| 62 Иные, в том числе грамматик Аристофан, раскладывают диалоги в трилогии. Первая, по их мнению, включает «Государство», «Тимей» и «Критий»; во второй «Софист», «Политик» и «Кратил»; в третьей «Законы», «Минос» и «Послезаконие»; в четвертой «Феэтет», «Евтифрон» и «Апология»; в пятой «Критон», «Федон» и письма; остальные беспорядочно располагаются поодиночке. Некоторые начинают счет, как сказано, с «Государства»; некоторые – с «Алкивиада большего»; некоторые – с «Феага»; иные – с «Евтифрона»; иные – с «Клитофонта»; некоторые – с «Тимея»; некоторые – с «Федра»; некоторые – с «Феэтета»; многие, наконец, принимают за начало «Апологию». Подложными среди диалогов считаются «Мидон, или Конюший», «Эриксий, или Эрасистрат», «Алкион», «Безголовые, или Сизиф», «Аксиох», «Феак», «Демодок», «Хелидон», «Седьмица», «Эпименид». «Алкион», по-видимому, принадлежит некоему Леонту (так говорит Фаворин в V книге «Записок»). 63,64 Словами Платон пользовался очень разными, желая, чтобы его учение не было легкоуяснимым для людей несведущих. Особенно своеобразно понимает он «мудрость» – как знание вещей умопостигаемых и существенно существующих, знание, свойственное (по его словам) богу и душе, отделенной от тела. Своеобразно называет он мудростью также и философию, ибо она вселяет стремление к божественной мудрости. Общепринятым же образом называет он мудростью всякий опыт, говоря, например, «мудрый ремесленник» 295 . Далее, он пользуется одними и теми же словами в разных значениях – например, говорит «простой» вместо «бесхитростный» (так, говорят, и у Еврипида в «Ликимнии» сказано о Геракле: Он прост, неизощрен, добр на большое, Мудр на дела, неловок на слова 296 ), но иногда Платон говорит «простой» и вместо «дурной», а иногда вместо «мелкий». Часто и наоборот, он пользуется разными словами или обозначениями одного и того же – например, «идею» (idea) он называет и «образ» (eidos), и «род» (genos), и «образец» (paradeigma), и «начало» (arch), и «причина» (aition). Пользуется он даже противоположными выражениями для одного и того же – например, чувственно воспринимаемое он называет и сущим и не-сущим: сущим – по своему порождению, не-сущим – по непрерывному изменению; идею он называет не движущейся и не пребывающей, а также единой и многой. Это его обычай во многих случаях. |
| 4 Посвятить себя монашеской жизни. 5 В разговоре философа Платона: Критон, p. 45. 6 Еврип — бурный пролив у о. Еввеи. 7 Философ Платон в сочинении «Апология Сократа». 8 В Синодальном переводе смысл другой: «не будь страшен для меня, Ты — надежда моя в день бедствия». 9 В Синодальном переводе: «скитальцем и изгнанником будешь на земле». 10 В синодальном переводе «путь» и «мысль» во множественном числе: «Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших». 11 В синод. переводе: «Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника?» (Иов.7:1). 12 т. е. двух сыновей фивского царя Эдипа, которых действия драматически изображены в трагедиях Эсхила и Софокла. 13 Горго или Горгона — баснословное чудовище, представляемое греческими поэтами с головою, покрытою змеями вместо волос, и приводившее в окаменение всякого, кто видел ее. 14 Разумеется, вероятно, Иевосфей. См. 2 Цар. 4:7. 15 Тантала, упоминаемого в греческом баснословии. См. Одисс. XI, 582–592. 16 Философ Сократ, по сказанию историка Ксенофонта. См. Достопамятности Сократа, Кн. 1, гл. 3, отд. 9–13. 17 Это славянский перевод, в Синодальном это звучит так: «зайди, будем упиваться нежностями до утра, насладимся любовью». 18 Приводимые ниже места св. Писания, принадлежащие двум пророкам, св. Иоанн приводит под именем одного пророка Михея. 19 Так у Златоуста, в слав. тексте смысл другой: «не изыде живущая в Сеннааре, плачитеся дому (сущаго) близ нея», т. е. она не смогла выйти, а вы плачьте над домом близ нее. В Синодальном же переводе: «не убежит и живущая в Цаане; плач в селении Ецель не даст вам остановиться в нем». – и. Н. 20 Ересеначальники сект, известных под именами маркионитов, валентиниан и манихеев, во 2 и 3 веках по Р. Х. 21 Философ Платон в разговоре: Тимей, Отд. 29. 22 Аммиана Марцелл. Истор. Книг. XXIX. 23 Констанций Хлор, Константин, Констанций, Констант, Галл, Юлиан, Иовиан, Валентиниан и Валент (304–378 г. по Р. Х.). 24 Константин и Констанций. 25 Император Грациан. 26 Император Феодосий Великий. 27 Император Валент. 28 Епаминонд — фивский полководец; Сократ — философ; Аристид — афинский правитель; Диоген Синопский — философ–циник; Кратис Фивский — ученик Диогена. Поделиться ссылкой на выделенное Все материалы, размещенные в электронной библиотеке, являются интеллектуальной собственностью. Любое использование информации должно осуществляться в соответствии с российским законодательством и международными договорами РФ. Информация размещена для использования только в личных культурно-просветительских целях. Копирование и иное распространение информации в коммерческих и некоммерческих целях допускается только с согласия автора или правообладателя |
| Таким образом, мы видим у Василия специфически школьный подбор тем из «Тимея»: трехчастное строение души; συγγνεια; θανασα; οκεαι τροφα; μοωσις θε, прямое устроение человека как свидетельство его божественной природы. Большая часть этих мотивов относится к той части диалога, которую Дэвид Руния назвал «протрептической» (89e–90d) 28 . «Протрептическая» мощь этот отрывка была замечена в III в. Ямвлихом, который использовал его в своем «Протрептике». В небольшой выжимке из «Тимея» мы видим все те же мотивы, что и у Василия: трехчастное строение души (30.13–15 ≈ Tim. 87e5–b5) 29 , «сродность» высшего начала в человеке небу и образ «небесного растения»; причастность бессмертию путем упражнения разумного начала; «подобающее питание» для каждой части души; уподобление созерцаемому. Но едва ли можно говорить о том, что Ямвлих является источником знаний Василия о платоновской космогонии: Ямвлих, например, ничего не говорит о «четвероногих». Не будем забывать и про «Шестоднев», для которого «Тимей» является одним из важнейших источников. И все же следует признать, что подбор тем из «Тимея» достаточно тенденциозен для того, чтобы говорить об определенной традиции чтения диалога, связывающей тему самопознания с представлением о двух этапах, или аспектах, создания человека. 2. Александрийцы: экзегетика Традиционно «Внемли» включается в число экзегетических гомилий. Формальным поводом для произнесения ее является текст, читанный на литургии, Втор.15:9 : берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль: «приближается седьмой год, год прощения», и чтоб оттого глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему; ибо он возопиет на тебя к Господу, и будет на тебе [великий] грех. Но, строго говоря, мы не находим в гомилии никаких указаний на контекст, из которого она заимствована. Текст Второзакония нужен Василию лишь как источник цитаты, которая уже у Филона Александрийского и Климента рассматривается как библейский аналог дельфийского изречения. Так, во второй книге «Стромат» Климент говорит: «Моисей, передавая смысл изречения „познай себя“ более отчетливо, часто повторяет: „внимай себе“» 30 . Сам Климент, вероятно, заимствовал этот ход у Филона Александрийского, который пишет в трактате «О переселении Авраама»: «Человек должен повелевать, а не подчиняться телу, познавая себя непрестанно, как и «Моисей повсюду учит: πρσεχε σεαυτ» 31 . |
| Стихия огня как устроительная и обновляющая основа мира осмыслялась античными философами. В качестве первоосновы и движущей силы (на современном языке – энергии) она представлена Гераклитом. Возможным источником идеи обновления космических стихий называют пифагореизм, согласно которому всё благодаря числу 7 возвращается в исходное состояние, 303 а также стоицизм, связывавший перерождение Космоса в огне вселенского костра. 304 У Платона в «Тимее» находим указания на точные знания космических причин циклических поновлений, как календарно-природных, так и глобально- космических: лунные и солнечные кругообращения (Тимей 39b-c), полный год обращения планет, движущихся по кругу быстрее или медленнее в зависимости от их размера (Тимей, 39), вращение Земли вокруг «оси, проходящей через Вселенную» (Тимей, 40c). 305 Катастрофы и великие поновления Земли по Платону имеют космофизическое основание: «... тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени всё на Земле гибнет от великого пожара» (Тимей, 22d). 306 Согласно Платону, стихии способны, разрушаясь, перерождаться друг в друга. Примечательно, что процесс поновления организуется согласно пропорции, средними членами которой являются воздух и вода, а крайними – земля и огонь (Тимей, 53 e). Получается, что природные ритмы гармонически сонастроены друг на друга в упорядоченном демиургом космосе. Другими словами, существует вселенский гармонический ритм. По легенде, Пифагор обладал способностью внутреннего слуха, благодаря которой слышал «музыку сфер». Замечу, что школа Гераклита и школа Пифагора – это две соперничающие школы, продолжающие мистическую традицию орфиков. В этом смысле идея космического огня как скрытого первоначала мира, постоянно обновляющего мироздание через циклы поновления стихий, более древняя, чем указанные философские рефлексии. Периодическое поновление составляет закон вселенского мироустройства, а идея вселенской гармонии проходит по всем древним духовным учениям, в том числе она звучит и в ветхозаветной традиции. |
| Тимей. 55 b 179 «Геометрические атомы» – элементы материально чувственного бытия, но сами по себе они настолько малы, что мы не воспринимаем их нашими органами чувств. «Все эти (тела) до такой степени малы, что единичное тело каждого из перечисленных родов по причине своей малости для нас не видимо, и лишь складывающиеся из их множеств массы бросаются нам в глаза». Тимей. 56 с 180 Образ демиурга, принуждающего становящееся бытие к принятию парадигматической формы, совершенно не случайно повторяет сходные интуиции Парменида элейского. Принуждение «смеси» принять определенную форму подчеркивает необходимый характер бытия, произведенного демиургом. только необходимо существующее познаваемо, а значит, подлинно существует только принуждаемое к бытию. «Насилие» есть оборотная сторона благости демиурга, это та же благость, но преодолевающая сопротивление иррационального, и алогичного материала. 181 «Внутреннее движение шестикратно разделил на семь неравных кругов, сохраняя число двойных и тройных промежутков, а тех и других было по три. Вращаться этим кругам он определил в противоположных друг другу направлениях, притом так, чтобы скорость у трех кругов была одинаковая, а у остальных четырех – неодинаковая сравнительно друг с другом и с теми тремя, однако отмеренная в правильном соотношении». Тимей. 56 d 182 По этому поводу Платон замечает: «Быть может, когда-нибудь позднее мы займемся как следует и этим, если представится досуг». Тимей. 38 с. 184 Здесь уместно вспомнить популярное в эпоху эллинизма учения о внутреннем и произнесенном логосе, «Тимей» один из источников этой философской концепции. 189 Форму и материю в сущностях мы способны разделить только в мысли, материя не существует без формы, форма без материи, исключение составляет Ум – перводвижушее и «отдельный интеллект». 190 «Энтелехия же имеет двоякий смысл: или такой, как знание, или такой, как деятельность созерцания; совершенно очевидно, что душа есть энтелехия в таком смысле, как знание. Ведь в силу наличия души имеются и сон, и бодрствование, причем бодрствование сходно с деятельностью созерцания, сон же – с обладанием, по без действования. |
| Именно от Платона люди из поколения в поколение в первую очередь узнавали об этой теме. И здесь нам потребуется диалог, конкретный диалог Платона, именно диалог «Тимей». И нас будет интересовать определённые его детали. Дело в том, что центральную часть этого текста Платона составляет совершенно удивительный рассказ, который построен, не смотря на то, что говорим что «Тимей»- диалог, который представляет собой монологически, большой монологический кусок. Это рассказ, который Платон вкладывает в уста пифагорейца Тимея. И из этого рассказа мы узнаем много всего интересного. Это совершенно такая фантастическая по красоте и странности, и причудливости детали, особенно для современного читателя рассказ о создании мира. Интересно, что уже древне-греческие авторы спорили что в этом тексте от Тимея и был ли вообще такой реальный пифагореец, а что от самого Платона. Ну так или иначе Платон создал судя по всему неразрешимую загадку. И в итоге, во многом именно благодаря этому тексту Платона реально разделить пифагорейскую и платоническую традиции в дальнейшей европейской культуре в общем-то не очень то представляется возможным. Именно Платон дал тот сплав, который в дальнейшем служил вдохновением и образцом для подражания. Так вот, этот рассказ, меня будет интересовать некоторые детали этого рассказа. Рассказ выглядит следующим образом. Платоновский Тимей предлагает нам представить создание этого мира некоторым, неким божественным мастером, демиургом, Мастером- ремесленником. И он описывает это создание, используя целый веер всевозможных интересных метафор. Это и действительно деятельность Мастера, который использует некий материал, подобно там, не знаю, гончару, который использует глину для того, чтобы создать прекрасную вазу. Или это, может быть это метафора рождения живого существа, поскольку, если мы читаем «Тимей», мы обнаруживаем, что согласно представлению тех, кто создавал эти идеи, мир, как целый является живым существом. И поэтому все таки создать его- это не тоже самое, что создать вазу, даже очень красивую. Это живое существо, которое обладает душой, обладает разумом. И по отношению к этому существу скорее нужно сказать, что вот этот божественный Мастер является скорее отцом. А тот материал, который, кстати это отличает историю Тимея от традиционной христианской картины создания мира, этот Мастер имеет материал, из которого, в котором он воплощает свое творение, как совечный ему. Или, если мы описываем это как биологическое рождение, то у рождающегося ребенка есть не только отец, но есть еще и мать. И в определенном смысле то, что получается есть некоторый компромисс между двумя началами. |
| Мы подошли к финалу второй гипотезы диалога «Парменид», цель, поставленная в первой части, оказалась достигнута, Платон показал, как «единое есть многое». Все дело в принципе соотнесенности, быть значит соотноситься с иным, при этом только соотнесенное с иным единое познаваемо. «Возможно, значит, его познание, и мнение о нем, и чувственное его восприятие, коль скоро и мы сами сейчас все это с ним проделываем... И есть для него имя и слово, и оно именуется и о нем высказывается; и все, что относится к другому, относится и к единому» 154 . Единое существующее второй гипотезы – вершина философской мысли Платона, принцип соотнесенности «вдруг», пораждающий саму реальность, задающий все ее уровни, центральная интуиция великого греческого мыслителя-то «истинное знание в истинном бытии», о котором Платон говорил в «Федре». Платон. «Тимей» «Тимей» – самый популярный диалог Платона, диалог «всех времен и народов». Интерес закономерен: диалог «Тимей» – развернутое изложение практически всех тем философии Платона, и прежде всего платоновской космологии. На фреске «Афинская школа» в Ватикане Рафаэль изобразил многих античных мыслителей, в самом центре композиции он поместил «царей среди философов» Платона и Аристотеля. Платон рукой указывает на небо, Аристотель, вытянув руку, чертит обращенной к земле ладонью плоскость. Платон держит в руке книгу, на корешке которой написано «Timeo», книга, которую держит Аристотель, называется «Etica». Философы обращены друг к другу, их выразительные жесты и книги по мысли художника должны символизировать различные философские позиции. Жест Платона отсылает к истинному бытию – миру идей, видимому проявлению невидимой парадигмы – небу с неизменным движением небесных тел. Аристотель указывает на окружающую нас реальность – мир «первых сущностей». «Этика» в руке Аристотеля, видимо, должна символизировать интерес Философа к осмыслению сферы становления, а диалог «Тимей» в руке Платона призван напомнить, что мир идей, истинно сущее, основа мира вещей – видимого космоса. |
| Единственным правильным государством является монархическое государство, в котором правят философы. Его Платон и хотел построить на Сицилии у Дионисия. Конечно, подобное государство вряд ли может вызвать симпатию у современного человека. И тем не менее рискнём предположить, что платоновская модель государства была довольно прогрессивна. В эпоху, когда власть либо передавалась по наследству, либо захватывалась силой, либо, как в Афинах, принадлежала всем, говорить о каком-либо разумном управлении государством не приходилось. Платон впервые указал на то, что государством должны управлять мудрейшие, а принципом построения государственной политики должно стать знание. Нельзя не согласиться, что в этом Платон является отдалённым предшественником современной теории государственного управления. Космология Учение о мироздании, о возникновении мира и Вселенной Платон изложил в диалоге «Тимей». Этот диалог оказался единственным, который получил большое распространение в эпоху Средневековья, и многие знакомились с философией Платона прежде всего по диалогу «Тимей». Диалог необычен тем, что изложение ведётся от лица не Сократа, а Тимея, который и рассказывает Сократу и собеседникам о том, как был создан мир. Сократ одобряет это учение и благодарит Тимея за доставленное удовольствие. Сами по себе эти два факта – то, что учение о мироздании излагается не Сократом, а Тимеем, и то, что оно излагается в форме мифа, а не в форме рассуждения, – позволяют предположить, что Платон излагает не знание, а мнение, так как истинное знание можно иметь об истинном бытии, т.е. либо о мире идей, либо о душе. О мире чувственном, который включает в себя материю, т.е. небытие, может быть только мнение, а не знание. Платоновское учение о сотворении мира сводится к следующему. Существует демиург, бог-ремесленник, который, взирая на имеющийся перед ним вечный образец, творит мир. Кто такой демиург и что такое вечный образец? Об этом Платон говорит, что «первообраз был вечным: ведь космос – прекраснейшая из возникших вещей, а его демиург – наилучшая из причин. Возникши таким, космос был создан по тождественному и неизменному [образцу], постижимому с помощью рассудка и разума» (Тимей, 29a). Таким образом, по всей вероятности, вечный образец – это мир идей. Главная причина, по которой демиург творит мир, это его благость, и «пожелавши, чтобы всё было хорошо и чтобы ничто по возможности не было дурно, бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении; он привёл их из беспорядка в порядок, полагая, что второе, безусловно, лучше первого» (Тимей, 30a). Отсюда можно сделать важный вывод: демиург – это скорее не творец, а созидатель мира, ибо прежде созидания мира существует извечно мир идей (образец, на который Демиург взирает) и хаотичная беспорядочная материя, из которой и творится мир. |
| Диалог «Тимей» действительно является своеобразным жестом, не являющим сущее, но только указующим на него. «Природа любит скрываться» 155 – говорил Гераклит, «Тимей» – осторожный «поиск» «спрятавшейся» природы – фюзиса. Платон не спешит срывать с нее «священных покровов». Рафаэль уловил нечто существенное: «Тимей» действительно наполнен жестами – обмолвками, начиная с первых строк мы погружаемся в атмосферу своеобразной мистерии: «Один, два, три – а где же четвертый…» 156 Совершенно не случайно ощутимую роль в диалоге играет пифагорейская математическо – геометрическая проблематика, число, счет – это еще дофилософский образ сакрального – счет как устрояющий космос, ритм – это ритуал. Платон черпает самые глубинные смыслы, доступные древним, и прелагает их в философское умозрение, «Тимей» – не что иное, как описание возникающего из хаоса космоса. Тема устроения видимого космоса не была для Платона центральной, весь его интерес по большей части был сосредоточен на «истинно сущем» – мире идей: здесь мы слышим отзвуки сократовского «равнодушия» к устройству окружающего мира, к элементам, из которых он слагается. Реальность души, реальность умопостигаемого для философа виделась куда более перспективной в смысле познания, чем материально – чувственный мир с его иррациональными метаморфозами. Однако «путь вниз» был предопределен для Платона самим устройством сферы «истинно существующего». Единое в «Пармениде» соотнесено с иным, только соотносясь с многим единое познаваемо и является «беспредельным множеством». Вторая гипотеза «Парменида» дает образ выхода единого из точки самосовпадения – саморазличия к многообразию предикаций – способов бытия единого. Единое существующее для Платона не только центральная реальность умопостигаемого, но также принцип сущего в становлении. Те категории, которые выступали полюсом саморазличия единого существующего: многое, часть, фигура, число, движение, время, – традиционно относились к области материально чувственного бытия, к «пути мнения». Таким образом, Платон в «истинно сущее» закладывает возможность утверждения видимого космоса – мира чувственно воспринимаемых объектов вокруг нас. При этом мир становления в своей умопостигаемой структуре совпадает с «единым существующим», представляя собой его образ. В диалоге «Государство» Платон поясняет эту зависимость, рассказывая знаменитый миф о пещере и ее обитателях. |
| В диалоге «Государство» Платон указывает, что смертным является только то, что может гибнуть от некоторых внешних причин, являющихся злом для этой вещи. От гниения может исчезнуть дерево, от ржавчины перестанет существовать железо, от болезни умирает тело. Подобным злом для души являются нравственные сущности – несправедливость, трусость, невежество и т.п. Однако эти пороки не уничтожают душу, доведя ее до смерти. В таком случае, если бы смерть тела сопровождалась бы и смертью души, то вместе с болезнями тела, приводящими к его смерти, мы видели бы, что умирающий становится несправедливым и вообще более порочным. Однако это не происходит, значит, душу никакое присущее ей зло не может привести к ее исчезновению, душа не портится от свойственных ей зол, и поэтому она бессмертна (Государство X, 608е-611а). Космология . Учение о мироздании, о возникновении мира и Вселенной Платон изложил в диалоге «Тимей». Этот диалог оказался единственным, который получил большое распространение в эпоху средневековья, и многие знакомились с философией Платона только по диалогу «Тимей». Платоновское учение о сотворении мира сводится к следующему. Существует демиург, бог-ремесленник, который, глядя на имеющийся перед ним вечный образец, творит мир. Кто такой демиург и что такое вечный образец? Об этом Платон говорит, что «первообраз был вечным: ведь космос – прекраснейшая из возникших вещей, а его демиург – наилучшая из причин. Возникши таким, космос был создан по тождественному и неизменному [образцу], постижимому с помощью рассудка и разума» (Тимей 29a). Таким образом, вечный образец – это мир идей. Главная причина, по которой демиург творит мир, это его благость, и «пожелавши, чтобы все было хорошо и чтобы ничто по возможности не было дурно, бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении; он привел их из беспорядка в порядок, полагая, что второе, безусловно, лучше первого» (Тимей 30a). Отсюда можно сделать важный вывод: демиург – это скорее не творец, а созидатель мира, ибо прежде созидания мира существует извечно мир идей (образец, на который Демиург взирает) и хаотичная беспорядочная материя, из которой и творится мир. |
|
|
