| Если бы, далее, мы допустили, что автор Пешито, при переводе книги Плач, справлялся с греческим текстом, то мы имели бы полное право ожидать, что в тех местах, где последний яснее передает смысл стиха, чем еврейский оригинал, сирский переводчик непременно будет следовать LXX. Однако, в действительности, дело обстоит иначе. Отступления Пешито в пользу LXX – помимо того, что почти все они несущественны – касаются только таких мест, которые не представляют никакой трудности для понимания. Напротив, в тех местах, где перевод LXX яснее еврейского текста, сирский переводчик не следует LXX, а передает смысл выражения подлинника совершенно самостоятельно. Так, в 9 стихе первой главы еврейское выражение не вполне понятно. LXX передают смысл этого выражения так: κα κατεββασεν προγκа. Пешито, однако же, не следует такому толкованию греческих кодексов, а переводит еврейское выражение так: dejecta est gloria ejus. Итак, мысль о пользовании сирским переводчиком книги Плач текстом LXX должно признать несостоятельной. Все вышеуказанный особенности Пешито необходимо считать, если не неточностями, то интерполяциями, внесенными в него позднейшей рукой из текста LXX и, в особенности, из сиро-гекзаплского перевода. Как ни незначительны вышеуказанные отступления Пешито в пользу LXX, тем не менее они в сильной степени уменьшают значение сирского перевода для критики текста и для экзегетики. Если перевод Пешито не чужд интерполяций, внесенных в него из LXX, то само по себе понятно, что восстановлять по нему еврейский текст было бы рискованным. Помимо интерполяций, перевод Пешито не может иметь особенно большого значения в критике текста и в силу самого своего характера. Обыкновенно, отличительной чертой сирского перевода считают близость его к еврейскому тексту, почему и самое название «Пешито» толкуют в смысле «буквальный». Однако такое представление о Пешито далеко не справедливо. Автор Пешито не следует в книге Плач еврейскому тексту с буквальной точностью, но часто передает последний очень свободно. Так автор Пешито. |
| Бесспорно, в речи о таких глубоко-трагических событиях, как описываемые в книге Плач, даже и поэт – не очевидец, воспроизводящий события по устному или письменному преданию, может произвести на читателей очень глубокое впечатление. Примеры этого нередки в литературах всех народов. Но в таких случаях в поэтическом произведении проскользают хоть самые незначительные черты, по которым в нем легко бывает узнать копию из вторых рук. Ничего подобного нет в книге Плач. Здесь, повторяем, повсюду заметно воспроизведение действительности по непосредственному созерцанию, или по личным, самым недавним, воспоминаниям. Для примера можно указать на следующие места книги (Пл.1:1; 2:11a, b; 2:10а, с; 4:10, 12; 5:11–13). Таким образом, уже в силу живости, с какой в книге Плач воспроизведены обстоятельства разрушения Иерусалима, в авторе этой книги необходимо признать очевидца. Но в пользу этой мысли мы находим и прямые свидетельства в самом тексте книги Плач. Автор книги представляет бедствия своих соотечественников в то же время и своими собственными и говорит об этих бедствиях нередко от первого лица. Например: Истощились от слез глаза мои , Волнуется во мне внутренность моя (2:11. Ср. 5:1 и др.). А в третьей главе автор выступает пред нами, как особенный страдалец, потерпевший несравненно более, чем кто-либо из его соотечественников. При этом самые страдания описываются здесь такими чертами, что в страдальце нетрудно узнать пророка Иеремию. Нужно, впрочем, заметить, что такое понимание третьей главы оспаривается многими исследователями, и что, вообще, в литературе, посвященной книге Плач, данный пункт представляется очень спорным и запутанным. Большинство исследователей решительно не допускает возможности каких-либо автобиографических указаний в третьей главе и считает необходимым понимать «Я», от лица которого идет здесь речь, в смысле всего народа, или же общества истинных теократов. 386 Другие, напротив, склонны видеть в третьей главе речь пророка о себе самом. 387 Третьи, наконец, присоединяясь к последнему мнению, прибавляют, при этом, что, говоря даже о личных страданиях, пророк имеет в виду главным образом народное бедствие, себя же самого выставляет лишь в качестве члена страдающего народа или же в качестве представителя народа. 388 |
| Дело в том, что пророк обращает свои речи к Седекии, находящемуся еще в живых и облеченному властью, а автор книги Плач говорит о Седекии умершем, или же во всяком случае, низверженном. Понятно, что здесь, во-первых, должен был действовать тот психологический закон, по которому умерший всегда кажется лучше, чем каким он казался при жизни. К этому, во-вторых, нужно прибавить еще чувство сострадания, которое после наступления катастрофы должно было смягчить мнение пророка о Седекии. Жестоковыйный и невнимательный к закону Иеговы монарх служил предметом обличений и постоянной оппозиции со стороны пророка. Но Седекия–пленник, лишенный зрения и осужденный на бесславную смерть в Вавилоне, должен был показаться пророку в более мягком, примирительном свете. С другой стороны, в (Пл.4:20) собственно и не содержится какой-либо похвалы, относящейся лично к Седекии. Пророк в лице Седекии оплакивает падение царской власти вообще и называет этого последнего представителя ее «духом жизни», «помазанником Иеговы» только потому, что, в качестве теократического властителя, он, при всех своих недостатках, был на самом деле «помазанником Иеговы» и носителем его вечных и непреложных обетований. Таким образом, первый и главный аргумент Фриза не имеет никакой силы. Другому аргументу, построенному на свидетельстве 12 стиха о неожиданности падения Иерусалима, по-видимому, не придает значения и сам Фриз (он помещает этот аргумент в примечании). Конечно, никто не станет оспаривать того, что ни Нехао, ни Навухудоносор не считали Иерусалим неприступным. Однако же, если Фриз понимает стих в буквальном смысле, то, чтобы быть последовательным, он должен был бы указать в истории и такой момент, когда Иерусалим казался неприступным не только для осаждавших его врагов, но и «для царей земли и всех живущих во вселенной». Очевидно, выражение 12 стиха нужно понимать в переносном смысле, как и усвояемый в 15 стихе 2 главы Иерусалиму эпитет: «совершенство красоты, радость всей земли». Еще менее убедительности можно признать за параллелями Фриза. |
| Другая часть исследователей старается открыть в книге Плач план логический. Первая попытка в этом роде принадлежит Де-Ветте. Он находит в книге Плач «как бы восходящую с одной ступени на другую последовательность» в изображении состояния города. 76 Но так как ни в третьей, ни в пятой главах о состоянии города не говорится почти ни одним словом, то это мнение Де-Ветте не нашло для себя последователей. Большим успехом пользовалось мнение Эвальда. По взгляду Эвальда, пять глав книги Плач представляют собой как бы пять драматических действий, которые следуют друг за другом со строгой постепенностью, пока наконец, с окончанием последнего действия, не получается целой драмы «плача и печали». 77 Третья глава, по взгляду Эвальда, представляет центральный пункт этой драмы. Чувство достигает здесь своего высшего напряжения. Плачущий близок к полному отчаянию. Но «на пороге отчаяния» страдалец «приходит в себя»; в нем пробуждается сознание греховности и необходимости покаяния. С этого момента скорбь его начинает понемногу улегаться. Правда, и в четвертой главе страдалец еще плачет об общих бедствиях и, в особенности, о бедствиях «великих и сильных» Израиля. Но сознание заслуженности бедствий уже значительно ослабляет прежнюю силу скорби. Плач становится все тише и тише и, наконец, совершенно затихает в молитве. Из дальнейших исследователей к изложенному взгляду Эвальда примыкает Нейман. 78 В сущности, почти тождественного взгляда держатся: Негельсбах 79 , Роде 80 , Энгельгардт 81 , Зейзенбергер 82 и Шнеедорфер. 83 Негельсбах и Роде сравнивают план книги Плач с картиной, какую представляет Монблан в момент заката. Вершина горы сияет тогда ослепительным блеском, между тем склоны и подошва покрываются уже густой тенью. Нечто подобное, говорят, имеет место и в книге Плач, в которой средняя часть третьей главы представляет, как бы сияющий луч света, а предшествующая и последующая части темную ночь скорби и отчаяния. Взгляд Эвальда, а равно Негельсбаха и др., основывается на различении господствующих в той или другой главе настроений. |
| На сходство книги Плач с пророчествами Иеремии можно ссылаться, скорее, в подтверждение предания, чем придавать ему то значение, какое придают представители рационалистической критики. Чтобы убедиться в этом необходимо рассмотреть, в чем заключается сходство книги Плач с книгой пророчеств Иеремии, и насколько это сходство существенно. К этим вопросам мы переходим в дальнейшем отделе настоящей главы. 2. Доводы в подтверждение предания и против него, заимствованные из содержания, формы, характера и языка книги Плач Древнее предание о принадлежности книги Плач пророку Иеремии вполне подтверждается содержанием книги. На сходство книги Плач, по содержанию, с пророчествами Иеремии ссылались в подтверждение предания уже Паро, Эйхгорн, Бертольд, Де-Ветте и Эвальд. Сходство это признается также Нольдеке, Бунзеном, Корнилем, Кенигом и вообще почти всеми противниками традиционного мнения об авторе книги Плач. И это неудивительно. Сходство это выступает так заметно, что отрицать его нет никакой возможности. Хотя книга Иеремии содержит пророческие речи и, наряду с ними, исторические отделы, а Плач, напротив, есть чисто-лирическое произведение, тем не менее, основные мысли обоих произведений не только соприкасаются друг с другом, но часто и вполне совпадают. Главной причиной постигшего Иерусалим бедствия, как в пророчествах, так и в книге Плач считаются грехи иудейского народа. Израиль, по книге Иеремии, давно уже вероломно нарушил завет с Богом и, как распаленная страстью верблюдица, блудодействовал на всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом ( Иер.2:19, 20, 23 ). Предки народа уклонились от завета с Богом и ходили вслед богов чужих, а потомки стали еще хуже ( Иер.16:10 сл.; 17:1 и сл.). И вот, за все это на жителей Иудеи идет неизбежное бедствие с севера ( Иер.1:13, 14 ). Точно также объясняется разразившаяся над народом катастрофа и в книге Плач: Упал венец с головы нашей. Горе нам, что мы согрешили (5:16). Тяжко согрешил Иерусалим. За то и сделался отвратительным (1:8, а ср. |
| Даже круг мыслей во всех песнях почти один и тот же, и только по преобладанию той или иной мысли плачевный песни различаются друг от друга. О единстве автора свидетельствует, далее, и форма изложения книги Плач: первые четыре главы ее изложены в алфавитном порядке, а пятая, хотя и не имеет алфавитной формы, тем не менее по количеству стихов приближается к алфавитному изложению. Самый язык плачевных песней говорит о принадлежности их одному автору. Если, прежде всего, мы обратим внимание на стилистическую сторону языка книги Плач, то увидим, что во всех главах книги встречаются почти одни и те же сравнения. Так, город сравнивается с плачущей женщиной или же называется девицей, дочерью Сиона и под.: 1:1–2; 2:1, 4, 8, 10, 11, 13, 18; 3:48; 4:6, 10, 22. Жители Иерусалима называются его сыновьями или дочерьми: 1:16; 3:51; 4:2. О Боге говорится, что Он, как воин или охотник, направляет лук и поражает страдальца стрелами: 2:4; 3:12, 13, опутывает его сетями: 1:13, запирает его пути и отягощает оковами: 3:5, 7, 9. Гнев Иеговы сравнивается с опустошительным огнем: 2:3, 4; 4:11; наплыв в Иерусалим неприятельских войск – с священным собранием: 1:15; 2:22; грехи народа – с ярмом или тяжелой ношей: 1:14; 5:7; скорбь называется болезнью сердца: 1:22; 5:17; волнением внутренностей: 1:20; 2:11; стены и пути Сиона представляются плачущими: 1:4; 2:8, 10, 19; а город – отверженным: 1:9; 2:1. Замечательно, что из приведенных сравнений нельзя указать ни одного, которое бы в различных главах прилагалось к различным предметам. Это обстоятельство осталось бы совершенно непонятным, если бы плачевные песни книги принадлежали различным авторам. Останавливаясь, далее, на филологическом составе книги Плач, точнее, – на взаимном отношении по филологическому составу глав книги Плач друг к другу, мы и здесь находим доказательство единства книги. Вопрос о взаимном отношении глав книги Плач обстоятельно разработан Роде. 263 Для определения этого отношения Роде построяет две таблицы, из которых в первой помещены слова, встречающаяся только в какой-либо одной главе, а во второй слова, общие двум или нескольким главам. |
| Пророк, которому принадлежат такие предсказания Седекии, как содержащиеся в главах 21; 27; 34; 37:16 и д. 38) 239 , не мог, говорит Фриз, называть этого царя «дух жизни нашей» и высказывать надежду: «под защитой его поживем». Не мог, будто бы, пророк назвать Седекию и «помазанником Иеговы», так как в книге пророчеств на этого царя возводится обвинение , что он никогда не внимал словам, которые говорил ему Иегова чрез Иеремию» ( Иер.37:2 ). Итак, заключает Фриз, четвертая глава не может принадлежать Иеремии. Но, по 13 стиху, автор ее держался такого же образа мыслей относительно ложных пророков и священников, как и сам Иеремия. Отсюда, если бы автор четвертой главы был современником Иеремии, то, рассуждает Фриз, он должен был бы разделять взгляд пророка и относительно царя, так как последний был сообщником и сторонником ложных пророков и священников. Отсюда, но Фризу, слова 20-го стиха не могли быть сказаны даже никем из современников Иеремии. Следовательно, 4 главу нельзя относить к событиям 586 года. Но в таком случае ее можно относить только к обстоятельствам маккавейского времени, когда в стране Иудеев господствовал Антиох Епифан (175–164), разрушивший в 168 году часть Иерусалима, в особенности, храм и прилегавшие к нему кварталы. Итак, четвертая глава принадлежит маккавейскому времени (курсив подлинника). Таков главный аргумент Фриза. Другой довод Фриз построяет на свидетельстве 12 стиха о полной неожиданности падения Иерусалима для всей вселенной, а равно и для врагов, осаждавших город. Мысль о неприступности города была совершенно чужда, замечает Фриз, как Нехао ( 4Цар.23:29 ), так и Навухудоносору ( 4Цар.25 ). Напротив, в маккавейские времена Иерусалим, некогда укрепленный Неемией, легко мог казаться неприступным. И действительно, Птоломей I Лаг, например, вошел в него только благодаря тому, что воспользовался, для осады его, еврейской субботой (Ant.XII, 1). Прочие доказательства Фриза представляют собою лишь свод мест из Маккавейских книг, показывающий, как прекрасно обстоятельства маккавейского времени подходят к тем, какие описаны в 4 главе книги Плач. Прежде всего ряд таких мест Фриз приводить в качестве толкования 20-го стиха. Под «помазанником Господним» по Фризу, нужно разуметь первосвященника Онию III (180–174), который мог называться так уже в силу своего первосвященнического достоинства ( Лев.4:3, 5, 16 ; Дан.9:26 ; 2Мак.1:10 ), и который пользовался в народе глубоким уважением ( Дан.9:26 ; 2Мак.3:1; 4:25 ). В словах пойман в ямы их» Фриз видит указание на коварное убийство Онии Андроником ( 2Мак.4:33–34 ). Другие места, отмеченные Фризом в Маккавейских книгах, являются параллелями к некоторым частным чертам описанного в 4 главе книги Плач бедствия. Вот эти параллели: 240 |
| Однако из той же еврейской окраски греческого надписания Тениус сумел сделать вывод как раз противоположный нашему. Тениус признает, что греческое введение представляет перевод с еврейского. Но если, рассуждает Тениус, это надписание первоначально находилось и в еврейских рукописях, то как могло случиться что оно не было принято последующими редакторами еврейского текста? Единственный ответ на это, по Тениусу, заключается, в том, что редакторы не сочли этого надписания достоверным, или, по крайней мере, сомневались в принадлежности Иеремии первой главы, следующей непосредственно за словами введения. 336 Отсутствие в еврейском тексте надписания LXX смущает даже и таких защитников предания, каков Флеккнер. Он не придает значения введению LXX, так как «нельзя, говорить он, упускать из вида того, что это надписание вытеснено из еврейского текста». 337 В действительности, однако же, отсутствие введения в еврейском тексте нимало не уменьшает его доказательного значения. Отсутствие это находит для себя вполне удовлетворительное объяснение в самом содержании введения. Из содержания надписания видно, что единственной целью его было связать книгу Плач с предшествующей книгой, в конце которой, очевидно, должна была излагаться история событий, послуживших поводом к составлению плачевных песней, т.е., с книгой Иеремии. Надписание, поэтому, и начинается соединительным союзом: και γνετο κτλ. Понятно, что в таком случае надписание имеет смысл лишь тогда, когда книга Плач следует непосредственно за пророчествами Иеремии. Отсюда, в еврейском тексте это надписание могло сохраняться только до тех пор, пока книга Плач не была отделена от пророчеств и отнесена к отделу kethubim. Греческий перевод был сделан ранее этого перемещения. Вот почему вместе с текстом книги Плач в него вошло и введение. А так как в тексте LXX книга Плач всегда помещалась непосредственно за пророчествами Иеремии, то надписание всегда оставалось здесь уместным и удержалось до настоящего времени, между тем как в еврейском тексте от него не осталось и следа. |
| Срав. Per sii sat. 5, 179–184 с пояснениями и сопоставлениями в комментариях Otto Iahn (1843 г.). Н. Благовещенского и Coningmon-Nemm1eship. 304 Аналогичный факт: представители христианской церкви постоянно осуждали наговоры, и однако наговоры в христианской среде существовали; «самое обилие предостережений и запрещений указывает на то, что магические операции находили много приверженцев и среди последователей Христа“ (Проф. Помяловский, Эпиграфич. этюды, 65). 305 Впоследствии и, в особенности, в устах истинных христиан эти названия имели значение просто технических терминов. Поэтому, в трактате Беды De tonitruis, отделы главы III-eй De septem feriis надписываются так: de Dominico die, de Lunae die, de Martis die и т. д. (Migne, Patr. 1., t. 90, col. 609 слл). 306 Подбор некоторых цитат о днях памяти умерших дал U sener, Der heilige Theodosios (1890), S. 135 –136). 308 Приводя в пример Иринея, Вёльфлин справедливо замечает, что греческие отцы вообще стояли в менее враждебном отношении к языческой культуре, чем западные. 312 Этому содействовало, по Вёльфлину, быть может, то обстоятельство, что Христос умер hora nona, по единогласному свидетельству евангелистов ( Мф. 24,46 ; Мрк.15, 34 слл.; Лук. 23, 44 ). Можно указать и на 9 казней египетских. Достаточно оснований, заключает автор, для того, чтобы священное для язычников число 9явилось для христиан не священным. – Но ведь именно смертию Христовою совершилось искупление грешного человека. 313 Срав. Senec. Epist. 58 (pag. 173 по изд. 1741г.): perfectissimum numerum, quem novem novies multiplicata component, и суждение о числе 9, как numerus perfectus, в Wersdorf, VI, 2, pag. 697. 316 Ex legitimis numeris sunt septenarius, denarius, duodenarius. Idem est autem numerus, et cum multiplicatur: ut Septuaginta, vel septingenti, vel toties in se: ut septies septem, aut decies deni. Sed aut perfectionem significant, aut a parte totum, aut slmplicem summam etc. Tichonii Afri Lib. de septem reg. в Migne Patr. lat., XVIII, 49 С. Из церковной практики могут быть упомянуты 12 поклонов, полагаемых по уставу православной церкви в определенные времена при богослужении, также – установление двунадесятых праздников. Читать далее Источник: Садов А.И. Знаменательные числа//Христианское чтение. 1909. 10. С. 1312–1331; 11. С. 1443-1458; 12. С. 1581-1594; 1910. 2. С. 193-213. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Перейти к основному содержанию Мобильное приложение 14:10 05.05.2024 История и подделки 01.06.2018 11:48:35 Редакционный комментарий В начале мая состоялась церемония вступления в должность Президента Российской Федерации В.В. Путина. Во время совершенного в Благовещенском соборе Московского Кремля Патриархом молебна было провозглашено особое прошение " Умудри и настави его беспреткновенно проходити великое сие служение. Подаждь ему разумение и премудрость, во еже в тишине и без печали люди Российския сохраняти. Подчиненные же ему Правительства управляти на путь истины и правды и от лицеприятия и мздоимства отражати " . В инаугурационной речи Владимир Путин отметил, что " задачи, которые предстоят, назревшие решения, которые нам необходимо принять, без всякого преувеличения – исторические. Они будут определять судьбу отечества на десятилетия вперед " , – подчеркнул глава государства. Он отметил, что предстоящая напряженная работа потребует участия всего российского общества, деятельного вклада всех ответственных политических и гражданских сил, " объединенных искренней заботой о России " . Глава государства заявил о необходимости использования всех имеющихся возможностей для решения самых насущных задач экономического, технологического прорыва, а приоритетом политики пообещал сделать новое качество жизни людей. Назначенное вскоре после этого правительство, состав которого в значительной степени отражает принцип преемственности, приступило к выполнению " майского " указа главы государства. Министр труда и соцзащиты при этом отметил еще и такую сложившуюся преемственность: " Семьи с детьми составляют основную массу, основную когорту тех семей, которые у нас находятся за чертой прожиточного минимума. Из всей численности тех, кто находится ниже уровня прожиточного минимума по доходам, по нашим оценкам, почти 70% – это семьи, которые имеют детей. После рождения ребёнка у нас продолжают, к сожалению, оставаться факторы, когда семья безусловно теряет уровень дохода, появляется новый член семьи " , – заявил министр. Изменение этой нежелательной традиции, безусловно, станет важным прорывом в достижении нового качества жизни. |
|
|
