| Этим поддерживал он жизнь своего тела, ничего иного не принимая в течение шести дней недели, кроме воскресных, а в дни праздников он участвовал в общей трапезе с братьями, ни на кого не глядя и в неиссякаемом умилении, затем вставал, благодаря, поспешно удалялся в келлию, запирал за собою дверь и вставал на молитву. Затем, недолго почитав, он предавался кратковременному отдыху, склонившись к земле: ибо у него не было ни ложа, ни постели, ни какого-либо иного удобства для тела, но в качестве постели предпочитал он пол с постланной овечьей шкурой и циновкой, да и то проводил он на нем не каждую ночь. По воскресеньям и по большим праздникам келлия видела, как пребывал он без сна с вечера до утра и таким образом, подобно Арсению Великому , не предавался сну, но вставал на молитву с первыми лучами солнца, обливаясь теплейшими слезами. Ибо он считал, что нет ничего более ценного, чем беседа с Богом. И очень старался не проронить ни единого праздного слова ( Мф. 12:36 ), ибо точно знал, что нарушение любой Христовой заповеди, даже если она кажется самой малой, в будущей жизни принесет душе немалый вред. 26. Поэтому можно было видеть его ежедневно словно на стадионе бегущим с воодушевлением и в кипении духа по пути заповедей Христовых, ни на кого из людей не оглядывающимся, всецело исполненным внимания, жара духовного, божественных откровений и озарений. С этого-то времени сей крепчайший муж целые дни пребывал в запертой келлии и вообще не выходил из нее. Пребывая же внутри келлии, он производил мед добродетели и, подобно трудолюбивой пчеле ( Притч. 6:8 ), каждую добродетель прекрасно складывал в соты, чтобы иметь неиссякаемый запас пищи на будущее и чтобы плод собственного делания, достойный небесной трапезы, подобающим образом отдать своему Царю и Богу. Поэтому, сначала всецело сосредоточившись и отрешившись от внешнего, он вставал на молитву, как сказано, с рассветом, восхищая ум горе и нематериально пребывая с нематериальным Богом; разум его не облекался никакими заботами и не рассеивался чувственными впечатлениями, но Само Божество тотчас же принимало его моления и охватывало своим светом разумную часть его души, переплавляя то, что оставалось в нем земного, и наполняя сердце его духовной теплотой и всякой радостью. |
| 51. И, схватив одну из птиц, святой бросил ее Арсению, приказывая ему есть ее. А тот, как только услышал это, содрогнулся от жестокости приказания, но зная, что непослушание тяжелее вкушения мяса, положив поклон и испросив благословения, взял птицу и начал пережевывать ее и есть со слезами. Когда же святой увидел, что он уже достаточно измельчил пищу зубами и готовился пропустить ее в желудок, он говорит: “Довольно с тебя, выплюни остальное, ибо если ты, обжора, начал есть, даже целый голубятник не сможет насытить тебя и остановить твою похоть”. Так без рассуждения славный ученик великого этого отца исполнил послушание, которое пред лицом Бога обещал хранить до смерти. Не напрасно и не без умысла рассказываю я об этом, но чтобы показать знание учителем науки добродетели, преуспеяние учеников его в смирении и то, как велико было и у учителя и у учеников дело благочестия – в роде сем, который пренебрег божественным и тщательным деланием добродетели, свойственным отцам. 52. Но, если угодно, обратим повествование и к другому его ученику. Ведь рассказ этот не только не без приятности, но и пользу доставит вам вместе с удовольствием. Был некий епископ, из западных, весьма боголюбивый по характеру и образу жизни, разумный, чистый и добродетельный. По причине дьявольской зависти впал он в тяжкий грех убийства. Но я расскажу по порядку, как это произошло. Епископ однажды сидел у входа в свою келлию, держа книгу в руках, и почувствовал легкую жажду. Был вечер. И так как прислуживал ему горячо любимый племянник, то и зовет он отрока, чтобы тот приготовил ему чашу разбавленного вина. Тотчас же выполнив просьбу, мальчик приносит чашу епископу, то есть своему дяде. Приняв ее и отведав, епископ преисполнился неудовольствия, потому что смесь была тепловатой. Тогда он поднял посох, который держал в руках, и, схватив его пальцами посредине, замахнулся на мальчика, как бы желая его напугать. А посох – о, непостижимый Твой суд, Христе! – по действию диавола выскользнув из рук епископа и, ударив мальчика по темени, мгновенно исхищает его из здешней жизни: поверженный отрок падает на землю мертвым. Епископ же, увидев, что племянник, вопреки всем его намерениям и по его же вине лежит на земле, бездыханный и мертвый, бросается на него с воплями сожаления и со слезами просит, чтобы и ему самому отдать душу. |
| Писань на Москве лета 7185 Маия в 11 день. У подлинныя Государевы Грамоты на заде на составех припись Дьяка Павла Симонова, справа Подъячево Василья Никитина. А подлинная Государева Грамота положена во Пскове в Болшом Приказе в денежном столе у Подъячево Якова Федосъева тогоже 185 году Июня в 5 день. А в Соборной Поповской избе список положен в ящике с Государевыми Грамотами вместе. XXI. Грамота Архиепископа Псковскаго Арсения Лета 718З (1676) году Августа в 29 день по Государеву Цареву и Великаго Князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержца Указу и по Указу ево Государева Богомольца Великаго Господина Преосвященнейшаго Арсения Архиепископа Псковскаго и Изборскаго, Память Поповския избы Старостам, Козмодемьянскому з Запсковья Попу Панфилу Василиеву с товарищи: нынешнего 183-го году Августа в 24 день били челом Великому Господину Преосвященейшему Арсению Архиепископу Псковскому и Изборскому вы Поп Панфил с товарищи, а в Приказе ево Великаго Господина подали челобитную, а в челобитье вашем написано: по Указу де Великаго Государя и по Грамоте, какова прислана в прошлом во 156-м году (1648) во Пскове к Окольничему и Воеводе к Никифору Сергеевичу Собакину, да Дьяку к Ивану Дмитриеву, а по той де Великаго Государя Грамоте велено в Соборную Поповскую избу имать в помочь с мужеских и девичьих Монастырей, с большаго Монастыря по осьми алтын по две денги, а с меньших по гривне и по десяти денег и с Уездных Погостов со всякаго Попа по гривне, и со 156 году те денги по вся годы збиралися. А ньне де Новознесенскаго девича Монастыря Игуменья Парасковья с иными не со многими те денги оспоривает и платить не хотят, и чтоб о том вам Указ учинить; да вы же с той Великаго Государя Грамоты за челобитьем своим подали список, а про подлинную Великаго Государя Грамоту сказали, что в прошлых де годех как во Пскове погорел Дворцовой Приказ, и та де Грамота с иными Государевыми Грамотами и с Приказными письмами сгорела. А в списке Великаго Государя Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца Грамоте написано: били нам челом изо Пскова Поповской Староста Варламский Поп Григорий с товарищи: в прошлые де годы было у них во Пскове изстари имывали в их Соборную избу в помочь с мужеских и девичьих Монастырей, по Обители смотря, с большаго Монастыря по осми алтын по две денги, а с меньших по гривне и по десяти денег, и с Уездных Погостов со всякаго Попа по гривне, а теми деньгами наймуют они Собором носить в ходах Образы Троицкаго Собору. |
| Сегодня не удалось мне служить. Простудился во время исповеди в пятницу. Исповедников было человек тридцать, исповедь продолжалась довольно долго. Стоял я у окна и чувствовал, что холод меня пронизывал, но прекратить исповедь или перенести на другой день счел неудобным, вот и расхворался так, что и на Крещение не мог служить. Был у нас в Оптиной пустыни великий старец отец Макарий. Он вел однажды беседу с одним посетителем и тоже, сидя у окна, простудился. Чувствовал, что сильно дует, но оставить беседу неоконченной не захотел. От этой простуды отец Макарий потом всю жизнь страдал, так и умер от этой болезни. Уже говорил я вам и опять повторяю, что вы совершили подвиг, приехав на праздники в нашу тихую обитель на свои маленькие средства, добытые честным, а часто и очень тяжелым трудом. Думаю, что отдохнули вы здесь душой. Причастились Тела и Крови Христовых и утешение от Господа получили по мере восприятия каждой – одна больше, другая меньше, но все же, думается, все получили. Может, и телом вы отдохнули здесь, хотя и терпели некоторые неудобства. Гостиница у нас маленькая, позволяет жить всего три-четыре дня. Приходилось снимать помещение у крестьян, которые, конечно, не могут предоставить многих удобств. Да вознаградит вас за все Господь! Теперь опять возвращаетесь вы к своим занятиям, снова начнется для вас трудовая жизнь, может быть, полная скорбей. Что делать? Скорби неизбежны, хотя и хотели бы мы миновать их. Жизнь представляется нам в виде белой полосы, на ней черные точки – скорби, от них нам желательно поскорее отделаться, а на самом деле жизнь есть черная полоса, и на ней рассеяны белые точки – утешения. ...в мире скорбни будете, – сказал Христос, – но дерзайте, (яко) Аз победих мир ( Ин. 16, 33 ). А где найти утешение в скорбях, которые обступают нас со всех сторон? Необходимо углубиться в себя, в свой внутренний мир, так как в нем таится источник утешения. Именитые для отдыха уезжают за границу, под южное небо Сицилии, а мы углубляемся в свое сердце, в коем заключен целый чудный мир, может быть, многим неизвестный. Но как войти в него? Единственный ключ – Иисусова молитва, которая открывает нам дверь в этот мир. Но, чтобы углубиться во внутренний мир, необходимо уединение. Некоторые святые бежали для этого в глубочайшие пустыни и оставляли всех и вся, чтобы только упражняться в Иисусовой молитве. Известный подвижник Лука Элладский бежал в пустыню для усовершенствования в молитве, так как постоянные толпы народа, приходившего за советом и утешением, мешали ему сосредоточиться. Поступил он подобно Арсению Великому , который был научен Самим Господом: «Бегай людей и спасешься». |
| 76) Быть монахом не то есть, чтоб быть вне людей и мира, но то, чтоб, отрекшись от себя, быть вне пожеланий плоти и уйти в пустыню страстей (т. е. в бесстрастие). Если великому оному (авве Арсению) и сказано: бегай людей, и спасешься, то сказано в этом именно смысле. Ибо видим, что он и после того, как убежал из мира, водворялся среди людей, проходил по населенным местам и живал с учениками. Но при этом старательно соблюдая внутреннее бегство при чувственном общении, никакому вреду не подвергался он от сопребывания с людьми. Это же и другой некто из великих воззвал, выходя из собрания: бегайте, братия, и указал на уста, когда спросили его, от чего бегать. 77) Жизнь сбором в одном месте безопаснее уединения. О необходимости такого совместного жительства свидетельствует Священное Слово Господа Иисуса, Который говорит: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18, 20). Об опасности же жизни уединенной говорит Соломон: горе единому, потому что егда падет, не будет втораго воздвигнути его (Еккл. 4, 10). И Давид ублажает воспевающих Бога в любви и единомыслии, говоря: блажени людие, ведущии воскликновение (Пс. 88, 16). Похваляет он и совместное сожительство, когда говорит: се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? (Пс. 132, 1). – И об учениках Господа говорится в Деяниях, что у них была одна душа и одно сердце (Деян. 4, 32). Наконец и сошествие к нам Бога было не в пустыне, а в населенных местах, среди людей грешных. Итак, необходимо общее единомысленное житие, уединение же поскользновенно и опасно. 78) Нужда есть приити соблазном, говорит Господь, но горе человеку тому, имже соблазн приходит (Мф. 18, 7). Сие горе навлекает на себя тот, кто, потеряв благоговеинство и небрежно без страха Божия ведя себя посреди собора братий, многим из простейших подает соблазны. Он то действиями своими, образом держания тела и нехорошими привычками, то словами и беседою растленною растлевает души и нравы добрые и благие. 79) Исполняющий заповеди не бывает камнем соблазна для людей, потому что в нем нет соблазна (1 Ин. 2, 10). Мир мног любящим закон Твой, и несть им соблазна (Пс. 118, 165), но свет и соль, и жизнь по слову Господа: вы есте свет мира; вы есте соль земли (Мф. 5, 14, 13). Свет есть таковой, как добродетельный по жизни, просветительный в слове, мудрый в совете; соль, как богатый божественным ведением и сильный в премудрости Божией; жизнь, как словесами беседы своей оживляющий умерщвленных страстями и выводящий их из ада отчаяния: и при сем светом дел своих праведных сияя пред лицом людей и освещая их, приятностию и горькостию словес своих восстягивая их от разленения и избавляя от растления страстей; а жизненностию речей своих подавая оживление душам, умерщвленным грехом. |
| 313 Этот последний эпизод вызвал критические соображения о фактической его точности и достоверности у гг. Ключевского и Коноплева (в указанных местах); но для меня в настоящее время важно именно то (независимо от степени достоверности), что житие выдвигает роль Григория, как борца за правду, обличителя неправды, заступника слабых, выдвигает данные его поступки, как достойный хвалы и подражания подвиг. 314 310 В. О. Ключевский , н. соч., 272, заключает, что житие писано незадолго до 1538 года и является в самом начале того периода русской агиографии, которому историк даетъназвание Макарьевского, но писано, можетъ быть, и независимо отъ деятельности митрополита. В виду этого я нахожу более удобным рассмотреть это житие здесь, после трех указанных выше вологодских житий, а не среди произведений Макарьевского времени, как это делает г. Ключевский. 316 Мною читано главным образом по рукописям Ундольского 309 и гр. Уварова 1247. Цитирую по первой из них. 317 Л. 32: по премногу б любя бeзмoлъbie, тмъ и спону си творяше отъ приходящаа бpamia. и пресцающихъ ему бeзмoлъbie, и аще рече ползуетъ зphie и бесда бpamiu но сице не ползуетъ еже бесдовати имъ, якоже еже бжати отъ нихъ. яже бо въ пустыняхъ млъва ничимъ же градскыхъ мятежъ разньствуетъ. ciu бо и совершеныхъ пакостити обыче. и бестрастныхъ. и сего ради къ великому арсению отъ господа речеся, apcehie бежи молчи безмълствуи. та бо соуть kopehia hecorpшehiю, и паки бгаи отъ человкъ да спасешися. и аще убо богъ повел намъ бжати, то кто можетъ сопротивъ стати и рещи прямо божествено (л. 32 об.) му гласу. аще бо совершенымъ полезно бжати и xpahehie. колми паче не могущему себе съхранити добр, и сего ради врагъ всякую кознь творить, да отъ бeзмoлъbia отженетъ человка и да впадетъ въ мятежъ. и отсюду вину обртаетъ врагъ еже побдити его, и плнена npieмлemъ окаянного. понеже млъва виновна есть noмpaчehiю умному. и отъ мhororлaroлahia и словсниши умъ смущается. тмже совершеныи человкъ и богоугодно живыи, хранитъ присно языкъ. – Я позволил себе привести эту довольно длинную выдержку, потому что она представляется мне характерной в различных отношениях. |
| Сегодня не удалось мне служить. Простудился во время исповеди в пятницу. Исповедников было человек тридцать, а потому исповедь продолжалась довольно долго. Стоял я у окна и чувствовал, что холод меня пронизывает, но прекратить исповедь или перенести на другой день счел неудобным, ну и расхворался так, что и на Крещение не мог служить... Был у нас в Оптиной Пустыни великий старец о. Макарий. Он вел однажды беседу с одним посетителем и тоже, сидя у окна, простудился. Чувствовал, что сильно дует, но оставить беседу неоконченной не захотел. От этой простуды о. Макарий потом всю жизнь был болен, так и умер от этой болезни. Уже говорил я вам и опять повторяю, что вы совершили подвиг, приехав на праздники в нашу тихую обитель, на свои маленькие средства, добытые честным, а часто и очень тяжелым, трудом. Думаю, что отдохнули вы здесь душой. Причастились вы Тела и Крови Христовых и утешение от Господа получили по мере восприемлемости каждой – одна больше, другая меньше, но все же, думается, все получили. Может быть, и телом вы отдохнули здесь, хотя и терпели некоторые неудобства. Гостиница у нас маленькая, и позволяют жить всего три-четыре дня. Приходилось снимать помещение у крестьян, которые, конечно, не могут предоставить многих удобств. Да вознаградит вас за все Господь! Теперь опять возвращаетесь вы к своим занятиям, снова начнется для вас трудовая жизнь, может быть, полная скорбей. Что делать? Скорби неизбежны, хотя и хотели бы мы миновать их. Жизнь представляется нам в виде белой полосы, на которой черные точки – скорби, от которых нам желательно поскорее отделаться, а на самом деле жизнь есть черная полоса, и на ней рассеяны белые точки – утешения. «В мире скорбни будете, – сказал Христос, – но дерзайте, яко Аз победих мир» 377 . А где найти утешение в скорбях, которые обступают нас со всех сторон? Необходимо углубляться в себя, в свой внутренний мир, так как в нем таится источник утешения. Ученые для отдыха уезжают за границу, под южное небо Сицилии, а мы углубимся в свое сердце, в коем заключен целый чудный мир, может быть, многим неизвестный. Но как войти в него? Единственный ключ – Иисусова молитва, которая открывает нам дверь в этот мир. Но, чтобы углубиться во внутренний мир, необходимо уединение. Некоторые святые бежали для этого в глубочайшие пустыни и оставляли всех и вся, чтобы только упражняться в Иисусовой молитве. Известный подвижник Лука Элладский 378 бежал в пустыню для усовершенствования в молитве, так как постоянные толпы народа, приходившего за советом и утешением, мешали ему сосредоточиться. Поступил он подобно Арсению Великому , который был научен Самим Господом: «Бегай людей и спасешься» 379 . |
| Наконец, чтобы не разбрасываться вдаль и вширь, я сосредоточил повествование только на себе самом, не обращая внимания на крупные исторические события и на разные высокопоставленные административные лица, мимо которых скромно проходила моя тихая жизнь, посвященная только науке». На это письмо я отвечал на другой же день: «Спешу принести Вам искреннюю благодарность за присланную мне книгу ваших «Воспоминаний». В часы досуга я постараюсь снова перечитать эти, в высшей степени интересные, Воспоминания. В свою очередь, прошу Вас с любовью принять и мои книжные приношения, при сем препровождаемые. В настоящее время, среди бесконечных служебных дел, я занимаюсь в свободные минуты приготовлением к печати приобретенных мною в Москве до 70-ти писем разных духовных лиц XVIII столетия к преосвященному Арсению Верещагину, архиепископу Ростовскому и Ярославскому († 23 дек. 1799 г.). Есть между ними письма очень интересные. Когда напечатаю, не премину прислать Вашему Превосходительству экземпляр». Из Палеха от 31-го октября писал священник Η.П. Чихачев: «Третье десятилетие совершилось святительскому служению вашему, совершилось с честью и славой для Вас. И слово Божие приписывает славу и честь всякому делающему благое, а Вы, Ваше Высокопреосвященство, творили благое в целые три десятилетия святительства своего и так творили, что можете с спокойной совестью оглянуться назад и с искреннею радостью обозреть весь пройденный путь святительства своего. И Москва, и Витебск, и Харьков, и Тверь, – все эти места святительского служения вашего – это постоянные, нелицемерные свидетели ваших архипастырских забот и трудов о вверенных Вам паствах и чадах православной церкви. Порадуется о Вас радостью великою и родина ваша, – она чувствует, сознает и видит, что вышел из нее вождь, Пастыреначальник, который мудро пасет люди, вверенные его водительству, – радуется о Вас, как о красе и славе своей, и молится горячо о Вас – о благодетеле своем: да явит Вас десница Всевышнего в Церкви Своей святой – твердым адамантом, столпом железным, стеною медною, градом твердым еще и еще на многия и многия лета». |
| Определение предмета в каждой главе и распределение его по пунктам («рассуждениям») не чуждо, впрочем, той искусственности и излишнего дробления, какие господствовали тогда в сочинениях юго-западных учёных, мешая отчётливому усвоению. Раскрытие главных и второстепенных мыслей отличается постепенностью и законченностью; нет сбивчивости, запутанности, двусмысленности. В «Обличении» нет повторения в тождесловия – этого утомительного недостатка «Пом. Отв.». В довершение характеристики противо-раскольнической полемики Феофилакта нужно упомянуть о дополнении к «Обличению», сделанном м. Арсением Мациевичем в 1745 году. С внешней хронологической стороны, речь о дополнении к «Обличению» представляется довольно значительным анахронизмом (1725–1745 г.), но оба эти литературные памятники имеют внутреннюю, взаимную, логическую, историческую зависимую связь, так что могут быть рассматриваемы как нечто коллективное однородное целое по содержанию, целям и направлению. «Дополнительное обличение» м. Арсения было написано одновременно с исправлением «Обличения», после смерти автора последнего, – Феофилакта († 1741) «Дополненное обличение» митрополита Арсения вызвано было неполнотой «Обличения» Феофилакта, тем, что последний почти исключительное внимание обратил на 50 ответ Денисова. Правда, автор «Обличения» касался немного и других вопросо-ответов (5, 19, 29, 34, 35, 37, 57, 65, 90, 101 и 104) Денисова, но ограничивался более приведением доводов своего противника, чем критикой раскольнических разглагольствий, находивших опровержение в сказанном по поводу 50-го ответа, – с целью более полного ознакомления читателей со всеми заблуждениями своих противников 184 . Принадлежность «Дополненного Обличения неправых и лжесловесных ответов раскольнических» Арсению Мациевичу в настоящее время не подлежит сомнению. Это сочинение Арсения Мациевича, известное до 1868 года учёным по рукописям синодальной библиотеки, сполна напечатано в I и III томах «Описания документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Синода». |
| Из представленной характеристики «Дополненного Обличения» м. Арсения видно большое усилие и усердие полемиста обличить дух раскольнических заблуждений и ложное направление их жизни, удалившие выговцев от единства с православной церковью от благочестия к нечестию. К характеристике сочинения можно прибавить ещё следующее. «Дополненное Обличение» м. Арсения, по объёму обширное, не представляет чего-либо особенного, в смысле достойного продолжения «Обличения» Феофилакта. Встречающиеся здравые суждения, не отличаясь ни новизной, ни оригинальностью, являются скорее плодом чтения «Обличения» Феофилакта, чем самостоятельного изучения раскола. Главный недостаток обличения Арсения состоял в смешении теоретической и фактической стороны в расколе выговцев, т. е. неправота выговцев в вере (приверженность к заблуждениям, составлявшим раскол) служила для Арсения основанием и причиной для поголовного обвинения их во всём остальном. Всё в выговцах не нравилось строгому Арсению: монастырское устройство общины, название её пустынью, деятельность членов общины; их практичность и расчётливость. Правда, довольство и даже богатство выговцев не соответствовало монастырскому направлению, положенному вначале первыми отшельниками и устроителями, но выговская община, за существование которой обитатели её всегда опасались, не представляла собой исключения среди не меньшего довольства и материального обеспечения многих тогдашних русских монастырей. Умножение молодого поколения и соединённые с ним преступления, конечно, противоречили основным началам общины. Нельзя бездоказательно оспаривать взглядов м. Арсения на нравственный упадок выговцев, но желательно было бы видеть подтверждение их из другого достоверного источника... В меньшей степени заметно это поголовное обвинение раскольников в «Обличении» Феофилакта; хорошие стороны последнего сочинения как-то мало имеют влияния на «Дополнение» Арсения. Не многие решения полемиста могли удовлетворить обе стороны, православную и раскольническую. Так, в вопросе о мерах против раскола полемист давал повод к основательным возражениям со стороны противников. |
|
|
