| Преграда Св. Софии на внешней стороне также имела Христа и апостолов. А изображение Богоматери с Младенцем во чреве, обращенное к сидящим в алтаре на сопрестолии иереям, может быть иконографическим результатом того временного промежутка, который прошел со времени Латеранского Фастигиума, в особенности несторианских и христологических споров. Можно осторожно предположить, что именно «богословский» характер этого изображения повлек за собой помещение его на внутреннюю сторону преграды. Если верно наше предположение о том, что на обращенной к верующим стороне алтарной преграды Св. Софии находились изображения Христа и двенадцати апостолов – даже если Христос был в обрамлении ангелов, которые могли держать медальон 376 , – можно констатировать необыкновенное постоянство изобразительной программы на преграде. Действительно, подобная типология представляет собой самый полный, «распространенный» вариант Traditio legis – изображение Христа и всех двенадцати апостолов. В таком варианте эта иконография присутствует на большом числе саркофагов; назовем, например, саркофаг из Сан Франческо в Равенне (ок.500), где Traditio legis не ограничивается тремя фигурами 377 . В иконографии Traditio legis объединены два прототипа. Первый – изображение философа с учениками, главы школы, который передает свое учение последователям. Особенно отчетлив этот прототип в более пространном варианте иконографии, когда изображение не свернуто в формулу «Христос и два апостола», но в одном композиционном поле с Христом присутствуют все двенадцать апостолов. В частности, знаменитая композиция на лицевой стороне Брешианской ставротеги (350–370) напоминает изображение на нескольких доконстантиновских саркофагах с философами, таких как саркофаг из Латеранского музея, и называемый «Плотин с учениками» и с изображением философа, учеников и муз (270). Кстати, возможно, именно присутствие муз подготовит композиционное место для ангелов, которые в более поздних композициях иногда отделяют изображение Христа от апостолов. |
| Храм К. м. с момента его основания почти непрерывно был действующим, и это способствовало его уникальной сохранности и образованию наслоений из построек разных эпох. В настоящее время для богослужений используется лишь вост. часть храма (триконх и хурус), в XX в. отгороженная стеной. Все остальное пространство некогда большой базилики превращено в открытый атриум (перекрытия базилики утрачены). По плану храм является просторной прямоугольной базиликой с алтарной частью в виде триконха с пастофориями. Пропорции, в соответствии с к-рыми боковые нефы примерно вдвое уже центрального, традиционны для сооружений подобного рода и встречались повсюду в позднеантичное время в Средиземноморье и на Ближ. Востоке. Внутренний двор Красного мон-ря Внутренний двор Красного мон-ря О типологии храма есть 2 основных мнения. П. Гроссман отмечает, что в наосе расположены колоннады П-образной формы, которые делят наос на 3 продольных нефа и 1 поперечный в зап. части (т. н. возвратный неф). Также в вост. части перед триконхом расположена еще одна колоннада, образующая амбулаторный обход вокруг центрального пространства. В центре интерколумний этой колоннады более широкий по отношению ко всем остальным в базилике и увенчан т. н. триумфальной аркой, к-рая сочетается с аркой алтарной ниши. Как принято в копт. архитектуре, между колоннами установлены алтарные преграды. Т. о., в композиции храма использованы 2 типа базилик, имевших различное назначение в римской архитектуре. С одной стороны, это П-образная колоннада, известная по греч. и егип. ойкосам; с др. стороны, это 4 колоннады вдоль всех стен базилики, которые образуют амбулаторный обход, традиционный для basilica forensis (один из типов судебной базилики). В ранневизантийском Египте возвратный неф и амбулаторный обход были характерны именно для монастырской архитектуры, одним из наиболее ранних образцов к-рой является храм К. м. Гроссман называет одной из причин для образования подобных нефов решение конструктивной задачи, которая заключалась в необходимости создать перекрытия для широких пролетов деревянными балками (редкий и не очень качественный материал в Египте). Для их поддержания требовалось сооружение дополнительных опор. Такое тяготение к традиц. рим. прототипам свойственно церковной архитектуре именно В. Египта (Фиваиды) при сравнении с нижне- и среднеегип. храмовыми постройками. В последних раннехрист. архитектура была более открыта различным влияниям, особенно архитектурным стилистическим веяниям К-поля ( Grossmann P. Early Christian Architecture in Egypt and Its Relationship to the Architecture of the Byzantine World//Egypt in the Byzantine World, 300-700/Ed. R. S. Bagnall. Camb., 2007. P. 112-113). |
| Базилика св. Павла в Риме Во всех почти вышеописанных базиликах мы замечаем, что завеса при алтарных преградах представляла необходимую их принадлежность. Об алтарных завесах проф. Н. Красносельцев в своих „Очерках из истории христианского храма“ 22 сообщает нам следующее: „Свидетельства древних писателей о церковных завесах очень многочисленны, но большею частью не ясны, так как таковые имели разнообразное назначение, но есть впрочем и такие свидетельства, которые несомненно относятся к этому роду завес. Таково особенно свидетельство Златоуста: „Когда“ (после выхода кающихся), говорит Златоуст, „износится жертва и в жертву предлагается Христос, эта божественная овча, когда слышишь: помолимся все вместе, когда видишь, что поднимаются обе половины завес, то представляй себе тогда, что разверзаются небеса и свыше нисходят ангелы. Как никому из непросвещенных нельзя бывает здесь присутствовать, так равно нельзя присутствовать и нечистым, хотя бы и просвщеннымъ“ 23 . Знакомясь с содержанием миниатюр греческого минология X века, хранящегося в Московской Синодальной библиотеке, мы заметили, что святые, изображенные на них в отдельности, в большинстве случаев находятся под центральной аркой колоннады, увенчанной антаблементом, представляющей, нужно думать, нечто иное, как алтарную преграду. Каждый из подобных средних проходов на миниатюрах снабжен и завесами, обе половины которых представлены или откинутыми в стороны и придерживаемыми, вбитыми в стены по сторонам алтарной преграды, крюками или закинутыми на ее антаблемент, как это видим мы на помещаемом при сем рисунке 9) 24 изображающем одну из миниатюр вышеуказанной рукописи. Миниатюра греческого минология Х в. в московской Синодальной библиотеке. Вышеприведенное свидетельство Златоуста: „когда видишь, что поднимаются обе половины завес, то представляй себе тогда, что разверзаются небеса и свыше нисходят ангелы и т. д.“ не указывает ли нам, что изображение святых на вышеупомянутых миниатюрах под арками царских врат алтарной преграды с разверстыми завесами имело целью указать на то, что им уготовано на небесах Царствие Божие или рай, подобие которого представляет на земле алтарь наших христианских святилищ. |
| Одна из уборщиц, увидев, как он ставит свечу, с раздражением сказала другой: — Нюрка, ты посмотри только, опять этот ненормальный подсвечник нам воском зальет, а я ведь только его начистила к вечерней службе! Сколько ему ни говори, чтобы между службами не зажигал свечей, он опять за свое! А староста меня ругать будет, что подсвечник нечищеный. Пойду пугану эту Трепетную Лань. — Да оставь ты парня, пущай молится. — А что, он тут один такой? Мы тоже молимся, когда это положено. Вот начнет батюшка службу, и будем молиться, а сейчас не положено, — и она, не выпуская из рук швабру, направилась в сторону коленопреклоненного алтарника. Вторая, преградив ей дорогу, зашептала: — Да не обижай ты парня, он и так Богом обиженный, я сама потом подсвечник почищу. — Ну, как знаешь, — отжимая тряпку, все еще сердито поглядывая в сторону алтарника, пробурчала уборщица. Валерий, стоя на коленях, тревожно прислушивался к перебранке уборщиц, а когда понял, что беда миновала, достал еще две свечи, поставил их рядом с первой, снова встал на колени: — Прости меня, Пресвятая Богородица, что не вовремя ставлю тебе свечки, но когда идет служба, тут так много свечей стоит, что ты можешь мои не заметить. Тем более они у меня маленькие, по десять копеек. А на большие у меня денег нету и взять-то не знаю где. Тут он неожиданно всхлипнул: — Господи, что же я Тебе говорю неправду. Ведь на самом деле у меня еще семьдесят копеек осталось. Мне сегодня протодиакон рубль подарил: «На, — говорит, — тебе, Валерка, рубль, купи себе на Рождество мороженое крем-брюле, разговейся от души». Я подумал: крем-брюле стоит двадцать восемь копеек, значит, семьдесят две копейки у меня остается и на них я смогу купить Тебе свечи. Валерка наморщил лоб, задумался, подсчитывая про себя что-то. Потом обрадованно сказал: — Тридцать-то копеек я уже истратил, двадцать восемь отложил на мороженое, у меня еще сорок две копейки есть, хочу купить на них четыре свечки и поставить Твоему родившемуся Сыночку. Ведь завтра Рождество. |
| Священник одною рукою должен твёрдо держать чашу (придавливая вниз), а другою причащать. Но некоторые священники находят пользование в указанном случае такими тумбами неудобным, не безопасным и не вполне пристойным (подр. см. Ц.В. 1905, 34). Более практичным, по словам одного священника, оказывается устройство преграды в царских дверях, какое случалось ему видеть в некоторых больших монастырях, например, в Московской Сергиевой лавре. Преграда эта представляет или сплошную доску, или изящную решетку, вышиной аршина в полтора, которая, по открытии царских врат, вставляется в них и плотно прикрепляется в обоих концах с алтарной стороны, несколькими крючками, так что никакой толчок не может сотрясти её или сдвинуть с места. В верхней части этой преграды, опять с алтарной стороны, приделывается полукруглая полочка, обитая парчёй, на которую можно без опасения опереться поддоном св. чаши. Эта преграда предохраняет священника от всех случайных толчков (Ц.В. 1885, 10; см. также Пенз. Е.В. 1887, 7, 24). – В тех епархиях, где нет относительно сказанного особых распоряжений местных начальств, – на устроение вышеупомянутых тумб и преград следует испрашивать разрешение оных начальств (см. Ц.В. 1893, 6). 742 Само собой разумеется, что нет никакой целесообразности в кроплении св. водой причастников, хотя они и приняли в свою душу Иисуса Христа; так как это кропление, конечно, должно быть относимо не к Иисусу Христу, а к людям (Ц.В. 1890, 27). 743 В Самарской епархии местным Преосвященным в 1897 г. было предписано священникам, чтобы они, в предупреждение пролития св. Даров, каждому приступающему к св. причастию строго внушали складывать руки крестообразно на груди и не отнимать их от неё дотоле, пока, по принятии св. Даров, не отойдут от чаши Господней, за исполнением чего священники должны тщательно наблюдать, и, во всяком случае, не спешить приобщением, а лучше будет, если они, в устранение опасности пролития св. Даров, по приобщении каждого над св. чашею, моментально на шаг будут отступать от него назад или вставать к нему в полуобороте, отводя руку со св. |
| Собор мон-ря Ошкванк. 963–973 гг. Собор мон-ря Ошкванк. 963–973 гг. Для искусства IX-X вв., интенсивно развивавшегося в мон-рях Тайка, также характерна связь с культурой Византии и традициями арм. архитектуры доараб. времени. Зодчество Тайка развивает темы триконха (Ис), тетраконха (Мухладжи-килисе), варианты свободного, полусвободного и вписанного крестов (Эгрек, Вачедзор), крестово-купольного триконха (Ошкванк (Ошки), 963-973), тип вписанного креста с квадрифолием внешних стен (Бобосгер), тетраконха с галереей, тетраконха с угловыми нишами (Чамхус), шестиконха (Олту, Кягмис-Алты), однонефных залов (Покрванк) и трехнефных базилик (Пархал, Дорт-килисе, обе 60-х гг. Х в.) и др. Масштаб крупных храмов (29 ´ 44,7 м в Ошкванке), их конструктивные особенности (применение комбинированных тромпово-парусных переходов к основе купола) и стилистические приемы (напр., применение фасадной аркатуры) восходят к арм. архитектуре VII в. и связаны с именем еп. Тайка и католикоса Нерсеса III, строителя храмов в Ишхане, Олту и, вероятно, в Банаке (Бане). В эпоху Багратидов наиболее значительные памятники созданы в правление Давида Куропалата: монастырские соборы в Ошкванке, Хахуле (Хахули, 2-я пол. X в.), Дорт-килисе и Пархале отличаются вытянутыми пропорциями всего здания или его зап. рукава, высотой, богатством орнаментации баз и капителей внутренних столпов (вероятно, визант. воздействие). Своды соборов укреплены частыми подпружными арками, «ложкообразные» тромпы в основах парусов украшены резными раковинами. Базилика мон-ря Дорт-килисе. 984 г. Базилика мон-ря Дорт-килисе. 984 г. Алтарные преграды этого времени неизвестны. Алтарные возвышения высотой в 1-2 ступени могли иметь орнаментированную фронтальную стенку (Дорт-килисе). Специфической чертой крупных соборов Тайка является наличие обращенных к алтарю ниш в вост. гранях зап. пары подкупольных столпов (Ошк, Ишхан) или аналогичных столпов трансепта (Пархал). В Дорт-килисе к зап. граням приалтарных пилонов примыкают приподнятые на высоту 1,5-2 м каменные кивоты с арочными перекрытиями. Особенностью храма в Ишхане является амбулаторий (VII, IX или XI в.), отделенный от полукружия апсиды аркатурой. В большинстве церквей Тайка жертвенник и диаконник сообщались с апсидой. |
| Казалось бы. следы от конструкций не дают прямого ответа на вопрос, насколько та или иная преграда была заполнена иконами. Между тем, именно параметры конструкций преграды, в сопоставлении с объемными соотношениями самих храмов, позволяют составить представление о том, насколько прочными и мощными были эти конструкции и были ли они рассчитаны для установки на них больших и тяжелых икон. Следует учитывать, что при всем своем своеобразии эти конструкции не могли быть произвольным нагромождением стоек, балок и других инженерных сооружений. Иными словами, древнерусские алтарные преграды не выходили за общие рамки традиций, символики и эстетики византийского темплона. Их конструкция должна была иметь стандартный и обязательный набор элементов, в первую очередь, невысокий (погрудный) барьер, иногда называемый исследователями парапетом 435 , с чуть повышенными царскими вратами в центре, а также горизонтальную балку, или космитис. часто именуемую в научной литературе архитравом 436 . В византийских источниках эта балка обычно называется темплоном 437 и именно этот термин мы будем использовать в наших дальнейших рассуждениях. Принципиально важным является и тот факт, что новгородские алтарные преграды обычно создавались непосредственно в процессе строительства церкви или сразу же по его завершении, и их крепежные элементы вмуровывались в кладку, а затем примазывались фресковой штукатуркой. Следовательно, типология алтарной преграды, структура и схема ее декорации, т. с. выбор открытого или закрытого ее варианта, определялись с самого начала создания храма, что. соответственно, не могло не отразиться на ее строении. Сами конструкции, будучи вмонтированными в тело первоначальной постройки, оставляли следы, наличие которых в сохранившихся памятниках дает основания для достаточно определенных выводов. Столь же определенное заключение о констру кциях можно сделать и на основании доказанного натурным исследованием изначального отсутствия тех или иных стандартных деталей, поскольку средневековое строительство всегда руководствовалось принципом целесообразности любого конструктивного решения, и соответственно каждая часть преграды, несущая нагрузку, должна была крепиться к стене и оставлять по себе следы в кладке или же но крайней мере подчиняться простой инженерной логике. Эти соображения в сопоставлении с конкретным материалом памятников позволяют в общих чертах восстановить картину развития новгородской алтарной преграды домонгольского периода. Софийский собор |
| Иногда эту ассоциацию перебивало обманное ощущение: будто находишься в совершенно отдельном от остального храма месте. Такая тишина, пение хора приглушено, молитвы - другие, чем за алтарной преградой… Но вдруг поразит самая поза священника. Даже если он стоит лицом к Престолу (и значит, спиной к стоящим вне алтаря), он все равно - затылком, спиной - не перестает напряженнейше следить за всеобщим ходом литургии. Вдруг заметишь, как остро среагировал он на сбой в пении хора или чей-то посторонний разговор " там " , за стеной. Как он занервничал, когда в " открытой " - общей, и " тайной " - алтарной - службе произошел разлад. И понимаешь: так же капитан, стоящий на мостике или рядом с рулевым волнуется, если его команда подняла не те паруса! Понимаешь, что храм наш, корабль наш - един, и каждый выполняет на нем какие-то свои обязанности, где бы он ни находился - на палубе или у штурвала. - Легко ли нам служить матросами? Легко ли быть на палубе? Легко ли отстоять вахту? - мы и сетуем-то по-матросски, когда жалуемся на тяжесть церковной службы. - Но - легко ли войти в Царство Небесное - помните Евангелие? Разве Христос говорил, что будет легко?. Напротив: Он как раз предупреждал о трудностях, даже об опасностях. Даже о возможной катастрофе... Однажды каждому из нас приходит в голову мысль: " Уйду с корабля. Не буду больше ходить на службу, где даже не гарантирована награда, где только обнадеживают " . И кто-то (а может быть, твой близкий друг или родной человек?) уходит. Ты глядишь туда, где он скрылся - и видишь только волны, только тяжелые темные волны, до горизонта... " Куда же он?.. " И чувствуешь резь в глазах - щуришься, неужели слезы? Ты вдруг видишь, как над мачтами корабля, по небу, летит птица. Птица - значит где-то рядом (уже совсем рядом”), была земля " " Вернись, плыви обратно, земля, скоро земля " !.. " Звучит новая команда. Люди, толкаясь, спешат на свои места. Паруса наполняются ветром. И корабль плывет. Прошу вас, не уходите... Источник: Журнал Фома Клайв Стейплз Льюис |
| Даже если принять во внимание необходимость завес, закрывающих алтарь в определенные моменты службы, трудно объяснить столь настойчиво повторяемое число колонок и ярко выраженную архитектурную самостоятельность балки-архитрава. Она всегда выступает как сложный профилированный карниз, часто украшенный резными орнаментами и изображениями. Что же касается четырех колонок, то в их форме ясно подчеркивается идея колонны, а не просто столпа-опоры. Тонкие фусты колонок и резные, подчас замысловатые по рисунку капители были предназначены для свободного восприятия их изящной формы в сквозной преграде или на фоне красивых тканей, которыми могли затягивать интерколумнии. Это соображение лишний раз подтверждает мысль о том, что интерколумнии древних преград не были предназначены для заполнения их большими иконами, которые не только не соответствовали архитектуре прозрачного портика, но и должны были вызывать определенные технические трудности при закреплении их между легкими опорами с капителями. Важно, что и сами византийцы воспринимали темплон или алтарную преграду именно как «портик вимы» (η στοα του βηματος – например, у Феодора Педиасим, XV в. 89 , т.е. сквозную конструкцию. Эта мысль нашла ясное выражение у В.Н. Лазарева: «Для византийцев алтарная преграда, высеченная из мрамора и украшенная драгоценными шелковыми завесами, представляла самодовлеющую эстетическую ценность, прельщавшую глаз красотою пропорций и строгих архитектурных линий. Вот почему они столь упорно не хотели превращать темплон в простую подставку для икон» 90 . Общепринятое мнение о закрытых иконами интерколумниях до XIV в., по-видимому, справедливо лишь в отдельных и достаточно редких случаях 91 . Помимо четырех колонок и архитрава алтарной преграды следует отметить сохранение традиции трех входов в Святая Святых храма и перекрытие колончатой балюстрадой не только центрального проема, но и боковых восточных капелл, т. е. вообще трехчастное деление алтарной преграды, как наиболее устойчивый конструктивный элемент 92 . |
| Устойчивость текста Параклесис в греческой (византийской) и разночтения в славянской (преимущественно сербской) традиции могут быть обусловлены особенностями исполнения этого канона в богослужебной практике византийской и сербской церкви, свидетельствовать о том, какие именно тексты канона использовались на богослужениях в тех или иных землях балканского мира. Глава 3 Тема посредничества святых и ходатайственной молитвы являлась одной из важнейших в символике византийской храмовой декорации. Возникавшие варианты изобразительного решения этой темы, чаще всего объединяемою понятием Деисуса, по-разному были адаптированы в ходе сложения декоративных программ алтарной и предалтарной зон храма. Можно проследить две тенденции в развитии этого процесса: сосредоточение изображений деисусного ряда на темплоне алтарной преграды и включение подобных по тематике композиций в ансамбль стенописей. Первая тенденция возобладала в византийской традиции; отчасти она прослеживается уже в появлении вотивных икон, выносимых на алтарную преграду или размещаемых поблизости от нее, но, главным образом, реализовалась в оформлении эпистилия темплона. Напротив, монументальные деисусные композиции – с двумя или большим числом предстоящих – после XI в. почти исчезают из апсидных программ памятников столичной византийской традиции (в отличие, скажем, от грузинских или каппадокийских) 324 . Среди групп изображений, формирующих в это время программу предалтарной зоны, особое место принадлежит парной композиции с Христом и Богоматерью. Известный с доиконоборческих времен тип Богоматери в моленной позе (Агиосоритиссы-Параклесис) после X в. оказывается в центре одной из важнейших тем предалтарной декорации, обогащаясь собственной литературной программой, окончательно сложившейся на рубеже XI–XII вв. под влиянием гимнографии (канона parakletikos св. Феодора Студита ). По крайней мере, с XIV в. Параклесис утверждается в монументальных деисусных композициях на стенах наоса балканских храмов. 276 С XII в. эпитеты часто сопровождают отдельные изображения Богоматери, реже – Христа, акцептируя наиболее ожидаемые от Них свойства: милость, готовность к заступничеству, приход на помощь, спасение (λυσα – милостивая, κεχαριτομνη – полная милости, γοργωεπικοος – скоропослушница, σωτρ – спаситель, ντιφωντος – ответчик, λεημν – милующий и т.д.). |
|
|
