупаться, а ты не велишь. Велико твое мужество! А Павел малодушен мнит ти ся?» Приведя, затем, рассказ из книги Деяний апостольских об Иасоне, Евфросин заключал, что Иасон был отпущен потому, что «дал мыто»: «Иасон откупался, а ты, окаянне, не велишь откупаться». Свои соображения и доказательства Евфросин занес впоследствии в свое «Отразительное писание». При этом, вспоминая прошедшее, – он писал о своих противниках: «сии окаяннии продерзатели тем везде и повсюду властительские гневы возбудили и на верных, бедных, пагубу воздвигли. Ни попу, ни приставу не дай ничего! Оттого доклады, за то и указы, – посылки посылай, смиряй бунтовщиков». 334 Все это правда, все так, действительно, и было, но с доктринальной стороны правы были пошехонцы. «Окуп» только усугублял вину и последствия тайного охранения раскола. Чтобы избежать этих последствий, раскольнику необходимо было найти такой способ охранения «древнего благочестия», который поставил бы его вне условий жизни в никонианском обществе. Такой способ, действительно, практиковался, как в более широких размерах, так и в ограниченных, и в этом случае раскол соприкасался уже прямо с гражданскими интересами государства, потому что, порвав связи с обществом, раскольник чрез это самое уклонялся от государственных повинностей. Помимо этого, дело могло возникать и просто потому, что «окуп» становился невозможным. |
| Так я по молитвам блаженной старицы Евфросинии получила исцеление от мучившей меня долгое время болезни. 24. Проживающая там же Анастасия Ивановна Тарабарова, 76 лет, лично знавшая старицу Евфросинию, сообщила следующее: в 1901 году осенью меня начало тошнить, а потом поднялась рвота при сильном расстройстве желудка и судорогах в ногах и руках. Боль эта была до того мучительна, что я готова была лучше умереть, нежели переносить то, что я испытывала. Чего мне свои домашние ни давали и что они со мною ни делали, мне все не становилось лучше. Тогда я дала обет сходить пешком в Колюпаново и там на могилке блаженной старицы Евфросинии отслужить панихиду по ней. После чего моя болезнь как бы чудом каким мгновенно прекратилась. Болезнь была до того мучительно и страшна, что я, по совету священника, с тех пор ежегодно хожу на эту дорогую могилку служить панихиду по моей избавительнице от напрасной смерти. 25. Проживающая там же Евдокия Семеновна Каталина, 73 лет, сообщила следующее: В 1865 году у моей двухлетней дочери Матрены закрылись глаза, так что она не могла дня отличить от ночи. Я обращалась с ней к своим заводским докторам, но помощи от них никакой моя дочь не получила, а я так и решила в уме, что дочь моя должно быть останется слепой на веки. Но однажды я увидела во сне каких-то двух незнакомых мне женщин, из которых одна сказала мне: «Ты иди в Колюпаново и там найдешь благодать; тебе там дадут водицы, а дочь-то свою посади на мою гроб- ницу». Я, ничего не слыхавшая про Колюпаново, обратилась к одному хорошей жизни старичку, который мне и посоветовал исполнить то, что во сне приказала мне незнакомая женщина. 5-го Июля я отправилась в Колюпаново со слепою своею дочерью, где в храме во время обедни сажала ее на гробницу блаженной старицы Евфросинии, а после обедни попросила батюшку отслужить панихиду по этой старице. Потом я взяла масла из лампады около гробницы, помазала глаза дочери и умыла ее водой из колодца блаженной. После этого дочь моя прозрела и снова увидела свет Божий. |
| В 1918 году монахиня Евфросинья вернулась в свою деревню. Первые годы ей пришлось жить одной. Повседневный домашний труд — затопить ли печку, принести ли воды, вымыть ли пол — здоровый человек и не замечает всей этой работы, все делается как бы само собой. А для калеки всякая мелочь вырастает в тяжёлую задачу. За водой матушка ходила с чайником. Обычно она сидела на лавке у окна и ждала, когда кто-нибудь придёт за водой к колодцу, что был напротив её дома. Выйдет к колодцу, нальют ей водички, и несёт её кое-как в дом. Матушка старалась сама себя обихаживать, сама зарабатывала на жизнь. Она стала брать работу. Стегала ватные одеяла. Сначала маленькие детские, а потом и взрослые. Завела козочек, гусей, уток. Соседи помогли посадить огород. Вязала она и носки на продажу. Устраивалась, как могла. Приходилось ей и дрова колоть и пилить одной. Брала матушка на день маленьких детишек, сидела с ними нянькой, пока мать трудилась в колхозе. Сама она потом рассказывала: «Принесёт вас мамка, хлебушка оставит на день, а с вами и я сыта бывала». «Здесь я хватила столько горя! Слёзы лились ручьями», вспоминала она про эти годы. Однако всякую работу делала Евфросинья с молитвой, не допускала ропота и уныния. Она старалась обрести себя в Промысле Божием, верила в его благость. Прижилась матушка Евфросинья в деревне, пригляделись, привыкли люди к калечке-монашке. Маленькая, слабая телом, но крепкая духом, в своей чёрной ряске, в чёрном платочке, она одним своим обликом, своим присутствием напоминала о Боге, о Церкви, о духовной жизни. «В тридцатые годы церкви, почитай, всё позакрывали. Духовенство сослали да расказнили, книг духовных никаких не было. Иконы по домам и то боялись открыто держать. А тут живая монахиня, Божий человек. Стали сельчане обращаться к матушке за помощью. Кого тяжкая странная хворь одолела, у кого в семье разлад, кто с вопросом, кто за советом, а у кого-то корова молока не даёт. Евфросинья чем могла помогала. А что она и могла, немощная? Помолиться только. Вот она и молилась», — вспоминают односельчане. |
|
|
