| Высокий белый памятник на бульваре — днем он похож на королеву Викторию — превратился сейчас в глыбу, излучающую мистическое сияние. Чистильщики сапог запрятали свои щетки под кресла, которые стоят между розовыми колоннами; когда чистишь ботинки, сидишь высоко над тротуаром, словно на библиотечной стремянке, а ноги твои покоятся на спинах двух бронзовых морских коньков, может быть, их завез сюда какой-нибудь финикиец? Почему у меня такая тоска по родине? Наверно, потому, что я отложил немножко денег и скоро должен решиться уехать отсюда навсегда. Не знаю, сумеет ли Милли вынести секретарские курсы в каком-нибудь унылом квартале северного Лондона. Как поживает тетя Алиса? Все еще закладывает уши воском? А дядя Эдвард? Может, он уже умер? Я дожил до возраста, когда родственники умирают незаметно». Он заплатил по счету и на всякий случай узнал фамилию главного механика — по приезде домой полезно будет послать на проверку несколько имен, чтобы оправдать дорожные расходы. В Санта-Кларе дряхлый «хилмен» пал под ним как загнанный мул. Что-то вконец разладилось в его внутренностях; одна только Милли догадалась бы, что именно. В ближайшем гараже ему заявили, что ремонт займет несколько дней, и Уормолд решил отправиться в Сантьяго автобусом. Так было даже быстрее и безопаснее: в провинции Орьенте, где повстанцы, как всегда, хозяйничали в горах, а правительственные войска — в городах и на дорогах, движение часто прерывалось, но автобусы задерживали реже, чем частные машины. Он приехал в Сантьяго вечером, в безлюдную и опасную пору, когда в городе соблюдался никем не объявленный комендантский час. Лавки на площади, пристроенные к собору, были уже закрыты. Одна-единственная пара торопливо пробиралась куда-то мимо гостиницы. Вечер был влажный и душный, темная зелень ветвей тяжело свисала к земле в тусклом свете уличных фонарей, горевших вполнакала. В гостинице его встретили недоверчиво, словно были убеждены, что он чей-то шпион. Он почувствовал себя самозванцем — ведь это была гостиница для настоящих шпионов, настоящих провокаторов и настоящих повстанческих эмиссаров. В убогом баре монотонно бормотал какой-то пьяный, — совсем в манере Гертруды Стайн ; он твердил: «Куба есть Куба, есть Куба, есть Куба». На ужин Уормолду подали сухой и плоский омлет в каких-то странных пятнах, с ободранными, как у старинной рукописи, краями и кислое вино. Во время еды он написал открытку доктору Гассельбахеру. Когда бы он ни уезжал из Гаваны, он неизменно посылал Милли и доктору Гассельбахеру, а иногда даже и Лопесу дешевые открытки с изображением дешевых гостиниц, отмечая крестиком окно своей комнаты, как в детективном романе отмечают место преступления. «Сломалась машина. Все в порядке. Надеюсь вернуться в четверг». Открытка с картинкой — верный признак одиночества. |
| Соня вся вздрогнула от испуга. — Да разве вы знаете, кто убил? — спросила она, леденея от ужаса и дико смотря на него. — Знаю и скажу… Тебе, одной тебе! Я тебя выбрал. Я не прощения приду просить к тебе, я просто скажу. Я тебя давно выбрал, чтоб это сказать тебе, еще тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал. Прощай. Руки не давай. Завтра! Он вышел. Соня смотрела на него как на помешанного; но она и сама была как безумная и чувствовала это. Голова у ней кружилась. «Господи! как он знает, кто убил Лизавету? Что значили эти слова? Страшно это!» Но в то же время мысль не приходила ей в голову. Никак! Никак!.. «О, он должен быть ужасно несчастен!.. Он бросил мать и сестру. Зачем? Что было? И что у него в намерениях? Что это он ей говорил? Он ей поцеловал ногу и говорил… говорил (да, он ясно это сказал), что без нее уже жить не может… О Господи!» В лихорадке и в бреду провела всю ночь Соня. Она вскакивала иногда, плакала, руки ломала, то забывалась опять лихорадочным сном, и ей снились Полечка, Катерина Ивановна, Лизавета, чтение Евангелия и он… он, с его бледным лицом, с горящими глазами… Он целует ей ноги, плачет… О Господи! За дверью справа, за тою самою дверью, которая отделяла квартиру Сони от квартиры Гертруды Карловны Ресслих, была комната промежуточная, давно уже пустая, принадлежавшая к квартире госпожи Ресслих и отдававшаяся от нее внаем, о чем и выставлены были ярлычки на воротах и наклеены бумажечки на стеклах окон, выходивших на канаву. Соня издавна привыкла считать эту комнату необитаемою. А между тем, всё это время, у двери в пустой комнате простоял господин Свидригайлов и, притаившись, подслушивал. Когда Раскольников вышел, он постоял, подумал, сходил на цыпочках в свою комнату, смежную с пустою комнатой, достал стул и неслышно принес его к самым дверям, ведущим в комнату Сони. Разговор показался ему занимательным и знаменательным, и очень, очень понравился, — до того понравился, что он и стул перенес, чтобы на будущее время, хоть завтра например, не подвергаться опять неприятности простоять целый час на ногах, а устроиться покомфортнее, чтоб уж во всех отношениях получить полное удовольствие. V |
| И она живёт тем же, познавая безжалостность страсти-любви как жестокого рока. И слёзы ей — вода, и кровь — Вода, — в крови, в слезах умылася! Не мать, а мачеха — Любовь: Ни ждите ни суда, ни милости (1,128). И время от времени, как блеском молнии, высвечивается во всей этой стихии одно стремление: обрести утешающий покой в смерти. Не хочу ни любви, ни почестей: — Опьянительны. — Не падка! Даже яблочка мне не хочется — Соблазнительного — с лотка… Что-то цепью за мной волочится, Скоро громом начнёт греметь. — Как мне хочется, Как мне хочется — Потихонечку умереть! (1,132). И время от времени — что-то похожее на молитву, молитвенное восхождение: Всё великолепье Труб — лишь только лепет Трав — перед Тобой. Всё великолепье Бурь — лишь только щебет Птиц — перед Тобой. Всё великолепье Крыл — лишь только трепет Век — перед Тобой (1,145). К кому это обращение? К Творцу? Но поэт живёт, кажется, в сознавании других богов (хотя и позволяет Христу быть одним из них): Звериной челюсти Страшней — их зов. Ревниво к прелести Гнездо богов. Цветами, лаврами Заманят ввысь (1,152). Она молится, ужасаясь своей порабощённости, известному божеству — Афродите: Каждое облако в час дурной Грудью круглится. В каждом цветке придорожном — твой Лик, Дьяволица! Бренная пена, морская соль… В пене и в муке, — Повиноваться тебе — доколь, Камень безрукий? (1,170). Когда же поэтическое внимание обращено к событию евангельскому, то замечает она лишь одно: отношение его к страсти. Так, воскрешение дочери Иаира, совершённое Спасителем ( Мк. 5:22-23 ), Цветаеву занимает лишь одним: отведавшая смерти душа навсегда будет лишена страсти: Но между любовником И ею — как занавес Посмертная сквозь (1,179). Больше — ничего. В любом грехе Цветаева оправдывает совершивших его — страстью. Офелия, защищающая Гертруду от осуждений Гамлета, грозит ему тою же властью: Принц Гамлет! Не Вашего разума дело Судить воспалённую кровь. Но если… Тогда берегитесь!.. Сквозь плиты — Ввысь — в опочивальню — и всласть! Своей королеве встаю на защиту |
| Огромная благодарность за антиалкогольную кампанию первого канала! Также нужны передачи о Собриологии!!!! Не бойтесь этого слова - это наука о трезвости :) 14.02.2009 19:01 ХАРЛОВ А.Ю./Россия (Ишим) Здравствуйте, хотел бы поблагодарить первый канал за показ антиалкогольных роликов. Когда увидел первый, про мозги, всерьез задумался над смыслом травиться алкоголем. Зашел в интернет, узнал об алкоголе информацию. Оказывается все, что было показано - правда. Принял для себя решение бросить пить (даже культурно-умеренно, и даже в новый год). Еще раз благодарю. 14.02.2009 18:14 СМИРНОВ ЕГОР ГЕРТРУДОВИЧ/Россия (Иркутск) Здравствуйте, мне 30 лет, я гражданин России. Был очень приятно удивлен появлением на Вашем канале АНТИрекламы алкоголя. Как сознательный гражданин Российской Федерации прекрасно осознаю необходимость подобных вещей! Считаю что борьба за народную трезвость и здоровый образ жизни, основная задача 1 канала! Большое спасибо за вашу работу. НО! Я выступаю против рекламы ПИВА,(Ведь Вы же знаете что это тоже алкоголь, но еще более опасный?) пусть даже в вечернее время, я считаю это недопустимым! 14.02.2009 17:27 ИВАНОВА НАТАЛЬЯ/Россия (Видное) Очень рада, что стали показывать ролики о вреде алкоголизма! А то кажется, что эта беда никого не волнует, кроме родных. Может, призадумаются... 14.02.2009 15:57 ВАСИЛЬЕВ НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ/Россия (Мытищи, МО) Спасибо большой Первый канал за антиалкогольные ролики! К сожалению, в России проблема алкоголизации очень велика! По словам академика Углова, вслед за снижением уровня потребления алкоголя на душу населения, снижается преступность и повышается рождаемость! Это и подтверждается статистикой: во многих " пьяных " регионах России, уровень рождаемости катастрофический низкий и, наоборот, в трезвых республиках рождаемость очень высока. Это подтверждается и по показателям Европы, в Италии и Турции самые низкие показатели по алкоголю и " плюсовые " показатели по рождаемости! Такую статистику можно увидеть и по " пятилеткам " в СССР и России, пик рождаемости за прошедшие 30 лет, приходится на " Горбачевские антиалкогольные постановления " . Фактически ваш телеканал выполняет Президентский национальный проект по повышению рождаемости! |
| В старых городах Запада над базиликами, чтимыми из рода в род, горделиво возносятся корпуса деловых строений, а иногда — новенькие мечети. На улицах моей родной Москвы, православной столицы былых времен, на этих улицах, на которых вчера громогласно звучали мелодии советского официоза, сегодня слышатся напевы «Харе Кришна»; они до того прочно засели в памяти у сегодняшнего москвича, что уже подают основу для обыгрывания в пасквильных стишках на политические темы. Отпрыски многих поколений христианских предков, продолжая оставаться номинальными христианами, принадлежащими к тому или иному вероисповеданию, или, напротив, именуясь агностиками либо атеистами, на деле с равным рвением служат культу радикальносекуляристского Духа Времени, чьи главные ценности — «efficiency», «fitness» и вседозволенность, а эрзац для тайны — возможно, астрология или еще что–нибудь в этом роде; или, устав от секуляризма, они обращаются в какую–либо «экзотическую» религию, порой, и притом все чаще, в ислам, — не говоря уже о неведомых демонах «молодежной» субкультуры, т. н. «New Age», что называется, «не нашего Бога чертях». А там, где мы встречаем подлинное, живое и творческое христианство, оно все реже и реже оказывается унаследованным от родителей, обусловленным семейными традициями или хотя бы национальной принадлежностью. Вспомним для примера имена ведущих деятелей католической культуры в нашем столетии: процент лиц, «обратившихся» в католичество, «пришедших» к нему, очень высок. Предки Г. К. Честертона были пуританами — крайними антагонистами католической веры. Жак Маритен родился гугенотом, его жена Раиса — украинской еврейкой. К старому гугенотскому роду, переселившемуся в Германию (и давшему России знаменитого Петрова сподвижника, Ф. Лефорта), принадлежала Гертруда фон Ле Форт, которой удалось создать нечто вроде немецкого аналога религиозной лирики Клоделя. Кардинал Люстиже — по рождению польский еврей. Что касается ведущих православных мыслителей, ограничимся тем, что назовем Оливье Клемана, который равным образом пришел на свет как отпрыск гугенотских предков и атеистических родителей, чтобы обратиться к вере под воздействием примера интеллигентов из круга русской эмиграции. |
| К сожалению, за двадцать пять лет работы в кино этот режиссер поставил всего пять фильмов и дальнейшая его работа в кинематографе, наверное, приостановится, из чего следует, что в ближайшем будущем я не смогу сниматься в его картинах. Сейчас Андрей Арсентьевич в Италии снимает фильм о русских писателях (в главной роли — О. Янковский). Я знаю, что у него были замыслы экранизировать Достоевского, Чехова, Булгакова, но со смертью Анатолия Солоницына все остановилось. Словно какая-то безжалостная рука вырывает из наших рядов лучших из лучших: В. Высоцкий, О. Даль, А. Солоницин. А ведь это не просто коллеги, это друзья, с которыми работал, делился горем и радостью, и с каждым из них уходит частица и твоей жизни. Я до сих пор помню, как мы с А. Солонициным в спектакле «Гамлет» страстно желали все сделать абсолютно так, как хотел это видеть Тарковский. Но все время что-то мешало, да и я, мечтавшая всю жизнь сыграть Офелию, играла Гертруду… И вот в Ереване, на гастролях театра, когда окончательно стало ясно, что не прилетит исполнительница роли Офелии И. Чурикова, я за две ночи выучила текст роли, и мы единственный раз с Солонициным сделали все, о чем говорил наш режиссер. Я не могу вам передать, что творилось в зале. И когда я снова приехала в Ереван несколько лет спустя, то меня находили зрители, которые видели тот спектакль, и говорили: «А мы помним, как вы играли Офелию с открытыми глазами в сцене ее похорон». Если уж зрители помнят, то о себе просто говорить не приходится. Радость работы и общения с такими людьми сохраняешь навсегда. — Помимо серьезных ролей Вы играли и в мюзиклах, и в приключенческих фильмах. — Да, в общей сложности я снялась в двадцати фильмах. И для меня все они неповторимы. Массу удовольствия и трудностей пришлось испытать во время съемок фильма «Три мушкетера», а в «Синей птице» я воплощалась в Молоко. Незабываем для меня фильм «Четвертый». Сам по себе он, по-моему, не представляет особого интереса, но моим партнером на съемочной площадке был Владимир Высоцкий… Обожаю классику, поэтому с таким наслаждением играла роль Дианы в фильме А. Фрида «Собака на сене». |
| П. Вышеславцева , в целом гораздо более благожелательно, нежели Лосев, настроенного к католичеству: «В этих слащавых изображениях пронзенного сердца есть некий религиозный барок, некая сентиментальная поза, неприемлемая для народов с иным религиозным и эстетическим воспитанием. Неприемлема также эта мистика мучений (не трагизма!), превращающаяся в самомучительство, столь характерное для католичества, и ярко выраженная в литургических образцах культа Sacré Coeur [Священного Сердца]; но всего более неприемлемы, конечно, эти щедрые отпущения грехов за известную сумму молитв, произнесенных перед изображением Sacré Coeur... У Маргариты-Марии Алакок (видения которой и легли в основу почитания Sacré Coeur) мистика сердца весьма примитивна: это любовное страдание вместе с Божественным Женихом, эротическое самомучительство. Особенно характерны ее песнопения, представляющие собою настоящие любовные сонеты и дающие классический материал для психоанализа. Сублимация здесь не удается» 854 . «Прелесть есть неудача в сублимации, введение таких образов, которые не сублимируют, а “профанируют”. И таких неудач можно действительно найти множество в католической аскетике и мистике. Schjelderup [Шельдеруп] приводит бесчисленные примеры в своем “Asketismus” [Аскетизм]» 855 , – добавляет философ в другой своей работе. И Лев Карсавин, всю жизнь посвятивший изучению западной средневековой религиозности, не может обойти молчанием «эксцессы сексуального характера», приключающиеся при той «мистической любви к Богу, которая часто сопровождается сексуальными аффектами» 856 . По его выводу, «католичество – религия человеческая, слишком человеческая» и мистика католичества «вносит в отношения к Божеству человеческую “прелесть”, земную эротику» 857 . Обращает он внимание и на то обстоятельство, что после своих видений Метхильда, Гертруда, Анджела настолько убеждены в своем спасении, что полагают, что даже предсмертная исповедь им уже не нужна. И более того, столь тесно соединенный с Богом человек становится – в своем собственном восприятии – неспособным вообще ни к какому греху: «Бог-человек не может грешить. |
| И чем бы вы занялись, сестра Бланш? Бланш. Мы могли бы устроить швейную мастерскую, преподобная мать моя... Настоятельница. Посмотрим сначала, что у нас есть, прежде чем считать будущие доходы. Сестра Матильда, сколько у нас осталось npobu-I чии на зиму? Со смерти Ее Преподобия я толком и не заглядывала] в кладовую... i Сестра Матильда. Преподобная мать моя, у нас мало что! осталось. Морозы стояли до середины марта, а в последнее время смертью преподобная мать наша раздавала не считая. Считать — этого она не умела. j Настоятельница. Это я умею. Видите ли, дети мои, до сих пор мы; слишком часто жили так, как живут люди в большом свете, где принято! швырять деньги на ветер. Что пользы помочь еще двум-трем нищим, если мы разорим наш дом и будущей зимой бедняки найдут здесь лишь запертую дверь?.. Мой чепец мне свидетель! Это точь-в-точь как старина Блез, который срубил яблоню, чтобы достать яблоко... Что ж, сестра Бланш, видно, надо вернуться к вашей швейной мастерской. Бланш. Это будет так весело! Настоятельница.У сестры Бланш чешутся руки при одной мысли, что она снова прикоснется к батисту и кружевам... Сестра Матильда. Не в упрек вам будь сказано, сестра Бланш, это будет полегче, чем пилить дрова, как вот мы с сестрой Анной со среды... Настоятельница. Ну, ну, дети мои, не так уж вам эта работа противна. Я же слышу, вы все время смеетесь. Сестра Анна. Потому что нам все кажется, будто мы дома, преподобная матушка. Мы ведь почти что соседки будем, сестра Матильда и я. Она из Кормейля, а я из Блемон-сюр-Уаз. Сестра Матильда. Чего уж там! Работы мы не боимся. Настоятельница. Ну-ну, довольно, доченьки мои. Без хвастовства! Бьюсь об заклад, что в ваших краях девушки и повеселиться успевали. Ваш батюшка выкупил почти все земли у своего сеньора, и теперь маркиз де Манервиль много беднее своего фермера... Сестра Бланш держится чуть поодаль. Одна из монахинь отделяется от остальных, подходит к ней и восклицает. Сестра Гертруда. О Боже, преподобная матушка, сестра Бланш как будто плачет! Она ведет Бланш обратно; Бланш пытается улыбнуться. |
| Одна из молодых монахинь, закрывавшая лицо руками, подходит к настоятельнице и опускается на колени, чтобы поцеловать руку Ее Преподобия. Видно, как слезы еще струятся по ее лицу, на котором теперь выражение наивной, детской доверчивости. Сестра Гертруда. С Вашим Преподобием нам теперь ничего не будет страшно. Подходят и другие сестры. Одна из пожилых монахинь говорит. Мать Жанна. Благословите нас, Ваше Преподобие. Все они опускаются на колени. Затем разговоры возобновляются, но совсем в другом тоне. Оживление почти радостное. Сестра Констанция. А что стало с сестрой Бланш? Настоятельница (она услышала). Мне об этом известно не больше, чем вам, доченька моя. Сестра Констанция. Она вернется. Сестра Сен-Шарль. Почему вы так в этом уверены, сестра Констанция? Сестра Констанция. Потому что... (Запинается в растерянности.) Потому что... (Заканчивает смущенно, но не в силах изменить то, что сказала.) Я видела сон. Все смеются. Сестра Фелисите. Преподобная матушка, вы полагаете, нас будут судить сегодня? Настоятельница. Не знаю. Сестра Сен-Шарль (очень наивно). А нас будут допрашивать одну за другой? Это будет долго? Сестра Алиса. А если... если нас... нам позволят исповедаться? Сестра Констанция, указав на молодую монахиню, которая побледнела и закрыла лицо руками, прижимает палец к губам. Сестра Сен-Шарль (пожимая плечами). Что ж! Мы ведь не плаксы девчонки! Боже! Если бы господин капеллан просто встретился нам на дороге — большего я бы и не просила. Настоятельница. Ну, ну, дети мои, довольно фантазий, для них вовсе нет повода... я думаю, что по крайней мере самые молодые из вас выйдут отсюда невредимыми. Если эти люди не чудовища и если они хоть что-то знаЮт о нашем святом уставе, кого они могут в чем-то обвинять, кроме меня? Несколько голосов. Ничто больше не разлучит нас с Вашим Преподобием! Сестра Клара. Видит Бог, я не хотела бы поменяться судьбой с нашей матерью Марией от Воплощения или с нашей сестрой Бланш. Мать Жераль. Увы! Их, наверно, тоже арестовали... Сестра Клара. Несомненно... Как мы смеем жаловаться, когда мы здесь все вместе!.. Как они должны нам завидовать! Насколько несчастнее нас они себя ощущают! |
| Немногие, слава Богу, достигают шекспировского масштаба, но каждая из нас может заметить похожий губительный процесс, понаблюдав какое-то время за вибрациями своего потока сознания или подсознания. Героиня рассказа, кажется, Гертруды Стайн, облачившись в шикарное платье, идет в гости, предвкушая интересное общение с милыми людьми; но еще с порога замечает элегантную, восхитительную блузку на «кривляке А.» – и всё, вечер испорчен, нервы, как оголенные провода, искрят от ничтожных разговоров и плоских острот, она уходит, рассорившись со всеми, чтобы потом всю бессонную ночь сводить счеты с комплексами, предаваясь опустошительным размышлениям о своей фатальной невезучести и жестокости злополучной судьбы. Кстати, об этих зверях, выпускаемых на арену, когда мы недовольны, о нервах: «что вы, уверяла одна простодушная церковная старушка, нет никаких нервов и нервозов, они называются страсти». Никто, никто не может помочь женщине, пока она сама не начнет разбираться в своих эмоциях, стремлениях и убеждениях, пока не нащупает собственный путь, пока не научится вести себя соответственно обстоятельствам, ощущая себя не истеричкой, не кокеткой, всегда готовой к флирту, не послушной куклой в чьих-то руках, а достойной, ответственной личностью, homo sapiens, а еще лучше homo Dei. «Настроение» наше, от которого зависит всё, штучка хлипкая; если живем осмысленно, полезно бывает проследить, раскопать и вытащить на исповедь потайные корешки, причинные связи: от чего ж оно вдруг «испортилось»? Кто-то что-то сказал, не так посмотрел; мелькнула тревожная мысль, неприятное воспоминание, внезапное подозрение – и почва уходит из-под ног, душа заволакивается мраком и изливает его на кого попало. Отсюда главное, может быть, бедствие и уродство современного общества: мрачное, унылое мироощущение как ядерная реакция захватывает всех вокруг. «Как плохо, что у тебя тройка по химии». Ну подумаешь, тройка по химии! Но трагическая задумчивость мамы придает тройке по химии объем, глубину и пространство, это уже не случайная тройка по химии, а роковое бедствие, отбрасывающее зловещую тень на будущее, которое теперь никогда не станет безоблачно радостным; здесь очевидная женская вина, поскольку эмоции больше по нашей части, особенно тревоги и переживания, «ведущие к плачу» , и мы заражаем ими всех кто попадет под руку. |
|
|
