| Апокрифическая книга Еноха пользовалась в первые века христианства широкою известностью как отчасти в среде иудеев, так и главным образом в среде христиан, что в значительной мере обуславливалось крайне легковерным взглядом некоторых читателей на апокриф, как на произведение, действительно принадлежащее тому самому патриарху, имя которого он носит, как на писание богодухновенное, каноническое. Такое доверчивое отношение к умело выбранному заглавию апокрифа могло иметь место только при полном отсутствии критической оценки подложного произведения; серьезное же и близкое знакомство с книгой Еноха скоро привело ученых читателей к решительному убеждению в ее подложности, а следовательно и в ее неканоничности, на нее стали смотреть после этого, как на книгу не только бесполезную, но даже и вредную 1 . По мере того, как взгляд этот утверждался в обществе, апокриф псевдо-Еноха стал мало-помалу выходить из употребления и терять своих почитателей; поэтому с конца VIII в. совсем уже замолкают исторические свидетельства об апокрифе. Однако же книга Еноха, благодаря своей прежней широкой распространенности и особенно благодаря указанию св. апостола Иуды на пророчество Еноха (14 ст.), не была забыта совершенно: в XVII и главным образом в XVIII вв. ученые любители литературных древностей употребили много времени и трудов на то, чтобы отыскать затерянный апокриф; к несчастью все эти труды долгое время были совершенно бесплодными, так что мысль о совершенной потере книги Еноха сделалась на Западе почти бесспорною. Но в конце прошлого столетия (1773 г.) ученому английскому путешественнику Брюсу (Bruce) почти совершенно случайно удалось отыскать ее в Абиссинии. Занимаясь здесь изучением древних памятников эфиопской литературы, Брюс открыл между книгами Св. Писания Ветхого Завета потерянный псевдэпиграф Еноха в эфиопском переводе; тожество найденного псевдэпиграфа с древнею книгою Еноха, сохранившеюся в отрывках у христианских писателей, не могло подлежать ни малейшему сомнению. С целью познакомить европейских ученых с своею интересною находкою, Брюс постарался приобрести три манускрипта эфиопской книги Еноха, из которых один был подарен им в Парижскую Королевскую библиотеку, другой – в Оксфордскую, а третий был оставлен им у себя 2 ; впрочем по смерти Брюса наследники его пожертвовали и третью рукопись в Оксфордскую библиотеку. Впоследствии из Абиссинии были привезены еще три рукописи, одна Эдуардом Руппелием (хранится во Франкфуртской библиотеке) и две Робертом Курцоном 3 . Но еще ранее открытия Брюса книга Еноха на эфиопском языке каким-то образом попала в Ватиканскую библиотеку; о существовании этой рукописи никто не знал до тех пор, пока Angelo Mai в начале текущего столетия не издал описания манускриптов Ватиканской библиотеки 4 . |
| «Беседа на Сретение Господа нашего Иисуса Христа» 1 была впервые опубликована в 1638 г. Ж. Обером в пятом томе собрания творений свт. Кирилла Александрийского среди «различных гомилий» (homiliae diversae), откуда перепечатана в греческой патрологии Ж.-П. Миня. Хотя в той рукописи, на которую опирался ее первый издатель, «Беседа» представлена как отдельная проповедь 2 , она является частью другого значительно более пространного сочинения александрийского святителя – «Толкования на Евангелие от Луки» 3 . Это толкование сохранилось как на греческом языке (преимущественно в катенах), так и в сирийском переводе. Самую обширную часть греческих катен на Евангелие от Луки составляют отрывки (схолии), надписанные именем свт. Кирилла 4 . Они были собраны и опубликованы знаменитым библиотекарем Ватиканской библиотеки А. Маи в двух последовавших одно за другим изданиях (1838 и 1844 г.) 5 . Издатель воспроизвел все надписанные именем свт. Кирилла фрагменты без какой-либо критической оценки того, действительно ли все они объясняют стихи именно из Евангелия от Луки, а не параллельные места 6 , и не взяты ли они из других творений свт. Кирилла или иных авторо 7 . Впрочем, несмотря на недостатки, издания А. Маи имели и свою ценност 8 . В любом случае, даже в виде представленных им фрагментов «Толкование на Евангелие от Луки» является одним из самых значительных экзегетических трудов александрийского святителя – по объему, богатству содержания и совершенству экзегезы. Сирийский перевод впервые был опубликован в 1858 г. Р. Пейн Смито 9 на основе двух рукописей VII-VIII вв 10 Несмотря на значительные лакуны, «Толкование на Евангелие от Луки» в этих рукописях сохранилось намного полнее, нежели по-гречески, к тому же в виде связного текста. Это позволило уточнить первоначальный вид памятника. Все толкование разделено не на «главы» или «схолии», а на гомилии, перед каждой из которых помещены толкуемые евангельские стихи. Таким образом, это единственный известный нам экзегетический комментарий свт. Кирилла, составленный в виде гомилий. |
| В вопросе о происхождении той или иной книги с сомнительным прошлым, к каковым должна быть отнесена книга Товита, имеет важное значение первоначальный язык книги. Но и в этом отношении исследователь книги Товита поставлен в большое затруднение. Первоначальный язык её до сих пор остается иксом для ученых. Как известно, в настоящее время эта книга существует в следующих текстах: 1) в трех различных греческих текстах, из которых один находится в рукописях александрийской и ватиканской, – другой в синайской и третий, неполный, в кодексах 14 и 15 вв., 2) в нескольких латинских текстах, сохранившихся в древнелатинских переводах и в вульгате, 3) в сирском, 4) в халдейском, найденном в сборнике мидрашей и хранящемся в оксфордской Бодлеевской библиотеке, и 5) в двух еврейских текстах, открытых Мюнстером и Фагием в 16 в. Но ни один из этих текстов не может быть признан первоначальным, так как – вследствие значительных разностей между ними ни один из них не объясняет происхождения остальных. Все они представляют собою более или менее самостоятельные переводы или переделки не дошедшего до нас первоначального подлинника. И в вопросе, на каком язык был написан оригинал книги Товита, ученые до сих пор не пришли ещё к соглашению. Их выбор колеблется между древне или ново еврейским, халдейским и греческим языками. Проф. Дроздов подробно и основательно разбирает все доводы, приводимые западными учеными в пользу еврейского и греческого подлинника, совершенно справедливо замечая, что встречающиеся в книге Товита гебраизмы и грецизмы, на которые обычно ссылаются ученые, не дают оснований к решению вопроса о первоначальном языке рассматриваемого произведения, так как насколько возможны гебраизмы в речи иудея – эллиниста, писавшаго на греческом языке, настолько естественны и грецизмы в греческом переводе с какоголибо семитическаго языка. Совершенно основательно он предпочитает довериться двум прямым историческим свидетельствам Оригена и Иеронима, из которых первый писал в письме к Юлию Африкану , что„евреи не имеют книги Товита в числе апокрифов, написанных на еврейском языке”, а второй называет ее „книгою написанною (conscriptum) на халдейском языке “. Но этот первоначальный халдейский или арамейский подлинник ни в каком случае не есть халдейский текст Бодлеевской библиотеки. Последний по своему содержанию представляет позднейшую переработку в духе мидрашей, а в язык заключает очевидные следы своей зависимости от греческого текста. |
| Вступление О преподобном Макарии Великом недавно обнародованные коптские документы дают очень много сведений. Здесь находятся и те известия о нем, какие прежде знали из греческих и латинских памятников. Но эти сведения здесь отличаются большею живостью, ясностью, точностью в географических названиях и в собственных именах лиц. Наряду с этими сведениями здесь есть много новых данных. В XXV томе Annales du Musee Guimet (Paris, 1894) мы имеем целых три коптских документа относительно св. Макария Великого . Есть здесь его жизнеописание, составленное Серапионом, епископом Тмуи (с. 46–117). Второй документ озаглавливается «Из добродетелей отца нашего праведного, великого аввы Макария» (с. 118–202). Этот памятник, за исключением двух-трех пунктов, сходных с греческими памятниками, дает совершенно новые сведения о св. Макарии. Третий документ – «Об авве Макарии Великом » (с. 203–234). Амелино напечатал этот документ, имея под руками две почти буквально сходные коптские рукописи Ватиканской библиотеки (Cod. LIX, fol. 137–153 и Cod. LXIV, fol. 113–152 recto). Здесь уже не так много новых сведений о св. Макарии, как в первых двух памятниках: на две трети этот документ известен уже по греческому и латинскому тексту. В издании Cotelerii. Ecclesiae Graecae monumenta, torn. I (Parisiis, 1677) в Αποφθγματα των αγων γερντων о св. Макарии есть 41 сказание (с. 524 –549). Это же есть и у Миня, Patrologiae cursus completus, ser. gr.,tom. 34 (col. 257–282). To же мы видим и в русском переводе в книге «Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцев» (здесь о св. Макарии сорок параграфов). Из этих сказаний двадцать одно есть и в коптском сборнике. Много изречений св. Макария Великого есть в различных книгах «De vitis patrum» (Migne, Patrologiae cursus completus.ser. lat.,tom. 73). Много есть и в «Древнем патерике, изложенном по главам» (Москва, 1882, изд. 2-е). Таким образом, на целых две трети этот коптский документ был известен уже по греческому и латинскому тексту, а у нас в России и по русскому переводу. Правда, сходные в коптском тексте и в переводах сказания следуют здесь и там далеко не в одинаковом порядке. |
| Глава 3 Юстиниан Великий и его ближайшие преемники (518–610) Как во внешней, так и в религиозной политике преемники Анастасия пошли по иному пути, перенеся центр тяжести с Востока на Запад. Государями за время с 518 по 610 год были следующие лица: один из начальников гвардии (экскувиторов), 336 необразованный Юстин I Старший, случайно избранный на престол после смерти Анастасия (518–527); после него знаменитый его племянник Юстиниан I Великий (527–565), а за ним племянник последнего Юстин II Младший (565–578). С именами Юстина и Юстиниана связан вопрос об их славянском происхождении, которое в течение долгого времени признавалось очень многими за исторический факт. Основанием для этого взгляда послужило напечатанное в начале XVII века ученым книгохранителем Ватиканской библиотеки Николаем Алеманном жизнеописание императора Юстиниана, составленное каким-то аббатом Феофилом, наставником Юстиниана. В этом житии приведены были для Юстиниана и его родни особые имена, которыми они назывались на родине и которые являлись, по мнению лучших славистов, славянскими; так, например, Юстиниан назывался Управдой. Рукопись, которой пользовался Алеманн, была найдена и исследована в конце XIX века (1883 г.) английским ученым Брайсом, который показал, что данная рукопись, будучи составлена в начале XVII века, носит легендарный характер и исторической ценности не имеет. Таким образом, теперь теория о славянском происхождении Юстиниана должна быть отброшена. 337 На основании источников, Юстина и Юстиниана можно считать иллирийцами, может быть, албанцами. Во всяком случае, Юстиниан родился в одной из деревень верхней Македонии, недалеко от современного Ускюба, на границе Албании. Некоторые ученые производят семью Юстиниана от римских колонистов в Дардании, т. е. в верхней Македонии 338 . Итак, первые три императора эпохи были иллирийцами, или албанцами, хотя, конечно, романизованными. Их родным языком был латинский. Слабоумный, не имевший детей Юстин II усыновил и сделал кесарем начальника гвардии, фракийца Тиверия. |
| иеромонах Михаил (Арранц) (иезуит) IV. Пресвитерские молитвы Малых Часов древнего Византийского Евхология (1973) В предыдущих главах мы пытались осветить историю пресвитерских молитв византийской Вечерни и Утрени. Начиная с более древних известных кодексов, мы приходим к современному Евхологию, прослеживая эволюцию, которая привела от древних служб светильничного и зари к современным службам Вечерни и Утрени ( σπερινς и ρθρος). В этой главе 262 мы хотели бы обратиться к другим службам дня и ночи, которые вместе с Вечерней и Утреней составляют суточный круг богослужения. Мы называем их «малыми часами», чтобы отличить от «великих»: Вечерни и Утрени; это различие более практическое, чем традиционное. Когда мы открываем ныне употребляемый Византийский Евхологий, можно сделать первое утверждение: Малые Часы представлены только каким-нибудь возгласом или еще какой-нибудь молитвой, заимствованными из Часослова. В некоторых изданиях 263 они совершенно отсутствуют. Малые Часы – это монашеские службы. Присутствие священника для их совершения не требуется. Если он присутствует, тогда ему поручаются некоторые части службы. Количественно они очень сокращены и, во всяком случае, первоначально находились в Часослове, а не во Служебнике. Совсем иное значение придавалось Малым Часам в древнем Евхологии. В кодексе Барберини гр. 336 Ватиканской Библиотеки 264 к классическим службам Вечерни и Утрени присоединено 4 службы, чтобы составить суточный круг из шести служб: одна служба Полуночи и службы Третьего, Шестого н Девятого Часа. Каждая из этих служб имела одну и ту же схему пяти пресвитерских молитв: три предназначены на столько же антифонов; четвертая, называемая отпустом, и пятая – главопреклонения. Две молитвы только для Первого Часа, предполагающие, следовательно, службу значительно менее важную, прибавленные к шести, дают число семь служб, освященное Псалмом 118,164. К предыдущим добавлены две особые службы: Паннухис и Третий-Шестой Час Великого Поста. Первая сохраняет схему пяти молитв, вторая, предполагающая чтения, добавляет специальные молитвы к пяти обычным. Эти службы также являются службами с тремя антифонами. |
| Не только для ученых богословов вообще и для специалистов-экзегетов в особенности, но даже и для простых любителей Слова Божия нет никакой нужды раскрывать мысль о необходимости нового пересмотра и сообразной современному состоянию библиологических наук справы как русского, так и славянского текста Библии . Дело в том, что так называемый принятый текст (textus receptus), коим руководствовались правители славянорусского текста, явился лишь со времени книгопечатания и при том на Западе, а славянский перевод сделан много за долго до книгопечатания и по рукописным апракосам Византийской редакции, которая хотя и уклоняется кое-где от древнейших списков IV-VI вв. (Синайского, Ватиканского, Александрийского и др.), но все-же к ним ближе, чем принятый текст (Эльзевирское издание). Этим обясняется, что древне-славянский рукописный текст, как и тексты древних переводов, гораздо ближе к древнейшему чтению, чем позднейший печатный текст русский и отчасти славянский, поскольку в них вникли исправления и переделки по принятому тексту. В виду этого настоит надобность: во-1-х – изучить и возстановить доселе специально не изученный и отдельно не возстановленный греческий текст Нового Завета по Византийским рукописным апракосам IX-XI столетий, имеющимся и в России, но главным образом – на Афоне, в Иерусалиме, на Синае и в Западных библиотеках, т.е. научно определить ту греко-византийскую редакцию, по которой был сделан первоначальный славянский перевод; во-2-х – возстановить древне-славянский текст по древнейшим рукописям Нового Завета и по другим памятникам древне-славянской письменности. Наглядные доказательства такой необходимости пересмотра славяно-русского текста, без сомнения, во множестве имеются у каждого, кто хотя сколько-нибудь вникал в это дело. Чтобы далеко не ходить за примерами, берем всем едва ли не наизусть известное Евангелие на Пасху, отмечая в скобках русский перевод: В начале бе Слово, и Слово бе к Богу (русск. и вариант слав.: у Бога), и Бог бе Слово (и Слово было Бог). Сей (оно) бе искони (в начале) к Богу (у Бога). |
| Папы против хода истории (XIX век) Е. Гергей. История папства Новая связь между троном и алтарем - под сенью Священного союза - осуществилась под знаком контрреволюционной реставрации. Реставрированное и поддерживаемое иностранной военной силой Церковное государство стало символом закостенелого консерватизма. С помощью конкордатов Пий VII привязал папство в первой половине XIX века к консервативным реакционным державам Европы. Соответственно с этим папство выступало в передних рядах в идейно-идеологической борьбе против либерализации и буржуазных преобразований. Некоторое время традиционализм, ультрамонтанство и католическая романтика еще уживались друг с другом в узких рамках, созданных Ватиканом. Проявивший себя с 1820-х годов либеральный католицизм, а затем христианская демократия обозначили поиск пути и раскол внутри церкви. Папа Григорий XVI к середине века решительно выступил против конституционного правового государства, буржуазного общества и формирующегося рабочего движения, против социалистических и коммунистических идей. Папство, опиравшееся на французские и австрийские штыки, в вихре революций 1848 года, в период «весны народов» - после изначально несмелых попыток - вновь бросилось в объятия контрреволюционной реакции. На исторически безотлагательное требование решить вопрос об итальянском национальном единстве и буржуазных преобразованиях Пий IX смог дать лишь отрицательный ответ. Возникло неразрешимое противоречие в связи с тем, что папа представлял примат над вселенской церковью лишь при опоре на свою самостоятельную светскую власть. После того как папа и его государство, не желая поступиться своим универсализмом, не смогли стать во главе борьбы за создание единой Италии, светская власть папы была обречена. Когда папа в результате собственной политики в качестве добровольного пленника уединился в Ватикане, его изоляция от мира стала полной и в других областях. С провозглашением догмата о папской непогрешимости на I Ватиканском соборе (1869-1870) папа сделал абсолютной верховную власть внутри Церкви ценою ухода от мира. |
| Понтификат Пия XI (1922-1939) Е. Гергей. История папства На конклаве, закончившемся 6 февраля 1922 года, победителем вышел кардинал Акилле Ратти, который, будучи архиепископом Милана, поддерживал там прямую связь с местной фашистской группой, возглавляемой самим Бенито Муссолини. Политическое прошлое нового папы, принявшего имя Пия XI, позволяло предвидеть, в каком направлении будут развиваться события на новом этапе истории папства, занявшем почти два десятилетия: осуществление еще более, чем прежде, ретроградного обновления. Акилле Ратти был дворянского происхождения, но вырос в мелкобуржуазной семье. Большую часть своей жизни он провел, занимаясь науками в тиши миланской Амброзианской библиотеки. (В библиотеке он работал с 1888 года, а в 1907 году стал ее префектом.) Однако привлек он к себе внимание не научными успехами, а как альпинист. В 1911 году его назначили заместителем префекта Ватиканской библиотеки, а в 1914 году - ее префектом. Когда Ратти был уже шестьдесят один год, его вызвал папа, пригласив из тишины библиотеки на дипломатическую службу. (Согласно меткому замечанию Бенедикта XV, Ратти из ученого, занимавшегося дипломатией, стал дипломатом-ученым.) В апреле 1918 года его назначили апостолическим визитатором Польши и ее приграничных территорий (Прибалтики); Его деятельность была не безуспешной, ибо в июне 1919 года Польша принимала его уже в качестве нунция. (В это время он стал титулованным архиепископом.) Во время конфликта, возникшего вокруг Силезии, варшавский нунций оказался недостаточно тактичным, вмешался в дела, и в 1921 году папа был вынужден его отозвать. В виде компенсации папа в июне 1921 года назначил его архиепископом Милана и возвел в сан кардинала. Конклав 1922 года, затянувшийся и бурный, посчитал избрание кардинала Ратти компромиссом - ведь он не принадлежал ни к одной партии курии. Преемственность правительственного курса новый папа обеспечил тем, что назначил своим государственным секретарем Пьетро Гаспарри. Однако вскоре выяснилось, что в бывшем папском библиотекаре дремала огромная энергия. В достижении своих целей он был последовательным и решительным, наряду с ученым доктринерством для него была характерна упрямая непримиримость. Сразу же после своего избрания Пий XI появился на внешней лоджии собора Святого Петра и впервые с 1870 года оттуда провозгласил благословение «Urbi et orbi». Своим символичным выходом из «заточения» он дал понять, что намерен урегулировать «римский вопрос». |
| При этом немногие протестовавшие богословы, однако, олицетворявшие собой интеллектуальную честность католичества, с маститым Деллингером во главе, оказались вне Католической церкви в качестве «старокатоликов». Как показано совершенно неопровержимо в исторических исследованиях Friedrich, 66 Schulte, 67 Friedberg, 68 Ватиканский Собор был в такой же мере Собором, в какой многие теперешние собрания делегатов в России являются свободным волеизъявлением народа. Начать с того, что хотя Соборы обычно и состоят из епископов, но они являются в них представителями или свидетелями от своих епархий, – Собор существует лишь тогда, когда есть соборование. Но какое же соборование возможно было, если самый предмет его оставался в тайне: Собор созывался неизвестно для чего, и главный его предмет, который, впрочем, уже довольно явственно обозначился в руководящей партии иезуитов, был раскрыт лишь на самом Соборе. Созыв Собора был намечен уже в аллокуции года, и, однако, за эти два с половиной года, протекшие до Собора, не было выставлено ни одного вопроса, подлежащего обсуждению, кроме второстепенных. Комиссия богословов под председательством кардинала, готовившая материалы, не сообщила результатов своих трудов епископату. Таким образом, первые же его шаги были облечены тайной. Когда члены Собора съехались, их ожидал уже готовый наказ, данный папой, причем им же были назначены все должностные лица. Из нескольких комиссий, которые предусмотрены были наказом, главная комиссия проектов, помимо которой ничто не могло быть внесено на Собор, была также назначена папой. Две другие комиссии выбраны по простому большинству голосов, которое также определенно принадлежало папской партии вследствие состава Собора, но и во все эти комиссии вошло лишь около 100 членов Собора (то есть 1/6 – 1/7 часть). 69 Остальные же члены были обречены на вынужденное бездействие, причем им не предоставлено было даже собираться для частных совещаний. Они должны были томиться в ожидании общих заседаний, время которых было совершенно не определенно. Наказ еще раз был изменен папой в течение Собора в сторону большей строгости. Общие заседания происходили в зале с такой акустикой, что большинству членов речи были вовсе не слышны, причем председателю принадлежала власть определять порядок речей и прекращать прения. Члены Собора, получая определенные схемы из комиссий и не имея под руками книг (Ватиканская библиотека была недоступна для членов Собора), имели лишь самый краткий срок в несколько дней для подготовления к заседаниям по обсуждению вопросов. Не говоря уже об атмосфере наушничества и шпионажа, на которую жалуются разные члены Собора, ясно, что при такой общей постановке дела трудно говорить о Соборе, и достаточно почитать письма и материалы, в изобилии опубликованные, чтобы видеть в каком унынии и даже ужасе от происходящего находились члены Собора. 70 |
|
|
