| Наши экскурсы в мир духовного учения Евагрия, как может показаться, завели далеко в неизведанные и диковинные края. Но это впечатление обманчиво. Уныние, как его представляет Евагрий, – чрезвычайно сложное и противоречивое явление, своего рода перепутье. Оказавшийся здесь должен совершить духовный выбор: либо ступить на путь, который рано или поздно приведёт его к смерти, либо – идти по дороге жизни. Депрессия может знаменовать собой как конец, так и начало подлинной жизни. Уныние – это порок, страсть, от которой человек в буквальном смысле слова страдает, как и от любой другой болезни души. И как всякая страсть, своими невидимыми корнями она глубоко уходит в «самость» (philautia, себялюбие), в болезненную и разрушительную замкнутость в самом себе, которая может принимать тысячи разных обличий и в конце концов убивает в человеке самую способность любить («О, самость, вселенская ненавистница!» – восклицает Евагрий). Свои силы она черпает в иррациональном вожделении, отчуждающее желание которого по самой своей сущности никогда не может быть удовлетворено до конца: «Ты никогда не утолишь вожделения. Подобно тому, как у гневливых непрестанно и по любому поводу вырабатывается желчь, уже независимо от пищи, которую они принимают, точно так же у того, кто идёт на поводу своих вожделений, будь то при вкушении пищи или при виде вещей, существенно возрастает вожделение». 459 Невозможность удовлетворить эгоистическое вожделение самости объясняется тем, что по самой своей сущности оно противоестественно: Fecisti nos ad Te, Domine, et inquietum est cor nostrum donec requiescat in Te. (Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе). 460 Само естество Бога, для которого был сотворён человек, – любовь; взаимная любовь ипостасей Пресвятой Троицы обретает свою полноту в безусловном принесении себя в дар. Евагрию наряду с этим хорошо известно желание, направленное к Богу, о котором он тоже говорит, как о ненасытном. 461 Однако, эта ненасытность совершенно иной природы. Она не связана с бодренностью того, что вожделенно и что никогда не в состоянии утолить жажду сердца, а объясняется ограниченностью самого человеческого существа перед лицом Бога. Так Евагрий пишет: |
| Как Восток, так и Запад принадлежат к единой, святой, соборной и апостольской Церкви, несмотря на видимые разделения. Любой верующий должен только жить в этом сознании. И мы стараемся делать это в нашем скиту. Если подытожить мой личный опыт в одной фразе, я бы сказал, перефразируя Блеза Паскаля: « Церковь бесконечно больше Церкви» 2 , т.е. Церковь есть богочеловеческая реальность, которая превосходит всякие временные, пространственные, культурные границы. Это Небесный Иерусалим, который всегда больше любого своего проявления, исторического, местного, временного... И все же речь идет о единой Церкви, чье вертикально-божественное измерение неизменно остается определяющим для ее измерения горизонтально-человеческого. Тайну, «мистический» опыт уединенной жизни следует искать в проявлении этого вертикального измерения, свет которого преображает нищету существования Церкви во времени. Таков сущностный опыт койнонии, экзистенциального общения со всеми теми, кто освящены Единым Святым. Основу для этого опыта я нахожу в 17-ой главе Евангелия от Иоанна. Вопреки тому, что повторяют сегодняшние экуменисты, «ut unum sint» – это не заповедь Христа, которую человек мог бы исполнить при наличии доброй воли. Евангельский текст говорит со всей ясностью, что речь идёт о даре, который Христос испрашивал для нас у Отца! Этот дар должен быть принят с верой, сохранен и пережит в вере, и поскольку он был утрачен по нашей вине – его следует искать в метанойе. Мы вновь убеждаемся, что суть экуменизма – в его тринитарной природе, поскольку для верующих участие в единстве между Отцом и Сыном носит пневматологический характер, ибо койнония с Отцом через Сына подается нам Духом Святым. Когда пастыри поймут и усвоят, что установить койнонию между вверенными им Церквами не в их власти, что они могут лишь смиренно вернуться к тому апостольскому единству, которое реально уже существовало, тогда исчезнут и перегородки между Церквами. Я не верю в то, что когда-нибудь между Церквами возникнет структурное и институциональное единство сверху, ибо его никогда не было, и оно не соответствует воле Отца. Это было бы слишком мирское единство, легкая добыча «князя мира сего» Вот, дорогой отец Владимир, я открыл здесь моё сердце. Но, перечитывая то, что я написал, я отдаю себе отчет, что самое основное не укладывается в слова. То, что происходит между сердцем человеческим и Господом слишком интимно, слишком лично. Но пусть так оно и будет. В некоторых вариантах перевода 70-ти толковников 16 стих 24 главы Исайи говорит: «Тайна моя останется со мною». Братски во Христе о.Габриэль. Eremo Santo Croce, октябрь 2001 г. 2 Имеется в виду изречение Паскаля L " homme depasse infiniment l " homme («человек бесконечно превосходит человека») (прим.перев). Читать далее Поделиться ссылкой на выделенное |
| И потому недостаточно взывать к «духу отцов», который, впрочем, нелегко и определить, как и по всякому поводу «говорить об удовольствии, получаемом от их трудов», если потом оставить все, как было. Нужно прежде всего самим стремиться «прикладывать максимальные усилия» для совершения тех же трудов 43 , коль скоро мы хотим оставаться в общении с ними. Только с учетом этого звание «первенца (aparche) из анахоретов 44 , которым Евагрий наделяет «праведного Антония» 45 , обретает всю свою многозначительную глубину. Антоний Великий – первый анахорет по времени, но это не имело бы особого значения, если бы он не был еще и «первенцем». Ибо «начаток», если он «свят», «освящает и целое», «если корень свят, то и ветви» 46 , ибо они пребывают в живом общении с ним. «Начало», поскольку оно положено самим Господом, обладает особой благодатью, «благодатью истока», «принципа», оно не только связано с началом во времени, но на все, что пребывает с ним в живом общении, оно ставит печать подлинности. Оставаясь верным всему тому, что было «от начала», человек, связанный со временем и пространством, входит в тайну Того, Кто пребывает свободным от этих ограничений, Кто «вчера и сегодня и во веки Тот же» 47 , то есть в тайну Сына, Который в абсолютном смысле пребывает «в начале» 48 . Поверх пространства и времени это общение созидает постоянство и тождество в том мире, что подвержен вечному изменению. Ни отдельный человек, ни Церковь в целом не способны сами по себе осуществить это пребывание-в-тождестве-с-собой. «Хранение доброго залога» есть плод действия «Духа Святого, живущего в нас» 49 , ибо Он «будет свидетельствовать» 50 о Сыне. Он не только «наставит нас на всякую истину» 51 , но и поверх времен откроет нам в свидетельстве учеников свидетельство самого Учителя 52 . Блажен монах, сохраняющий заповеди Господни, и свят (монах), соблюдающий слова (духовных) отцов своих 53 . 2. «Духовность» и «духовная жизнь» Молитва относится к той области, которую мы обычно называем «духовностью», по сути, она служит наиболее ярким выражением «духовной жизни» (vita spiritualis). Но прежде всего следует задать вопрос, а что собственно подразумевается под понятием «духовный». |
| Можно было бы ещё многое сказать здесь о дружбе монахов, и прежде всего среди пустынников, которые чаще всего были не такими уж неотёсанными, как иногда может показаться. Евагрий посвящает этой «духовной дружбе» (дружбе во Христе и через Христа, Который Сам становится этой Дружбой) самые волнующие строки в своих Схолалиях на Притчи. 276 Его письма – лучшее свидетельство его деликатности, с которой он умел дружить; эта дружба основывалась не столько на «удобопревратных», легко подверженных злу, человеческих привязанностях, сколько на «познании Христа», благодаря которому становишься не только «другом Христа», какими были Иоанн Креститель и апостолы, но чрез Него – другом других людей и даже святых Ангелов. Однако вернёмся к нашему предмету. Исповедь сердца, или открытие помыслов, всегда совершались в присутствии духовного отца. Ему можно без страха и ложного стыда открыть все тайные брани и духовные опыты, спросить совета или его личного мнения. Приведённый выше отрывок из Жития показывает, с какой деликатностью Евагрий умел выслушивать исповедь. Мы увидели также, что он сам, будучи уже весьма почитаемым аввой, обращался за советом и суждением к своему близкому другу. Эти духовные отцы и матери (и сегодня их во множестве можно встретить на христианском Востоке) не обязательно были священниками; Евагрий всю свою жизнь оставался диаконом. На пять тысяч насельников Нитрийской пустыни и шестьсот наиболее испытанных братьев, живших в непосредственной близости с Евагрием, было всего лишь восемь священников. 277 Большинство выдающихся духовных учителей-пустынников были мирянами почти в современном значении этого слова, поскольку монашество того времени ещё не оформилось как религиозный институт. Духовное отцовство или материнство никак не связаны с местоположением в церковной иерархии, это свободная харизма, дар, добытый ценой побед и поражений в собственной духовной жизни, это опыт, которому невозможно научиться по книгам. Это не связано с возрастом: некоторые из «отцов» или «матерей» для того времени были ещё достаточно молоды. |
| Уходя в затвор, отец Гавриил оставил крест монастырю, завещав вернуть его Русской Церкви, когда к тому сложатся благоприятные обстоятельства. Аббат много лет ждал удобного случая, чтобы исполнить его волю, однако абсолютно не представлял, как это сделать. Уже и коммунистическое иго пало в России, и Церковь стала свободна... Но как вернуть крест? Послать почтой? Кому? Как объяснить? Так случилось, что я бывал в этом монастыре, пока изучал французский язык, и у нас с братией сложились теплые отношения. На мое рукоположение в 2007 году аббат направил монаха, который привез мне в подарок этот крест. «Мы решили таким образом вернуть крест Русской Церкви, – объяснил он, – пусть его носит священник – наш друг». Я был очень тронут, узнав историю реликвии. Когда через год Господь судил мне впервые встретиться с отцом Гавриилом, то, увидев на мне свой крест, он заплакал и сказал: «Теперь у нас с тобой общий крест». Я это ощущаю ежедневно. Старец помогает мне его нести. Столько наболевших вопросов копится порой у меня к нему, столь о многом хочется поведать и испросить совета, но иногда и говорить ничего не приходится. Ты приезжаешь, он улыбается тебе и начинает говорить сам или берет тебя за руку, и остается единственная мысль: «Только бы не отпускал!» А ответы приходят сами собой. Схиархимандрит Гавриил бывает в России почти ежегодно, хотя, в силу возраста и состояния здоровья, ему становится все труднее это делать. Каждый раз он говорит, что эта поездка последняя, и каждый раз мы надеемся, что это не так. Приезжая в Россию, которую он называет своей второй Родиной, батюшка все время бывает окружен людьми. Не зная русского языка, он, однако, всегда находит слово, которое остается в сердце каждого вопрошающего. священник Димитрий Агеев, клирик храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке г. Москвы Читать далее Источник: Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов/Схиархимандрит Гавриил (Бунге). - Москва : Никея, 2016. - 288 с./Священник Димитрий Агеев. Об авторе В общении с Истиной. 270-277 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| — О православии я могу сказать лишь одно, и многие католики подтвердят мои слова. Православная Церковь — единственная Вселенская Святая Апостольская Церковь. Она всегда была такой, и всегда будет, несмотря на то, что претерпела. И поэтому я, как и многие другие, принял решение перейти в православие, потому что понял, что надежды на то, что Западная Церковь, Католическая Церковь когда-либо вернется на путь, который оставила, нет. Единство Церкви возможно построить лишь на общем фундаменте. А фундаментом послужило бы объединение Востока и Запада. Единство Церкви существовало около тысячи лет, были, разумеется, определенные проблемы, но тем не менее. Церковь — это дом Божий, как говорили апостолы. Но сейчас это уже не просто дом, это — небоскреб, потому что каждое столетие по кирпичику строилось что-то новое, как будто очередная квартира в доме. Может быть, не совсем удачное сравнение. Но есть основание — Иисус Христос и апостолы, а мы годами выстраиваем дом Божий на этом основании. А если говорить об архитектуре церковных зданий, то Восток и Запад раньше строили совершенно одинаково, в романском стиле. А затем Запад внезапно перешел на готический стиль, а потом и на Ренессанс. Грегорианская реформа, которой подверглась Западная Церковь, только увеличила степень отчуждения. Был потерян литургический смысл храмового зодчества, и я здесь более имею в виду духовную сторону вопроса, чем архитектуру. — Вы очень интересно говорили о единстве как о заповеди и даре... — Возможно, я не очень хороший богослов, но я абсолютно уверен в том, что в Писании ничего не сказано о том, что Господь заповедал нам объединяться. Видите ли, многие люди постоянно говорят о том, что Господь заповедал нам объединиться, стать «единым целым». Но Он не говорил ничего подобного, Он просил об этом Бога Отца. «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино». Это не заповедь, это — дар. Все, что мы можем, это принять его и оставаться в нем. Тогда единство будет сохранено. Но достичь его самостоятельно нам не под силу, и я думаю, что и вернуть его человеку невозможно. |
| «Уста мои произнесут хвалу, когда Ты научишь меня уставам Твоим»: Тому, кто радуется, подобает петь псалмы, как сказано: «Весел ли кто? пусть поет псалмы» 143 , так и петь гимны подобает тем, кто созерцает правоту «уставов». Но если петь псалмы надлежит людям, петь гимны подобает скорее ангелам или тем, кто уже уподобился им. Так и пастухи, что проводили ночь под открытым небом, не слышали, чтобы Ангелы пели псалмы, но слышали, как они пели гимн и восклицали: «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение!» 144 Ныне же «веселие духа» состоит в бесстрастии души, которое достигается благодаря/хранению/заповедей Божиих и истинных учений, а «гимн» – это хвала, проистекающая из благоговейного удивления перед видением вещей, сотворенных Богом 145 . Таким образом, для святых отцов «псалмопение», «молитва» и «медитация» были совершенно различными, хотя и взаимосвязанными вещами. Рассказывали, что авва Иоанн Колов, когда он возвращался с жатвы, то ходил сперва к старцам для молитвы и назидания; потом упражнялся в псалмопении; после этого переходил уже к молитве. Такую постепенность в занятиях находил он нужною для приведения ума в то состояние, в котором он находился до выхода из кельи 146 . Если теперь мы вновь усвоим это различение, несомненно, являющееся сокровищем, то станут малозначащими многие проблемы, которые возникают сегодня у кого-то по отношению к псалмопению, всегда составлявшему основу «молитвы часов». Псалмопение – это прежде всего чтение Священного Писания , даже если в данном случае «Писание» и «чтение» имеют совершенно особый характер. Псалом – это ветхозаветное слово Божие, которое именно как таковое и должно приниматься, т. е. полностью и без искажений, включая и те части, что бросают вызов современной чувствительности. Не следует заниматься «спиритуализацией» этого ветхозаветного слова Божия, то есть попытками раскрыть его в Духе Святом, относя это слово ко Христу и Его Церкви, ни посредством смягчающих переводов, ни прибегая, как это часто делается, сегодня, к усечениям текста! Только вдохновенная «медитация» в состоянии осуществить эту «спиритуализацию», необходимую и для всего Писания Ветхого Завета. Христианин находит ключ к такому раскрытию в отношении ко Христу и Его Церкви в том, как Новый Завет , а вслед за ним и святые отцы, прочитывают слово Божие Ветхого Завета – «типологически». |
| В качестве главной причины, побудившей его принять Православие, называет ущербность католической литургики: «Решающее значение при окончательном выборе моего жизненного пути в Православии имел тот недостаток литургической жизни в современной католической Церкви, который подтолкнул меня к этому шагу» Кроме этого отец Константин назвал и другие причины: «Мне кажется, что легче всего спастись в Православной церкви. Особенно сегодня. Меня иногда спрашивают, считаю ли я, что Католическая и Православная Церкви равно спасительны. Я отвечаю: очень надеюсь, что католики спасаются. Очень надеюсь, что спасаются и протестанты. Но легче всего спастись в Православии» Размышляя далее, он предложил и такое рассуждение: «Православная церковь осталась настоящей Апостольской церковью, чтущей Предание и традиции. Той Церковью , что была в первых веках христианства. Даже если проблемы есть и в самом Православии, эта Церковь – истинная» По поводу выбора именно РПЦ, а не какой-то другой Православной Церкви, он сказал следующее: «Русская Православная Церковь , несмотря на то, что о ней привыкли говорить, гораздо более гостеприимная, чем другие, она – наиболее открытая. Я в этом убедился, приняв Православие» Еще одной знаковой фигурой, перешедшей из католицизма в Православие, является схиархимандрит Гавриил (Бунге) Отец Гавриил являлся известным отшельником католической церкви, провел в сугубом одиночестве в скиту около 30 лет. Широко известен его аскетический писательский талант. На протяжении всей жизни отец Гавриил не только изучал святоотеческий опыт, но непрестанно проверял его в личной духовной практике. Результатом такого опытного изучения стало появление книг, где он описывает актуализованный святоотеческий опыт. Перечислим эти книги: «Скудельные сосуды: практика личной молитвы по преданию святых отцов»; «Другой утешитель: икона пресвятой Троицы преподобного Андрея Рублева»; «Вино дракона и хлеб ангельский: учение Евагрия Понтийского о гневе и кротости»; «Объядение, лакомство, чревоугодие: учение Евагрия Понтийского о еде и посте»; «Тоска, уныние, депрессия: духовное учение Евагрия Понтийского об акедии» |
| В этой главе едва ли найдётся фраза, в которой перед читателем не ставился бы экзистенциальный вопрос. Уныние – всеобщий феномен и в определённом смысле присущ самому человеческому бытию. Времена, места и обстоятельства жизни меняют лишь конкретные его проявления. По сути своей уныние пребывает вне времени. 5.Лекарственные средства Столь беспощадная анатомия уныния может привести к мысли, что этот недуг неизлечим. Однако это ложное понятие, ещё одна иллюзия, порождённая тем же унынием. Евагрий, как первые монахи и древняя Церковь , – непоколебимый оптимист в вопросе победы над злом. Ибо в действительности зло – это не-бытие, и воскресший Христос явил миру его иллюзорный характер, «отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору». 247 Бес не имеет никакой власти над человеком, по крайней мере до тех пор, пока он в безумии самолично опять не уступит себя. Поэтому уныние, которое представляет собой как бы некий итог воздействия всех воображаемых страстей, по мнению Евагрия, вполне излечимо, и те средства, которые он предлагает, на удивление просты. Это лекарства двух типов: общие и специальные. Поскольку уныние – болезнь двух способностей души (гневливой и вожделеющей), необходимо добиться полного исцеления этих последних. И поскольку «уму присущи как знание, так и невежество, вожделеющая часть души склонна к роскоши, а гневливая привычна как к любви, так и к ненависти 248 ; из этого следует, что «знание исцеляет ум, любовь – гнев, а воздержание – вожделеющую часть». 249 И ещё: «телесные страсти пресекает воздержание, а душевные – духовная любовь». 250 Последние куда более неистовы, они могут преследовать человека до самой смерти, тогда как первые отступают гораздо быстрее. 251 Таким образом, яростная часть души нуждается в более интенсивной терапии, вот почему апостол Павел говорит о любви, что она «всех больше». 252 Для Евагрия познание, любовь, кротость и воздержание покрывают собой всю полноту духовной жизни 253 , по крайней мере в том виде, как он её понимает: |
| На Западе Православная Церковь еще не так хорошо известна. Сейчас ситуация меняется. У меня много друзей, следующих тому же пути; они хотя и «православные», но не в конфессиональном смысле. Не знаю, станут ли они когда-нибудь православными. Мой собственный опыт показывает мне, что вы не всегда найдете помощь с православной стороны. Прозелитизм в основном не православное явление, и в каких-то ситуациях вы можете не найти конкретной помощи. Мне даже препятствовали. Был один хорошо известный богослов (имени его не назову)… Я тогда был студентом. Так он буквально запретил мне и другим монахам из Шеветони принимать Православие! Он сказал: «Нет! Вы не станете православными! Вы должны плотию выстрадать трагедию разделения». Я так и сделал – иного выбора не было. Потом попросил еще одного русского православного митрополита о помощи – он тоже мне не помог. Он просто отвернулся от меня. Но это была Божия воля. А когда настал нужный момент, то всё прошло очень гладко. Правда. Как письмо почты Швейцарии! Но до этого – казалось невозможным. – Верю, что всё происходит в соответствии с Божиими волей и планом. А как вы считаете, не следует ли православным больше поддерживать ищущих, колеблющихся людей? Которые глубоко копают, но не доходят до корней? – Им (православным) следовало бы знать лучше свою веру и быть способными отвечать на вопросы. И еще им не следует критиковать всё и всех. – К чему склонны многие новоначальные. – Да, новоначальные – самые строгие судьи. Но они, действительно, должны уметь отвечать на очень важные вопросы. Я говорю о своем собственном опыте, в Швейцарии. Предполагаю, что дела обстоят иначе в Америке, где действуют сотни различных церквей, протестантских конфессий, и все они, так сказать, равны между собой. Но, к сожалению, там действуют также и десятки Православных Церквей. – Да, у Америки противоположная проблема: слишком много из чего выбирать. – Это сбивает с толку. Схиархимандрит Гавриил (Бунге) – И при этом некоторым православным американцам тяжело выйти и сказать: «Вот это и есть истинная Церковь». |
|
|
