| Архимандрит Кирилл нелицемерно любил обитель преподобного Сергия и братию, в духе любви соблюдал все монашеские правила, безотказно исполнял послушания. В общении с батюшкой чувствовалось, что он сосредоточен в Боге, молится и занимается трезвением, и при этом окружающие не ощущали скованности и напряжения. С ним было легко и радостно. 5. савл Спасибо! 4. Ответ на 3, Русский Иван: на фото о.Виктор Кузнецов? Нет, отец Виктор уже ушел. 3. Вроде на фото о.Виктор Кузнецов? 2. Из проповеди Старца Кирилла (Павлова) .. Есть, дорогие братия и сестры, такой порок, в котором никто из нас не хочет сознаться, но который, однако же, все мы в большей или меньшей степени имеем: это гордость и тщеславие. Но, чем менее примечаем мы его в себе, тем большая нужна с нашей стороны против него бдительность... Предметы, которые наиболее возбуждают и поддерживают нашу гордость,- это богатство, красота и крепость телесная, слава и мудрость и, наконец, жизнь добродетельная. Поэтому один гордится своим богатством и положением, другой - своей физической силой и красотой, третий - своим умом, отличиями, заслугами или своими добродетелями, гражданскими или христианскими. Гордый услаждается мыслью, что все это - его собственность, и тем более надмевается и превозносится, чем тверже в нем такое убеждение. Но убеждение это, без сомнения, ложное и неправильное. Ни богатство, ни слава, ни крепость, ни красота, ни почести, если не будет в человеке истинно благочестивой настроенности, не дадут ему ничего, кроме одного суетного обольщения и надменности в душе, ибо не приносят они душевного мира и счастья, но, напротив, умножают душевные скорби и лишают душу будущей вечной жизни. Все это, все скоро разрушается от обстоятельств, времени или болезней, потому что всякая плоть - как трава, и всякая слава человеческая - как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал (1 Пет. 1, 24). Некоторые надмеваются своей мудростью и благоразумием, но и эти блага и достоинства обладают величием суетным и высоту уготовляют ложную, потому что не имеют сами по себе никакой цены, если нет при них страха Божия. Величайший и невидимый мудрец мирской мудрости - диавол, - будучи коварен, не имея страха Божия, сделался богоотступником и подвергся вечному осуждению, несмотря на то что был умнее всех. |
| Теперь мы должны сказать о душевных и телесных пороках, т. е. страстях. Душевные страсти сии суть: забвение, леность и неведение. От сих трех страстей око души, т. е. ум помрачённый, бывает обладаем всеми страстями, которые суть: нечестие, неправоверие, т.е. всякая ересь, хула, ярость, гнев, огорчение, вспыльчивость, ненависть к ближним, памятозлобие, злословие, осуждение, безразсудная печаль, страх, боязнь, спорливость, ревнование, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, корыстолюбие, любовь к вещам, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарение, роптание, надменность, самомнение, высокомерие, кичливость, желание начальствовать, человекоугодие, лесть, наглость, нечувствие, ласкательство, пронырство, насмешливость, двоедушие, мысленное согласие на те грехи к которым преклоняется страстная часть души, и частое размышление о них, скитание помыслов, родительница зла — самолюбие, и корень всех зол — сребролюбие, злонравие и лукавство. Телесные страсти и пороки суть следующие: объядение, лакомство, наслаждение, пьянство, тайноядение, различное сластолюбие, блуд, прелюбодейство, мужеложство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложтво, греховные похотения и все противоестественые и постыдные страсти: воровство, святотатство, разбой, убийство и всякий покой и отрада телесная, особенно если тело здраво; чародейство, волшебство, птицегадания, обаяния, любоукрашение, суетная утварь, изнеженность, употребление прикрас, натирание лиц, достойная осуждения праздность, разсеянность, провождение времени в пустых играх, пристрасное употребление во зло всего приятного в мире, жизнь плотолюбивая, которая, одебелевая ум, соделывает его земным и скотским, и никогда не допускает возвыситься к Богу и к деланию добродетели. Корни всех сих страстей, и, так сказать, первые причины оных суть: сластолюбие, славолюбие и сребролюбие, от которых происходит всякое зло. Но человек не согрешает никаким грехом, если прежде, как говорит мудрейший из подвижников Марк, не победят его и не возобладают им сии крепкие исполины: забвение, леность и неведение. Произрастают же они от того, что человек предается телесным наслаждениям и покою, любит славу человеческую и развлекается житейскими заботами. А первая вина всех сих страстей, и как бы злейшая матерь, как сказано выше, есть самолюбие, т. е. безрассудная любовь к телу и греховное пристрастие. Рассеянность и расслабление ума с кощунством и сквернословием бывают виною многих зол и падений, как и дерзость и смех. |
| Вершина, куда по тернистой тропе иноческого подвига и самоконтроля Стефан сопровождает духовного сына, предстает его взору как состояние единства человеческой личности — ощущение единства с другими людьми и нераздвоенности собственного сердца. Чувство единения с ближними постепенно воспитывается на протяжении всего “Слова” такими советами: “Перестань насмехаться над человеком и не затевай спора ни по какому делу” (7); “Не слушай с наслаждением речи против кого-либо, чтобы быть тебе в мире со всеми людьми” (35); “Не принимай помышления ни на кого на основании того, что видят твои глаза и слышит ухо, но возьми проступок его и возложи на свою голову по слову Писания: «Сострадайте бедствиям друг друга и помышляйте, что их недостатки суть ваши». Ведь если ты помыслишь, что недостаток ближнего есть твой собственный, ты никого не будешь судить, никого не осудишь, ни перед кем не возгордишься, но снесешь все по любви Божией” (71, 72). Цельность сердца воспитывается многократным предостережением от всех видов неискренности — двоедушия (5), лицемерия (12), изворотливости (20, 67). Обретенное многими подвигами единодушие, согласие внутри сердца позволяет аскету вернуться в изначальное состояние малых детей, каковых есть Царствие Божие (107). Слово аскетическое 1. Прежде всего, чадо, расстанься с миром. Расстанься с землей твоей, со сродниками твоими 5 . Расстанься с призрачным веществом ( тН ЫlV тН то есть с заботой века сего, да узришь прекрасное Царствие Небесное. 2. Сними покрывало с сердца твоего, чтобы стать зрячим. Расстанься с видимым, чтобы узреть невидимое. 3. Стой на страже сердца твоего, чтобы распознавать колеблющих тебя, потому что совершенным свойственна твердая пища, тем, кто навыкли упражнять свои чувства в распознавании добра и зла. Это и есть “стража сердца”. 4. Чадо, бойся Бога и расстанься с гордостью, расстанься с пороком, расстанься с завистью, расстанься со тщеславием, расстанься со злословием, расстанься с многословием. 5. Расстанься с похотью очей твоих, расстанься с двоедушием, расстанься с надменностью, расстанься с малодушием, расстанься с гневом и яростью, расстанься с ропотом и возмущением. |
| Не много отраднее этого было духовное состояние и избранного народа. Божий народ до того теперь уже ослабил у себя теократический дух, что, по примеру язычников, и здесь хотели всё делать уже независимо от своего Всевышнего царя по собственным соображениям и своими измышленными без Бога средствами. Это направление, происходящее от обольщения блестящим по внешности состоянием некоторых языческих царств и от соревнования им, было источником нравственной порчи избранного народа; ибо такое своевольное самоуправление противоречило самим основаниям теократии, дух и сила которой состояли, со стороны избранного народа, в преданности веры в любовь Божию, избравшую этот народ в свою особую область. В израильском царстве, в последнее время его существования, даже и великими бедствиями не вразумлялись обращаться к Богу – своему истинному Владыке, напротив – «в гордости и надменности сердца, – как это передает Исайя, – говорили: кирпичи обрушились, построим из тесаных камней; сикоморы срублены, кедрами заменим их» ( Ис.9:9,10 ). В самом иудейском царстве так много полагались на человеческие силы и способы и так мало – на Бога, что даже, когда самым сильным образом удостоверял Бог в своей помощи, царь иудейский искал себе покровительства у язычников и на предложение божественной помощи выразил совершенную безнадежность в ней: «не буду искушать Иегову», – говорил Ахаз пророку, готовому, какими угодно, знамениями уверить его в божественной помощи ( Ис.7:11,12 ). Что об этом говорить? Даже при наилучшем из царей после Давида – Езекии – по случаю грозившей опасности от ассириян, мимо Бога, искали защиты у египтян. С упадком теократического духа в избранном народе уже естественно соединялась заботливость более всего о своекорыстном устроении своего земного благополучия, о довольстве и выгодах житейских, без верности Иегове. Отсюда обиды и притеснения сильными слабейших, решение судебных дел, основанное на корысти, а не на правде, роскошь, невоздержание, тщеславие у богатых и сильных, лицемерие у всех и другие подобные пороки – усилились в обоих царствах избранного народа до крайности; сами судьи, священники и ложно называвшие себя пророками были вождями в этих пороках. Все это с поразительною силою раскрыто в книге самого же Исаии. |
| Отсюда-то многое и бесчисленное скопище страстей растлило собою житие человеческое. Отсюда многоплачевной стала у нас жизнь, почитая причины своего уничтожения и изыскивая себе по неведению и обслуживая поводы к тлению. Отсюда единая природа разделилась на тысячи делений, и мы, хотя и одного и того же естества, стали на подобие свирепых —36— пресмыкающихся друг другу добычей. Ибо 594 борясь друг с другом из самолюбия за удовольствие и стараясь также no той же причине избежать страдания, мы измышляем бесчисленные роды (γενσεις) пагубных страстей 595 . Так, если ради удовольствия мы заботимся о самолюбии, то порождаем чревоугодие, гордость, тщеславие, надменность (φυσωσιν), сребролюбие, корыстолюбие, насильничество (τυραννδα), озорничество, хвастовство, бешенную дерзость, безумную величавость (μαναν), самомнение (οησιν), напыщенность (τφον), презрение, досаждение. пошлость, кощунство, блуд, распущенность, кичливость, превозношение, небрежение, оскорбление, ругательство, многоглаголание, невовремяглаголание, студоглаголание, и все другое, что подобного же рода. Если же, напротив , страданием оскорбляется (в нас) нрав самолюбивый, то мы рождаем гнев, зависть, ненависть, вражду, памятозлобие, поношение, злословие, клевету, печаль, отчаяние, безверие, ропот на промысл, уныние, нерадение, душевное разслабление, грусть, малодушие, безвременное стенание, плач, сетование, вопль, ревность, зависть, соперничество, и (всякие) другие (страсти), какие свойственны расположению, лишенному поводов к удовольствию. Из происходящего же по каким-либо иным причинам смешения удовольствия и страдания 596 , – т. е. из подлости (μοχθηρας) 597 , ибо так называют некоторые —37— сложение зла из противоположных частей 598 , – мы рождаем лицемерие, притворство, обман, двуличие, лесть, человекоугодничество и всякие другие ухищрения 599 , относящиеся к (этому) смешанному (виду) злокозненности. Перечислять, однако, теперь и излагать все (страсти) вместе с их признаками и образами (проявления), причинами и временами, не позволяет место, тем более что исследование о них, если Бог даст силу, будет произведено в особом изложении. Другое определение зла |
| Теперь мы должны сказать о душевных и телесных пороках, т. е. страстях. Душевные страсти сии суть: забвение, леность и неведение. От сих трех страстей око души, т. е. ум помрачённый, бывает обладаем всеми страстями, которые суть: нечестие, неправоверие, т.е. всякая ересь, хула, ярость, гнев, огорчение, вспыльчивость, ненависть к ближним, памятозлобие, злословие, осуждение, безразсудная печаль, страх, боязнь, спорливость, ревнование, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, корыстолюбие, любовь к вещам, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарение, роптание, надменность, самомнение, высокомерие, кичливость, желание начальствовать, человекоугодие, лесть, наглость, нечувствие, ласкательство, пронырство, насмешливость, двоедушие, мысленное согласие на те грехи к которым преклоняется страстная часть души, и частое размышление о них, скитание помыслов, родительница зла – самолюбие, и корень всех зол – сребролюбие, злонравие и лукавство. Телесные страсти и пороки суть следующие: объядение, лакомство 9 , наслаждение, пьянство, тайноядение, различное сластолюбие, блуд, прелюбодейство, мужеложство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложтво, греховные похотения и все противоестественые и постыдные страсти: воровство, святотатство, разбой, убийство и всякий покой и отрада телесная, особенно если тело здраво; чародейство, волшебство, птицегадания, обаяния, любоукрашение, суетная утварь, изнеженность, употребление прикрас, натирание лиц, достойная осуждения праздность, разсеянность, провождение времени в пустых играх 10 , пристрасное употребление во зло всего приятного в мире, жизнь плотолюбивая, которая, одебелевая ум, соделывает его земным и скотским, и никогда не допускает возвыситься к Богу и к деланию добродетели. Корни всех сих страстей, и, так сказать, первые причины оных суть: сластолюбие, славолюбие и сребролюбие, от которых происходит всякое зло. Но человек не согрешает никаким грехом, если прежде, как говорит мудрейший из подвижников Марк, не победят его и не возобладают им сии крепкие исполины: забвение, леность и неведение. Произрастают же они от того, что человек предается телесным наслаждениям и покою, любит славу человеческую и развлекается житейскими заботами. А первая вина всех сих страстей, и как бы злейшая матерь, как сказано выше, есть самолюбие, т. е. безрассудная любовь к телу и греховное пристрастие. Рассеянность и расслабление ума с кощунством и сквернословием бывают виною многих зол и падений, как и дерзость и смех. |
| Ты смотри не на достоинство нуждающегося в помощи, а только на нужду; хотя бы он был ничтожен, и низок, и презрен, Христос вменяет тебе это в награду так, как бы Он Сам чрез нуждающегося получил благодеяние (34,347). Если же ты раздашь хотя тысячи талантов с гордостью, надменностью, тщеславием, то погубишь все, подобно тому как фарисей, который отдавал десятую часть своего имущества, но превозносился и надмевался этим, и вышел из храма, погубив все (34,259). Милостыня состоит не в том, чтобы давать деньги, но чтобы давать с чувством милосердия. И на зрелищах дают деньги блудницам, но это дело не человеколюбия, а пьяного бесчинства. Им-то и подобен тот, кто подает милостыню из тщеславия (41,596). Милостыня есть благо и Божий дар, и подаяние милостыни уподобляет нас по силе возможности Самому Богу (41,619). Христос повелел нам давать нуждающимся для того, чтобы нас, живых, сделать любомудрыми, чтобы убедить презирать деньги, чтобы научить не уважать земного (42,152). Милостыня – это великая красота и драгоценность, великий дар и великое благо. Если мы научимся презирать деньги, то научимся и прочему. Смотри, сколько добра происходит отсюда: подающий милостыню как должно научается презирать деньги, научившийся этому исторг корень зла. Потому-то он делает добро не столько другим, сколько себе, и не только потому, что милостыне принадлежит воздаяние и награда, но потому, что душа делается любомудрою и высокобогатою. Приучившись к этому, дающий сделал великий шаг к Небу и уничтожил великие прилоги к вражде, зависти, ссоре и печали (42,222). Мы не должны говорить, что Царство Небесное покупается за деньги (милостыни): не за деньги, но за свободное решение, обнаруживающееся через деньги. Деньги, однако ж, нужны – скажешь? Не деньги нужны, а решение (и сострадание). Имея это, ты можешь и за две лепты купить Небо, а без него и за тысячи золотых талантов не купишь того, что можешь купить за две лепты (42,348). Без милостыни и молитва бесплодна, без нее все нечисто, все бесполезно, без нее теряется большая часть добродетели (11,763). |
| У большей части людей главный душевный недуг – гордость. На примере мытаря и фарисея познаем, как спасительно смирение, и как пагубны тщеславие, высокомерие, надменность. Представим же и мы внутреннего нашего фарисея перед очи Всевидящего Господа не с тем, чтобы исчислить свои мнимые достоинства и добродетели, а для того, чтобы сокрушить нашу горделивость смирением мытаря и его столь отрадной, тихой, спокойной молитвой: Боже! будь милостив ко мне, грешнику! ( Лк.18:13 ). На этот наш стон подвигнется Божие милосердие, подобно тому, как плач бессильного, страдающего младенца пробуждает любящую его мать. Забывая себя, она отказывается от сна, покоя и пищи, стремится успокоить дорогое ее сердцу дитя. Плотоугодие и сладострастие – пороки, не дремлющие в нашем обществе. Они те страшные звери, ищущие добычи, чтобы поглотить живое и целое, о котором упоминает Евангелие. Плотоугодники – страстные люди. На них дух нравственной сдержанности, чистоты и умеренности, не производит влияния, как на утративших обоняние не производит влияния аромат. Страстные люди – бедные люди. Они не замечают своей нечистоплотности, животности, опасностей. Они – блудные дети. Но Евангелие представляет пример покаяния и для них в истории блудного сына, вернувшегося к отцу, чтобы повергнуться с раскаянием в его объятия. Ни перед кем из нас не заперта дверь в жилище Отца Небесного. Из всех, кто со страхом благочестия подходит к этим святым вратам, никто не будет отвергнут. Напротив, каждый из вас знает, что отходит утешенным, убежденным, что у Отца его Небесного обителей много ( Ин.14:2 ) есть для каждого сына и дочери, место избранное, прекрасное, одежда новая, вечерняя, сладкая жизнь – день беззакатных лучей, теплых и живительных. Покаемся же, братия! Горе нам, если по малодушию презрим голос Божий, призывающий к покаянию. Тогда мы, грешные, услышим над собой приговор вечной Правды: Я звала, и вы не послушались Меня, и отвергли все Мои советы и обличений Моих не приняли; когда придет на вас беда, тогда будут звать Меня, и Я не услышу ( Прит.1:24–28 ). |
| Примечательно, что рассказ Шереметьева начинается не с семейных или официальных впечатлений, а с вполне личного, трогательного эпизода. «В первый раз, – пишет граф, – видел я Вяземского в нашей домовой церкви на Фонтанке. Это было в пятидесятых годах. Помнится мне служба на Страстной неделе. Церковь была полна, и хор пел: «Чертог Твой, Спасе, украшенный…» Вижу, как Пётр Андреевич прислонился к стене и молился горячо». В 1840-х Вяземского начали обвинять в «аристократизме», подразумевая под этим его «душевным» качеством высокомерие, надменность и эстетическую капризность, если не сказать, брезгливость. Дворянство омещанилось, – писал князь. Он рассуждал о равенстве людей перед законом и, сурово осуждая ещё сохранявшееся крепостничество, говорил о невозможности равенства на общественных ступенях. «Аристократизм» князя Петра Андреевича был из тех черт добродетелей, которые, по словам христианского подвижника XV века Станиславоса Добровольскиса, «взращивает нашу кротость, и мы призваны к аристократизму… пусть на душе будет вежливо, чисто, спокойно… Мы личности, и не станем опускаться, не разрешим это делать другим». Петр Андреевич обладал удивительным умением: легко и незаметно для читателя менять саму тональность рассказа. Но, ломая эпистолярную или мемуарную форму, он переходит от житейской зарисовки к философскому обобщению; ирония сменяется меланхолическими жалобами, в которых и грустная улыбка, и горький полунамёк. Тема, как в джазовой композиции, более или менее стабильна, но её вариации блестяще синкопированы парадоксами и афоризмами. В записных книжках обычно что-то фиксируют для памяти, с расчётом на будущую работу. Он «записывал себя» таким, каким был в определённые мгновения. А в воспоминаниях не просто старался вырисовывать своего героя, но создавал картину. В самых грустных стихах и печальных размышлениях Записок Вяземский не ищет сочувствия, не ожидает читательского понимания, что, с христианской точки зрения, есть прямое свидетельство отсутствия избытков гордости или тщеславия. |
| А кто желает повелевать нечистыми духами, или чудесно подавать здоровье недужным, или являть перед народом какое-либо из дивных знамений, тот хоть и призывает имя Христово, но бывает чужд Христа; поскольку, надменный гордостью, не следует учителю смирения. Даже отходя к Отцу, Иисус Христос оставил ученикам Своим, как бы некоторый завет, следующую заповедь. «Заповедь новую, – говорит Он, – даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга.» И тут же присовокупил: «по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» ( Ин.13:34–35 ). Не сказал: если будете, подобно Мне, творить знамения и чудеса; но говорит: если будете иметь любовь между собою, которую, известно, могут сохранять только кроткие и смиренные. Потому-то отцы наши никогда не называли добрыми и свободными от заразы тщеславия тех монахов, которые хотели слыть заклинателями и для того с величайшей надменностью разглашали, что они уже заслужили или надеются скоро получить эту благодать. Многие удивлялись им, но напрасно. «Кто утверждается на лжи, тот пасет ветры, тот гоняется за птицами летающими» ( Притч.9:12 ). Без сомнения, с ними случится то, о чем говорится в Притчах: «что тучи и ветры без дождя, то человек, хвастающий ложными подарками» ( Притч.25:14 ). Итак, если кто перед нами сделает какое-либо знамение, то мы должны хвалить его не за чрезвычайность знамения, но за его добродетель, и обращать внимание не на то, повинуются ли ему демоны, а на то, имеет ли он те свойства любви, какие описаны апостолом ( 1Кор.13:4–8 ). Глава 8. Большее чудо составляет выгнать из себя пороки, нежели из других бесов Чтобы сказанное нами подтвердить свидетельством древних отцов и свидетельством Св. Писания, мы теперь изложим, что блаженный Пафнутий думал о чрезвычайности знамений и о благодатном даре чистоты, и что он узнал из беседы с ним ангела; представим его слова и опыты. Много лет проводя жизнь особенно строгую, Пафнутий стал считать себя совершенно свободным от плотских вожделений. |
|
|
