| Вторично флоты сошлись в генеральной битве лишь спустя год с лишним, 15 июля 1789 года – на сей раз у острова Эланд. К тому времени у русских оказался уже иной командующий – умелый и отважный Грейг скончался 15 октября 1788 года в Ревеле от брюшного тифа. На замену ему был назначен 62-летний адмирал Василий Яковлевич Чичагов – человек старательный, усердный, но несколько нерешительный. Именно эти особенности личности Чичагова сыграли свою роль в последующих событиях. Эландский бой, который велся примерно равными силами, носил вялый характер, после чего эскадры разошлись в разные стороны. Не прибавило шведам лавров и состоявшееся 13 августа морское сражение при Роченсальме у южной Финляндии, где русский галерный флот разбил эскадру адмирала Карла Эренсверда, потерявшего аж 39 кораблей. Кампанию следующего, 1790 года шведский командующий герцог Карл Сёдерманландский (будущий король Карл XIII) начал с набега на Балтийский порт (ныне Палдиски). Внезапно объявившись в этом порту 17 марта, «свейские супостаты» захватили городок, уничтожили тамошние береговые батареи и разграбили склады. Полтора месяца спустя шведский флот появился у Ревеля, где стоял со своими силами Чичагов. Никудышный флотоводец Карл Сёдерманландский повёл 23 своих линейных корабля и восемь фрегатов в лоб на русскую линию. На мощный бортовой огонь русских шведы могли отвечать лишь немногими своими носовыми орудиями, плюс крупная зыбь, гонимая ветром с моря, вынудила закрыть нижние пушечные порты. Военно-морской историк Сергей Махов приводит красочный эпизод баталии при Ревеле: «На линкоре " Конунг Густав III " один из убитых марсофлотов, падая в море, зацепился камзолом за шкив, и подветренный фока-барс перестал действовать. Шведский флагман потащило на 100-пушечный " Ростислав " , который неторопливо, как на учениях, всаживал в дрожавший от ядер шведский корабль залп за залпом. Контр-адмирал Нерденшельд с бутылкой рома выбежал на шканцы и в панике бегал, крича и умоляя сделать что-нибудь. Наконец шальной обломок упал на труп злосчастного марсофлота, камзол порвался, шкив освободился, и " Густав III " смог повернуть вдоль русской линии и выйти из сферы вражеского огня». Общий результат оказался для шведов плачевен: потеря двух кораблей, 51 человека убитых, 81 раненых и 520 пленных. |
| Уже сам Вильсон, ранее выдвигавший на пост главнокомандующего Беннигсена, порочит Кутузова, будучи недоволен тем, что фельдмаршал «не имеет иного желания, как только того, чтобы неприятель оставил Россию, когда от него зависит избавление целого света». Армия «превратилась в интриги», как метко заметил Ростопчин, сам один из наиболее резких хулителей действий Кутузова после оставления Москвы. И понятно, что Кутузов получает от императора письмо с упреком в «бездействии». Допустим, что Кутузов делал тактические ошибки, мнимые или действительные. (Оценка деятельности Кутузова не входит в задачу этой статьи.) На эти ошибки указывал, между прочим, Барклай и старался исправить их настолько, насколько это зависело от него (при Бородине и при отступлении из Москвы). Понятно желание исправить замеченные ошибки; искренно можно было негодовать на хаотичность ведения дела при Кутузове, на что, как мы знаем, жалуются многие из современников; искренно можно было не доверять стратегическим талантам главнокомандующих армий, стараться повлиять на перемену их и т.д.: оценка талантов всегда слишком субъективна, и, следовательно, критика и естественна, и законна. Но когда эта критика сводится к мелким подчас сплетням, как, напр., у Ростопчина, к явно нелепым доносам, к обвинению в измене, то это уже попросту интрига. Так было с Барклаем, так было отчасти и с Кутузовым, которого Вильсон в письме к лорду Каткарту упрекает в излишней любви к «французским комплиментам», в том, что Кутузов слишком «уважает сих хищников», т.е. французов 68 . (Почти то же повторяется и по отношению Беннигсена: последний «слишком наклонен признавать французское правительство законным и прочным».) С интригами на почве соперничества мы встречаемся слишком часто 69 , чтобы можно было не говорить о их деморализующем влиянии даже на хороших генералов. Возьмем Коновницына, пользовавшегося славою «отменно храброго и твердого в опасности офицера» (отзыв ген. Ермолова в его записках),и однако, этот офицер, проявив много «бесстрашия» под Витебском, игнорирует своими обязанностями, «негодуя, что команду над войсками принял ген. Тучков». Витгенштейн из-за того же чувства «недоброжелательства» или из боязни поступить под команду Чичагова отказывается соединиться с армией главнокомандующего при Березине, начав «вымышленное им преследование войск короля баварского», затрудняет или даже совершенно лишает возможности Чичагова выполнить свою миссию. «Нет побуждающих причин, – замечает в своих записках ген. Ермолов, – говорить не в пользу гр. Витгенштейна, известного рыцарскими свойствами, предприимчивого на все полезное. Не соответствующие этому случайности могли принадлежать постороннему внушению». Но ведь тем более знаменательно, что интрига или «постороннее внушение» могли затронуть человека рыцарского характера... |
| Спустя несколько времени после этого, Эгергорн привёз из Финляндии записку от тамошних помощников относительно желаемой ими независимости, и представил начертание действий, нужных со стороны России в подкрепление составляемой для этого предмета конфедерации. Но Императрица, препровождая их в Совет, писала: « объявить Совету, что понеже Мне известно сделалось, что в восемью некомплектными полками, ныне в Финляндии находящимися, ни теперь, ни в будущее время предприятий никаких над неприятелем учинить нет возможности, и для того приказала Я иностранному департаменту сказать добронамеренным к нам Финнам, чтобы они старались для себя избрать меры те, которые они для своей безопасности найти могут полезные, и чтоб они, на нас надеясь, далее себя не ввели в погибель». Совет продолжал настаивать на прежнем решении, «считая отторжение Финляндии от Швеции преимущественнее пред всеми выгодами, которые в настоящую войну приобрести мы могли: оно доставило бы навеки, так сказать, преграду Шведам и полную Петрову-Граду безопасность. Правда, благоразумие претит полным образом положиться на одну бумагу, подписанную некоторыми чинами из финских войск, и почесть оную за согласие целой нации, хотя в том виде депутатом сей инструмент представлен: однако ж, осторожность сохраняя, не должно ни времени терять, ни желания просящих удерживать, тем паче, что король, созывая сейм, успеет на оном низложить доброхотствующих независимости финляндской, если Россия не обнадёжит их своим подкреплением, на которое уповая приняли бы они свою решимость» (2-го января 1789 г.). Но делу этому не суждено было в то время осуществиться. Суд над адмиралом Чичаговым В том же году, 6 августа, Императрица, недовольная действиями флота в Балтийском море, отдала поведение главнокомандующего адмирала Чичагова на суд Совет. «Из полученных реляций адмирала Чичагова видно» – писала Она Совету – «что Шведы атаковали его, а не он их, что он с ними имел перестрелку, что на оной потерян капитан бригадирского ранга и несколько сот прочих воинов без всякой пользы Империи, что наконец он возвратился к здешним водам будто ради прикрытия залива Финского. |
| Я требую, чтоб поведение адмирала Чичагова в Сорвете сличено было с данною ему инструкцией и Мне рапортовано было за подписанием Совета, выполнил ли вышеупомянутый адмирал инструкцию, ему данную за Моим подписанием, или нет, дабы Я посему могла взять надлежащие меры; ибо примечательно становится по шведской войне, что не действие аки бы предмет был всех начальников тогда, когда живое и согласное действие везде над врагом им поверхность дать могло, а Империи доставило бы всем желаемый мир; а теперь родится от всего сего тройной Империи вред: 1-й – непослушание в исполнении данных предписаний, чрез что ныне Франция погибает; 2-й великие издержки, по пустому употреблённые и умножающиеся медлением: 3-й – потеря по пустому людей и времени». Совет, по рассмотрении образа действий Чичагова с данною ему инструкцией, нашёл, что «сей адмирал удовлетворил совершенно данным ему предписаниям, опричь единого пункта – возвращения своего к Финскому заливу, в чем ему надобности не было» (6–7 августа 1789 г.). VI. Второй раздел Польши Ещё прежде окончания второй турецкой войны, начались вновь столкновения с Польшей, где, после разных волнений и междоусобий, 3 мая 1791 г., провозглашена была новая конституция, в противность интересам России. По поводу этого переворота, о котором было немедленно донесено нашим послом, Императрица прислала в Совет собственноручное повеление, в котором было изображено: «положите на мере, чтò по польским делам теперь делать надлежит». Совет рассуждал, что «ежели новый образ правления во всей Польше принят будет и совершенно установится, не может он быть не вреден соседним державам, следовательно и России; что как однако ещё не известно, не содействовал ли тут Прусский двор, предпочтя в сем случае удачу временных своих видов коренной пользе, то прежде объяснения сего важного обстоятельства и нельзя никакого принять решения, особливо теперь, когда война с Турками продолжается и дела наши с Берлинским и Лондонским дворами приходят к какой либо развязке; что между тем нужно однако ж снестись по нынешним польским делам с союзным нам двором Венским для узнания его мыслей» (12-го мая 1791 г.). |
| — Ну, спать, братцы, пора. В России будем скоро. Своих встретим. Обрадуются. Его капитаны Русский морской флот во времена Ушакова был густо населен опытными морскими командирами, принимавшими участие во многих кампаниях и сражениях. Г. А. Спиридов, А. Н. Сенявин, А. И. Полянский, Ф. А. Клокачев, Е. В. Елманов, П. А. Круз, С. П. Хметевский, Т. Г. Козлянинов, С. К. Грейг, И. Т. Овцын, Я. Ф. Сухотин, А. И. Борисов, П. И. Баскаков, В. Я. Чичагов, И. Л. Голенищев-Кутузов, Е. С. Одинцов, И. М. Одинцов, Н. С. Мордвинов, Ф. Макензи, П. И. Ханыков, А. П. Алексиано, А. В. Мусин-Пушкин, П. Алексиано, П. К. Карцев, В. В. Пустошкин, Г. К. Голенкин, П. И. Пущин, В. П. фон Дезин, Д. Н. Сенявин, А. А. Сорокин и др. А рядом менее способные, но более пронырливые и нахальные — Г. Кушелев, Поль Джонс, М. Войнович, Д. Эльфинстон, Мазини, Траверсе, П. В. Чичагов. Нелегко было пробиться через этот строй к высшим военно-морским званиям, орденам, признанию. Следует сказать, что в этом продвижении был свой строгий порядок. Присуждение высших званий происходило после успешного завершения плавания, выигранного сражения, других испытаний, выдержанных кораблем, эскадрой, флотом. Немало, конечно, и при этом зависело от благосклонности двора, от влияния знатных родственников, фаворитов. Ушаков этого дополнительного коэффициента продвижения не имел. Он был обязан своему таланту, опыту, упорству, знаниям, человеческим качествам. И еще он был обязан в этом своем продвижении, в утверждении своего авторитета своим друзьям-капитанам, своим помощникам по боевому братству, своим подчиненным офицерам, своим сотоварищам. Он им обязан. Но и они ему обязаны своей славой, приобретенным опытом, высочайшим умением. Ушаков не подбирал себе командиров. Адмиралтейств-коллегия их назначала сама по старшинству, выслуге, успехам. Офицеры обязаны уметь повиноваться и подчиняться. Они и умели. Но через небольшой промежуток времени почти все они исполняли команды своего командира не только по уставному требованию, а по внутреннему убеждению в его правоте, по вере в его знания, опыт и удачу. С Ушаковым они прошли крещение в соленой купели моря. Беспокойную, нелегкую, но возвышенную жизнь. Все они были высокие патриоты, все были люди духовные, одни из самых образованных представителей державы, все десятки раз покидали Родину и, если не погибали, всегда возвращались к ней. |
| «ТЕБЕ ПОЕМ МЫ ПЕСНЬ…» Музыка митрополита Серафима (Чичагова) в Московской духовной Академии 19.02.2015 13:00:46 Николай Бульчук Я получил приглашение на этот вечер от устроителей, с которыми познакомился у нас на Радио, где мы записали несколько передач о творчестве митрополита Серафима. Уже тогда, примерно год назад, меня удивило, насколько серьезно приняли к сердцу и Виктор Иванович, и Владимир эту удивительную многогранную личность, как тщательно изучаются ими архивы, документы, даже места, которые посетил при жизни Владыка Серафим. Что касается музыки митрополита Серафима, то Виктор Иванович является первым из музыкантов, исполнившим весь его фортепианный цикл и записавшим компакт-диск. После передач на Радио мы обсуждали возможность более широкого ознакомления наших соотечественников с жизнью и творчеством Владыки, но я даже и не предполагал, что эта удивительная музыка вскоре прозвучит в стенах нашего старейшего православного учебного заведения – в Московской духовной Академии. Отказаться от такого приглашения было невозможно, тем более, что слушал эту музыку только в записи на компакт-диске. Находиться же здесь, в старом актовом зале, таком маленьком и уютном, навевающим столько милых воспоминаний, было удивительно душевно и тепло. Несколько слов о самом зале, где проходил вечер. Зал этот, располагающийся в бывших «царских чертогах» Императрицы Елизаветы, построенных в конце XVII века, с детства запечатлелся в памяти как место проведения самых интересных мероприятий: здесь устраивались детские Рождественские елки, интересные вечера с показом слайдов и музыкальным сопровождением, концерты классической музыки (приглашались выдающиеся исполнители), а также лекции, диспуты, беседы и конференции. Никогда не забудутся эти праздники: все было пронизано душевным вниманием, любовью и заботой. Все было камерным, маленьким, сосредоточенным. Но самое главное – домашним, овеянным чем-то близким и родным. И вертеп, устраиваемый под большой, прекрасно убранной елкой, и колядки, исполняемые детьми, державшими в руках «звезду» (а до этого они сами ее клеили, репетировали песнопения и выступления), и показ слайдов бывшими преподавателями Академии – отцом Вадимом Смирновым и профессором Борисом Николаевичем Пушкарем. Причем звуковое сопровождение этих показов осуществлялось большим катушечным магнитофоном, а вся постановка была заранее записана на пленку, все тщательно подобрано, так что слушалось и смотрелось на одном дыхании! А разве забыть выступления, например, митрополита Антония Сурожского, который приезжал иногда в Академию и проводил здесь свои лекции и беседы. И это, конечно, были не просто лекции – это был разговор от сердца к сердцу, ответы на вопросы, общение с залом, когда каждый присутствующий чувствовал себя сопричастным общему целому! И как же это все было интересно! Как мы дорожили всем этим!.. |
| Вера и заблуждения Редко встречаются люди, которые отвергают силу веры, но спросите их, в кого и во что они верят? Люди науки слову «вера» часто придают значение или воображения, или неразумия; так, самый безбожный человек и тот признает, что во многих лечениях помогает только вера! В устах некоторых лиц вера имеет совсем особый и недопустимый смысл, как, например, у людей, не признающих Бога, убежденных, что мир создался химическим путем, по воле природы, которая есть не что иное, как естественная наука, всем атеистам хорошо известная. Эти люди производят слово «вера» от глагола верить, например, слову профессора, научному выводу, слову товарища, и, таким образом, оно получает смысл доверия. Другие, светские люди, готовые по временам поститься и молиться, но молящиеся больше, так сказать, нервами и впечатлительностью воображения, чем душою, которая беспрестанно жаждет земных благ, также упоминают на каждом шагу о вере, придают ей духовное значение, но в их сердцах слово это имеет безотчетный смысл. Они верят одинаково всему и всем: Богу, врачу, книгам, газетам, небесным явлениям, колдунам, гадальщикам, знахаркам и т.д. Они даже убеждены, что их вера именно и есть та самая, которая проповедуется в Евангелии. «Я верю по-своему», – говорят также многие. Печальный результат безверия! Достойно удивления, что всех учат грамматике, дабы никто не писал по-своему, а по правилам. Всем стараются дать правильное произношение, чтобы никто не говорил по-своему. Правительство издает законы, чтобы все жили по правилам, а не по-своему. Принято считать время и часы по правилам, а не по-своему. Не дозволяется строить дома без применения строительных правил, чтобы они по-своему не разрушались бы, а веровать может каждый по-своему, и это считается допустимым и чуть ли не законным. Вероятно, никакая власть не в состоянии запретить каждому заблуждаться по-своему! Читать далее Источник: Твердость духа. Священномученик Серафим (Чичагов)/Сост. Чунтонова Наталья Ивановна. — М. : Издательство Летопись, 2016. — 272 с. — Серия «От сердца к сердцу». ISBN 978-5-9905-0341-0 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Сердце и разум Разум есть слуга сердца, а сердце есть жизнь наша. Если разум ведет сердце к истине, к миру, радости, то он исполняет свое назначение, значит, он – истина. Если же, наоборот, он ведет к сомнению, беспокойству, к томлению, унынию и мраку, то он уклоняется от своего назначения и непременно лжив. Разум человеческий в совершенном рабском подчинении у сердца и исполняет все его нечистые стремления и желания. Поэтому люди грешат, несмотря на сознание, что поступают дурно, и на желание руководствоваться правдой и добром. Совсем непросто и нелегко познавать правду и добро, а если бы не так, то все люди были бы праведные и добрые. Ошибаются те, которые не сознают, что правда и добро тоже познаются сердцем, руководящим волею человека, а не разумом. Неужели это так трудно проверить на самом себе? Кто из отвергающих возможность постоянно познавать волю Божию жил до сих пор безошибочно и благочестиво, основываясь на своем разуме и на познании добра и зла? Никто, а потому надо понять и согласиться с той истиной, что все естество наше извращено. Разум, сердце, воля повреждены грехом, человек в самом себе двоится, имея как бы две силы, которые находятся в непрестанной борьбе между собою. Поэтому и разумение правды и добра в людях не истинное, а относительное. Один принимает человеческую правду за истину, а другой – за ложь, один называет добром то, что другой считает безусловным злом. Только тот человек обладает ясным, чистым, безошибочным разумом, который воспринял в своем сердце возрождающую и просвещающую благодать Святого Духа и тем видоизменил свой ум. Только тот действительно познает правду и истинное добро, который склоняется к отречению от своей свободной и греховной воли и достигает того, что она становится единою с волею Божией. Когда же в сердце обитает Дух Божий, тогда уже нет человеку необходимости руководствоваться своим несовершенным разумом, а только сердечным чувством, т.е. истиной, живущей в нем. Насколько углубляется семя корнями в землю, настолько растение возвышается, крепнет и расширяется. Так и в сердце: насколько углубляется в него все доброе и святое, настолько возвышается и расширяется ум человеческий до разумения Христовой истины и созерцания всего Божественного, вечного. Читать далее Источник: Твердость духа. Священномученик Серафим (Чичагов)/Сост. Чунтонова Наталья Ивановна. — М. : Издательство Летопись, 2016. — 272 с. — Серия «От сердца к сердцу». ISBN 978-5-9905-0341-0 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Грешники Люди, омраченные грехом, весьма часто теряют сознание и чувство вездеприсутствия Божия и думают, что, скрываясь от взоров человеческих, они избегают и взора Божия. Вор, прелюбодей, пьяница, удовлетворяя свои страсти тайком, вовсе не помышляют, что они согрешают на глазах всех небожителей. Не доказывает ли это духовную слепоту грешника? В евангельской притче повествуется, что блудный сын... «пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно» ( Лк.15:13 ). Не иначе поступают и люди, потерявшие веру и не признающие ничего святого. Они тоже удаляются в такие места, где бы ничто не напоминало им о религии, о Боге, о правилах нравственности и где не укоряла бы их насильно задавленная совесть. На этой свободе от Бога, от всего чистого и доброго, они предаются своим страстям, расточают достояние, полученное от Отца Небесного, теряют в разврате свои дарования, способности, возвышенные чувства, а затем – даже понятия о сердечной, душевной чистоте, о порядочности, о чести, о правде, о добре и о чистой любви. Потеря благодатных даров влечет за собой и потерю естественных человеческих преимуществ – исчезают природные свойства сердца, которое становится сухим, жестким, упорным, бесчувственным и завистливым, изменяются умственные способности, ибо мозг делается вялым, тупым и при этом раздражительным, злобным, гневным и лишенным памяти; пропадет здоровье, потому что расстраивается вся нервная система. Сладость греха предательски лишает людей всех дарований и талантов. Нераскаянные грешники, преданные одной животной жизни и своим страстям, ожесточенные в своем уме и безбожники, отпадают от Господа и становятся достоянием падших духов. Тогда они начинают заболевать беснованием: страсти доводят их до всех пороков, до омрачения умственных способностей, до извращения человеческих чувств. В безумном стремлении к одной чувственности они убивают свое здоровье и истощают нервную систему. Их начинает мучить и преследовать жестокая тоска, которая возбуждает зависть ко всему радостному и чистому, и ненависть ко всему доброму и нравственному. Постепенно усиливаясь, эта ненависть переходит в злобу, в потребность зла, вражды ко всему, что говорит о Боге, напоминает о святости, о правде жизни, и доходит до преступлений. Читать далее Источник: Твердость духа. Священномученик Серафим (Чичагов)/Сост. Чунтонова Наталья Ивановна. — М. : Издательство Летопись, 2016. — 272 с. — Серия «От сердца к сердцу». ISBN 978-5-9905-0341-0 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Памяти Владимира Константиновича Журавлева Поступил я в МГУ на славянское отделение. Преподаватель старославянского языка Василий Константинович Чичагов разбирал с нами текст из Зографского Евангелия «Вышел сеятель сеять»… И несказанную радость почувствовал я… В 1952 году поручили мне вести за ним практические занятия по старославянскому. И я стал читать со студентами притчу о сеятеле. 18 февраля, 2010 Поступил я в МГУ на славянское отделение. Преподаватель старославянского языка Василий Константинович Чичагов разбирал с нами текст из Зографского Евангелия «Вышел сеятель сеять»… И несказанную радость почувствовал я… В 1952 году поручили мне вести за ним практические занятия по старославянскому. И я стал читать со студентами притчу о сеятеле. 12 февраля 2010 года ушел из жизни выдающийся русский ученый-славист Владимир Константинович Журавлев. Вспоминает сын Владимира Константиновича: Это был очень добрый и светлый человек, перенесший тяжелые удары судьбы и успевший сделать колоссально много. Он родился в Москве в 1922 году — в то ужасное время, когда миллионы людей в нашей стране умирали от голода. Был слабым ребенком, в классе был ниже всех ростом. Переболел туберкулезом. И — окончил школу с золотой медалью. На контрольных работах писал сначала чужой вариант, отдавал друзьям, потом писал свой и первым клал работу на стол… Каждый учитель думал, что Володя Журавлев выберет именно его науку и прославит его имя. В 1940 году, несмотря на тяжелую близорукость, был призван в армию, служил в Забайкалье, получил специальность радиста. Прошел всю войну, участвовал в обороне Москвы, Тулы, Сталинграда, в сражении на Курско-Орловской дуге и боях за освобождение Белграда, Будапешта и Вены. После демобилизации в 1947 году поступил на филологический факультет Московского университета. В 1956 году защитил кандидатскую, в 1965 году — докторскую (это была первая докторская диссертация во всем послевоенном выпуске). Знал все славянские и ряд европейских языков. Сформулировал теорию, позволившую решить сложнейшую задачу науки — реконструировать историю фонологической системы праславянского языка. Был ведущим в мире специалистом по диахронической фонологии и диахронической морфологии славянских языков. Участвовал во многих международных научных конференциях и объединениях. В разное время был членом международных комиссий по фонологии, славянской социолингвистике, истории народов Центральной и Восточной Европы, а также членом экспертного совета по дополнительному образованию при Министерстве образования РФ, научных советов по русскому языку и развитию образования в России при РАН. |
|
|
