| Главным источником законодательных норм «Салической правды» является обычное право франков, весьма близкое праву других германских народов. Некоторые из норм заимствованы из готского права. Влияние римского права на «Салическую правду» минимально. В состав сборника вошли также законы, направленные на защиту Церкви и церковного достояния и содержательно восходящие к каноническому праву. «Салическая правда» написана на латинском языке – франки времен Меровингов своей национальной письменности не имели, но это варварская латынь с множеством отступлений от классической латинской грамматики, с германизмами в синтаксисе и орфографии, обильно уснащенная германскими вокабулами. Помимо того, составители включили в латинский текст, в его наиболее важных местах, так называемую мальбергическую глоссу, написанную на франкском наречии и предназначенную для судоговорения – in mallobergo значит «на собрании», или «на суде». «Салическая правда» предназначена была для франков – право во Франкском королевстве носило персональный характер, и галло-римляне жили по римскому праву после отвоевании Аквитании у вестготов – в том его изложении, которое содержится в «Бревиарии Алариха», представляющем собой краткую версии «Кодекса Феодосия», а германцы – по своему обычному праву, которое и изложено было в «Салической правде» с учетом перемен, вызванных, с одной стороны, поселением франков на территории, где местное население, покоренное ими, продолжало существовать в пространстве римского права, а с другой – обращением народа в христианскую веру. Сборник состоит из двух частей: в первой речь идет о вызове в суд и о штрафах, во второй – о судебном производстве и о нормах семейного и брачного права. Затрагиваются в нем и другие темы, и в целом его содержание, с учетом сведений, почерпаемых из иных, менее информативных источников, дает комплексное представление о государственном устройстве франкского королевства, юридическом статусе лиц разных сословий, о правовых институтах и социальной структуре франкского общества, об экономических отношениях и хозяйственной деятельности франков. |
| Восходящая к древним Анналам и «Записями понтификов» (Comentarii pontificum) римская историография продолжена была стихотворными «Анналами» Энния, от которых сохранились лишь 600 стихотворных строк, утраченной грекоязычной прозаической «Хроникой» Фабия Пиктора, на которого впоследствии опирался Тит Ливий, и также утраченной «Летописью» Цинция Алимента, который, как и Фабий, писал по-гречески. Не сохранились исторические труды известных по именам старших анналистов Катона Старшего, Луция Кассия Гемина и Луция Кальпурния Пизона Фруги, писавших в первой noлobuhe II beka до Р.Х., равно как и младших анналистов, живших в следующем столетии – Квинта Клавдия Квадригария, Гая Лициния Макра и Гая Квинта Элия Туберона. В конце республиканской эпохи появились превосходные как с точки зрения достоверности, так и литературных качеств исторические труды видного популяра и цезарианца Гая Саллюстия Криспа: «О заговоре Катилины» и «Югуртинская война». Имя Саллюстия стоит уже в ряду классиков римской историографии Ливия, Тацита и Аммиана Марцеллиана. Одной из тех научных дисциплин, которой в Риме уделялось серьезное внимание, была латинская филология. Ее родоначальником можно считать выдающегося государственного деятеля Аппия Клавдия – эпонима знаменитой дороги, ведущей из Рима в Кампанию; он первым стал подвергать свои речи литературной обработке. Аппий писал юридические трактаты и стихи, содержавшие продуманные нравственные сентенции, одна из которых известна – «Faber suae quisque fortunae» (Всяк своего счастья кузнец). Он явился реформатором латинского правописания, заменив в некоторых словах, в соответствии с изменившимся b IV beke до Р.Х. произношением, букву s на г: например, uмя Valesius стало писаться kak Valerius. Крупнейшими римскими фuлoлoraмu I столетия до Р.Х. были Стилон, уже упоминавшийся здесь эрудит Марк Терренций Варрон и Фигул, автор трактатов по латинской грамматике и этимологии. Наряду с проницательными и верными догадками относительно происхождения тех или иных латинских слов, Фигул в иных случаях предлагает поверхностные и даже курьезные по своей неосновательности заключения в стиле народной этимологии. |
| Участь рабов из городской фамилии обыкновенно бывала более сносной, чем у сельских рабов. В домах высокопоставленных и состоятельных римлян обреталась многочисленная челядь, среди которой возвышались любимцы господ, купавшиеся в роскоши. Некоторые из рабовладельцев, особенно часто магистраты и претенденты на государственные должности, пока это не было запрещено законом, покупали гладиаторов, из которых они составляли личную вооруженную охрану, чтобы использовать ее в смутную эпоху гражданских войн в стычках со своими политическими противниками. Вооруженных гладиаторов содержали Цезарь, Клодий, Цицерон, Катон Утический, Брут и Кассий. В свою бытность цензором Катон ввел налог на рабов возрастом моложе 20 лет, купленных за цену дороже 1000 динариев, и этот налог принес основательный доход казне. Помимо домашнего услужения и охраны господ, городские рабы занимались ремеслами либо в эргастерии своего владельца, либо, если они были искусными мастерами, самостоятельно, доставляя доход господину и сами пользуясь его частью. Имущество раба называлось пекулием – юридически оно, конечно, оставалось в собственности рабовладельцев, но рабу позволялось пользоваться и распоряжаться им. Некоторые рабы располагали средствами для приобретения собственных невольников, таких рабов называли викариями – заместителями. Рабов использовали также в качестве банковских служащих, агентов откупщиков. Невольники из Эллады обучали греческой, а заодно и латинской грамоте детей своих владельцев, либо даже, оставаясь рабами, устраивали платные школы. В распоряжении магистратов были государственные рабы, но они обыкновенно привлекали и своих собственных невольников не только для услужения, но и в качестве секретарей и даже советников. Угодивших ему рабов владелец мог чрез акт манумиссии отпустить на волю, после чего вольноотпущенники, или либертины, становились клиентами своего прежнего владельца. Большинство римских грамматиков и риторов было из числа либертинов. Из рабов вышли Теренций и знаменитый мим Цецилий Статий, известный писатель, ученый и педагог Веррий Флакк, которого позже Август назначил учителем своих детей. Некоторые вольноотпущенники обладали большим состоянием, для них не был закрыт путь к приобретению римского гражданства, а их потомки могли войти и в высшее сословие нобилей. В этом отношении римское общество отличалось большей социальной мобильностью, чем средневековое. Для потомков римского раба путь к занятию высших государственных должностей был короче, чем для потомка крепостного крестьянина путь к водворению в замок с титулом бургграфа или хотя бы барона. В то же время из-за порабощения пленников сын римского консула и сам магистрат имел реальные шансы быть проданным на невольничьем рынке. |
| Если среди них были триумфаторы, то актеры, представлявшие их масками, восседали на колесницах. Самых знатных покойников выносили на форум, ставили там останки на трибуну, и сын усопшего произносил похвальную речь отцу. В исключительных случаях подобной чести удостаивались и особо заслуженные матроны. За городскими воротами складывали костер, покрытый дорогими коврами. На тело усопшего, возложенное на костер, возливали вино, молоко и кровь жертвенных животных. Жрецы произносили погребальные молитвы. В эпоху поздней республики при погребении знатных римлян устраивались гладиаторские бои. Философия не была органичным выражением римского гения и потому носила в Риме подражательный и вторичный характер, отражая влияния греческих школ, главным образом стоицизма, который оказался для Рима ближе других философских направлений Эллады своим этическим пафосом, до известной степени также эпикуреизма, самым красноречивым выражением которого на римской почве стала поэма Лукреция «О природе вещей». Образованных римлян увлекали по премуществу позитивные науки, опирающиеся не на спекуляции, а на факты. Тот же Варрон, крупнейший из римских ученых республиканской эпохи, даже свои философские сочинения насыщает множеством сведений, почерпнутых из истории, права, лингвистики, математики, агрономии. Им написаны и такие специальные труды, как трактат «О латинском языке», представляющий первый систематизированный свод латинской грамматики и этимологии, «О сельском хозяйстве» (De rustica), «О гражданском праве», «О числах», «Об историографии», «О началах римской сцены». Варрону принадлежит также сочинение «Дисциплины», к которому восходит средневековое разделение всего свода знаний на 7 свободных искусств. Этот замечательный эрудит и энциклопедист писал и поэтические сочинения. Самое знаменитое среди них – «Меннипиевы сатиры», по форме представляющие собой подражание сатирам Меннипа. Как и греческий киник, послуживший образцом Варрону, он чередавал в них стихи и прозу, шутливые сценки с серьезными эссе. |
| Родство между индоевропейскими языками, помимо грамматических форм, в особенности, очевидное в спряжении глаголов, обнаруживается также в лексике – прежде всего, в личных и притяжательных местоимениях, в числительных, в словах, обозначающих родство, а также, в меньшей мере, в основных глаголах, в названиях животных, растений, орудий труда, охватывая, примерно, одну треть основного словарного фонда этих языков – живых и мертвых. В одних случаях, эта общность лежит на поверхности, например, русское «огонь» и латинский «ignis», в других – выявляется в результате филологических исследований – немецкое «nacht», французское «nuit», из латинского «nox» и русское «ночь». При этом, имеют место фонетические соответствия в словах разных языков, имеющих общее происхождение: так, в начале слова санскритскому bh соответствуют греческое ph, латинское f и немецкое, а также, русское b (б) – bhratr, phrator, frater, bruder, брат. Этимологически родственные слова, в одних случаях, имеют тождественное значение, как в, приведенных выше, примерах, в других – их семантика разошлась. Так, русское слово «берег», имеет общее происхождение с немецким «berg», которое, однако, обозначает гору. От генетического родства следует отличать заимствования, как древние, так и позднейшие, которые не сообразуются с границами между языковыми семьями. Например, в русском языке много заимствований из, не принадлежащих к индоевропейской семье, тюркских языков, а также из языков латинского, греческого, немецкого или французского, хотя и принадлежащих к одной с русским языковой семье, но сам факт внедрения заимствованного слова от этого не приобретает никакого отношения к генетическому языковому родству, так что существование в русском языке слова «шлагбаум», одинакового с, имеющим тот же смысл, немецким словом, само по себе, не является свидетельством действительно существующего родства наших языков. Впрочем, помимо заимствований, относительно недавних, или, хотя и давних, но, все-таки, имевших место в уже историческое время, были и другие, восходящие к дописьменной фазе в истории языков и весьма древние, которые уже не всегда бывает легко отличить от проявлений генетического родства. Более того, это относится не только к лексике, но и к грамматическим формам, аналогии между которыми, главным образом, объясняются генетическим родством, но, в некоторых случаях, заимствованием, либо параллельным развитием. |
| 115 Дежурный адъютант московского военного генерал-губернатора, гвардии штабс–ротмистр, князь Абамелек. 117 Аллегория–иносказание, т.е. рассказ, в котором под видом одних предметов и лиц нужно понимать другие предметы и лица. 124 «Аврора» латинское слово – утренняя заря. «Любимцем и певцом авроры» соловей здесь назван потому, что он обыкновенно поет на заре. 135 Красная горка – народное название понедельника Фоминой недели. Радуница – вторник Фоминой недели. 136 Поэт, конечно, сам не верит в домового, говорит же о нем в насмешку, применяясь к поверью простого народа. 159 Вьюки – так называются кожаные или холщовые мешки, которые перекидывают через спину вьючного животного (лошади, осла, верблюда) так, чтобы с обеих сторон тяжесть была равна. 171 Минералами называются металлы (т.е. золото, серебро, железо и т.п.), глины, драгоценные и простые камни. 186 Самозванцу Лжедимитрию, Василию Ивановичу Шуйскому и наконец польскому королевичу Владиславу. 205 Мумия – труп человека, сохранившими целым в продолжение нескольких веков. Это зависело от тех мазей и порошков, которыми намазывали и посыпали тело покойника. 206 Эфир – тончайшее вещество (воздух), который, по мнению ученых, наполняет собой все небесное пространство. 325 к да правдишис... с дити – так что ты праведен в приговоре твоем и чист в суде твоем 332 Полденный – бывающий в полдень. Б съ пол денный – в рус. пер. зараза, опустошающая в полдень; с греч. языка – бешенство, бываемое в полдень от палящих лучей солнца. 335 Заметка для учителя.Здесь помещены такие упражнения, которые по исполнении их могут дать ученику значительный навык писать настолько правильно, насколько этого возможно достигнуть в течение второго учебного года. Во всяком случае ученик, решив приложенные здесь грамматические задачки, будет в состоянии избегать самых грубых, наичаще встречающихся ошибок, и вместе с тем получить возможность к более успешному исполнению письменных упражнений в связи с книгой для чтения. 336 Заметка для учителя.Если ученики на уроках рус. грам. ознакомились уже с понятием корня и производного слова, то после этих упражнений им можно предложить правило: если в корне слова пишется , то и во всех производных словах удерживается эта буква. |
| Первоначально по-латыни писали произвольно слева направо или справа налево, но затем, как и в греческом письме, устанавливается обязательность ведения строки исключительно в правом направлении. Исконное значение латинского слова «писать» scribere – «чертить». Писчим материалом служили тогда деревянные дощечки (tabula), лыко (liber) – слово, впоследствие обозначавшее книгу, листы деревьев (folium), отсюда и лист книги, а также русское слово фолиант, затем также холст, кожа и более долговечные керамические сосуды или даже металлические изделия. Древнейшая из сохранившихся латинских надписей датируется концом VII века. Она нанесена на золотой фибуле, найденной в Пренесте. Эта надпись гласит: «Manios med vhevhaked Numasioi» – «Маний сделал меня для Нумасия». Самый язык ее исключительно архаический, от классической латыни он отличается существенно. Еще одна древняя латинская надпись со столь же архаичным текстом была нацарапана на глиняном сосуде, ее текст пространней, но он с трудом поддается расшифровке, которая до сих пор остается поливариантной. Главным отличием языка древнейших надписей от классической латыни, сохранявшимся еще b mekcmax III beka до Р.Х., было изобилие дифтонгов, а также отсутствие того продуманного грамматического упорядочения, которому подвергся латинский язык в классическую эпоху трудами филологов под влиянием образцовой для них греческой грамматики. Одним из древнейших пространных латинских текстов было изложение законов на 12 таблицах, относящихся уже к республиканской эпохе. Таковым признавали его филологи классического периода, имевшие однако дело с копиями этого текста, воссозданного после пожара Рима при его завоевании галлами. До наших дней этот текст дошел лишь во фрагментах, известных по позднейшим цитатам из него. Сохранились некоторые из архаических религиозных гимнов, но также в записях, значительно более поздних, чем время их составления. Известен текст выразительного песнопения в честь лар и Марса, которое распевалось салиями в сопровождении торжественной пляски: «Enos, Lases, juvate! Ne velue, Marmar, sins incurre in pleores! Satur fu, fere Mars! Limen sali! Sta! Berber! Semunis alternei advocapit conctos! Enos, Marmar, juvato! Triumpe!» (Помогите нам, Лары! Марс, Марс, не допускай, чтобы смерть и гибель обрушилась на многих! Утоли свой голод, свирепый Марс! Вскочи на порог! стой! топчи его! К семунам взывайте вы прежде, вы потом – ко всем! Марс, Марс, помоги нам! Скачи!). |
| Он первым стал рассматривать интеллектуальный труд как божественное служение и предложил новое поле деятельности для монахов – штудии как способ самосовершенствования и повышения влияния монашества» 749 . Кассиодор стремился соединить в своем научном и литературном творчестве, в своих наставлениях ученикам приверженность христианскому учению и уважение к культурному наследию классической древности. Но в его эпоху, и особенно в последующее 7 столетие, на Западе преобладало иное направление мыслей, когда акцент делался на противопоставлении христианской истины заблуждениям писателей и мыслителей языческой античности и чтение их рассматривалось как занятие душевредное или в лучшем случае бесполезное. Так, в прологе к житию святого Элигия, составленному в 7 столетии, содержалась тирада, как будто специально направленная против идей Кассиодора: «К чему вся эта нищета мирских знаний… какую пользу могут принести нам разъяснения грамматиков, которые способны скорее развратить нас, нежели наставить на путь истины? Чем могут помочь нам умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля? Что дадут песни нечестивых поэтов… Гомера, Вергилия, Менандра – читающим их? Какую пользу, спрашиваю, принесут христианской семье Саллюстий, Геродот, Ливий, историки-язычники? Могут ли Гракх, Лисий, Демосфен и Туллий соперничать своим ораторским искусством с чистым и ясным учением Христа? В чем полезны нам причудливые измышления Флакка, Солина, Варрона, Плавта, Цицерона?» 750 . Жития святых, включенные святым Григорием в его главное творение «Диалоги [Собеседования] о жизни и чудесах италийских отцов и о бессмертии души», обозначили переворот в латинской агиографии. Вероятно, не без учета вкусов и пристрастий христиан Италии, Испании, Галлии, среди которых заметную долю стали составлять потомки варваров, нравы которых влияли и на их окружение, на всю религиозно-нравственную, ментальную, психологическую атмосферу общества, представлявшего собой сплав элементов собственно римских, преобладавших численно, и варварских, германских, поверхностно романизированных и христианизированных, но при этом политически господствовавших, Григорий Великий вводит в свои повествования элемент чудесного в таких пропорциях и дозах, которые были немыслимы в более ранней агиографии, и греческой и латинской. |
| Под некоторыми именами царей, императоров и консулов Кассиодор приводит краткие исторические справки. Написанная Кассиодором «Церковная история в трех частях» («Historia ecclesiastica tripartita») была задумана как продолжение «Церковной истории» Евсевия Кесарийского . В ней близко к оригиналу воспроизводятся фрагменты из греческих историков Церкви – Созомена, Сократа, блаженного Феодорита – в переводах на латинский язык, выполненных Епифанием Схоластиком. Лучший исторический труд Кассиодора «Происхождение и история готов» («De origine actibusque Gothorum») в 12 книгах, над которым он трудился с 526 по 533 г., утрачен, но его содержание известно по переделке, принадлежащей Иордану, переименовавшему готов в гетов для того, чтобы, присоединив к истории готов историю другого народа, сведения о котором уходят в глубокую древность, облагородить происхождение завоевателей Италии. Но стремление возвеличить готов, подчеркнуть значимость этого народа во всемирной истории свойственно было и самому Кассиодору. В виде фрагментов сохранились «Речи» («Orationes») Кассиодора и его генеалогический трактат, посвященный истории собственного рода, – «История рода Кассиодоров» («Ordo genesis Cassiodororum»). Последний труд Кассиодора, написанный им перед смертью, в девяностолетнем возрасте, посвящен лингвистике и называется «Об орфографии» («De orthographia»). В него включены многочисленные отрывки из утраченных трудов древних авторов по латинской и греческой грамматике. По характеристике И. Н. Голенищева-Кутузова, «литературное наследие Кассиодора Сенатора было мостом, перекинутым из Античности через самый темный период Средневековья к 11–13 вв. – периоду восстановления наук и обновления литературных традиций в западно-европейских странах» 748 . По словам французского историка Жака Ле Гоффа, Кассиодор «заложил основу интеллектуального воспитания новых варварских народов, организовав работу по переводу греческих текстов, а также переписыванию рукописей. Кассиодор стоит у истоков Европы книжной и библиотечной. |
| Другой его фундаментальный труд озаглавлен «Институции», его полное название – «Institutiones divinarum et saecularum litterarum» («Руководство к изучению божественной и светской литературы»). «Институции» состоят из двух книг, первая из них называется «Divinae litterae» («Божественная литература») и представляет собой своего рода введение в изучение богословия. В ней он также дает краткие аннотации на книги религиозного содержания, хранящиеся в библиотеке Вивария. Кассиодор пишет, что изучение внешних писателей, иными словами, литературного наследия классической древности полезно и даже необходимо для правильного понимания Библии и христианского учения, предвосхищая воззрения ранних гуманистов, которые оставались в русле христианского мировоззрения. Во второй книге «Институций», названной «Мирские науки» («Saeculares litterae»), Кассиодор в семи разделах представил классические тривиум и квадривиум: грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Это своего рода краткая энциклопедия по основным отраслям знания. В переработке святого Исидора Севильского «Институции» Кассиодора составили основу преподавания наук в средневековой школе. Своеобразный характер носит труд под названием «Variarum libri XII» («Разное в 12 книгах»), изданный Кассиодором в 537 г. В нем он поместил 468 составленных или отредактированных им документов из готской королевской канцелярии: эдиктов, официальных посланий. Этот сборник «является образцом изысканного дипломатического и административного стиля… Variae связаны с традицией римского имперского делопроизводства. Изящность изложения Кассиодор считал существенным, если не главным элементом бюрократической переписки» 746 . Послания в редакции Кассиодора послужили образцом для папской канцелярии, а также для канцелярий других епископов Запада и светских правителей Средневековья: «В средневековой дипломатике. можно различить то же деление письма на части, что и у Кассиодора, а именно: протокол, текст, концовка. Протокол делится на призыв (invocatio, например, «Во имя Божие!»), обозначение имен, титулов и качеств составителя документа (intitulatio), адрес с именем и титулами того, кому документ направлен (inscriptio), наконец, приветствие (salutatio). |
|
|
