| Есть, напр., приходы, которые имеют в себе, при одной матерней, по две и даже по три дочерних церкви, причем не всегда настоятели таких приходов имеют у себя сотрудников. Понятно теперь, как неблагоприятно все это должно отзываться на пастырской деятельности русских священников в Галиции. Несомненно, что, вследствие многочисленности паствы, множества церквей и школ в приходе, русские священники в Галиции физически не могут быть вполне исправными не только в деле пастырства и катихизации, но даже и в отношении священнослужения. Сами галицко-русские священники, как мы видели, желают облегчить свое положение чрез увеличение т. н. систематизированных (т. е. штатных) сотрудников. Но едва ли эта мера может быть признана действительною и радикальною. Сотрудник, как несамостоятельный и временный деятель, не может заменить настоящего пастыря, деятеля самостоятельного и ответственного. Поэтому, гораздо полезнее для дела было бы образование самостоятельных «приходов» при каждой церкви т. н. дочерней, разумеется, при том непременном условии, чтобы правительство на счет т. н. «религийного фонда» вознаградило теперешних галицко-русских священников, материальные интересы которых, при такой реформе, обязательно должны пострадать, и обеспечило материальное положение новых «приходников». Что касается церквей галицко-русских, то со стороны своего внешнего благоустройства они весьма разнообразны. В этом отношении существует большое различие, прежде всего, между городскими и сельскими церквями. Городские церкви в Галиции – преимущественно каменные, просторные, светлые и довольно красивой архитектуры, представляющей оригинальное смешение византийского с западно-европейским стилем. Самые лучшие церкви находятся несомненно во Львове, главном городе Гаииции. Есть между ними и весьма дорогие, по своей судьбе, для всякого православно-русского человека. Первое место в этом отношении должно быть, бесспорно, отведено церкви Успения Пресвятые Богородицы, находящейся на улице Русской, рядом с зданием Ставропигийского института, и известной под именем Волошской. |
| кн. Всеволод утвердил Киев за последним, а после повторного столкновения между Романом и Рюриком отдал столицу старшему из Рюриковичей - Ростиславу. Эти события наглядно показывают как общерус. влияние кн. Всеволода, так и то, что Киев утратил свою привлекательность не только для владимиро-суздальского князя, но и для князя галицко-волынского, отец к-рого Мстислав отдал столько сил борьбе за киевский стол. Политический взлет Романа Мстиславича оказался крутым, но недолгим: чувствуя себя настолько сильным, чтобы вмешаться даже в борьбу между Вельфами и Штауфенами в Германии в качестве союзника последних, Роман погиб в 1205 г., во время заграничного похода, оставив 2 малолетних сыновей - Даниила и Василька Романовичей. В Галицко-Волынской земле началась длительная политическая смута, в ходе к-рой Романовичи скитались по венг. и краковскому дворам в поисках помощи, а Галич на неск. лет, в 1214-1219 гг., оказался даже под властью венгров. Венгров выбил сын одного из смоленских Ростиславичей св. кн. Мстислав (Феодор) Мстиславич Удатный, сам утвердившийся в Галиче почти на десятилетие (1219-1227). В это время кн. Даниил Романович был занят восстановлением своей власти на Волыни, новое же воссоединение Галицко-Волынского княжества под его рукой стало возможно только накануне монг. нашествия на Юж. Русь - в 1238 или нач. 1239 г., сев в Галиче, Даниил Романович отдал Волынь своему младшему брату Васильку, тогда как в др. центре Зап. Волыни - Белзе - продолжало сидеть потомство белзского кн. Всеволода, младшего брата Романа Мстиславича. В борьбе с оппозиционным боярством и тесно связанным с ним духовенством галицкие и волынские князья в 1-й трети XIII в. нередко шли на создание на своих землях новых кафедр. Так, в Галицкой земле появились Перемышльская , затем Холмская (первоначально Угровская; см. Холмская и Люблинская ) епархии. Муромо-Рязанская земля располагалась в Ср. Поочье, доходя на юге до верховьев Дона и Воронежа. Ее история прослеживается с трудом. По завещанию Ярослава Мудрого она являлась частью Черниговского княжества, но выделилась из последнего в 1127 г., когда в Муроме был вынужден сесть на княжение Ярослав, младший из сыновей черниговского кн. |
| В результате после длительных колебаний, поддавшись уговорам краковско-мазовецких князей Болеслава и Земовита, обещавших военную помощь, Даниил принял королевский венец из рук папского легата, к-рый короновал его, вероятнее всего, осенью 1253 г. в Дорогичине, во время похода против ятвягов. Несмотря на это, военного сотрудничества между Галицко-Волынским княжеством и Римом против Орды не получилось, не имели последствий и разговоры об унии, как то видно из санкции нового папы Александра IV литов. кор. Миндовгу (крещенному в католичество и коронованному в 1253) воевать против рус. земель как против неверных (1255), а также из грозных посланий папы Даниилу (1257). Вместе с тем галицко-волынский летописец упорно придерживается титула «король» применительно к Даниилу Романовичу. Вероятно, коронация имела смысл для Даниила не только как уступка папской дипломатии, но и как инструмент в собственной политике по отношению к Ордену и Литве, прежде всего по отношению к Венгрии. Ведь Бела IV продолжал сохранять в своем титуле звание «король Галиции», очевидно считая Даниила своим вассалом еще с 1235 г., когда тот, присутствуя при восшествии Белы на престол, участвовал в церемонии, ведя под уздцы королевского коня, т. е. признав сюзеренитет венг. короля. И даже безуспешное участие Даниила в 1248-1253 гг. в борьбе за австр. наследство, когда в 1248-1253 гг. он пытался сделать австр. герцогом своего сына Романа (с 1252 Роман был женат на Гертруде, племяннице Фридриха II Воинственного, последнего австр. герцога из рода Бабенбергов), следует скорее рассматривать в русле венг. политики. Равенство в титуле могло теперь служить формальной гарантией суверенитета Даниила Галицкого. Ордену пришлось уступить Даниилу и мазовецкому кн. Семовиту треть всех завоеваний в Ятвягии (1254). Тогда же Галицко-Волынское княжество сумело извлечь выгоды и из начавшейся литов. экспансии в сторону В. Понеманья: захваченное Миндовгом Городенское княжество с городами Городно (совр. Гродно), Слоним и Волковыйск в качестве вассала Миндовга ок. |
| В 1152 г. М. И. был вновь отправлен отцом из Киева с дипломатической миссией к родственникам в Венгрию и М. Польшу. Ее целью была просьба о новом сборе войск, чтобы нанести поражение правителю Галицкого княжества. Получив военную помощь, М. И. участвовал в походе Изяслава Мстиславича на Галич; несмотря на вынужденный отказ кн. Владимирко Володаревича от своих претензий на ряд городов, этот поход не привел к полной победе над главным соперником М. И. и его отца в Юго-Зап. Руси. По-видимому, благодаря связям Изяслава Мстиславича и помощи сестры кнг. Евдокии Изяславны в 1152 г. М. И. удалось договориться о своем браке с кнж. Агнешкой, дочерью кн. Болеслава Кривоустого (а не краковского кн. Мешко III Старого, как иногда ошибочно утверждается в историографии; такой брак был невозможен по церковным канонам из-за близкородственных связей обеих княжеских семей, т. к. кнг. Евдокия Изяславна была женой Мешко III Старого). Совет венг. кор. Гезы II с блгв. кн. Мстиславом Изяславичем и его союзниками о действиях против кн. Владимира Галицкого. Фрагмент миниатюры из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 193 об.) Совет венг. кор. Гезы II с блгв. кн. Мстиславом Изяславичем и его союзниками о действиях против кн. Владимира Галицкого. Фрагмент миниатюры из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 193 об.) В кон. 1152 - нач. 1153 г. из Киева М. И. совершил поход в степь, где одержал крупную победу над половцами, зимники к-рых находились на реках Угол (ныне Орель) и Самара, где были важные переправы торговых путей, шедших из Крыма в Киев и его пригороды. Победа над «погаными», получением трофеев и освобождение пленных христиан повысили авторитет М. И. Возможно, в связи с его вокняжением в 1151 г. в сер. XII в. в Переяславле Русском был построен небольшой бесстолпный с одной полукруглой апсидой каменный храм, обнаруженный археологом П. А. Лашкарёвым в 1888 г. под Успенской ц. В годы правления М. И. в Переяславле Русском наблюдается нек-рое расширение его жилой части, а в 1151 г. впервые в летописях упоминаются укрепления окольного города. |
| Почти всех этих сановников центральной и дворцовой администрации встречаем позднее и в совете князей северо-восточной удельной Руси. Но в боярской думе на юго-западе XII–XIV в. была особенность, которая сближала ее с польской и литовской радой: это – присутствие в ней представителей областной администрации. Из одной статьи Русской Правды видим, что в думе великого князя Владимира Мономаха , приговорившей ограничить размер роста по долгосрочным займам, присутствовали тысяцкие переяславский и белгородский вместе с киевским. Еще значительнее этот элемент в составе думы галицко-волынского князя. Впрочем состав галицко-волынского совета узнаем по памятникам довольно позднего времени, составленным накануне падения политической самостоятельности княжества. Это две сохранившиеся на латинском языке грамоты последнего галицко-волынского князя Юрия к великим магистрам Немецкого ордена о мире и дружбе. Здесь князь обращается к магистрам с своими «любезными и верными баронами» или «соратниками». Из семи баронов-советников князя, поименованных в одной из этих грамот, четверо были «палатинами», т. е. воеводами или наместниками главных городов княжества 44 . Эту особенность можно объяснить характером княжеского хозяйства и связанного с ним княжеского управления в древней киевской Руси. Там главными средствами княжеской казны были правительственные доходы князя, дани, судебные и другие пошлины. В летописях XII и XIII в. находим указания на дворцовые княжеские земли, дворы городские и загородные, села, целые волости и даже города, на то, что князья звали «своею жизнью». Но при тогдашней подвижности князей эти недвижимые дворцовые имущества не были значительны, не могли стать главным основанием княжеского хозяйства. Свой двор, свою дружину князь содержал преимущественно тем, что он получал, как правитель и военный сторож земли, а не как личный собственник, хозяин. Дворец еще не был таким могущественным центром управления, каким он стал потом в удельных княжествах на верхневолжском севере, где дворцовая хозяйственная администрация слилась с центральным управлением, поглотила его и провела резкую административную и хозяйственную грань между дворцовыми и недворцовыми землями, взяв в свое непосредственное распоряжение первые и отдав последние в руки органов областной администрации, наместников и волостелей. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГАЛИЦКОЕ ЕВАНГЕЛИЕ 1144 г. (ГИМ. Син. 404), древнейшая точно датированная слав. рукопись Евангелия тетр, старшая из известных датированных галицко-волынских рукописей. Кодекс в совр. виде состоит из 260 л. пергамена размером 23 ´ 16. Основная часть рукописи (собственно Г. Е.), содержащая евангельский текст (л. 1-228), переписана, согласно записи безымянного писца на л. 228, за 50 дней - с 1 окт. по 9 нояб. 1144 (6652) г. Место создания кодекса в записи не указывается, происхождение рукописи устанавливается по языковым особенностям. Каллиграфическое письмо этого кодекса обнаруживает довольно близкое сходство (но не тождество) с почерком писца Христинопольского (Городисского) Апостола толкового сер. (?) XII в.- рукописи также южнорус. (вероятнее всего, галицко-волынского) происхождения. Эта часть Г. Е. украшена 4 инициалами (в начале каждого из Евангелий) старовизант. стиля с раскраской. Заставка перед месяцесловом в Галицком Евангелии. 1144 г. (ГИМ. Син. 404. Л. 242 об.) Заставка перед месяцесловом в Галицком Евангелии. 1144 г. (ГИМ. Син. 404. Л. 242 об.) В кон. XIII - нач. XIV в. кодекс был дополнен листами 229-260, содержащими синаксарь и месяцеслов, возможно написанные взамен утраченных первоначальных. В правописании этой части Г. Е. также прослеживаются галицко-волынские особенности, а ее письмо обнаруживает близкое сходство с каллиграфическими почерками совр. ей рукописей этого региона, такими как отрывки Евангелия апракос из Народного музея в Праге (1 Dc 2/10) кон. XIII в. и Пандекты Антиоха Черноризца 1307 г. (Львов. Нац. музей. Рк 48/257). Она украшена 2 заставками (в т. ч. перед месяцесловом на л. 242 об. крупной полихромной старовизант. стиля) и контурными инициалами с подкраской. До посл. четв. XVII в. Г. Е. бытовало в регионе создания. Вскоре после написания дополнительной части кодекс был вложен неким Яковом, написавшим на л. 111 об. поминание себя и своих близких, в неустановленный храм (начало записи выскоблено). В 1576 г. на книге, находившейся в то время в кафедральном храме в Крылосе (ныне село в Ивано-Франковской обл., Украина), расписался еп. Гедеон (Балабан) . К 1679 г. Г. Е. оказалось в Молдавии, у Сучавского митр. Досифея, к-рый, судя по записи на том же л. 228, намеревался вернуть его в Крылос, но рукопись вскоре оказалась в Москве, у справщика иером. Тимофея, после смерти к-рого в 1699 г. поступила в б-ку Московского Печатного двора (с 1721 Синодальная типография). В 1786 г. Г. Е. в числе др. древних книг по имп. указу было передано в Московскую Синодальную б-ку, в составе к-рой поступило в 1920 г. в ОР ГИМ. |
| Скачать epub pdf 67. Даниил Романович, князь, потом король галицкий сын Романа Мстиславича, князя галицкого (см. 165), от второго брака с неизвестною. Родился в Галиче в 1201 г.; по смерти отца и 1205 г. принесен матерью, бежавшею с детьми из Галича сначала на Волынь, потом в Краков, откуда отправлен в Венгрию в 1206 г.; старанием Владислава, боярина галицкого, и руками венгров посажен на стол галицкий в 1211 г.; выведен венграми на Волынь, где отданы ему с матерью и братом Тихомль и Перемиль в 1217 г.; припыл в Галич к Мстиславу Мстиславичу Удалому, князю новгородскому (см. 145) в 1219 г.; сражался с венграми и разорил город Вельз в 1220 г.; возвратился в Галич к князю Мстиславу, окончательно выгнавшему из Галича венгров, в 1221 г.; владея Владимиром-Волынским, был в первой битве русских с татарами на реке Калке (ныне Калец, в Мариупольском уезде Екатеринославской губернии) и тут ранен 31 мая 1224 г.; добыл себе Луцк в 1227 г.; мстя за смерть Лешка Белого, герцога польского, друга своего, осаждал Калиш в 1229 г.; овладел было Галичем в 1233 г., но, разбитый половцами у Торческа (бывший городок близ Киева, за р. Стугной), вынужден ограничиться областью Перемышльской, предоставленной ему князем Михаилом Всеволодовичем черниговским (см. 138), то соперником по Галичу, в 1234 г.; пользуясь отсутствием Михаила в Киев, а сына его, Ростислава, в Литву, обступил и взял Галич и 1236 г.; по слухам о татарах прибыл в Киев, покинутый бежавшими князьями, вверил защиту города доблестному боярину Дмитрию, но сам уехал в Венгрию в 1240 г.; скрывался от татар в Мазовии в 1241 г.; возвратившись в Галич и на Волынь, опустошенные татарами, взял Люблин в 1244 г. и воевал с Литвой в 1245 г.; впервые ездил в ордынские улусы на поклон к хану в 1246 г.; вел переговоры с папой Иннокентием III о соединении церквей в 1247 г., но выгнал римского епископа Альберта, присланного папой быть главой южно-русского духовенства, в 1249 г.; стараниями венгров примирился с Римом в 1252 г.; признал папу отцом, получил от него венец царский с бармами и коронован римским аббатом в Дрогичине в 1253 г.; потерпел от литовцев, проникших до Люблина, в 1255 г.; отказался от единения с папой и латинством в 1256 г.; произвел первые наступательные действия против татар в 1257 г.; воевал за венгров с немецким императором в 1258 г., с чехами (богемцами) в 1259 г.; посылал сына воевать Мазовию в 1262 г., княжество Ловицкое в 1263 г., землю Сандомирскую в 1265 г. Умер в Галиче в 1266 г. Тело его погребено в г. Холме (ныне Хельм, в Галиции). Король Даниил галицкий был женат на дочери Мстислава Удалого, князя новгородского и галицкого, Анне, от брака с которой имел четырех сыновей: Романа, умершего при жизни отца, Льва, наследовавшего отцу, Мстислава и Шварна. Читать далее Источник: Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови/сост. М.Д. Хмыровым. - Санкт-Петербург : [б. и.], 1993. - 165, с., ил. Поделиться ссылкой на выделенное |
| На поприще общественно-политической деятельности Наумович пользовался выдающимся значением и известностью, как депутат Львовского сейма и Австрийского парламента, где он отличался ораторским талантом и неустрашимостью в защите прав народных. Но патриотическая деятельность его на политическом поприще доставила ему и тяжкие испытания: он привлечен был к известному галицко-русскому политическому процессу 1882 года по обвинению наиболее выдающихся галицко-русских патриотов в мнимой государственной измене и присужден на несколько месяцев к тюремному заключению. Римский папа отлучил о. Наумовича от Церкви, обвинив его в приверженности к «схизме», т.е. православию. На отлучение папы о. Наумович отвечал известной «апелляцией» к папе Льву XIII, в которой обстоятельно, на основании церковно-исторических документов, излагал историю и права Русской Церкви в Галиции и объяснял свою 30-летнюю пастырскую деятельность среди галицко-русского народа, но его оправдание не изменило отношений к нему высшей Духовной униатской власти. Лишенный сана и прихода, преследуемый польско-иезуитскими кознями, о. Наумович решился искать душевного мира в лоне Церкви православной. 6 октября 1885 г. в Львовской православной Церкви совершен был над ним обряд присоединения к православию. С переходом в православие немыслимо уже было ему оставаться в Галиции, в виду крайней религиозной нетерпимости в отношении православия, господствующей в Австрии вообще, и о. Наумович переселился в Россию, в гор. Киев, где был сначала епархиальным миссионером, а затем поступил приходским священником под Киевом в село Борщаговку, в последнее же время оставил приход, предавшись всецело писательским трудам на пользу всего великого русского народа. Из сочинений протоиерея И. Г. Наумовича напечатаны в России на великорусском языке следующие: 1) О Галицкой Руси (в Славянском сборнике, т. 1, 1875 г.). 2) Апелляция к папе Льву XIII (Спб. I883 г.). 3) Братское слово православному христианину о святости церковного обряда (Спб. 1885 г.). |
| С этою целию на сторону затеи правительства разными приманками были привлечены епископы двух православных епархий, существовавших в пределах нынешней Галиции: Львовской, в состав которой входила и Подолия, и Перемышльской. Это совершилось в последней четверти XVII века. Но епископы – Галицко-Львовский Иосиф Шумлянский и Перемышльский Иннокентий Винницкий, хотя сами, по своим личным расчетам и выгодам, и желали принять унию, однако же боялись сделать это открыто, так как знали все нерасположение, какое имел русский православный народ к унии. Поэтому, в течение некоторого времени они вынуждены были оставаться тайными униатами, стараясь скрыть свой переход в унию от своей православной паствы и разными тайными мерами подготовить ее к переходу в унию. Только в 1696 году Перемышльский епископ Иннокентий Винницкий и в 1700 году Галицко-Львовский и Подольский епископ Иосиф Шумлянский открыто перешли в унию, вслед за чем польское правительство объявило и все вообще епархии – Перемышльскую и Галицко-Львовскую – униатскими, т. е. принявшими унию с Римом, хотя на самом деле ни духовенство низшее, ни простой русский народ, населявший эти епархии, и слышать не хотели об унии. Таким образом, первоначальный переход русских галичан в унию был совершенно номинальным. Таким же он оставался и впоследствии в течение более или менее продолжительного промежутка времени, когда низшее духовенство и простой народ продолжали считать себя православными, какими они и были па самом деле по духу, по вере и даже в отношении соблюдения церковных обрядов. Все дальнейшие меры, которые принимались в течение XVIII века (издание правил Замойского униатского собора, порча богослужебных книг, употреблявшихся в униатской церкви и т. и.) для того, чтобы по возможности окатоличить униатов и как можно более отдалить унию от православия, оказывались малодействительными в отношении русско-галицийских униатов. Насколько мало древле-православная вера и церковная обрядность были повреждены к концу XVIII в. у галицийских униатов, об этом можно заключать на основании следующей аналогии. Стоило только в это время Подолию и Волынь присоединить от Полыни к России, как все бывшие униаты из русских жителей этих областей сразу и без всяких побуждений сделались православными. А между тем уния Галицийская, как со стороны своего происхождения, так и по своей дальнейшей исторической судьбе в течение всего XVIII в. была совершенно подобна унии Волынской и Подольской. |
| Средоточием государственной и церковной жизни в северо-восточной Руси сделался сначала Владимир на Клязьме, а потом постепенно стала возвышаться Москва. Около Москвы начала собираться вся северо-восточная Русь, крепнуть, усиливаться, расширяться и постепенно подготовлять свое освобождение от татарского ига. Юго-западная Русь не могла уже завязать узла самостоятельной государственной жизни. Киев долгое время находился в том разоренном виде, в каком оставили его татары Батыя. Юго-западная Русь не могла теперь жить самостоятельно. Волею-неволею она должна была стать под защиту и покровительство другого, более сильного государства. Сначала юго-западною Русью владели и управляли сильные галицко-русские князья, потомки того князя Даниила галицкого, который овладел Киевом накануне его разорения Батыем. А в XIV веке, когда галицко-русское княжество ослабело в борьбе с польским государством и потом совсем было завоевано и присоединено к Польше ее королями, юго-западная Русь перешла под власть и покровительство Литвы, которая к тому времени значительно усилилась. Так, с XIV века юго-западная Русь начала собираться около Литвы, а северо-восточная – около Москвы. Проследим исторические судьбы сначала первой, а затем уже второй. Гедимин и Ольгерд. На западной границе древней Руси по берегам р. Немана и в окрестных странах, среди лесов и болот, издавна жил народ, известный под именем литовцев. Литовцы были язычники и поклонялись идолам, причем главным божеством их был огонь. Литовцы принадлежали к арийскому племени и по своему быту были более родственны славянам. Литовцы разделялись на многие племена, между которыми главными были литва и жмудь. Во главе отдельных литовских племен находились князья, которые, как и русские князья, постоянно враждовали между собою. Еще со времен Ярослава Мудрого русские князья вели борьбу с Литвою. Много и успешно воевал с литовцами еще Роман, князь галицко-русский, который держал в трепете литовских князьков. Постоянная опасность со стороны соседей заставляла невольно литовцев думать о необходимости объединения. |
|
|
