| Основой для правленого текста справщики взяли московское издание типика 1641 года, при патриархе Иосифе. Источниками и пособиями для них Филаретовское издание типика 1633 г., еще довольно близкое к чистой версии афанасьевского перевода, какой-то харатейный славянский список иерусалимского устава, вероятно из хранящихся в Московской Синодальной Библиотеке, анфологион (праздничная минея), изданная во Львове и правленная по греческим печатным изданиям, затем, новоправленные книги московской печати — октоих, триоди, служебник, часослов и псалтирь; из греческих источников справщики весьма много пользовались печатными венецианскими минеями, служащими почти образцом для месяцесловной части типика, отчасти лишь опять-таки печатным уставом. После первой основной справы перебеленный экземпляр типика подвергнут был вторичному исправлению в той же комиссии справщиков. Затем эта вторая версия правленого типика читалась на соборе еписконов и здесь в нее внесены новые поправки. Наконец, одобренная и скрепленная подписями членов собора третья версия правленого типика напечатана была в издании его 1682 г. Таким образом, наш типик является не просто руководством к правильному совершению богослужения, но в известной мере и его законодательной нормой. В 1695 году вышло второе издание типика с новыми исправлениями, сделанными в соответствии с выпущенными в Москве за указанный промежуток времени правлеными минеями. С незначительными изменениями издание 1695 года перепечатывается и доселе. Признать наш типик, несмотря на произведенные в нем исправления, свободным от дефектов далеко нельзя: находят ошибки в его переводах тропарей и кондаков, считают этот перевод даже ухудшением текста 1682 г., практики отмечают неполноту и неопределенность его предписаний; можно указать далее в нашем типике ошибочные мысли (об откровении глав), отступления от старинной практики (21 ноября), противоречия (полунощница Фомина понедельника) и проч. Так что новая проверка и исправление текста нашего устава представляется делом необходимым. |
| Наконец, значительную долю участия в правлении миней имел и Львовский трефологий. Хотя в предисловии к минеям о нем и не упоминается в числе пособий справы, но ссылки на него то и дело пестрят поля правленных экземпляров и тем самым дают понятие о значении этого источника в деле справы. Не забудем, что Львовский трефологий был принят одним из главных руководств при издании устава 1682 г., и его имя занимает видное место между пособиями, которые были даны в руководство справщикам. Что это за издание – Львовский трефологий, и какое право имел он на такое широкое пользование? Львовский трефологий (точнее тропологий) 8 или анфологий есть не что иное как праздничная минея, с некоторыми дополнениями из устава. Первое издание этой книги вышло в 1632 году, во Львове, и было третьим по счету правленым изданием служебной минеи 9 . Как видно из предисловия, этот трефологий был правлен по греческим образцам, затем просмотрен и одобрен к употреблению четырьмя восточными патриархами. Выражаясь словами предисловия, книга эта «аки небесною росою довольне напоенна и достоверне с исстиннословии еллинскими изведена и третицею исправлена, соборным повелением и благословением не токмо древним, но и новописменным утверждением от четверопрестольных пастырей вселенских вам истинным сыном моим принесеся и предадеся на пользу душевную». Так как это издание подверглось крупному пересмотру и во многом оказалось не сходно с прежними, то издатели нашли нужным обратиться к читателям с объяснением, откуда взялись эти несходства и как смотреть на них. «Темже да не блазнитеся, говорят они, порицающе в сем, яко множайшая зде нова паче перво и второ изданных напечатана суть, но да увесте, яко не суть нова, но ветха в исполнениих: сокровенна бо суть тайны Божия и не всем всюду ведома. Аще бо в единех еллинских и словенских изданиих несть, поне в других ближних своих во всем месяце прилежно поискавшем обретаются. Вопросит же кто от вас: како не обретошася дозде, то разумеете, чада любимая в России, яко день дни отрыгает глагол и нощь нощи возвещает разум: леностнаго же ради тщания и оскудения зводов и преводник и краткости ради вся сия быша» 10 . |
| «Богослужебная группа списков самая многочисленная и самая древняя по происхождению. Появилась она на заре славянского просвещения для надобностей богослужебных в виде избора библейских чтений, наряду с богослужебным Евангелием и Апостолом. Теперь уже не высказывается сомнения, что этот богослужебный избор был переведен с соответствующего греческого оригинала IX в. св. первоучителем Кириллом в Моравии, или для надобностей моравской миссии. Точный объем этого избора установить еще не удалось, потому что наиболее гибкие, неустойчивые части богослужения (минейные) еще не поддаются точному учету, но большая часть избора (около 9/10 объема) устанавливается совершенно определенно, как полное соответствие греческому оригиналу. Этот избор в наиболее чистом виде сохранился для Ветхого Завета в Паримийнике – книге паримий, известной с XII в., в количестве 67 списков. С XII в. паримии из этой книги стали вноситься у южных славян вслед за греческими оригиналами, в Триоди. В русских Триодях паримии появляются только с XIV в., со времени приспособления их к иерусалимскому чину. С этого же времени, а еще более, с XV века, паримии перешли в богослужебные месячные Минеи, Минеи общие, Праздничные, Трефолои, Анфологии и др. подобные сборники. Отдельно от этого богослужебного избора стоит только одна книга Ветхого Завета – Псалтирь. Она вся целиком входила в состав богослужения, поэтому переведена была самостоятельно, наряду с богослужебными Евангелием и Апостолом. Только одна Псалтирь сохранилась в памятнике до диалектического расслоения церковнославянского языка (Синайская Псалтирь X-XI вв.). Все же списки богослужебного избора относятся уже к более поздней эпохе, начиная с конца XII и до XVII века. Впрочем, сохранившиеся многочисленные списки этого первоначального перевода дают возможность проверить все главнейшие этапы истории этого текста – у болгар, сербов, русских и даже у хорватов, поэтому для восстановления этого вида текста – этого труда св. первоучителя Кирилла – наука располагает достаточным количеством материала. Попытки такого восстановления, и небезуспешные, уже начинаются. |
| Таким образом первой книгой, начатой печатанием в Лаврской типографии, был Анфологион, а первой книгой, вышедшей из неё – Часословец. В промежуток между изданием последнего и первого выпущено было типографией случайное очень небольшое произведение – упомянутый панегирик. Все сие проф. Голубевым с достаточной для дела обстоятельностью изложено было не только в упомянутой его статье – О начале книгопечатания в Киеве, но и в обширном примечании к IV главе первого тома его исследования о Киевском митрополите Петре Могиле , – и все сие людям науки, интересующимся данным вопросом, доподлинно известно, и со всем этим они согласны. Некоторое разногласие произошло у меня только с известным ученым, академиком А. И. Соболевским. Разногласие не относительно высказанных мной положений по вопросу о начале книгопечатания в Киеве, а относительно одной детали. Дело в следующем. В упомянутом панегирике, поднесенном Елисею Плетенецкому, он, между прочим, восхваляется за «фундоване друкарне», т.е. за учреждение в Лавре типографии, – причем читается следующее: … «воскресил (Плетенецкий) друкарню припалую пылом Балабана». Место это я понимаю так: Плетенецкий воскресил (возобновил) друкарню Балабана, покрытую пылью, т. е. находившуюся долгое время в бездействии. Академик же А. И. Соболевский место это понимает так: Плетенецкий воскресил друкарню, возникшую благодаря пылу, усердию Балабана. С таким пониманием А. И. Соболевского я не согласен, о чем печатно и заявил. Я говорил (и говорю), что слово припалый происходит от глагола przypa (przypad); что слово пыл в польском языке и малороссийском наречии значит (прямое непосредственное значение) пыль, пылинка; что это слово (пыль) в соединении с прилагательным припалый означает не иное что, как покрытый пылью, а в переносном значении – находившийся в забвении. В доказательство правильности своего понимания указанного места в панегирике я приводил нужную для уяснения дела выдержку из одной малороссийской песни. Прошу, достопочтенные отцы, извинения, что нарушу на одну минуту ваше обычное настроение словами мирскими, слуха вашего чуждыми. Извините меня ради научного интереса, который я преследую. |
| Вот здесь-то во всем недосягаелюм величии и обнаружился критический талант проф. Титова, который сии мотивы по отношению к данному случаю изъясняет нижеследующим образом: «Профессору Голубеву, видимо, хотелось кого-то убедить в том, что я (т. е. проф. Титов) подсказывал Киево-Печерской Лавре о необходимости празднования 300-летнего юбилея её типографии в самом ближайшем будущем (1908 или даже 1907 г. г.). Для этого, он, по-видимому, и решился на такой крайне неблаговидный поступок, как фальсификация своих собственных суждений. Так, по крайней мере, мы объясняем происхождение в высшей степени странной фразы профессора Голубева: «из сих книг узнаем, что после смерти епископа Гедеона Балабана (1607 г.)его типография «припалая пылом», т. е. долгое время находившаяся в бездействии (Везерунк цнот 1618 г.), «ценою сребра» приобретена была киево-печерским архимандритом Елисеем Плетенецким. (Анфологион, 1619 г.)». Но величие иногда бывает так велико, что простому смертному никак не удается уразуметь его; а иногда при этом у него является и сомнение: да с величием ли он имеет дело? (известен афоризм, что от великого до смешного только шаг). Такое же облако сомнения нашло на профессора Голубева и при рассмотрении сейчас приведенной величавой тирады проф. Титова, – почему он и обращается к почтеннейшей публике с нижеследующей речью: Люди добрые! Усматриваете ли вы в приведенной тираде – я не говорю здравый смысл, – но хотя бы проблески здравой мысли? Если усматриваете, то, усерднейше прошу, сообщите о сем проф. Голубеву, который, как ни напрягает свои мыслительные способности, ничего подобного в сих мутных волнах усмотреть не может. XI От конца статьи проф, Титова возвращаюсь к её началу, чтобы выяснить одну деталь. Я хотел было пройти ее молчанием, как не имеющую отношения к вопросам, затрагиваемым в моих «Объяснительных параграфах». Но проф. Титов думает об этом иначе: он заявляет, что я в отзыве его, профессора Титова, о книге г. Крыловского не заметил главного и существенного, и это главное и существенное «нисколько не поколебал». Я обратил внимание только на иллюстрацию, но что именно иллюстрировано упустил из вида. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ПЕВЧЕСКИЕ КНИГИ Сборники песнопений для традиц. христ. богослужения. В греческой и славянской традициях Нередко под П. к. подразумевают только те книги, в к-рых богослужебные тексты сопровождаются знаками нотации . Однако подобный подход в большей степени характерен для исследователей XIX - нач. XX в. (см.: Захарьина. 2003), впосл. было предложено характеризовать богослужебные книги по функциональному принципу, согласно которому все книги, используемые для церковного пения, следует считать П. к. (см.: Рамазанова. 1987; Заболотная. 2002). Такое понимание имеет существенное значение для изучения церковно-певч. традиций, бытовавших в течение длительного времени преимущественно в устной форме. Напр., серб. церковные распевы до XIX в. известны только по единичным нотированным рукописям; ненотированные серб. певч. сборники классифицируются исследователями чаще всего как Ирмологии и Стихологии (последние аналогичны по содержанию греч. и более поздним серб. невменным Анфологиям ; см.: Пено. 2011). Согласно Н. В. Заболотной , в Др. Руси в XI-XIV вв. «по ряду функциональных, структурных, текстологических признаков» происходило «формирование двух функциональных модусов книг - «образцово-певческих и служебно-певческих», т. е. имеющих значение справочников для корпуса определенных песнопений и собственно литургических, употребляемых на богослужении ( Заболотная. 2002. С. 47-48). Эти термины используются также в публикациях И. П. Шеховцовой, посвященных описанию греческих П. к.; при этом «образцово-певческие» названы также «справочно-певческими» (см.: Шеховцова. 2012). Подобный подход к классификации П. к. не вполне корректен, поскольку в реальной богослужебной ситуации употребляются оба типа книг и соответственно «образцово-певческие книги» также являются «служебно-певческими». По наличию знаков нотации П. к. делятся на нотированные, песнопения которых систематизировались внутри книги, как правило, по жанровому и гласовому признакам, и ненотированные (или частично нотированные), структурированные гл. обр. согласно литургическому принципу. |
| 14) В «Литургарионе» (Служебнике), напечатанном в Киеве в 1647 году, везде же напечатано имя Спасителя iicъ. 15) В Триодионе св. Четыредесятницы, напечатанном в Киеве в 1648 г., имя Спасителя и имя Иисуса Навина везде напечатано или iic, или Вот сколько напечатанных в Киеве книг представляют несомненное свидетельство о правильности весьма часто встречаемого в них начертания имени Спасителя Иисус 86 . Денисов, который не мог не знать о сих книгах, умышленно не упомянул ни об одной из них, очевидно, избегая свидетельств, обличающих несправедливость его уверения, что будто во всех древлепечатных книгах московского и не московского друку имя Спасителя везде писано с одною йотою. Свидетельства Киевских печатных книг тем более важны, и молчание об них тем менее простительно Денисову, что на сии книги ссылается и уважаемая старообрядцами Книга о вере (см. листы 11, 26, 84 об., 85 об. и др.; 11, 91, 146; 73, 81). И в книгах, напечатанных во Львове, о которых также умолчал Денисов, многократно встречается имя Спасителя Иисус. Так: 1) В книге св. Златоуста о священстве 1614 года напечатано на стр. 332: «сего ради и ризы растерза» и тут же на поле: «Иисус Нав. гл. 7»; а сокращённо, под титлою, имя Спасителя печатано которое, согласно напечатанному полным слогом, должно быть читаемо Иисус. 2) Примечательное свидетельство о имени Иисус во Львовском Апостоле 1639 г. приведено выше. 3) В «Триодионе св. Пятидесятницы», напечатанном во Львове в 1642 г. (точно так же, как и в Киевском 1632 г.): «Пилат и титл написа на нем глаголющь царь иудейский» (л. 94 об.); также имя Иисуса Навина печатано (см. л. 120 об., 134, 151, 188). 4) В Малом Катехизисе, напечатанном во Львове в 1646 году (как и в Киевском 1645 г.) имя Спасителя печатано iicъ. Так, на л. 14: «а породит сына и назовешь имя его iicъ»; на л. 14 об.: «иже на имя iicъ ангели, людие и диаволи упадати мусят (должны)… абы на имя iicobo вшелякое колено кланялось», и на мног. др. 5) В Анфологионе, напечатанном во Львове 1651 г., имя Иисуса Навина печатано (л. 1, 9, 16 об., 18 и проч.). |
| Простых знаков 4, они соответствуют просодийным и экфонетическим знакам - варии, оксии, синемве, апострофу. Они подчиняются свойственным визант. нотации принципам знаковой систематизации - удвоению (двойная оксия - дипли, двойная вария - пиазма) и графическому зеркальному «отражению», особенно характерному для кондакарной нотации (синемва - элафрон, апостроф - исон). Этому же принципу подчиняются и 2 больших знака в нотации Д. М. (принцип графической экономии) - знак сирматики и его зеркальное «отражение» - хоревма (согласно поздневизант. нотации). Возможно, что и написанные киноварью подобно экфонетическим знакам невмы Д. М. предназначены для певч. исполнения, поскольку располагаются над слогами словесного текста. Они оказываются связанными с фитной нотацией - знак фиты является 3-м большим знаком нотации Д. М. Согласно Ростеду, фитная нотация происходит из Иерусалима и, возможно, отражает певч. традицию, отличную от записанной с помощью ранневизант. нотаций. В исследованиях Е. Тончевой (1992, 1993, 2001, 2003) показано существование в славяноязычной певч. традиции устойчивой практики, в к-рой композиционная структура основывалась на периодическом повторении определенной мелодической модели псалмодического стиля. Эту стилистику можно проследить в славяноязычных балканских песнопениях, записанных в поздневизант. нотации в источниках XV в. (греко-слав. Анфология - Athen. Bibl. Nat. 928), в славяноязычном репертуаре рукописей XVI в. из собрания молдав. мон-ря Путна (ркп. 1511 г. протопсалта Евстафия - ГИМ. Щук. 350; БАН. 13.3.16), в репертуаре укр., белорус. (с кон. XVI в.) и великорус. (с сер. XVII в.) рукописей, устойчиво связанном с этнонимом «болгарский»: «болгарский напел», «болгарский роспев», «болгарское пение стародавнее» ( Тончева. 1981; см. ст. Болгарский распев ). Е. Тончева Лит.: Срезневский. Трефологий. 68; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1. С. 131; Т. 2 (особенности месяцеслова по числам); Зографский трифологий: Со ст. А. И. Соболевского, прот. М. Лисицына, прот. |
| В конце каждой книги Месячной Минеи печатаются Богородичны, поемые за молитвословиями Минеи (кроме дней предпразднства и попразднства), именно: 1) После, стихир: а) Богородичны воскресные (догматики), поемые после стихир на «Господи воззвах» в праздники святых, имущих славословие, полиелей, бдение; Богородичны воскресные, поемые после стихир на стиховне в праздники святых, имущих полиелей, бдение, б) Богородичны осми гласов, поемые «егда есть «Слава» святому в Минее, «И ныне» по гласу сия». Они поются в те дни, в кои нет святого со славословием, полиелеем. бдением. 2) После тропарей: а) Отпустительные Богородичны воскресные осми гласов, поемые в праздники святых, имущих славословие, полиелей, бдение, б) Богородичны отпустительные по тропарях святых, поемые во все лето на вечерни и на утрени на «Бог Господь» и в конце утрени – в те дни, в кои нет праздника святому со славословием, полиелеем, бдением. Молитвословия Минеи обозначаются в богослужебных книгах, большею частью, словами: «святого» «праздника», например: «стихиры святаго», «стихиры праздника», так что в месяцеслове Типикона подобные выражения указывают на праздники, имеющие для себя молитвословия в Минее, а не в других богослужебных книгах. Песнопения праздника воскресения, содержащиеся в Октоихе, называются в месяцеслове Типикона иными словами, напр., «дневными» (дне), «воскресными», «гласа», т. п. И при пении Цветной Триоди слово праздника указывает на Минею (см. далее о Цветной Триоди). Анфологион В книге, известной под названием: Анфологион, (Ανθολγων) от (’νθος – цвет, λγος, слово) Анфологий, Трефологион, (τρεφολγων от τρφω питаю и λγος), Трефологий, Цветослов, Цветная Минея, Праздничная Минея, содержатся выбранные из Месячной Минеи последования на праздники Господни, Богородичны и Святых, особенно чтимых Православною Церковью , и главным образом те, кои отмечены в месяцеслове Типикона знаками, отличающими праздники великие, средние и малые. Но должно заметить, во-первых, что в Анфологионе находятся последования не всем вообще святым, имеющим знак в месяцеслове, а только некоторым из них, именно тем, в последованиях которых молитвословия, песнопения, их напев, или вообще все содержание имеют какие-либо особенности, коих нет в последованиях общих 237 . Во-вторых, между проследованиями Анфологиона находятся такие, которые принадлежат святым, не имеющим в месяцеслове праздничного знака, но тем святым, которым служба правится в одни числа с предпразднствами и попразднствами неподвижных праздников. Печатается также последование святому, воспоминаемому и не в дни предпразднства, именно святому и праведному Иову (6-го мая). |
| Самым знаменитым ученым трудом Лукиана было исправление греческого текста Библии. Бл. Иероним пишет: «Лукиан, муж знаменитейший, пресвитер церкви антиохийской, столько трудился над писанием, что доселе некоторые экземпляры называются Лукиановыми». 680 То же самое, что заставило св. Памфила в Палестине пересмотреть греческий текст В. Завета, побудило и Св. Лукиана, жившего в Сирии и Азии, подвергнуть пересмотру текст всей Библии – как В. так и Н. Завета. Св. Лукиан видел в св. тексте, как пишут Свида и Метафраст, ошибки, внесенные не только временем, но и людьми злонамеренными, и потому решился употребить труды и сведения свои на то, чтобы передать Церкви текст исправнейший. Он обратился прежде всего к еврейскому подлиннику, для чего предварительно изучал язык еврейский; по месту рождения зная язык сирский, он с помощью языка столько близкого к еврейскому, без сомнения, хорошо узнал подлинный текст В. Завета; кроме же подлинника он имел ввиду и переводы. 681 Писатель греческого анфология говорит, что Лукиан передал никомидийской церкви В. и Н. Завет, написанный в трех столбцах (γεγραμμενον δελισι τρισσαις). 682 – Это известие вполне вероятно и не трудно угадать, чт помещал св. Лукиан в трех столбцах. Уже по тому самому, что св. Лукиан родился в Сирии, могли бы мы положить, что он не упускал из внимания древнего сирского перевода Пешито, и тщательное рассмотрение списков Н. Завета приводит к несомненной уверенности в том, что св. Лукиан действительно имел в виду Пешито; ибо отличия сего перевода повторяются и в тех списках, которые сохраняли в себе следы Лукианова труда. 683 Таким образом, в трех столбцах своих св. Лукиан помещал тексты еврейский, сирский и греческий. Характер Лукиановой рецензии можно видеть в словах бл. Иеронима; он писал: «кратко замечу, чтобы вы знали, что иное есть издание то, которое Ориген и Евсевий кессарийский и все греческие писатели называют χοιν, т.е. общим и простым (communem atque vulgatam), и которое ныне многие называют Лукиановым, а иное издание LXX толковников то, которое находится в Экзаплах». |
|
|
