| После благополучного трехдневного плавания корабль бросил якорь у Карфагенской пристани. Григорий пошел в город, столь прославленный когда-то подвигами, деятельностью и учением святителя Киприана. Около трех месяцев он прожил при доме местного архидиакона 6 , пока у него не произошло уже описанной нами удивительной встречи с неизвестными монахами, из которых одному впоследствии пришлось еще раз, хотя и косвенно, оказать Григорию существенную помощь в жизни. II. Путь к земному Иерусалиму приводит иногда на путь к Небесному. «Согрелся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь» ( Пс. 38, 4 ). Григорий и его спутники, выйдя из церкви, пошли, как сказано было, в святом молчании, – каждый упражняя свой ум, в меру своего духовного возраста, молитвой, поучением в Священном Писании или в покаянных размышлениях 7 . Теперь Григорий уже и телесными очами видел, что они идут в Иерусалим. Итак, желание его исполнилось: он на пути к вожделенной цели. Там, впереди, места, где Господь совершил наше спасение. Земля, политая потом и кровью Его Крестных подвигов. Там сонмы подвижников день и ночь славят и благодарят Христа за дарованную милость и вечное избавление. Горы, долины, пещеры, дебри, города усеяны их кельями и монастырями! Тысячи монашествующих, как цветы на роскошном лугу, насаждают там всякую добродетель... 8 Все это предстояло увидеть Григорию. Увидеть и еще более загореться сердцем от невиданной дотоле духовной красоты. И мир Божий превосходна всяк ум ( Фил. 4, 7 ), заставлял Григория забывать все окружающее и томиться еще неизведанными духовными желаниями. Начальствующий из иноков, тот святолепный старец, который первый обратился с речью к Григорию в церкви, теперь снова спросил его, желая испытать, насколько твердо его желание идти за Христом и нельзя ли искусить его привязанностью к миру: – Чадо Григорий, не скучаешь ли по родителям? Последний отвечал: – Господь наш сказал: иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин ( Мф. 10, 37 ). Однако помолись Богу, отче, чтобы Он и родителям моим подал благое утешение и меня, грешного, сохранил от вражеского уловления. |
| После сего старица, живущая в келье, предложила им спеть ирмосы Рождественского канона (дело было Рождественским постом) и потом пасхальные ирмосы и песнопения, «как преподобный Серафим любил часто петь...». Они все пели, а посланная слушала... Потом сказала ей: – Ну, иди... Мать Алексия после всего этого была утешена. 22 апреля 1921 года Пришел ко мне сегодня религиозно настроенный, довольно интеллигентный человек, служащий в государственном банке, за благословением, на ком жениться. Представляются две невесты: горожанка и крестьянка. Между прочим рассказал, что год тому назад по поводу женитьбы он ездил за советом к одной блаженной старице (около Гнилиц 3 ), несомненно духовной жизни, а не по прелести прозорливой, которая ему предрекла невесту и описала улицу, где она будет жить, ее вид внешний, возраст, ее духовное устроение и тому подобное. В настоящее время горожанка (живет через дом от него, на улице, на которую он недавно переехал) удовлетворяет всем указанным приметам. 23 апреля 1921 года Кругом неверие, люди обезумели, не признают духовного мира, который будто бы «выдумка попов», говорят, что нет ни Бога, ни Ангелов, ни демонов, и в то же время эти окаянные, то есть бесы, внушая одним, что они – демоны – не существуют, других мучают, являются к ним, хозяйничают в их жилищах и душах со всей дерзостью и жестокостью... Приходит ко мне сегодня одна женщина, на первый взгляд вполне интеллигентная, прилично одетая, но в простом черном шерстяном платке, а не в шляпе, как надо было бы ожидать. Ее прислали ко мне. Рассказывает она «великое горе», которое действительно велико. Так как мне некогда, а дело очень серьезно, то я велел ей прийти через несколько дней (завтра встреча иконы Оранской Божией Матери 4 , в воскресенье служба и прочее), но поскорее. Суть дела в том, что, получивши известие о смерти единственного сына, она почувствовала страшную ненависть к Богу, ропот, сорвала крест и сказала, что никакого Бога после сего нет... И вот ей явились демоны, которые сказали, что она правильно рассуждает, что ей остается по сему случаю в завершение всего покончить с собой... Мучения ее продолжались два месяца, она поправилась, но вот на Пасхе опять началось... Теперь она пришла с просьбой научить ее, как ей поступать, чтобы избавиться от их влияния и возмущений. |
| Поэтому – «если имеешь что лишнее сверх дневной потребности, раздай это нищим и иди с дерзновением приносить молитвы свои, т. е. беседуй с Богом, как сын с отцом. Ничто не может так приблизить сердце к Богу, как милостыня, и ничто не производит в душе такой тишины, как произвольная нищета» 13 «Если веруешь, что Бог промышляет о тебе, к чему тебе беспокоиться и заботиться о временном и о потребном для плоти твоей? А если не веруешь, что Бог промышляет, и потому, помимо Его, сам заботишься о потребном для тебя, то ты самый жалкий из всех людей. Для чего и живешь или будешь жить? Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает ( Пс. 54, 23 )» 14 О пользе нестяжательности сказал и Иоанн Лествичник : «Ничто так не смиряет душу, как пребывание в нищете и пропитание подаянием. Ибо тогда больше всего показываемся любомудрыми и боголюбивыми, когда, имея средства к возвышению, убегаем оного безвозвратно» 15 IV. Примеры истинной нестяжательности Границы ее так определяет св. Симеон Новый Богослов 16 «Покажи Богу, или, лучше сказать, пусть Сам Он увидит нищету твою и нестяжательность и несребролюбивый нрав твой, так что хоть бы, как река, текло к тебе откуда-либо богатство всего мира или попалось тебе брошенным безмерное множество золота (ибо и это бывает по козням диавола и клевретов его), ты не восхотел бы даже одним глазом взглянуть на то, при всем том, что взять не представлялось бы грехом, под благовидным предлогом раздать бедным». Культурный мир или, точнее сказать, безбожники 17 упрекают монахов и духовенство, что они-то и есть капиталисты, а отсюда выводят заключение – вот смешная логика! – что и Бога нет, и религия – выдумка попов. Но те, кого они называют монахами и на кого нападают, по канонам Церкви, не есть монахи; сама Церковь , как мы видели выше, на таковых нападает и предписывает им законы нестяжательности. И Бог тут ни при чем, и религия также. Путешествующий по египетским древним киновиям IV века преп. Иоанн Кассиан Римлянин вот что говорит о жизни тогдашних монахов, исполнявших заповеди Христа на деле, а не содержавших их только на церковном престоле в переплетах с золотыми крышками, усыпанными драгоценными камнями (хотя и такое благоговейное отношение тоже похвально само по себе, но для спасения недостаточно): |
| Преподобномученик Киприан родился 14 июля 1901 года в городе Казани в семье врача, потомственного дворянина Алексея Павловича Нелидова. В крещении наречен Константином. Родители развелись. Жил с матерью в Нижнем Новгороде. Поступил в Нижегородский дворянский институт имени императора Александра II, но не смог его окончить, так как началась революция. Учился в Советской школе II ступени, по окончании которой с 1920 по 1924 год служил в армии рядовым. Вернувшись из армии, целиком посвятил себя служению Церкви. В 1925 году митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) постриг его в мантию с именем Киприан и рукоположил в иеромонаха. С 1928 по 1932 год иеромонах Киприан служил в храме Казанской иконы Божией Матери в городе Кзыл-Орда в Казахстане. В начале 1932 года заместитель местоблюстителя Патриаршего престола митрополит Сергий, памятуя добросовестное и ревностное служение отца Киприана в Нижнем Новгороде, пригласил его в Москву для работы в канцелярии Священного Синода. В августе того же года отец Киприан был назначен настоятелем храма апостола Иоанна Богослова в Богословском переулке. Большую часть времени он проводил в канцелярии Синода и в храме, а поселился в то время в квартире московского архитектора Виталия Ивановича Долганова, где жили мать хозяина, его сестры и находившийся за штатом епископ Варнава (Беляев). 15 марта 1933 года ОГПУ арестовало епископа Варнаву и сестер Фаину и Валентину Долгановых. Арестованных обвинили в создании на квартире Довгановых нелегального монастыря и в религиозном влиянии на молодежь. Отец Киприан был допрошен сразу же в комендатуре ОГПУ на Лубянке. Он свидетельствовал, что разговоров на политические темы в квартире не было. На следующий день после допроса был переведен в Бутырскую тюрьму. 8 апреля его вызвали на допрос и предъявили обвинение. Виновным он себя не признал. 23 апреля следствие было закончено. 10 мая 1933 года епископа Варнаву и иеромонаха Киприана приговорили к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Сестер Долгановых к трем годам ссылки в Северный край. Отец Киприан был отправлен в концлагерь на Алтае, где заключенные были заняты на строительстве Бийского тракта. Находившаяся в том же лагере монахиня Екатерина (Чичерина) впоследствии вспоминала о нем: «Ч у дная, светлая личность был этот отец Киприан. Всегда ровный, светлый, ясный, на вид русский витязь, полный сил и здоровья... Сначала определили ему земляные работы, а потом назначили кладовщиком. И тут посыпались беды. За честность, неподкупность, нежелательную для окружающих, его оклеветали и отправили в штрафную командировку к самым отъявленным разбойникам и жуликам...». Иеромонах Киприан (Нелидов) скончался 16 июня 1934 года и был погребен в отдельной могиле в ущелье Коркучи, где был расположен лагерь. Его смерть произвела большое впечатление на заключенных, даже на уголовников, вдруг увидевших в нем образ истинного ученика Христова. |
| Примерно о том же говорил и преп. Варсонофий Оптинский, что «иноку для получения духовных познаний... после книг Священного Писания Нового Завета монашескую азбуку составляют превосходные, духовно сладостные и всем доступные писания преподобного аввы Дорофея и преподобного Иоанна Лествичника. За ними следуют книги святых: Феодора Студита, Ефрема Сирина, Нила Сорского» и других [xxiv] . Как видно, у оптинских старцев повторяется один и тот же совет: читать преп. авву Дорофея и преп. Иоанна Лествичника, причем сами они при написании писем чаще ссылаются на творение второго, чем — первого. Других же святых отцов в отдельных, даваемых ими советах они либо не упоминают, выделяя тем самым творения двух указанных среди остальных, либо же пишут, что с сочинениями иных отцов следует знакомится после прочтения Душеполезных поучений и Лествицы. Преп. Алексий Зосимовский говорил: «Надо непременно читать авву Дорофея и святого Иоанна Лествичника. Еще и еще читай» [xxv] . Другое его духовное чадо также вспоминает, что он наставлял: «Мирянину, желающему познакомиться с духовной жизнью, лучше всего сначала прочитать книгу епископа Феофана «Что есть духовная жизнь». Эта книга представляет собой как бы ворота в духовную жизнь. В первую очередь он советовал читать также наставления аввы Дорофея, Иоанна Лествичника и Иоанна Кронштадтского» [xxvi] . Очень почитал Лествицу и известный подвижник и церковный писатель епископ Варнава (Беляев). Если внимательно просмотреть главное его произведение «Основы искусства святости», то можно увидеть, что при написании многих параграфов и даже глав он использовал цитаты из этого произведения чаще, чем из творений какого-либо иного святого отца. Например, так было при описании душевных и телесных страстей. Рекомендует он это сочинение преподобного отца читать и другим. Рассказывая же о своем личном отношении к Лествице, владыка говорит, что и он «воспитанник Оптиной пустыни», и в нем действовала «оптинская «закваска»» [xxvii] , то есть он почитал это произведение так же, как и оптинские старцы, о чем было сказано выше. Кроме того, из этого можно заключить, что свою любовь к этому творению преподобного отца владыка почерпнул в значительной степени именно от старцев данного монастыря. О том, как изменилось это отношение в дальнейшем, речь будет идти ниже. |
| С самого начала своего игуменства старец должен был не только восстанавливать разрушенное предшественником, но в буквальном смысле расплачиваться по его счетам с кредиторами. («Негласный долг» о.Дионисия составлял по тем временам значительную сумму – около семи тысяч рублей.) Причем все многочисленные перемены, улучшения в материальном и духовном укладе монастыря, все новые постройки, строительные и реставрационные работы часто производились схиархимандритом Гавриилом «согласно словесному разрешению» начальства 179 . Практика, очень даже знакомая современному читателю по советской жизни, когда облеченный властью не хочет брать на себя ответственности, перекладывая ее на плечи подчиненного. Во внезапном назначении схимника на административную должность заключался подвох, корыстолюбивый расчет сановника, заботившегося лишь о благополучном продвижении по службе. Старец заведомо обрекался на изгнание и позор. Поэтому и не уставал – вполне безуспешно – проситься на покой. «Молчи, – обрезало начальство в лице преемника владыки Арсения, архиепископа Димитрия (Ковальницкого), – и не смей думать о сем. Я сам знаю». «Сей строгий владыка – замечает о.Гавриил, – никогда не дослушивал просьбы моей до конца» 180 . За годы недолгого наместничества схиархимандрита у кормила Казанской епархии сменилось четыре архиерея. Все четыре имели научные богословские степени, но отношение их к подвижнику было совсем не богословским (учтем и то, что уровень и качество образованности «среднего» епископа той эпохи в определенной мере сопоставимы с «условной» образованностью и дутыми учеными регалиями партийных функционеров советского периода). Никто из них не дал себе труда «дослушать» старца. Все они (кроме, быть может, архиепископа Димитрия (Самбикина)) , относились к нему строго, не более чем как к обычному подчиненному, услугами которого можно и нужно воспользоваться для высших целей, а если таковые требуют жертвы, то с легкостью пожертвовать низшим по званию. Во всяком случае, в «деле» старца (на 186 листах) нет ни одного живого слова, которое естественно было бы услышать от архипастыря по отношению к собрату-христианину, попавшему в тяжелое положение. |
| Ст. 16. «И пошел Каин от лица Господня...» Вот ужасное начало, не предвещающее ничего хорошего! Все благое – у Бога, а он бежит от Господа, бежит, оставив родительский кров около Едема. И куда же? Держит путь на восток – то есть в нынешнюю Индию, – в страну изгнания... (Нод значит в переводе с еврейского «бегство».) Чем дальше от Бога, тем ближе к диаволу... Ст. 17. Город, исходя из семантики еврейского языка, представляет собой несколько построек, огороженных в целях самозащиты, своего рода крепость. Видно, что каиниты уже размножились до количества, способного занять большое пространство, а их злые, воинственные инстинкты готовили первую войну. Таким образом, положено начало общественной жизни и кровопролитным междоусобицам. Ст. 19. Взял две жены... Вот еще одна ступень, ведущая вниз. Где жестокость, там и чувственность. Женщина берется не для деторождения, то есть не для осуществления Божиих предначертаний на земле чрез людей (ср.: 1Тим. 2, 15 ), а для утехи. Ламех не дурнушек поэтому выбирает, а красавиц: Ада значит «украшение» (первого гарема), Цилла – «тень, приятная прохлада». А может быть, Библия хочет подчеркнуть, что вообще каинитки обладали красотой и роскошными физическими прелестями. Во всяком случае, Ламех первый в мире полагает начало многоженству, вопреки установленному Богом единобрачию ( Быт. 2, 18, 24 ), каковой закон подтвержден и Иисусом Христом ( Мф. 19, 5 ). Ст. 20. Здесь должно обратить внимание на то, что номадизм, пастушеский кочевой образ жизни, и земледелие ( Быт. 4, 2 ) возникают одновременно, а не последовательно, как хотят нас уверить ученые в обычных, лживых и извращенных, курсах по истории культуры 10 Ст. 21. Установившаяся в городе сытая, привольная жизнь потребовала дополнительных усовершенствований. Из них первой появилась музыка. Слово Божие не скрыло от человечества имени первого композитора и изобретателя музыкальных инструментов, струнных и духовых. Иувал – человек, поистине гениальный, потому что объял все стороны музыкального искусства, – все-таки принадлежал к каинитам, и, следовательно, характер его музыки был чувственный. |
| Так было до революционного лихолетья, так было и в десятилетия гонений на Веру Православную. Господь хранил Своих избранных – после войны вернулись из Финляндии валаамские старцы и поселились в Псково-Печерском монастыре, в Рижской пустыни подвизался вернувшийся из лагерей старец Таврион, в дальней Караганде один из последних оптинцев – старец Севастиан. После войны процвела Глинская пустынь с сонмом старцев. Во Владимире жил старец-епископ Афанасий (Сахаров) , в Симферополе святитель Лука (Войно-Ясенецкий) , в Киеве под образом юродивого «дяди Коли» епископ Варнава (Беляев) , в Алма-Ате владыка Николай, странствовал старец Сампсон (Сиверс). В Печоры на покой переселился митрополит-старец Вениамин (Федченков) , на юге России подвизались преподобный Кукша, преподобный Лаврентий, старец Феодосий. Список можно продолжать, а сколько еще было не столь известных подвижников, несших старческое служение в годы лихолетья – и последние оптинские иноки, поселившиеся в Козельске рядом с монастырем, а также разбросанные по глухим местам нашей родины, и «приходские монахи», которые были для колхозной деревни светочем Святой Руси, напоминанием о ней. Тихий свет старчества («глас хлада тонка») донесли они и до нашего времени – уже нашему поколению были дарованы старец Николай (Гурьянов), архимандриты Иоанн (Крестьянкин) , Павел (Груздев), Зосима (Сокур), Кирилл (Павлов) , Адриан (Кирсанов), старец Илий Оптинский, старец Власий Боровский. В начале XX века священник Сергий Мансуров составил наглядную таблицу благодатной преемственности. В пояснении к ней он пишет: «В каждом поколении мы указываем имена тех людей, в которых и вокруг которых всегда ярче видна духовная жизнь этого поколения. Эти люди освящали путь своих современников, открывали им волю Божию примером и словом, вокруг них и через них строилось в Церкви все, что в ней есть вечного, Божественного. Это – столпы и утверждения церковные. Все, что поется, созерцается, что читается как истинное и исполняется как верное, почитается как святое в Православии, – все Предание Церковное связано с этими именами... Единая благодатная жизнь течет неизменно. Замирая на одном месте, она вспыхивает в другом, то шире раскидываясь, то сосредотачиваясь в небольшом круге людей, но никогда не иссякает, обновляясь и обновляя в каждом поколении того, кто отзывается на призыв истины». 26 |
| Так, епископ Варнава (Беляев) пишет: «По заповеди преподобного Серафима Саровского, данной им инокиням Дивеевского монастыря, нужно “приобщаться всем неопустительно во все святые посты, а по желанию и во все двунадесятые праздники”. Это завещание преподобного, как в высшей степени благоприменительное, рекомендуется принять к руководству и всем вообще мирянам, искренно и нелицемерно желающим своего спасения. А относительно более частого причащения святых таин ответ и ответственность должно возложить в каждом отдельном случае на духовного отца» . Действительно ли частое причащение противоречит традиции Русской Церкви? Борцы с частым причащением любят утверждать, будто от самого принятия христианства на Руси и до ХХ века единственной практикой в Русской Православной Церкви для простых монахов и мирян было причащение от одного до четырех раз в год. На этом основании дерзают обосновывать свое обвинение в том, что будто бы частое причащение есть «обновленчество». Абсурдность такого обвинения очевидна сама по себе, но при этом оно также основывается на ошибочном утверждении. Историческую несостоятельность указанной идеи можно увидеть, если обратить внимание на древнерусские памятники церковной письменности. Так, во второй половине XI века Киевский митрополит Иоанн II († 1089) в своей «Заповеди святых отец к исповедующимся сынам и дщерям» говорит о причащении в великие праздники и во все воскресные дни Великого поста, всего насчитывая до 22 дней причастия в году . То есть примерно раз в две недели. А если мы посмотрим «Вопрошания Кирика» – документ середины XII века, содержащий запись беседы трех священников с Новгородским епископом Нифонтом, то также увидим указания на практику частого причащения в домонгольской Руси. Так, отвечая на вопрос о том, как причащать бесноватых, епископ Нифонт говорит: «Правило святого Тимофея: “Если кто из верных станет бесноватым, причащаться ли ему святых таин или нет? Если не хулит тайны, пусть принимает, но не каждый день, достаточно ему раз в неделю”. И я также говорю тебе» («Вопрошания Кирика». 17–18). Из этого добавления видно, что практика еженедельного причащения была реальностью во времена епископа Нифонта. В другом месте епископ предписывает наложение епитимьи, состоящей в отлучении от причастия на месяц («Вопрошания Кирика». 75). Если бы в его время нормой и традицией было редкое причащение (раз или три раза в год), то такая епитимья не имела бы никакого смысла. |
| Так же обстоит дело и с прочими страстями. И подвиги нужны, но не в них сила. Сила в зазрении самого себя, почитании за ничто, за самую грязную половую тряпку, о которую вытирают ноги. В этом заключается истинный путь. Идя по нему, человек становится благонадежным. Ничто и никто в монастыре его не соблазнит и не заставит уйти в мир. Потому – то мать Синклитикия и говорила сестрам: «Живя в киновии [общежительном монастыре], мы должны предпочитать послушание подвижничеству, ибо последнее научает высокомерию, а первое смиренномудрию» 24 . И опять: «Надобно нам с рассуждением управлять своею душою. И как мы живем в киновии, то не надобно нам приобретать собственности и не надобно служить собственной воле, но во всем должно повиноваться отцу духовному» 25 . II. О вспомогательных добродетелях: молитве, посте и бодрствовании Эта часть служит связующим звеном между первой, предыдущей, и третьей, последней, частью поучений матери Синклитикии. Первая часть содержит законоположительное учение о добродетелях, последняя – «отрицательное» учение о страстях; в первой показано, как надо спасаться, в третьей говорится, как не надо жить. Вторая часть есть средняя между ними, полезная и для приобретения добродетелей, и для борьбы со страстями; по существу же, примыкает к первой. Молитва и пост Начнем с одного случая, описанного в Евангелии. Это произошло после ночи, проведенной Христом в молитве на Фаворе. Ученики той ночью, утомленные предшествовавшим трудовым днем, спали ( Лк. 9:32 ), а Господь молился. И бысть, егда моляшеся ( Лк. 9:29 ), просветися лице Его яко солнце ( Мф. 17:2 ), и одеяние Его бело блистаяся – ξαστρπτων – стало «сверкающим как молния» ( Лк.9:29 ). На вершине Фавора стало светлее ясного дня. Лучезарный Свет распространялся кругом, по зеленым склонам горы, бил в глаза спавшим глубоким сном (σαν βεβαρημνοι ηνω Лк. 9:32 ) ученикам. Он заставил и их проснуться. Дальше слава Господня, как известно, сделалась еще большей. По мере того как душа очищается от страстей, она становится «светлее». |
|
|
