| Или грамота 717, это уже переписка монахинь. «Поклон от игуменьи к Офросении. Пришли привитку и повоев (или: повой). Если у тебя повоев много, то пришли их штук до пяти. А я сильно озабочена черницами: скоро постригать. Поэтому давай-ка разузнай, в монастыре ли Мафей (Матфей)». Один из самых знаменитых персонажей берестяной письменности это Олисей (Елисей) Гречин, о котором мы знаем уже сравнительно много. В частности, известно, что, несмотря на свое прозвище, он был коренной новгородец. Вот письмо к нему, в котором содержится заказ на иконы. «Поклон от попа Гречину. Напиши для меня двух шестокрылых ангелов на двух иконках, [чтобы поставить] сверху деисуса. Приветствую тебя. А Бог вознаградит или сладимся (о цене)». – Не найдены ли иконы, работы Олисея Гречина? – Это, конечно, невозможно с уверенностью утверждать. Но есть одна икона, которая может с большой вероятностью быть произведением Олисея Гречина, это знаменитый «Спас нерукотворный» с «Поклонением кресту» на обороте, который сейчас находится в Третьяковской галерее. Известно, что это икона XII века была связана с храмом Нерукотворного образа, которая находилась совсем неподалеку от того места, где жил наш Олисей Гречин. – Существует ли нечто подобное созданному цифровому архиву в виде иллюстрированных изданий, альбомов? – Нет, ничего подобного не существует. В многотомнике, посвященном берестяным грамотам, публиковались только черно-белые фотографии. И собственно публикация фотографий происходила только до пятого тома, изданного в шестидесятых годах. Все остальное было практически недоступно как исследователям так и, тем более, широкому кругу читателей и «зрителей». Я не случайно употребил это слово – «зритель», поскольку берестяные грамоты представляют из себя зрелищный источник, этот эстетический аспект нам особенно хотелось подчеркнуть, разместив на сайте качественные фотографии берестяных грамот. Мы очень благодарны Государственному Историческому музею, Новгородскому государственному объединенному музею-заповеднику, которые пошли нам навстречу и согласились предоставить для фотографирования материалы своих фондов. Я хотел бы еще отметить большой вклад, который внесла в работу «Группа ЭПОС», выполнявшая оцифровку грамот. В настоящее время эта работа еще не полностью закончена. Мы будем пополнять банк цифровых изображений, кое-что будем переснимать. |
| Историку приходится иметь дело с работами своих предшественников, которые жили и творили в разные времена, а следовательно — влияние на их работы оказывали совершенно разные обстоятельства. Но даже обстоятельства спорные и даже неприемлемые для исследователя современного не могут подтолкнуть его к тому, чтобы предать ту или иную часть историографического наследия забвению. Все сказанное относится и к русской церковной истории. Наука об истории Русской Церкви сложилась в дореволюционной России и была неотъемлемой компонентой исторической науки. Большевистская революция нанесла смертельный удар в целом по стране, по Церкви и по науке в частности, и это коснулось также церковно-исторической отрасли. На долгое время об истории Церкви можно было высказываться только в негативном, очерняющем ее смысле. Преодоление такого состояния происходило очень медленно и не было само по себе задачей исследователей советского периода. В 1950-е гг. исследования по церковной истории стали появляться, но где... В сборниках по истории атеизма, само издание которых было составляющей антирелигиозной политики советского государства. Как ни парадоксально, но именно после эпохи хрущевских гонений, в эпоху застоя общественной, в том числе и церковно-общественной жизни, постепенно растет интерес к Церкви. В это время (вторая половина 1960-х - первая половина 1970-х гг.) шла работа реставраторов, литературоведов, археологов. Многие из них могли профессионально писать о Церкви, причем вовсе не обязательно в резко-отрицательном смысле, свойственном официальной пропаганде. И в целом в позднесоветское время оживляется интерес к церковным вопросам в исторической науке. Эти подспудные процессы привели в итоге и к появлению специальных работ о Церкви в рамках вполне официальной советской науки 1960-х - 1980-х годов. Многие из них были созданы в Московском университете на историческом факультете, где в это время работали многие выдающиеся историки. Именно историки Московского университета откопали берестяные грамоты и возглавили раскопки Новгорода. Поэтому не стоит удивляться, что здесь же появились в эти годы работы по истории Церкви. Церковь средневекового Новгорода стал в 1960-е гг. исследовать ученик ведущего археолога-медиевиста ныне здравствующего академика Валентина Лаврентьевича Янина Александр Степанович Хорошев. |
| Книжное обучение Древней Руси точно так же не предполагало умаления женской роли в просвещении общества. Разнились только прикладные предметы — воинские упражнения и искусство власти для отроков; рукоделье и ведение хозяйства для барышень. «Благоверные мужи и верные жены» одинаково были «новыми людьми христианскими», призванными созидать страну и народ. Далекой предшественницей Екатерины в женском образовании, благородном воспитании будущих жен и матерей была княжна Анна Всеволодовна (Янка), сестра князя Владимира Мономаха — первая учительница на Руси (конец XI в.). Сама Янка была высокообразованной личностью, могла вести богословские беседы на греческом языке с высшим духовенством. Отрекшись от мира в юном возрасте, она стала игуменьей Андреевского киевского монастыря и открыла там школу для девочек. Учила их письму, закону Божию, пению, рукоделью. Вот наш первый институт благородных девиц. Образование своим отроковицам стремились дать и родители из небогатых слоев населения. Просвещенность была социальным лифтом, который поднимал дочерей простолюдинов на высоту удачного замужества. Женская образованность считалась чем-то вроде немалой доли приданого, которой муж мог распорядиться с выгодой для семейного дела. Умная жена, умеющая красно слово людям сказать, добро посчитать, письмом родню приветить — это похвала дому, честь мужу. Новгородские берестяные грамоты, в которых авторами и адресатами выступают женщины, показывают, насколько высока была в обществе роль хозяйки дома, жены, матери семейства, самостоятельной владелицы собственного движимого и недвижимого имущества. История Древней Руси дает немало примеров просвещенных жен и ученых девиц из аристократических домов, «до излиха вкусивших мудрости книжной». Получая сугубо религиозное, христианское воспитание, без примеси позднейших темных учений века «просвещения», они по плодам своим — в воспитании граждан небесного и земного отечества — могут быть поставлены выше многих благородных аристократок, взращенных учителями Нового времени. |
| То есть это уже вчерашний день. На самом деле, и берестяные грамоты это подтверждают, у нас был высокий уровень книжности, грамотности и образованности в допетровский период. Анализирует в этой книге Флоровский спор иосифлян и заволжских старцев. Первые, сторонники Иосифа Волоцкого, говорили о необходимости для монастырей и социального служения и благотворительности с их стороны. Заволжские старцы, прежде всего, Нил Сорский, говорили, что монашество должно быть уединенно, что монахи должны питаться трудами рук своих, что не надо никаких земель, крестьян — это все отвлекает. Сейчас некоторые наши патриоты говорят: «Ни-ни, ни слова критики в адрес ни одного царя – то ли Петра I, то ли кого-то еще — это грех против помазанника Божьего». Прп. Иосиф Волоцкий различает праведных и неправедных царей. Неправедному вовсе не подобает повиноваться: «Он, в сущности, даже и не царь. Таковой царь не Божий слуга, а дьявол. И не царь, а мучитель». О многом пишет Флоровский: о преподобном Максиме Греке, о нашей иконописи, о Малороссии. Киевского митрополита Петра Могилу (это, по сути, малороссийский Никон) он называет «убежденным западником». Его Исповедание составлено по латинским книгам, латинским схемам. О митрополите Димитрии Ростовском (+1708 г.) говорит, что тот не вполне разбирался в великорусских церковных реалиях второй половины XVII века. Для него все, что связано с Расколом — это продукт народного невежества. Об этом он много пишет в своей книге «Розыск о брынской вере» (речь идет о брянских лесах, где было много старообрядцев). Митрополит Димитрий был человеком западноевропейской учености, во многом испытавший и латинское влияние. Особенно много и интересно для нас говорится в книге о. Георгия о личности патриарха Никона и его реформе. На этом я остановлюсь подробнее. Реформа была решена и продумана во дворце царем Алексеем Михайловичем («Тишайшим»). Он мечтал о византийском престоле; наша идея «Москва – Третий Рим» стала наполняться имперским, великодержавным содержанием. Никон был привлечен к начатому делу, посвящен в разработанные планы. Однако, именно он вложил всю страсть своей бурной и опрометчивой натуры в исполнение этих преобразовательных планов. Это была попытка огречить Русскую Церковь во всем, вплоть до мелочей, хотя каждая Поместная Церковь имеет свои особенности, свою специфику. Возьмите, например, Грузинскую Церковь, там даже скачки есть в память умерших и обильные трапезы устраиваются на могилах. Это отдает язычеством, но вот, есть такие особенности. Зачем же всех под одну гребенку? Мы руководствуемся правилом преподобного Викентия Лиринского: «В главном единство, во второстепенном свобода, во всем любовь». |
| Трудами святых исповедников борьба увенчалась победой Православия. Наконец, святителю Геннадию удалось добиться созыва Собора, который проходил в 1490–1491 году. На этом Соборе жидовствующие были преданы анафеме. Главари были казнены или сосланы в заточение. По своей горячности или подчинившись в этом случае духу своего сурового времени, архиепископ Геннадий допустил по отношению к осужденным еретикам большую суровость. Желая предать еретиков позору, он приказал возить их по улицам Новгорода на клячах, лицом к хвосту, в скоморошьих одеждах – в вывороченном платье, в берестяных шлемах и соломенных венцах с надписями: «се есть сатанино воинство». Такие действия строго осудили последователи преподобного Нила Сорского († 1508, память 7/20 мая), в частности инок Вассиан Косой. Впоследствии архиепископ Геннадий изменил метод борьбы, он стал советоваться с учеными старцами Паисием Ярославовым и Нилом Сорским , разыскивал и распространял книги, нужные для борьбы с еретиками. Несмотря на ревностный труд святителя Геннадия в защиту Церкви, последние годы его жизни были печальными. При великокняжеском дворе еще оставались скрытые последователи ереси жидовствующих, которые «страха ради казней отверглися нечестия и приложилися благочестию лицем, а не сердцем». Они воспользовались первым же случаем очернить ненавистного им архиепископа. Такой случай представился после Собора 1503 года. В августе-сентябре 1503 года архиепископ Геннадий присутствовал на Соборе, который рассматривал вопросы о поставлении лиц на священные степени и о вдовых священниках. Собор этот, между прочим, запретил брать пошлины за ставленнические грамоты, и архиепископ Геннадий подписался под этим постановлением. Но по преклонному возрасту он подпал под влияние своего секретаря, который продолжал брать эти пошлины. На святителя был сделан донос. Архиепископа Геннадия вызвали в Москву, где 12 июня 1504 года осудили, вынудили отречься от кафедры и отправили в Чудов монастырь, где он вскоре и скончался. Святитель Геннадий отличался глубоким смирением, сознанием своего недостоинства. Он так писал о себе Волоцкому князю Борису Васильевичу: «И сам аз ведаю свое недостоинство и свою леность». |
| Существовали также определенные эпистолярные нормы, которые усваивались вместе с обучением грамоте. Ими регламентировались, в частности, адресные и этикетные формулы, используемые в письмах. Показательно, что по крайней мере часть таких формул (или их элементов) имеет книжное происхождение (например, добр створя – пожалуйста, покланяние – поклон). Можно говорить также ο стиле древнерусских писем: в большинстве случаев он очень лаконичен, причем этот лаконизм нередко оказывается чрезвычайно выразительным. Основное издание берестяных грамот – это продолжающаяся серия под общим названием «Новгородские грамоты на бересте» (ниже – НГБ). Изданы тома: Арциховский Α. Β. и Тихомиров М. Н. НГБ (из раскопок 1951 г.). М., 1953; Арциховский А. В. НГБ (из раскопок 1952 г.). М., 1954; Арциховский А. В. и Борковский В. И. НГБ (из раскопок 1953–1954 гг.). М., 1958; Они же. НГБ (из раскопок 1955 г.). М., 1958; Они же. НГБ (из раскопок 1956–1957 гг.). М., 1963; Арциховский А. В. НГБ (из раскопок 1958–1961 гг.). М., 1963; Арциховский А. В. и Янин В. Л. НГБ (из раскопок 1962–1976 гг.). М., 1978; Янин В. Л. и Зализняк А. А. НГБ (из раскопок 1977–1983 гг.). М., 1986. Β настоящем томе приводятся берестяные грамоты древнейшего периода (XI–XII вв.: 246–109, стр. 518–520, – XI и рубеж XI–XII вв.; 605 – 2, стр. 520–522 – первая половина XII в.; 723 – 10, стр. 522–528, – вторая половина XII и рубеж XII–XIII вв.). Β ряде случаев грамоты приводятся в исправленном (по сравнению с первоначальным изданием) чтении, основанном на дополнительном изучении оригиналов. 246. Грамота пришла в Новгород из какого-то города, не подчинявшегося Новгороду (иначе не могло быть речи ο конфискации имущества у знатного новгородца). Судя по тому, что в грамоте смешиваются ц и ч (хоцу, луцьшаго), это был город из «цокающей» зоны (которая охватывала, помимо новгородской земли, также смоленскую и полоцкую). Наиболее вероятны: Смоленск, Витебск. Полоцк. Автор письма Жировит, которому новгородец Стоян не возвращает долга, угрожает Стояну тем, что он добьется конфискации имущества у самого знатного из новгородских купцов, находящихся в городе. Β дальнейшем этот купец взышет в Новгороде со Стояна, но при этом, конечно, по меньшей мере купеческая репутация Стояна пострадает. Такого рода наказание за вину соотечественника (так наз. рубеж) нередко практиковалось в древней Руси (как и в других странах средневековой Европы). |
| Такая черта Кирика, как его казуистичность, внимание к мелочам христианского ритуала, объясняет многое в «Вопрошании»: вынесение на суд владыки большого числа казавшихся ему важными мелких вопросов, сам факт записи этой беседы с Нифонтом в качестве руководства .для священника. Именно этой его черте обязаны мы и тем, что в «Вопрошании» оказался записанным его вопрос, представляющий для нас особый интерес. Новгородская Синодальная кормчая 1280-х гг. сохранила текст такого вопроса Кирика: «Нъсть ли въ томь гръха, аже по грамотамъ ходити ногами аже кто изрЪзавъ помечеть, а слова будуть знати?» 6]. Наблюдательный Кирик счел нужным обратиться к владыке с таким вопросом, несомненно, под влиянием тех явлений, с которыми ему приходилось сталкиваться. Очевидно, он видел, как новгородцы, изрезав, «метали» на землю «грамоты», а затем ходили по ним. Что это могли быть за «грамоты»? Есть все основания думать, что здесь Кирик имеет в виду не что иное, как ставшие нам теперь хорошо известными берестяные грамоты. Действительно, мы не можем понимать под этим термином какие-либо записи на бумаге (так как последняя появилась на Руси спустя 200 лет после Кирика) или на другом более древнем писчем материале средневековья – пергаменте. Пергамент был настолько дорогим материалом, что он не выбрасывался, но с его листов стирали старые строки и использовали этот пергамент для новых книг (палимпсесты). За все годы работы Новгородской археологической экспедиции ни разу не были найдены пергаментные документы, хотя кожа в новгородском культурном слое сохраняется хорошо. Подтверждение того, что Кирик обратил внимание именно на берестяные грамоты, можно видеть и в самой его терминологии. Ведь здесь упомянуты не книги, не хартии, а просто грамоты. Так же называют себя и берестяные грамоты, и нужно подчеркнуть удачность такого названия для подобного вида письменных документов. Оно было закреплено и при первой их публикации. В самих берестяных документах употребляются два общих термина для обозначения писем и письменных распоряжений на бересте – «беросто» и «грамота» 1 : 123 (XI в.) [г]рамота; 109 (вторая половина XI в.) Грамота от Жизномира к Микуле; 397 (первая половина XIII в.) Къснятина грамота; 358 (середина или первая половина XIV в.) Пришли ко мни, грамоту с кимъ будешь послалъ; 99 (XIV в.) А ни (ныне) посла еси цоловека да грамоту; 364 (первая половина XV или рубеж XIV– XV вв.) А грамота к тобе с моимъ детиною; 27 (XIV в.) Послал язо к тоби беросто; 40 (XV в.) Кто придет з беростомъ. Как видно из этого перечня, термин «беросто» является вторичным. Он возникает позднее (в XIV–XV вв.), очевидно, в связи с появлением нового писчего материала – бумаги, и употребляется для обозначения только берестяного документа в отличие от грамот на бумаге. |
| Елена Зелинская: Извините, я вас перебью. Вот возьмем замечательного новгородского ученого — профессора Зализняка, который всю жизнь ищет и находит не просто какие-то штучки, а берестяные грамоты, которые составляют, между прочим, тоже часть русского наследия. Андрей Зубов: А вы представляете, Елена Константиновна, какое значение берестяные грамоты имеют в истории и в познании себя? Елена Зелинская: Какое? Андрей Зубов: Во-первых, берестяные грамоты совершили революцию в нашем понимании того, каковы были наши предки. До открытия берестяных грамот думали, что, в общем то, народ древней Руси, за исключением небольшого узкого круга, был безграмотным. Оказалось, что это не так, оказалось, что грамотность была почти всеобщей. Мы не можем на основании берестяных грамот сказать, сколько процентов людей были грамотными, но ясно, что их было, скажем, больше, чем в середине века. Елена Зелинская: Это видно, по крайней мере, из содержания этих писем, потому что люди обмениваются в них какими-то простыми бытовыми историями. Андрей Зубов: Абсолютно. Абсолютно. Елена Зелинская: Предлагают выйти замуж, например, требуют долги, пишут любовные записки. Андрей Зубов: Или просто это любовные записки, да всё, что угодно. Какие-то письма жен мужьям: «Ты не забудь то-то привезти». То есть это был… Елена Зелинская: Список покупок. Андрей Зубов: Да-да-да, как нам дают наши жены, когда мы идем в магазин. То есть это мальчику цифры, который учится писать, и так далее, и так далее. Оказалось, что общество было грамотным. Из этого есть один очень важный вывод, что история Руси — это не история прогресса, а с какого-то момента, скажем XVI века — это история деградации, когда грамотность начинает падать в народе, резко падать. Елена Зелинская: А это показатель? Андрей Зубов: Показатель, конечно, потому что в культуре уже письменной, тем более, в культуре христианской, где, естественно, надо читать священное писание и молиться надо по молитвеннику, если ты хочешь читать установленные канонические молитвы, — там грамотность совершенно необходима. И поскольку её нет в принципе, то понятно, что это деградация христианской русской культуры. |
| В советское время в образовательном процессе использовались учебники по обучению грамоте, в которых духовная сторона была исключена. Это, например, «Букварь для рабочих» (1920 г.) , «Букварь железнодорожника» (1921 г.) , «Букварь крестьянина» Е.Я. Голанта (1922 г.) , «Букварь для сельскохозяйственных и лесных рабочих» А.А. Захарьева (1928 г.) и даже «Антирелигиозная азбука» (1933 г.) и т.д. Основная цель пособий состояла в том, чтобы воспитать советского гражданина, послушного идеологии своего государства. В настоящее время стали появляться православные буквари и азбуки, построенные на духовно-нравственном воспитании. Но, не смотря на богатый воспитательный материал, они, к сожалению, не учитывают современную методику обучения. Такие учебники по обучению грамоте могут служить, как правило, только дополнительным материалом к уроку. Если мы обратимся к истории букварной и азбучной традиции, то сможем проследить парадигму духовно-нравственного воспитания на протяжении всего времени их существования - почти четырех с половиной веков. Первые летописные сведения об обучении детей грамоте на Руси относятся к X веку. Это - берестяные грамоты, найденные российскими археологами при раскопках в Новгороде. По их свидетельству, существовал и способ обучения: сначала учили буквы кириллицы, а затем читали по слогам. В славяно-русских рукописях XI и XIII вв. известны толковые азбуки или азбучные молитвы, помогавшие детям запоминать названия букв. Из XII века дошли до нас берестяные грамоты мальчика Онфима, которые можно считать своеобразными школьными тетрадями. Уже по ним мы можем судить о том, как учили детей грамоте. Это - написание букв и слогов, благодаря чему можно сделать вывод, что обучение грамоте осуществлялось слоговым принципом. А также на бересте встречаются и написанные учеником начальные фразы богослужебных молитв, что указывает на распространенное тогда духовное воспитание детей. Использование произведений для чтения мы можем встретить в широко распространенных статьях о грамматике второй половины XV века: «О осмии частях слова», «Написание языком словенским о грамоте», созданная дьяком Федором Курицыным, крупным государственным деятелем, близким Ивану III. А также статья конца XVI века «Простословия», написанная неким Евдокимом, вероятно, опытным учителем и искусным автором. «Это было вызвано, - как считает исследователь детской литературы Ф. Сетин, - не только тем, что в средневековье грамматика считалась главной наукой, но и тем, что в период завершения образования централизованного государства шел интенсивный процесс создания культуры... для чего нужен был общенациональный язык» . |
| Любопытным подтверждением слов Кирика о том, что эти грамоты «изрезав» мечут и ходят по ним ногами, являются сами находки берестяных грамот. В большинстве случаев они сохранились в поврежденном, порванном виде, иногда в обрывках. Однако среди этой массы находок выделяется группа таких, которые оказались поврежденными не в результате пребывания в течение столетий в земле, среди строительного мусора, а намеренно порезаны или порваны на несколько частей. Мы насчитали не менее 14 грамот, которые были разрезаны поперек или вдоль 18, 26, 36, 48, 50, 62, 83, 102, 123, 129, 151, 164, 166, 191. Куски некоторых из них были брошены в одно место и оказалось возможным их соединить. Адресаты, прежде чем выбросить письма, предусмотрительно уничтожали их. А если под руками не было ножа, то грамоту старались разорвать или, по крайней мере, вырвать имя адресата, как это сделано, например, с грамотой 155. Порезанные, порванные и даже целые грамоты действительно валялись под ногами прохожих и обращали на себя внимание. Из 194 грамот, изданных в настоящее время полностью и с указанием точного места находки, 51 грамота, т. е. свыше четверти, найдена на мостовых Великой, Холопьей или Кузьмодемьянской улиц или рядом с мостовыми. Нужно учитывать, что мостовые в Новгороде подметались и содержались в чистоте и многие остатки грамот были уничтожены вскоре после того, как попали на мостовую. По приведенному выше тексту вопроса Кирика не ясно, что ему ответил Нифонт. Это заставило одного из издателей «Вопрошания» А. С. Павлова выделить из вопроса слова: «Аже кто изрезавъ помечеть, а слова будуть знати» и представить их в качестве ответа Нифонта. Однако трудно в настоящее время судить о первоначальном виде «Вопрошания» и отдельных его вопросов, так как весь памятник еще не изучен. Мы знаем уже несколько его вариантов. Один из них издан С. И. Смирновым и назван им «особой» редакцией. Он содержит интересующий нас вопрос с указанием, что Нифонт на него не ответил («Ти он помолче»), как не отвечал он на некоторые другие вопросы. |
|
|
