| Наиболее характерным примером историко-критического подхода к Ветхому Завету в начале XX века была работа П. [А.] Юнгерова «Общее введение в Священные ветхозаветные книги». Непосредственно до этого была напечатана работа [Ф. Г.] Вигуру [ПЭ VIII, 118–119] «Руководство к чтению и изучению Библии» ([Т. 1. М.,] 1897; [Т. 2. М., 1899; Т. 1–2. 21916]). П. А. Юнгеров перевел с греческого на русский: пророков, Притчи, Бытие, неканонические книги. [По-видимому, эта неточная информация заимствована автором из кн.: Глубоковский. Русская богословская наука. С. 49. На самом деле Юнгеров перевел не неканонические книги, а пророческие и учительные, и начал перевод исторических книг (а именно Книгу Бытия; перевод последних глав, видимо, не опубликован). Издательским Советом РПЦ недавно предпринято переиздание всех переводов П. А. Юнгерова в 3 томах]. 500 Флоровский. Пути русского богословия. [Гл. VI, 6.] С. 262. [ " Выбранные места из переписки с друзьями». Гл. XV. «Предметы для лирического поэта в нынешнее время»//Гоголь. ПСС. Т. 8. С. 278. Цитата, немного неточная у Флоровского, исправлена по оригиналу.] 502 Флоровский. Пути русского богословия. С. 267. [ " Выбранные места из переписки с друзьями». Гл. X. «О лиризме наших поэтов»//Гоголь. ПСС. Т. 8. С. 256. Точная цитата отмечена внутренними кавычками, восстановленные места заключены в угловые скобки.] 505 Флоровский. Пути русского богословия. С. 321. [Источник цитаты не указан, найти ее в сочинениях В. С. Соловьева не удалось.] 507 Ф. М. Достоевский. Дневник писателя за 1874 год. Изд. Ymca Press. Париж. С. 113–114. [Дневник писателя. 1877 год. Март. Гл. III. Status in statu. Сорок веков бытия//Достоевский. ПСС. Т. 25. С. 85.] 512 Ср. болг. «чифутин» (мн. «чифути») – устаревшее «жид» (Болгарско-русский словарь. М., 1966. С. 716), и тур. Cuhut – «еврей» (Турецко-русский словарь. М., 1977. С. 161), образованное от араб, «йахуди» («евреи») с не вполне ясной этимологией (см.: Lane E. W. An Arabic-English Lexicon. Part 8. Beirut, 1968. P. 2906). С тюркским словом «чуфут» связан ряд топонимов в Крыму, обозначавших еврейские поселения (например, Чуфут-Кале). – Ред. 520 Ричардсон Самуэль (1689–1761) – английский писатель, родоначальник сентиментализма. Первый его роман «Памела» вышел в 1740 г. (пер. на рус.: СПб., 1787; др. пер. 1796) под пространным заглавием: «Памела, или Вознагражденная добродетель, серия писем прекрасной девицы к родителям, в назидание юношам и девицам и т. д.». – Ред. 521 Мармонтель Жан-Франсуа (1723–1799) – французский писатель, друг Вольтера, автор разножанровых произведений, переводившихся в России в конце XVIII – начале XIX вв. – Ред. 525 П. П. Негош. Письмо из Триеста от 3.VIII. 1837//Ньегош. Цjeлokynha дjeлa. Кнь. 7. С. 388–389. См. также: Amahacuje Jebmuч . Из Богословльа Светог Саве. С. 120, примеч. 12. 526 См. о нем: Лавров П. А. Петр II Петрович Негош Владыка Черногорский и его литературная деятельность. М., 1887. – Ред. |
| Епархии раскололись, и здесь, словно плесень в духоте, завелись обновленцы (новоцерковцы, живисты), обосновавшись во многих храмах пытаясь полностью захватить церкованую жизнь. Хотя новоцерковцев, порой, сбивалась жалкая ватажка по сравнению со староцерковцами, но обновленчество откровенно опекала, лелеяла большевистская власть. Впрочем, и сам церковный раскол — дело рук не столь духовенства, сколь власти, коль был инициирован Троцким, зловещим революционным вождем. Историк Д.А. Головушкин в очерке «К вопросу о истории обновленческого движения в Русской Православной Церкви в первой четверти XX века» утверждает: «имеются точные документы, подтверждающие организующую и руководящую роль Г.П.У. и ЦК в инициировании и осуществлении обновленческого раскола. Захват обновленцами церковной власти на местах сопровождался массовыми арестами духовенства и административными ссылками. В своем письме патриарху Тихону архиепископ Александр Симбирский с горечью писал: «С целью захвата власти обновленцы с помощью местных органов Г.П.У. удалили с кафедр без суда и указания причин многих епископов и заменили их единомышленными себе» (РГИА. Ф.831. Д.274. Л.10). Практика публичных покаяний и перестановка церковных кадров в условиях существования двух церквей (тихоновской и обновленческой), окончательно разладили церковную жизнь на местах. На что и наделась богоборческая власть. Церковных реформ в 1920-е годы в обновленчестве не было и большинство священников пошло туда просто потому, что принадлежность к обновленчеству представляла своеобразный гарант от ареста». «В общем, — продолжает А.Э. Левитин-Краснов, — обновленцев можно разделить на четыре группы: первая, самая многочисленная группа, те самые батюшки требоисправители… Вторые — прохвосты, присоединившиеся к обновленчеству в погоне за быстрой карьерой, в большинстве своем ставшие агентами Г.П.У. Третьи — идейные модернисты, искренне стремившиеся к обновлению церкви и почти все окончившие жизнь в лагерях. Четвертые — идеологи обновленчества. Блестящие, талантливые, честолюбивые люди, выплывшие на гребне революционной волны (так называемые церковные Бонапарты). Среди них многие (Увы!), хотя и не все, также были связаны с Г.П.У.» (Краснов-Левитин А.Э. Лихие годы. 1925–1949. Воспоминания. Paris : YMCA-Press, 1977. С. 118). |
| Ed. du Cerf, 1947, p. 327 почему Его образ относится к человеческой всеобщности), но Бог также и Троичен. Отец, Единоначальник (Monarches), открывает Себя как Источник и Цель Триединства, и вот почему Он является также третьим Членом всякой любви. 19 См. Киприан (Керн) , архимандрит. Антропология св. Григория Паламы . YMCA-Press, 1950; Флоровский Г. Восточные Отцы IV-V веков; Византийские Отцы VI – V1I1 веков. Париж., 1937; Карсавин Л. Святые отцы и учители Церкви. Париж, 1926; Вл. Лосский. Очерк мистического богословия Восточной Церкви .Aubier, 1944; P.de Labriol-le. Histoire de la Litlerature latine chretienne. Paris, 1930; A.Puech. Histoire de la Lilterature grecque chretienne. Paris, 1930; F.Cayré, Précis de Patrologie et d’Hisloire de la Théologie. Paris, 1930; B.Altaner. Palrologie. Herber, 1938. 21 Для восточных отцов «богословие» прежде всего означает учение о Св. Троице. С точки зрения дисциплины также наиболее строго карались ереси, относящиеся к учению о Св. Троице. 22 Принять избрание для Благодати и отвергнуть избрание на смерть – это поступить «по-детски», «это слишком тяжеловесная глупость», – говорит Кальвин. 24 Annns est Christus (год есть Христос): с литургической точки зрения весь год и все дни являются днями спасения. Templum est Christus (Храм есть Христос): все точки пространства являются частицами Templum mundi (Храма мира); они священны в меру своего участия во вселенском присутствии Христа. 27 Так называемое апофатическое (отрицательное) богословие предупреждает об опасности лишь концептуального познания: «понятия о Боге создают идолов»; о Боге мы можем знать только то, чем Он не является. Апофатическое богословие идет путем рационального незнания и приводит к мистическому соединению с Богом и неизреченному знанию, которое оно дает. 28 Так называемое апофатическое (отрицательное) богословие предупреждает об опасности лишь концептуального познания: «понятия о Боге создают идолов»; о Боге мы можем знать только то, чем Он не является. Апофатическое богословие идет путем рационального незнания и приводит к мистическому соединению с Богом и неизреченному знанию, которое оно дает. |
| Подсознание представляет собою, таким образом, сферу бесконечных возможностей, из которых возникает порок и добродетель; оно есть материя (в греческом смысле), которая может принять прекрасную или безобразную форму. Это хаос, древний «родимый хаос», который «шевелится» (Тютчев) 11 под порогом сознательной жизни, с ее рациональными нормами, с ее резона–бельной волей: мы видели, что закон есть форма, не умеющая формировать этой материи и вызывающая противоборство этого хаоса. 3. ЭРОС И СУБЛИМАЦИЯ В чем же заключается средство к овладению таинственными подсознательными силами души? Современная психология подсознания с ее теорией психоанализа и внушения указывает нам путь, подлинность которого подтверждается величайшими философскими и религиозными учениями. В свете этих учений вместе с тем отбрасывается все модное, суетное и нездоровое, что есть в доктрине «подсознательного», и остается все исконное, древнее и вечное, намеченное Платоном и ап. Павлом. Неудача императивной нормы и ее столкновение с законом иррационального противоборства (loi de l " effort converti) указывает нам путь. Подсознание не подчиняется прямому велению. Закон обращается к разумной воле и действует в средней рассудочной сфере, в сфере, освещенной сознанием. Подсознание остается для него закрытым. Нужно уметь проникать в подсознание, угадывать, что в нем происходит, и влиять на него. Прямым См. о сердце подробнее: Б. Вышеславцев. Сердце в христианской и индийской мистике. Ymca Press, Paris. путем это невозможно и возможно лишь обходным путем психоанализа. Здесь лежит заслуга Фрейда и его открытие эротической природы подсознания. Однако гениальным предвосхищением и вместе с тем существеннейшей поправкой Фрейда является Платоново учение об Эросе " 2 . Эрос бесконечно большее объемлет, нежели libido sexualis, нежели даже эротическая влюбленность. Это его корни и цветы, но не его всеобъемлющее древо жизни. Необходимость расширения понятия libido за пределы сексуальной сферы сознают все значительные мыслители, вышедшие из Фрейда. Так, Юнг понимает libido как основную психическую энергию, соответствующую в области психического бытия тому, что называется энергией в физике. Бодуэн предлагает для этой основной душевной потенции термин potentiel affectif 13 Для Адлера эта движущая пружина души есть жажда власти и господства. Эрос Платона объемлет все это: он означает существенную и несводимую функцию души, функцию стремления, уходящую в бесконечность и многообразную по содержанию, но всегда направленную на возрастание бытия, на его «валоризацию» " 4 . |
| Отдушиной и спасением, как всегда, становилась работа. Со временем дружба Франка со Струве восстановилась, и в 1927 г. Франк писал ему: «Я живу в совершенном одиночестве и поглощен написанием большого научного труда по социальной философии на немецком языке. Это единственно серьезное дело, которое мне здесь остается». Лист лекционного курса С. Франка Упомянутая книга «Духовные основы общества», важнейший труд Франка, впервые выйдет в свет в 1930 г., правда, на русском языке, в известном издательстве русской эмиграции YMCA-PRESS. В ней — назревшие мысли о кризисе веры и о его влиянии на общественную жизнь. В духовном основании общества лежит, по Франку, триединство: солидарность (соборность), свобода и служение. Каждое из этих понятий рассматривается им в христианском контексте. «Непостижимое» В 1933 г. к власти в Германии приходит Гитлер. Франка, как еврея, лишают возможности преподавать в Берлинском университете. Атмосфера постепенно сгущается, на улицах проходят антиеврейские демонстрации, громят еврейские магазины. Одинокий, угнетенный нарастающими финансовыми и политическими проблемами, Франк ищет утешения и мужества в религиозной жизни души. Свой опыт чувствования запредельного он пытается вместить в рамки философии. «Трепетно наблюдая за ним, я знала, что он как-то отходит от жизни. Тихий, спокойный, творил свои книги, черпая из своих глубин ему все больше открывающуюся Правду», — напишет Татьяна Франк в воспоминаниях. Из его религиозного «живого опыта» в это время и рождается «Непостижимое» — «самая лучшая и глубокая вещь, которую я когда-нибудь написал». Размышляя о Боге, Франк приходит к оригинальному и глубокому представлению о соприкосновении с Господом только через категории «Я» и «Ты», ибо неуместно и ошибочно определять Бога в категории «Он»: ведь Бог непостижим, а категория «Он» предполагала бы некое объективное Его определение. Но, оставаясь бесконечно непостижимым, Бог тем не менее открыт человеку в глубинах его бытия через «конкретное переживание жизненного опыта Божества». Бог сущий, но не Сам по себе. Он не стоит в стороне от существования конкретного человека, а открывается ему, соприсутствует в сокровенной, «нераздельной и неслиянной» связи «Я — Ты». «Непостижимое» есть парадоксальная попытка Франка путем разума подойти к сверхразумному и сверхлогическому — к тому, как Бог открывается душе человека. «Этот демонизм мог соблазнить массы» |
| — Сделайте проход! Дайте проститься друзьям и почитателям — Нет, — твердо и громко сказал маленький священник в серебряной ризе, — прежде чем пойдут прощаться друзья и почитатели, я должен предать ее земле. И стал совершать то, чего много лет не видело и не слышало старое Келомякское лесное кладбище… А Тамару Григорьевну сожгли в крематории у Донского монастыря. Кто так решил и кто придумал — не знаю. Сама она просить об этом вряд ли могла. Просила она о другом. Перед выносом из квартиры на Аэропортовской, когда все уже простились с Тусей и вот-вот должны были застучать молотки, меня увлек куда-то в ванную или на кухню Самуил Яковлевич. В руке он держал маленькую, хорошо знакомую мне серебряную иконку. Руки у него дрожали, голос срывался. — Подскажи, что делать. Вот иконка, с которой она не расставалась до последней минуты. Еще третьего дня она просила меня положить эту икону в гроб. Но ведь гроб сожгут! Я сказал: — Если она просила — положи. — Но ведь сгорит! — Душа ее не сгорит. Она верила. Ей нужно было это. Положи. Но он продолжал колебаться. Вернувшись в ту комнату, где стоял гроб, он еще к кому-то обратился за советом. Твардовский, как всегда на похоронах, оживленный, разговорчивый, прежде времени выпивший, крикнул из угла, где стоял с таким же оживленным А. А. Сурковым: — Положите в гроб икону! Она же была верующая… Стоявшие у гроба Лида Чуковская и А. И. Любарская возмутились. — Да прекратите же это наконец! — крикнула Лидия Корнеевна. В ту минуту мне стало жалко ее. Да, не Тамару Григорьевну и не себя стало жалко, а Лиду Чуковскую. _____________________________ [xxvii] Автор цитирует неопубликованные воспоминания Лидии Корнеевны Чуковской (р. 1907), литературного критика, прозаика, мемуариста, поэта, редактора, о Т. Г. Габбе. [xxviii] В своих «Записках об Анне Ахматовой» Лидия Чуковская, рассказывая о хлопотах Ахматовой о репрессированном сыне, Льве Николаевиче Гумилеве, записала: «У нее роковые дни: решается Левино дело… Анна Андреевна, сидя отдельно от нас, поодаль у стола, перелистывала какой-то альбом и тяжело молчала. Иногда мне казалось, что, молча, она шевелит губами: может быть, молится? Я, неверующая, готова молиться вместе с ней» (т. 3. 1952—1962. Париж, YMCA-PRESS, 1980, стр. 112—113). |
| Вот в этот момент довольно громких разговоров об открытии в русской эмиграции Высшей Богословской Школы, Л. П. Карсавин был уже среди нас в Европе в числе той группы интеллигентов, которую большевики не решились расстрелять. Под влиянием Луначарского эта группа из 22-х лиц была в 1922 г. просто выброшена в «буржуазный мир». Часть в Германию – Чехословакию, часть за южную границу – из Крыма в Константинополь. В воздухе у нас носилась идея открытия Богословской Академии. Казалось скорее всего в Праге. Л. П. Карсавин раньше всех, как бы щеголяя своими талантами, пишет и печатает два томика патрологии: «Учение об отцах церкви» (YMCA-Press. 1926). Когда митр. Евлогию удалось в 1924 г. приобрести на аукционе имение с церковью и школьными помещениями, ставшее Сергиевым Подворьем, мечта об открытии Высшей Богословской Школы, естественно перенеслась на Париж. О. С. Булгаков , приехавший из КПля в Прагу, без споров уже признан был возглавителем этого научно-богословского и школьного предприятия. Наше Подворье очень примитивно, аскетически убого, но с вдохновением благоустроялось. Когда летом 1925 г. в Париж переселился о. С. Булгаков , у меня в руках было уже письмо Л. П. Карсавина с предложением – стать у нас патрологом. Я с наивной готовностью доложил это нашему декану и был им окачен ушатом холодной отрезвляющей воды. Я оказался круглым невеждой в том, что всей профессорской Праге давно было известно. Да и сам Карсавин нашел нужным увековечить свое бурное переживание в целой книге: De profundis. Л. Пл-ч ничуть не скрывал в университетской среде своего увлечения одной из первых женщин, вошедших в состав университетской корпорации. Что и как было потом, я ровно ничего не знаю. Только высылка из России на Запад, куда Л. П. Карсавин прибыл со своей семьей, повидимому была спасительным освобождением от временно охватившего его кошмара. Л. Пл-ч около 1930 г. очутился в Париже в окружении евразийцев, но партийно-политическая чеканка была преходящей случайностью. Приглашенный вскоре в Литву, в новооткрытый там Ковенский Университет, на кафедру всеобщей истории с обязательством через два года начать преподавать на литовском языке, Л. Пл-ч уже через год начал читать лекции по-литовски. Когда, после безумной попытки Хитлера проглотить всю Россию, Литва с 1940 г. вновь стала частью СССР-ии, Л. Пл-чу пришлось отказаться от театрального костюма литовского профессора и стать просто русским ученым. Не задирая против все сильнее и безумнее порабощавшего сталинизма, после 6-летнего периода покорности режиму, все-же при новых чистках, в конце 1947 г. Л. Пл-ч был беспощадно отправлен на каторжные работы, за Полярный Круг в 600 килом. от Ледовитого океана, между Интой и Воркутой. |
| Какой здравомыслящий человек, знающий всю меру различия между этими вещами, не возмутится, услышав, что боготворящая премудрость Духа вполне совместима с философией внешних наук, - притом услышав от людей, которые по видимости держатся одних убеждений с нами и упрекают нас за то, что наши возражения направлены будто бы против единомышленников? Разве не верны слова истолкователя божественных тайн Григория Нисского, что одна истина " бездетна и бесплодна " , не дает после долгих родовых мук никаких плодов, не ведет к свету богопознания, тогда как духовная изобильна и многоплодна, производит детей не по два и по три, как у самых многоплодных живых существ, но разом возрождает целые тысячи, из страшного мрака приводя их к чудному Божьему свету, как узнаем из апостольских деяний (Деян. 4, 4)? . Разве истина внешней науки не сомнительна и не смешана с ложью, почему всегда рано или поздно опровергается, что должны признать сами ее сторонники, тогда как другой истине по божественному слову Евангелия (Лк. 21, 15) никто не может противостоять, потому что она провозглашает очевиднейшую истину, ни в чем не смешанную с неправдой? Разве истина мудрости божественного Писания не обязательна, полезна и спасительна для нас, тогда как истина внешней мудрости и не обязательна, и не спасительна? Так или иначе оказывается, что видов истины два: одна истина есть цель боговдохновенного учения, другую, не обязательную и не спасительную, ищет и никогда не находит внешняя философия. Как же можно говорить, что этими двумя разными путями мы приходим к одной и той же истине? (12) Capita 88. (русск. пер., Диадох Фотикийский, Добротолюбие, т. III, YMCA - PRESS, 11, rue de la Montagne Sainte - Genevieve 75005 PARIS 1988. ... Ибо ум наш с тех пор, как соскользнулся в двойственность ведения, нуждение некое имеет, хотя бы и не хотел, в одно и тоже мгновение помышлять худое и доброе, особенно у тех, кои достигают тонкости рассуждения. Почему, как ни старается он всегда помышлять доброе, тотчас припоминается ему и худое, потому что память человеческая от преступления Адамова некако разделилась на двоякое помышление. |
| Бердяев Н. А. Философия свободного духа : Проблематика и апология христианства. С. 129. Во многом к бердяевскому пониманию приближается концепция свободы и творчества Юргена Мольтмана. См. интересный сравнительный анализ Пола Скаринги: (Scaringi P. A. Freedom and the ‘creative act’ in the writings of Nikolai Berdiaev : An evaluation in light of Jurgen Moltmann’s theology of freedom. Diss. Cand. Sci. (Philosophy). Moscow : University of St. Andrews, 2007. P. 227.). Хотя Бердяев не всегда последователен в словоупотреблении (в различных контекстах он то сближает, то различает понятия «личность» и «человек»), в целом его утверждения позволяют заключить, что личность относится именно к человеку новозаветному, причастному богочеловеческому опыту свободы и творчества, т. е. в ком человечность раскрыта в большей полноте. Личность и есть настоящий человек. См., например: «бесконечную имманентную помощь найдет человек в себе самом, если дерзнет раскрыть в себе творческим актом все силы Бога и мира, мира подлинного в свободе от “мира” призрачного. … И мы можем и должны почувствовать себя настоящими людьми, с ядром личности, с существенной, а не призрачной религиозной волей» (Бердяев Н. А. Смысл творчества (Опыт оправдания человека). М.: изд-е Г. А. Лемана и С. И. Сахарова, 1916. 358 с., 10). Именно к личности относятся радикальные высказывания, подчеркивающие ее внеположность и неподчиненность падшему миропорядку, «онтологическому бытию», понятому как объективированная, вторичная реальность: «Личность вне бытия, она противостоит бытию» (Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека : Опыт персоналистической метафизики. Париж : YMCA-Press, 1939. С. 69). Характерны его выражения «радий в духовном мире», «благодатная излучающая энергия», которые он синонимически применяет к свободе, творчеству, любви — всякому действию человеческого (на глубине — богочеловеческого) духа, характеризующему и конституирующему личность и выводящему ее из природного (падшего, объективированного, вещного) миропорядка. См., например: Бердяев Н. А. О назначении человека : Опыт парадоксальной этики. Париж : Современные записки, 1931. С. 149–151; 154; 283. |
| 20-41; Христианство и идея монархии//Путь, 1927, 6. С. 15-31; Русский народ и государство//Путь, 1927, 8. С. 21-57; Русское западничество//Путь, 1929, 15. С. 81-111; Религиозно-философские идеи и личность Б.Н. Чичерина в свете его воспоминаний//Путь, 1930, 24. С. 98-110. В этом вопросе Алексеев продолжает следовать линии, намеченной Л. И. Петражицким (1867-1931), (Очерки философии права. Основы психологической теории права. СПб., 1900. Введение в изучение права и нравственности: Эмоциональная психология, СПб., 1905. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 1, 2. СПб., 1907.). Эту же линию мысли различнеия права и нравственности развивает и Александр Кожев, русский правовед, интегрировавшийся во Франции. См. напр. A. Kojève. Esquisse d " un phénoménologie du droit, Gallimard, Paris 1982. Вышеславцев Б. [Рецензия] С.Л. Франк. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. YMCA Press. Paris 1930. 317://Путь. 1930. С. 108. Комментарии ( 4): Павлов Вадим Иванович 27 декабря 2011г. 02:47 Неплохая мысль: " юридический феномен — это не только претензия индивидуалистического «буржуазного» потребительского отношения к жизни, но вопрос о свободе личности в контексте культуры, творчества, цивилизации " . И эта отчасти: " Право имеет свой собственный смысл в сотворенном мире и в природе человека. Ценности, которые свойственным только ему способом защищает право — это не «нравственные ценности», но ценности вообще, смыслы, заложенные в сам порядок творения. Поэтому не только право может «корректироваться» нравственностью, но та или иная исторически сложившаяся общественная и религиозная мораль может проверяться (?????) базовыми правовыми принципами, поскольку идея справедливости, юстиции непосредственно принадлежит природе человека и сотворенного " Однако, несмотря на то, что сегодня нам, конечно, следует поднимать все то дореволюционное наследие ради того, хотя бы, чтобы переписать либерально фундированные учебники по праву, написанные в 90-е гг., все-таки следует признать, что дореволюционная правовая мысль была крепко связана верой в идею права. |
|
|
