| Под 161 (1653) годом в указанных книгах о состоянии прихода при церкви сообщается «у Николаевской церкви 2 дв. поповых, дв. пономарев, бобыльских 5 дв., да в приходе помещиковых 8 дв., крестьянских 160 дв., всего 185 дв., пашни церковныя пахатныя середния земли 11 чети, да перелогом и лесом поросло 5 чети в поле, а в дву по тому ж, сена по реке по Тальше и промеж поль 100 копен». «164 (1656) г. а по новому дозору положено дани 4 рубли 2 денги заезда гривна»; под 1710 годом в тех же книгах о причте сказано: «Боголюбскаго стана при церкви Николая Чуд. села Стараго погоста, вотчины Покровскаго монастыря, что в Суздале, попы: Алексей Стефанов, Андрей Григорьев у него сын поп Петр Андреев, Иван Стефанов, у него брат поп Борис Стефанов, пономарь Прокопий Иванов». К 1678 г. у Никольской церкви уже стояли «четыре избенки, а в них живут нищие, кормятся Христовым именем». Под 1710 г. в окладных книгах указано о причте погоста: «Боголюбского стана при церкви Николая Чудотворца села Старого погоста, вотчины Покровского монастыря, что в Суздале, попы: Алексей Стефанов, Андрей Григорьев, у него сын поп Петр Андреев, Иван Стефанов, у него брат поп Борис Стефанов, пономарь Прокопий Иванов». По данным книг I ревизской переписи 1719 г., значились «села Старого Погосту церкви Николая Чудотворца попы Алексей Степанов, Петр Андреев, Иван Степанов, Борис Степанов, дьякон Иван Михайлов, дьячек Василий Алексеев». В 1764 г. приходские монастырские селения перешли в ведение Государственной Коллегии Экономии и с тех пор находились в казенном ведомстве. В 1791 г. вместо деревянной церкви, усердием, прихожан построена каменная теплая церковь, небольшая и об одной главе, вместе с шатровой каменной же колокольней. Освящена в прежнее наименование — в честь Святителя и Чудотворца Николая. В 1894-1895 гг. теплая церковь погоста была расширена, при ней выстроили теплый же придел во имя Пророка Божия Илии. Инициатором этого строительства стал священник И. П. Чижев. Он на свои средства устроил иконостас в новом приделе, всего пожертвовав более 650 рублей. |
| Кроме того, мне известно: ключарь этой церкви Павел Андреев при подписании интервью митрополита Сергия “О гонении на религию в СССР” устроил совещание с членами приходского совета в церковной сторожке, где протестовал против этого интервью и призывал не подчиняться членов церковного совета, говоря, что Синод работает рука об руку с советской властью. Практических мер или решения никаких вынесено не было, но среди прихожан было глубокое возмущение по поводу этого интервью. Это видно из того, что когда за церковной службой выступил епископ Иоасаф о декларации митрополита Сергия, то среди этих прихожан раздавались злобные выкрики, то есть против интервью. Все эти действия проявились, несомненно, после совещания, созванного Павлом Андреевым». После этих показаний свидетеля следователь 3 мая снова допросил священника, задав ему вопросы в соответствии с тем, что было сказано протодиаконом. Отец Павел ответил: «Мне лично с духовенством и церковниками приходилось говорить об интервью митрополита Сергия, но против такового никогда и нигде не выступал. Также мои разговоры с кем бы то ни было не касались политических вопросов. Разговор по поводу интервью в церковной сторожке как таковой мог происходить, но фактически не помню, был ли или нет, ввиду того, что прошло много времени». 4 мая следствие было закончено, и сотрудник ОГПУ в обвинительном заключении написал: «Не останавливаясь на распространении контрреволюционных провокационных слухов, поп Андреев за церковными службами произносил проповеди антисоветского характера, в которых призывал верующих сплачиваться вокруг церкви против “гонителей на религию и духовенство”. Кроме того, Андреев в антисоветских целях использовал выпущенное митрополитом Сергием интервью об отсутствии “гонения на религию в СССР”, среди церковников агитировал против этого интервью, собрав по этому поводу в церковной сторожке упомянутой церкви церковный актив, и выступил с резкой антисоветской критикой этого документа, утверждая “о гонении религии в СССР”». |
| Якубов, Ник. Евграф., каф. прот. и смотр. Вологод. дух. училища —14— III. Действительные члены Абрамова, Софья Абрам. Аксенов, Серг. Дмитр., пот. поч. гр. Андреев, Карп Андреов., кр-н Ряз. г. Антоний, архим., Рект. Виф. дух. сем. Антушев, Ник. Петр., свящ. Моск. Афонский, Ал-ей Петр., свящ. Моск. Багрецов, Мих. Петр., свящ. Серг. Пос. Баев, Ник. Ив., пот. поч. гр. Балакирев, Ив. Никит. Барановых Т-во Басов, Феофил. Ал-др., свящ. Моск. Безсонова, Варв. Андреевна,пот. поч. гр. Берников, А-р Федор. пот. поч. гр. Благоразумов, Ник. Вас., протопресвитер Моск. Усп. Соб. 2 р. 50 к. 2 р. 50 к. Богданов, Влад. Серг., академист Имп. Акад. Худ. Богословский. Вас. Серг., прот. Моск. Богоявленский, К-н Иоанн., прот. Моск. Бутурлина, Марья Серг., вдова ген. от инфант. Былов, Ник. Ник., смотр. Волокол. дух. училища Бычков, Ант. Федор., Моск. купец Белокуров, Серг. Ал-еевич Белоусов, Ив. Ив., Тул. куп. Белтов, Мих. Ильич Бельский, Серг. Дм., соб. прот. г. Кирсанова Беляев, А-р Дм., проф. М.Д. Академии Вальский, Ник. Андреев., свящ., смотрит. Пошехон. Духов. учил. Варгин, Вас. Вас., Моск. куп. Васильев, Никита Вас., Моск. куп. Введенский, Ал-ей Ив., доц. М.Д. Академии Веригина, Татьяна Ив., жена свящ. Веселовский, Мих. Андреев., свящ., инсп. кл. Влад. Еп. женск. учил. Виллер, Эрих Эдуард., Моск. куп. 6 р. 60 к. Виноградов, Ник. Ив., преподават. Виф. дух. сем. Виноградов, Ник. Павл., дворян. Виноградов, Фед. Петр., Моск. куп. Владимиров, А-р Ефим., пот. поч. граждан. Воздвиженский, Мих. Мих., прот. Моск. Воздвиженский, Петр Дм., свящ. Моск. Волконский, Петр Григ., светлейший князь Волынский, Ив. Ив., Москов. куп. Воронцов, Влад. Вас., свящ. Моск. Воропанова, Елизав. Мих., дворянка Воскресенский, Григ. Ал-др., проф. М.Д. Академии Воскресенский, Ник. Матв., свящ. Моск. Всехсвятский, Ник. Дим., пом. секр. М.Д. Академии Георгиевский, Вас. Сем., пом. смотр. Ефрем. дух. учил. Герасимов, Евламп. Петр., кр-н Владим. губ. Глаголев, Вас. Ал-еев., преподав. Уральск. дух. учил . Глаголев, Серг. Серг., доц. М.Д. Акад. |
| Вот некоторые сведения о возможных проездах высокопоставленных вельмож через местность Поля. Около сотни лет после упразднения монастыря храм и место возле него беднели. Об этом живописует выскатский на протяжении тридцати лет церковный староста и старшина Ефим Андреев — примечательнейшая личность окрестных мест. Им написаны две книги по истории края. Книги включают важные сведения по Православию и впервые резюмируют сведения этническо-исторического порядка. О нем известно, что он был храмоздателем Выскатки, смолоду поновлял иконы, путешествовал в Святые места, имел общение с влиятельными особами (с некоторыми состоял в переписке), учредил и выстроил Выскатское училище (школу), при нем существовали церковная и большая личная библиотеки, Он был отмечен специальными наградами и благодарностями царских особ. Говорят, что Андреев публиковался в периодике своего времени. — Вот такой человек оставил бесценные труды- описания о Погосте в Полях, а так же о других Святынях и достопримечательностях северной Гдовщины. Е. Андреев отмечает, что погост Поля находился на пути из Нарвы к Новгороду, а впоследствии к Ямбургу. Вследствие близости границы погост неоднократно подвергался нападению неприятеля. Не случайно, писцовые книги описывают монастырские деревни как пустоши, т.е. из них народ ввиду опасности уходил. Так или иначе — впоследствии монастырь и деревни оживали — жители и насельники возвращались, или их место заступали другие. Дорога от монастыря к Нарове оканчивается в селе Скамья. В связи со Скамьей существует ряд легенд о сидении здесь княгини Ольги или Петра. Иные легенды рассказывают, что Петр со скамьи рассматривал неприятеля на ливонском берегу (такой он был большой). Касаясь топонима «Скамья», заметим, что в Сланцевском районе (и в соседнем Лужском) до сих пор изредка используются лодки, называемые «камейки». Это обыкновенные долбленки из одного или двух стволов дерева. Счаленные камьи служили некогда для переправ и артельного лова. Таковые помнят на небольшом озере Белом, что находится в приделах Гдовского района. |
| На стене чернобыльского храма была установлена икона Божией Матери с разбитым колоколом, а внутри — плиты с фамилиями погибших ликвидаторов. Затем Андреев изготовил и передал храму 27 (по количеству регионов Украины) кожаных фолиантов, чтобы в них вносили имена умерших чернобыльцев для поминовения. История мемориальной могилы-кургана связана с возведением мемориала героям-чернобыльцам на Митинском кладбище в Москве, где похоронены наши пожарные, погибшие от переоблучения радиацией. При реконструкции старые плиты заменили, и Андреев привез их в Киев. Их установили на кургане, добавив плиту с именем Валерия Ходымчука, дозиметриста, для которого могилой стал сам разрушенный реактор. Над курганом поставили две стелы из черного и красного гранита, а между ними повесили колокол, удар которого ежегодно 26 апреля в 1ч.23 мин возвещает о начале памятных мероприятий о чернобыльской трагедии. Перед этим руководители государства и священноначалие Православной Церкви возлагают цветы, зажигают свечи, служится панихида. Затем все идут в храм, молятся, ставят свечи. Была традиция общения лидеров державы с чернобыльцами, которые на траве расстилали скатерти, доставали снедь и выпивку и устраивали поминки. Иногда ставили столы под навесом. Помню, президент Виктор Ющенко больше часа общался с чернобыльцами: пил водку из пластикового стаканчика, говорил, спрашивал, отвечал. Напротив кургана по другую сторону проспекта трудами Андреева был установлен памятник погибшим вертолетчикам и всем ликвидаторам-сотрудникам МЧС. Под чугунной ротондой, с лопастью вертолета, разбившегося у стен реактора. Утром траурные мероприятия продолжались уже здесь: возлагались венки, погибшим отдавались воинские почести, в завершение пожарные машины с включенными сиренами проезжали мимо памятника. Традиция этих памятных торжеств не была спущена сверху, она родилась снизу, никогда не превращалась в митинги, а подкупала своей христианской простотой и человечностью. Молитва, свечи, колокол в ночи. Живая благодарная память. Для Юры в этом заключался смысл его многих трудов. |
| Другой замечательный человек долгие годы жил прямо здесь, в Джорданвилле. Я говорю о философе Иване Михайловиче Андрееве. Подобно многим своим интеллигентным современникам, в годы революции он держался либеральных взглядов; лишь постепенно, лет за десять, возвратился он к Православию и открыл в нем для себя философию жизни, недоступную западным школам. Поездки в Саров , в Дивеево и в другие русские монастыри, как раз перед тем как большевики уничтожили их, укрепили, углубили его молодую веру. Потом, в страшные двадцатые и тридцатые годы, сделав свой выбор в пользу истины, он оставался в Катакомбной Церкви. У Андреева был тонкий философский ум, но, что главное, у него было живое православное сердце, полное боли за всех тех, кто теряет веру, любовь к Богу и ближнему. Как-то в Нью-Иорке молодая мать зверски убила своего маленького ребенка; в статье под названием «Плачьте!» Андреев написал следующее: «Все виноваты за каждого, и каждый – за всех… Пусть каждый подумает о себе… что вы делали в тот вечер, когда совершилось это немыслимое, но вполне реальное зло? Может статься, это ваш грех, ваша безнравственность или злоба оказалась той последней каплей, которая переполнила чашу зла. Именно так мы обязаны думать, если мы хотим быть христианами… Плачьте, братья и сестры! И не стыдитесь своих слез… чтобы они стали для вас источником противоположной энергии, энергии добра, которая противодействует энергии зла… и пробудили многих равнодушных». Андреев доказывает нам, что без живого сострадательного сердца мы не имеем права называться христианами. Наконец, третье имя – о. Дмитрий Дудко , который живет в России. Он родился уже после революции; к Богу привели его мучительные годы большевицкого атеизма и восьмилетний лагерный срок. Последние его выступление с особенной силой поддерживают нас, православных за пределами России. Пускай мы расходимся с ним по ряду богословских вопросов, но сердцем своим он полностью наш, полностью православный. У о. Дмитрия – то же горячее сострадание, которого Андреев не смог найти на Западе; та же целеустремленность в духовной борьбе, которую проповедовал Владыка Андрей. Однажды, во время беседы после всенощной, как записано в его книге «Наша надежда», кто-то спросил о. Дмитрия: «Скажите, христианство на Западе, в свободном мipe, не лучше ли оно нашего, русского?» «Нет, – ответил он, – там христианство с комфортом, от него много не жди. В России, где мученики, где страдания, – тут и Воскресение, тут и новая жизнь». |
| В этот же год церковный староста, Иван Иванович Закалин-Русманов, крестьянин села Угодич, построил в северо-восточном углу ограды при Богоявленской церкви каменную часовню и снабдил ее внутри столярными кивотами и новыми иконами. В 1821 году, как я запомню, ученье шло также однообразно, как и в прошлом году. Отлучки из класса повторялись все чаще и чаще, особенно если провожатая впустит меня только в калитку школы; тут я тотчас же выйду в задние ворота и опять цельный день гуляю с товарищами. Были они у меня следующие: Василий Андреев Балашов, Иван Васильев Трефилов-Богданов, Александр Борисов Жирнов-Богданов, Михайла Андреев Галкин, Алексей Андреев Шамов, Дмитрий Федоров Журавлев, Петр Яковлев Шапугин и Владимир Иванов Никонов. Теперь один только остался в живых — Александр Жирнов. Во время лета занимались мы все более купаньем в так называемом «Псарском пруде» близ бывшей помещичьей псарни. Наука в течение лета шла еще медленнее, да я, впрочем, и не интересовался ей, удивляясь на своих товарищей, которые, уча часослов, не могли ничего чихать в псалтири и наоборот, кто учит псалтирь, заставят его читать часовник, это значит зады твердить; он ничего не прочтет, а если и станет читать, то, как говорится, ощупью. В праздник летней Казанской Божией Матери мать моя собралась в Белогостицкий монастырь и взяла меня с собою. Поездка наша была на лодке, называемой «Соминкой»; перевозчиком был Яков Алексеев Корякин. Богомольцами была полна лодка, и путь наш был до устья реки Вексы, мимо деревни Борисовской и сел Сельца и Сулости. Рекой Вексой, помнится, проезжали не одни рыболовные язы , которые содержал наш перевозчик. Он для проезда лодки разбирал заплоты, сделанные в воротах, где быстро течет суженная река. Мне помнится, что над нашей лодкой по всему протяжению Вексы летало с оглушительным криком бесчисленное множество чаек. Берега Вексы густо поросли тальником. Лодка наша остановилась против монастырских ворот, и когда мы вышли на берег, то был уже благовест к обедне. С западной стороны монастыря была тогда многолюдная ярмарка в полном разгаре. |
| И лицо его приняло нехорошее, злое выражение. Однако я продолжал начатую речь. Я объяснил слушателям, что Василий Андреев в своей проповеди лукаво обошел самый трудный 9-й стих из 3 гл. 1-го послания Иоанна. Именно, он не сказал ничего определенного относительно свойств возрожденных христиан: могут ли они, по немощи плоти, согрешать и после крещения; или навсегда потом остаются чистыми и безгрешными? То, что мы слышали сейчас об этом – одни жалкие слова, ничего не доказываюшие. Проповеднику надобно быть откровеннее. Иначе и хорошие речи его получат фальшивый и неприятный вид... Василий Андреев потерял терпение. – Да чего вам собственно от нас надо? – загремел он. – Мне надобно, чтобы ты яснее сказал: погрешаете ли вы в своей жизни, или нет? – Ну, погрешаем... Конечно, нет человека без греха!.. – Так бы и говорил. А то ваши братья все глаза мне проели своей напускной святостью... Мое сообщение удивило штундистов. Они не понимали даже, как их единоверцы могут считать себя «совсем святыми». Это уж – «чистая неправда»... § V. Впечатление получилось дурное для сектантов. Само собой приходило всем в голову, что штундисты не имеют строго согласованного упования. А какая это «апостольская вера», у которой один говорит так, другой – иначе? Это что-то человеческое и людьми придуманное, а не Божье дело... И вот, чтобы положить конец столь тягостному выводу из моих замечаний, Василий Андреев вдруг, – ни с того, ни с сего, – спросил: – Нет, вы скажите – за что нас гонят? – Никто вас не гонит, а за веру особенно. От вас лишь требуют, чтобы, не посланные законно ни кем, вы не бродили по дворам и не мутили бы своей проповедью народ... – Мы ведь истинного Христа проповедуем: какое это смутьянство? Мы просветились светом истины, – не хотим и других оставлять во тьме!.. – Ну это еще большой вопрос: кто ходит во свете, и кто сидит во тьме... Я вам напомню лишь, что и скопцы мнят себя единственно-истинными христианами, и хлысты думают, что они только дети Божии , и молокане считают себя подлинными «духовными братьями» . Хорошо ли было, если бы все эти сектанты кинулись волновать Церковь Божию? |
| В.Р. Легойда: Да, я как раз хотел об этом сказать... В.А. Андреев: Да, помогает проснуться и снова захотеть действовать. Полезно вспоминать о том, что жизнь составлена из необходимости действовать, работать, а если получается - и пользу приносить. В.Р. Легойда: Вы знаете, я вот сейчас вспомнил, слушая вас... Кто-то сказал, что в жизни чередуются светлые и темные полосы, и, когда идет темная полоса, научиться быть верным тому светлому, что ты испытывал в жизни - это, наверное, и значит быть верующим. В.А. Андреев: И это тоже. Был такой очень крупный ученый XVII века, тоже христианин, но, как говорится, " не наш " - француз Блез Паскаль. Тот самый Блез Паскаль, который как бы протаранил гидростатику, теорию вероятностей, стал философом, ни на кого не похожим. Который говорил, что человек - все по сравнению с ничем и ничто - по сравнению со всем. Что человек - слава и хлам вселенной. И этот человек с таким, иногда даже страшноватым, умом обладал верой нерассуждающей. Вот если задуматься об этом - нерассуждающей! Знать надо стремиться побольше, чем мало или ничего не знать. Но раз уж мы заговорили об этом... Я на себе ощутил, что это такое - когда вера нерассуждающая, даже если ты, простите меня, не чурка деревянная, а человек, способный логически мыслить и страдать за других. Вот Паскаль ушел в монастырь. Вдруг бросил все и ушел в монастырь, понимаете? Непостижим человек вообще, и в частности - этот. И знаете, когда тебя посещает это чувство, когда тебе не надо даже рассуждать, - то это хорошо. Но мы живем в век прагматический, и нам предлагается - в том числе и средствами массовой информации, телевидением, - многое анализировать. И если доверять только самому себе, так это загонят туда, откуда и не выберешься! (смеется) В.Р. Легойда: У Паскаля есть замечательная мысль, которая мне очень нравится. Он говорит: " Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками " . В.А. Андреев: Да. Понимаете, ведь это очень опасно - поверить в то, что ты праведник и начать учить, учить... Тут надо уметь остановиться и оглянуться. |
| – Эх, ты! Не умеешь поймать рыбы, когда она сама лезет на удочку... Жаль, что не на твоем я месте, я бы сейчас же пошел, объяснился, а там как раз после обедни и к ним бы махнул на обед... – Я и без того буду у них... – Нет, брат, поди, объяснись, ведь они тебя теперь ждут... Неотвязчивостью Николая Андреева Владиславлев был поставлен в довольно затруднительное положение. Он находился теперь между двумя огнями, ему и непременно следовало пойти в церковь раскланяться с Дикопольскими, и довольно щекотливо было решиться на это, тем более, что на него в эту пору было обращено внимание всего кружка товарищей. Владиславлев внутренне проклинал Николая Андреева, за то, что он не в свое дело вмешался, досадовал на себя за то, для чего он обертывался назад, когда услышал имя Людмилы, и решительно не знал, что ему теперь делать, не пойти в церковь было невежливо с его стороны, потому что Дикопольские заметили, что он увидел их, и долг знакомого человека требовал засвидетельствовать им почтение, пойти было довольно наглядно для товарищей, которые после могли бы над ним подсмеиваться, да и вообще считалось в семинарии неприличным и чем-то даже дерзким, чтобы кто-нибудь из учеников и в особенности такой, как Владиславлев, вступал в объяснение с какою-либо из посетительниц в церкви или на коридоре. Владиславлев решил наконец ждать выхода инспектора, чтобы в это время, воспользовавшись суматохою учеников, ускользнуть от взора товарищей, войти первым в церковь и успеть в минуту раскланяться с Дикопольскими и засвидетельствовать им свое почтение. А Николай Андреев между тем все-таки еще привязывался к нему, и уговаривал его идти в церковь. – Да ну же, Василий Петрович, иди пожалуйста, ведь, и Людмила и мать тебя непременно теперь ожидают, – говорил Николай Андреев. – Слушай Николай Андреев! – сказал наконец Владиславлев, – Отойди от меня пожалуйста. Что тебе за охота привязываться ко мне... Вон еще идет одна брюнетка, по которой ты и день и ночь вздыхаешь... Поди, да объяснись с нею, если ты очень храбр на этом поприще... |
|
|
