| 145 Эту историю, относя ее к Еврипиду, излагает Плутарх. См.: Плутарх, О благочестивой жизни, 532. 147 Влияние пифагорейско-платоновского представления о земном теле как темнице души. Ср.: Платон. Государство, VII, 514 ab. 149 Гай Фабриций Лусцин – римский консул и легат. В 280 г. до н. э. участвовал в битве при Гераклее и вел переговоры с царем Эпира Пирром о выдаче военнопленных. Пирр, как утверждает молва, предлагал ему большие сокровища и звал его к себе на службу, но легат отказался. Фабриций стяжал славу человека честного, прямого и неподкупного. 150 Брут – Боэций, вероятно, имел в виду или Луция Юния Брута (VI в. до н. э.), который, согласно легенде, возглавил восстание против этрусского царя Тарквиния Гордого и основал в Риме республику (Тит Ливий. История, I, 5), или Марка Юния Брута (85–42 гг. до н. э.), римского политического деятеля, одного из убийц Цезаря. Потерпев поражение от Октавиана в сражении при Филиппах, Брут покончил с собой (Тацит. Анналы, I, 2; Плутарх. Жизнеописание Брута). 151 Катон – не вполне ясно, кого из двух знаменитых Катонов имел в виду Боэций. Катон Марк Порций (Старший) (234–149 гг. до н. э.), консул и цензор, известен тем, что был поборником старины и защитником аристократических привилегий. Снискал известность своими неизменными требованиями в сенате разрушить Карфаген, который был политическим соперником Рима. Вошел в историю как символ непреклонности. См. Плутарх. Жизнеописание Катона. Катон Марк Порций (Младший), или Катон Утический (96–46 гг. до н. э.), правнук Катона Старшего, римский политический деятель и философ – стоик, противник Юлия Цезаря. Когда Юлий Цезарь одержал победу, покончил жизнь самоубийством. См.: Плутарх. Жизнеописание Катона. 152 Связью единой скрепляет все лишь любовь в этом мире – представление о любви как связующем начале всего сущего, великой надмировой силе, управляющей космосом, характерно для античной философии. Так, например, древнегреческий философ Эмпедокл считал, что именно любовь гармонизирует мир, соединяя начала, разделенные враждой, в единое целое. Эта же идея пронизывает диалоги Платона «Тимей», «Федр». См. также: Аристотель. О небе, II, 2, 258 а; Лукреций Кар. О природе вещей, I, 1–40. Такими же представлениями о любви, лежащей в основе космической гармонии, почерпнутыми у любимого им Боэция, вероятно, руководствовался Данте, завершивший свою «Божественную комедию» словами: «Любовь, что движет солнце и светила», которые являются практически цитатой из «Утешения». |
| У Платона диалоги «Пир», «Федр», «Тимей» несут в себе и жертвенный и пиршественный контексты, что вполне объяснимо: ведь задача, которую ставит перед собой Платон, – в рамках своей философии соединить в едином умозрении принципы, сформулированные всем предшествующим Платону развитием философии: «одно» и «все», мир бытия и мир становления. космос и хаос. В доме Агафона, на пиру, описанном Платоном, собравшиеся по очереди воздают хвалу Эроту. Выступавшие до Сократа: Федр, Павсаний, Эриксимах, Аристофан и Агафон, произносят инкомий, похвальное слово. При всей изощренности и мастерстве выступавших (особенно интересен миф об андрогинах рассказанный Аристофаном) суть сообщений проста: Эрот – «самый – самый», самый древний, самый полезный для людей и т.п. Сократ, выступающий последним, вносит в обсуждение не риторическую, а философскую драматургию. Сократ начинает свой анализ образа Эрота с вопроса Агафону, выступавшему перед ним: коль скоро по Агафону Эрот – любовное стремление, он красив и нежен, что значит для него стремиться к прекрасному? Ведь стремиться можно лишь к тому, чем не обладаешь, к тому, что только желаешь обрести. Если Эрот – стремление к прекрасному, ему, следовательно, недостает красоты. Таким возражением Сократ демонстрирует своеобразие философии: важно не только то, что сказано, красиво ли выстроена фраза, убедительна ли риторическая фигура, но то, как сказано, как слово, порядок и сочетание слов сказывается на «правильности» или «неправильности» сообщения. «Стало быть, тебе неведомо, что правильное, но не подкрепленное объяснением мнение нельзя назвать знанием? Если нет объяснения, какое же это знание? Но это и не невежество. Ведь если это соответствует тому, что есть на самом деле, какое же это невежество? По – видимому, верное представление – это нечто среднее между пониманием и невежеством». Отметим здесь общность описания «верного представления» с образом самого Эрота, единство бытия и мышления – центральный вопрос «Пира». То, что Эрот – любовное стремление, таково его определение, для Сократа с необходимостью означает отсутствие за Эротом приписываемых ему совершенств. |
| Христианское мировоззрение не может быть разработано без помощи метафизики как науки. После «Критики чистого разума» Канта метафизика может быть оправдана в гносеологическом отношении только на основе интуитивной теории познания, т. е. учения, которое доказывает, что человеческое познание основывается на опыте как непосредственном восприятии актуальной реальности. Книга Франка «Предмет знания» является в высшей степени ценным вкладом в литературу по интуитивизму и поэтому оказывает существенную помощь в деле построения христианского мировоззрения. Сам Франк умело использовал ее при изложении основных положений христианства в своей книге «С нами Бог». Будучи писателем, одаренным выдающимися литературными способностями, Франк в этой книги оставил нам искреннюю, убедительную защиту христианской религии. 3. А. Ф. ЛОСЕВ Алексей Федорович Лосев (родился в 1892 г.) — известный философ, в настоящее время живет в СССР. Основные работы Лосева: «Античный космос и современная наука», М., издание автора, 1927; «Философия имени». М., 1927; «Диалектика художественной формы», М., 1927; «Музыка как предмет логики», М., 1927. Лосев — горячий приверженец диалектического метода, который в его работах выступает как комбинация диалектики Гегеля (конкретное умозрение) с эйдетическим созерцанием Гуссерля (Wesensschau). Обладая большой эрудицией в области античной философии, и в особенности неоплатонизма, Лосев в своей книге «Античный космос и современная наука» изложил с новой точки зрения историю античной умозрительной философии, истолковывая ее в духе конкретной диалектики видимости. Его главная цель состоит в исследовании «античных доктрин Космоса и создании пространственных форм древней греческой диалектики». С этой целью Лосев подвергает анализу главным образом диалоги Платона «Парменид» и «Тимей», используя, в частности, работы Прокла и обращаясь к различным комментаторам — Симплицию Дамасскому, Филону и другим. Диалектика определяется Лосевым как «логическое конструирование эйдоса», подразумевая под эйдосом «законченный логический образ вещи», содержащий «слияние противоречивых свойств, органически превращенных в живой, реальный организм вещи». |
| Диалектикой называлось то, что мы сегодня зовем наукой логики, то есть способность выстроить речь и мысль в строгом доказательном порядке. Тем самым совершался переход от обыденного к научному знанию, которое закреплялось в квадривиуме, который иначе называли «четырьмя математическими дисциплинами». Например, великий философ Платон, размышляя над тем, что есть справедливость, и предлагая ее воплощение в виде идеального государства, в VII книге «Государства» задался целью рассмотреть, какие науки следует изучать правящему в этом государстве классу философов, чтобы их ум направлялся на созерцание вечных сущностей, идей, то есть чистого умопостигаемого бытия. Для этого были предложены, во-первых, искусство счета (арифметика), во-вторых, геометрия, в-третьих, теоретическая астрономия, наука о гармонии (музыка). Все это науки сугубо «математические» в нашем понимании этого слова, так как астрономия мыслилась как стереометрия, а музыка была наукой о соотношении длин струн и связанных с этим созвучиях. Сверх того, была предложена философия (здесь именуемая диалектикой), как наука о познании сущности каждой вещи. Итак, к середине IV в. до н. э. в Афинах сложились наши семь «искусств»: грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка. И не только они! Выделялись еще архитектура, медицина, оптика, механика, геодезия, архитектура, наука о животных, минералогия и многие другие. Кроме того, пока никто их еще не называл свободными искусствами. Во-первых, потому, что порядок преподавания был совершенно иной. Например, в платоновской Академии, самой хорошо организованной философской школе, начинали с математических наук, особенно геометрии (знание грамматики на начальном уровне предполагалось еще до поступления туда), затем переходили к диалектике, которую противопоставляли эристике, а затем читали и комментировали диалоги Платона. Ко временам неоплатоника Ямвлиха (260–330 гг. н. э.) порядок чтения диалогов был таков: «Алкивиад I» – «Горгий» – «Федон» – «Кратил» – «Теэтет» – «Софист» – «Политик» – «Федр» – «Пир» – «Филеб» – «Тимей» – «Парменид» 633 . |
| Вследствие этого все диалоги Платона обыкновенно разделяются на две группы: сократические и конструктивные. К последним относятся Тимей, Теэтет, Филеб, Республика, Софист и др. К сожалению, нужно сказать еще, что подлинность некоторых из этих диалогов, например, Филеба и Софиста, многие ученые подвергают сильному сомнению. Что же такое, по Платону, добро и что такое зло? Собственно говоря, Платон точно так же не высказывает ясного и определенного понятия о добре и зле, как и его учитель Сократ. Сократ, как мы видели, отожествлял добро с благом, называл добром то, что составляет наивысший и последний предмет человеческого стремления, и что доставляет людям блаженство. В Филебе Платон также проводит ту мысль, что под добром следует разуметь то, что составляет цель человеческой жизни и деятельности, чего все желают, что, следовательно, людям представляется как наивысшее благо. В более частных определениях понятия добра Платон близко сходится с другим учеником Сократа – Евклидом, который объявил добро основным началом всякого реального бытия. Идея добра, по Платону, есть первоначальная и наивысшая из всех идей. Как в видимом мире солнце производит вместе жизнь и познание, как оно освещает глаз и чрез то делает видимыми все вещи, а вместе с тем является и истинной причиной всякого произрастания, так в мире сверхчувственном добро является источником бытия и знания, познаваемости и познания; и как солнце выше света и глаза, так добро выше бытия и знания 302 ). Ясно, что с этой точки зрения добро становится уже не только предметом человеческого стремления, но и последней целью всей мировой жизни, тем образцом, который созерцает божественный разум и которым он руководствовался при образовании и устроении мира. Но добро, по Платону, нельзя мыслить выше божества, ибо в таком случае оно было бы причиною самого божества, что противоречило бы понятию божества; нельзя мыслить его и рядом с божеством, ибо чрез это само божество мыслилось бы, как нечто ограниченное и даже совершенно излишнее, так как добро само по себе есть бытие реальное и субстанциальное, действующая причина всего действительно существующего; наконец, по Платону, нельзя мыслить добро и ниже божества, как его творение, потому что в таком случае добро не могло бы быть абсолютным началом всего действительно существующего, последней целью мира. |
| 1482 Т. е. степени отпадения от Блага. Ср. гл. 3, где говорится о «первом побуждении». Другие состояния сущностей рассматриваются как результат большего или меньшего отпадения от благой природы. См. в связи с этим: Ориген . О началах 1.6.2–3. 1483 Представление о том, что «князь мира» имеет власть в поднебесном пространстве (в «воздухе»), мы находим в Новом Завете, см.: Еф. 2, 2 , ср. также: Л к. 11, 24. К. Пинггера полагает, что разделение этого пространства на три части в «Книге Иерофея» отражает учение Евагрия о том, что существует три вида бесов, которые соответствуют трехчастному делению человека на тело, душу и ум (Pinggira К. All-Erlosung und All-Einheit… S. 73). Прокл в «Платоновской теологии» пишет о триаде «богов», которые находятся «ниже небесного круга» (4.7,25). 1485 Видимо, под «покрывалами» автор здесь имеет в виду «одежды» тела, ср. гл. 13, где тело и душа называются «одеждами нечистыми». 1487 Начало предложения, очевидно, утеряно. В таком виде текст, однако, сохранился во всех рукописях. 1489 Т. е. основной целью и исполнением всей аскетической практики просвещенных («божественных») умов выступает восхождение к созерцанию высших ценностей и Самого Бога – идея, которая присутствует уже у Платона (см. диалоги «Пир» и «Федр») и Плотина (см.: Эннеады 1.3; ср. также: Прокл. Платоновская теология 4.9 и которая получила развитие в монашеской литературе. У Евагрия это, с одной стороны, молитвенная практика (ср.: О молитве 35), а также «умный путь» всей жизни человека как очищения и приближения к Богу (ср.: Гностические главы 5.43). В трактате «Pistis Sophia» говорится о том, что душа поднимается ввысь «светлым потоком» (Еланская А. И. Премудрость Иисуса Христа… С. 110). 1491 В рукописи А и Комм, здесь стоит предлог «с», который, однако, оказывается не связан с остальным текстом. 1492 Тот, кто стремится к единству с высшим Благом, должен, таким образом, прежде устранить противоположности в себе самом, что позволит ему стать «единым» внутри себя. 1493 На полях в А добавлено: «А ум – дом Божий». Ср.: Платон. Тимей ЗОв, а также: Евагрий. Послание к Мелании 15. |
| В частности, культ Сераписа едва ли мог быть предметом дальнейшего изложения вследствие отсутствия исторических рассказов о таких обстоятельствах введения этого культа в Риме, какими было вызвано и сопровождалось введение культов Эскулапа и Кибелы и ради которых Арнобий говорил об этих двух культах. Сомнительно также, чтобы Арнобий мог смотреть на мировое владычество римлян как на благотворное для христианства, когда он, сказав о достижении римлянами высшей ступени владычества и о порабощении ими неповинных обитателей земли (orbem subingavit innoxium), называет римское государство in humani generis perniciem nata (VII, 51). V. Источники апологии В своей апологии Арнобий обнаруживает обширную эрудицию. Он делает ссылки на произведения многочисленных греческих и римских писателей и на многие другие памятники письменности, имеющие отношение к греко-римской религии, мифологии и культу. Так, им цитируются Платон, и в частности – его диалоги «Менон», «Политик», «Теэтет», «Тимей», «Федон» и «Федр» (I, 5, 8; II, 7, 9, 10, 13, 14, 24, 34, 36, 52, 64; IV, 16), орфики (V, 19, 26), Эвгемер и его школа (IV, 29), стоики Хрисипп, Зенон и Панетий (II, 9), Эпикур и эпикурейцы (II, 9, 30), представители средней и новой Академии – Аркесилай и Карнеад (II, 9), Теренций Варрон (III, 38–41; IV, 3, 14; VI, 3, 6, 11, 23; VII, 1, 2), Нигидий Фигул (III, 32, 40,41), Цицерон (III, 6, 7,16; V, 38), Лукреций, который один только раз называется по имени (III, 10), но некоторые аргументы (как, например, против абсолютной неразрушимости души) и даже выражения которого встречаются в апологии 47 , Ахеронтские и другие священные книги греков и римлян (II, 62; III, 40; IV, 18; V, 5; VII, 47). Это были, по-видимому, главные источники Арнобия. К числу главных источников относят также сочинения Корнелия Лабеона, откуда Арнобий будто бы заимствовал большую часть сведений о религии и культе римлян и которого он главным образом имел в виду, ведя борьбу против неоплатонизма 48 . Но так как Арнобий ни разу не упоминает о Лабеоне и более или менее точное сличение апологии Арнобия с сочинениями последнего невозможно, потому что они не сохранились и известны нам только по весьма немногим отрывкам и по указаниям, большей частью неопределенным, некоторых писателей (бл. |
| В отличие от Аристотеля и средних платоников Плотин знает, что, даже достигнув сферы ума и став одно с ним, душа не удовлетворяется и не обретает несмутимого блаженства, но испытывает неудовлетворенность: созерцая, т. е. находясь еще в сфере форм, душа испытывает примерно то же, что и человек, к-рый под прекрасной внешностью угадывает незримую душу др. человека и обращен прежде всего к ней (6. 7. 33. 22 sqq.). И как у богов есть Б. и нет зла, так есть Б. и у души, сохраняющей свою чистоту; если душа не сохранит ее, то злом для нее будет не смерть, а жизнь (1. 7. 3. 10-12). Теологическое толкование Б. в среднем платонизме и неоплатонизме Рассмотрение мистического аспекта Б. обнаружило, что Б. как таковое в принципе недоступно первой философии. Его можно представить только апофатически или же в рамках очень искусственно выстраиваемого богословия. В связи с тем, что после Ямвлиха (IV в. по Р. Х.) развилась техника схоластического толкования платоновских диалогов, 12 наиболее представительных диалогов составили курс обучения платоновской философии, причем определенные диалоги представляли этику, логику, физику и теологию. Проблема Б. рассматривалась соответственно в этике (комментарий Олимпиодора на «Горгий», фрагменты комментария Дамаския на «Федон») и теологии (толкования Дамаския на «Филеб», Прокла Диадоха на «Тимей», а также фрагменты комментариев Прокла и Дамаския на «Парменид»). В кон. II в. создаются т. н. «Халдейские оракулы» , с опорой на к-рые рассматривались тезисы «всякий бог - благ» и «от бога мы получаем благое, относящееся к счастью, наилучшее и желанное» (15. 1-2), а также тезис «Зевс (т. е. мировая душа.- Ю. Ш.) дает все благо и зло» (215. 4). Комментарии на «Халдейские оракулы» писали Прокл и Дамаский. В позднем платонизме в число сакрализованных текстов вводятся также различные «орфические теогонии», «финикийская теология» (в завершении дошедшего до нас текста «О первых началах» Дамаския) и т. д. Свидетельства этих текстов о Б. выбираются и находятся в поле зрения богослова при построении системы, основу и структуру к-рой дает 2-я часть «Парменида». |
| «Люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лету них там на ногах и па шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из – за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышние, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная – глянь-ка – невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. ... За этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. ... Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов... Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх – в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше» 157 Пещера – мир материально – чувственного становления – мир теней, образов вещей, Платоновская пещера – «путь мнения» Парменида. Но тени, как и вещи, существуют только в среде света 158 , за пределами пещеры свет «ярко сияет», освещая проносимую «утварь», внутри пещеры он смешан с тьмою, предметы представлены зыбкими тенями. Смысл мифа в совпадении – различении предметов и теней, тень – это тень предмета, образ его, но мы не в состоянии уловить это соответствие, пока не выбрались за пределы пещеры. Такие диалоги, как «Парменид» и «Софист», как раз и демонстрируют «утварь» – подлинную реальность, «Тимей» – путь утверждения соответствия «теней» вещам. Из мифа понятно, что тени никогда не совпадут с предметами, даже если они коррелируют их с «вещами», знание теней не может претендовать на истинность, поскольку «теневое бытие» не истинно в принципе. Во многом поэтому Платон называет свою космологию «правдоподобным мифом». В «Тимее» Платон рассказывает в сущности тот же миф, что и в «Государстве», только это не история восхождения от тьмы к свету, а история схождения света в глубины темного и иррационального «недобытия», материи. |
| 402 Об Амусе было сказано выше. Именем Гермия Синезий, по-видимому, называет Гермеса Трисмегиста (если нет, то одного из гностиков). Антоний – отец египетского православного монашества. 405 Кадм – сын финикийского царя Агенора, брат Европы, основатель Фив – победив змея, посвященного Аресу, по совету Афины посадил в землю зубы побежденного чудовища, и из них выросли воины, часть из которых перебила друг друга, а остальные стали служить Кадму. 413 Имеются в виду точные науки, которые Синезий изучал в Александрии под руководством Гипатии. Они явились прологом к собственно философии. 414 Каллиопа – покровительница эпической поэзии и красноречия в целом – считалась старшей из Муз. 419 Изначально так назывался судья по делам о непредумышленных убийствах в Афинах. Синезий, по всей видимости, употребляет это имя для обозначения судьи вообще. 420 Античное судопроизводство знало категорию времени между преступлением и началом судебного дела: если дело не возбуждалось дольше определенного срока, оно не могло быть возбуждено за давностью. 421 Трагакант – высохшая на воздухе камедь, которая вытекает из трещин или надрезов стеблей или ветвей колючего кустарника семейства бобовых. 423 Οκει– французский переводчик понимает это слово как «личное» и тогда последний оборот прочитывется в том смысле, что занятия грамматика не рождают ничего лирического, связанного с персоной и сердцем. 427 Главкон – один из основных собеседников Сократа в диалоге «Государство», а Критий появляется в диалогах «Хармид», «Тимей», «Протагор». 428 О Симоне кожевнике, который «говорят, первым стал сочинять сократические диалоги» ср.: Диоген Лаэртский, II, 122–124. 434 Суд присяжных в Афинах в числе 6000 тысяч человек, по 600 от каждой филы; избирался сроком на год. 436 Пифо, т.е. Дельфы. Бранхиды – род, который заведовал оракулом Аполлона в Дидиме. Обладателем святилища в Дельфах и пророческого рода Бранхидов является Аполлон. 438 Отказавшись объяснять, на что он потратил общественные средства, Перикл заявил, что истратил их «на необходимое». Со временем эти его слова стали фразеологизмом. Ср.: Аристофан. Облака, 859. |
|
|
