| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ARTES LIBERALES ARTES LIBERALES [лат.- свободные искусства; 7 liberales disciplinae - 7 свободных искусств], античная и средневек. классификация наук и образования. Восходит к «энциклопедическому образованию» (греч. γκκλικος παιδεα) софистов и «свободным наукам» (греч. λευθριαι πιστμαι) Аристотеля . В системе образования господствующим становится семичастный канон, включавший свободные искусства, к-рые в кратком изложении должны были охватывать весь состав знаний, за исключением его самого высокого уровня - философского осмысления сущего. С V в. A. l. делились на тривиум (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиум (арифметика, геометрия, астрономия, музыка; порядок следования дисциплин мог различаться). Теоретически тривиум являлся начальным образованием (примерно с 6 до 14 лет), дававшим практические знания и возможность занимать общественные должности. Квадривиум предназначался для тех, кто намеревался стать ученым. Наиболее подробное изложение 7 свободных искусств находится в трактате африкан. неоплатоника V в. Марциана Капеллы «О браке Филологии и Меркурия», в к-ром в аллегорической форме (речь шла о свадебном пиршестве во дворце Юпитера, где персонифицированные школьные науки выступали как служанки невесты Филологии) давалось изложение образовательного минимума. Этот трактат стал одним из популярных учебников Средневековья. В нач. VI в. Боэций создал ряд учебных трактатов по арифметике, музыке и логике, к-рые впосл. использовались для преподавания. В VII в. нек-рые вопросы преподавания A. l. рассмотрены Исидором Севильским в кн. «Этимологии». Аллегория риторики. Гравюра. Нач. XVI в. Аллегория риторики. Гравюра. Нач. XVI в. В Византии система обучения «свободным искусствам» сохраняла свое значение неизменно, хотя сам термин не получил большого распространения; византийцы, как правило, пользовались обозначением γκκλικος παιδεα (общее образование). Методика тривиума и квадривиума лежала в основе преподавания в многочисленных частных школах, в имп. |
| Будучи от природы наделенным повышенной художественной восприимчивостью, Августин много внимания уделил в своих богословско-философских сочинениях практически всем видам искусства, которые позже были обозначены в европейской культуре как «изящные искусства», т. е. искусству в современном понимании этого термина. При этом следует помнить, что античность, а вслед за ней и Средние века наделяли термин «искусство» (tevcnh, ars) существенно иным значением, чем то, в котором он употребляется в наше время. Практически все отрасли духовной и предметно-практической деятельности человека назывались в позднеантичный период artes. В античности наметилось и деление искусств на свободные (artes liberales) и служебные (artes vulgares). К последним относились искусства, требующие физических усилий, к первым – сугубо духовные. Во II в. Гален считал высокими искусствами риторику, диалектику, геометрию, арифметику, астрономию, грамматику и музыку как теоретическую дисциплину математического цикла. К служебным искусствам относились все ремесла. Живопись, скульптура и архитектура автоматически попадали в низший разряд, хотя уже Гален полагал, что изобразительные искусства могут быть отнесены и к свободным искусствам 208 . Служебные искусства рассматривались как имеющие утилитарное назначение, а свободные – служащими для удовольствия. В V в. в энциклопедическом трактате уроженца Карфагена Марциана Капеллы «О браке Филологии и Меркурия» приводится система семи свободных искусств, которая, будучи усовершенствованной Боэцием и Кассиодором, стала традиционной для Средних веков 209 . Свободные искусства подразделялись на «тривий», включавший грамматику, риторику, диалектику и «квадривий», состоявший из музыки, арифметики, геометрии и астрономии. К служебным, или «механическим», искусствам (artes mechanicae) относили в этот период музыку, как исполнительское искусство, живопись, скульптуру, архитектуру, различные ремесла. Таким образом, «свободные» искусства состояли в основном из научных, с современной точки зрения, дисциплин, а «механические» включали в свой состав ремесла и те искусства, которые Новое время отнесло к разряду «изящных». Поэтому, как справедливо отмечает современный автор, средневековая философия искусства представляла собой или «эпистемологию», или «технологию» 210 . |
| Дух действует в мире в образе голубя (см. объяснения; In Ioan ev. 6, 1); Ноев ковчег выступает образом Церкви и Христа, спасшего древом своего креста грешное человечество (De civ. Dei XV, 26). Сарра благодаря своей красоте представляется христианам образом (figura) горнего Иерусалима, т. е. Града Божия, а Исаак - прообразом Христа, несшего свой крест (XVI, 31 - 32), и т. п. Многомерность понятия образа показывает, что Августин уделял этой категории большое внимание и в своей онтологии, и в гносеологии, и в антропологии. В связи с его теорией творчества образ наполняется и собственно эстетическим смыслом. В качестве главного результата творческой деятельности идеального художника он занимает одно из важных мест в эстетике Августина. Создание произведения «по образу и по подобию» архетипа, т. е. некоторого идеального прообраза, составляет со времен ранней патристики идеальную основу творческого метода христианского художника. Реально земному художнику удавалось, по мнению Августина, осуществлять только вторую часть этого принципа - творить по закону «подобия», который лежал в основе красоты. Несмотря на ряд неясных и противоречивых положений, теория творчества Блаженного Августина внесла существенный вклад в развитие эстетического сознания своего времени и послужила важным обоснованием творческой деятельности средневековых художников, вдохновлявшихся примером божественного Творца. Глава VIII. ИСКУССТВО От художника и творческого акта внимание Августина регулярно переключается и на результаты творческой деятельности - произведения искусства, сами искусства. Следует вспомнить, что античность, а вслед за ней и Средние века наделяли термин «искусство» (τχνη, ars) существенно иным значением, чем то, в котором он употребляется в наше время. Практически все отрасли духовной и предметно-практической деятельности человека назывались в позднеантичный период artes. В античности наметилось и деление искусств на свободные (artes liberales) и служебные (artes vulgares). К последним относились искусства, требующие физических усилий, к первым - сугубо духовные. |
| Предметы преподавания в школах разделялись на две большие группы: artes liberales (иначе saeculares или mundanae litterae) и scriptura sacra или sacra pagina. Сначала изучались artes liberales, равделявншея на trivium (грамматика, риторика и диалектика) и quadrivium (арифметика, музыка, геометрия и астрономия). При изучении их строго соблюдалась последовательность, хотя некоторые из них иногда и не преподавались в школах. Только по окончании quadrivium’a приступали обыкновенно к изучению богословия, потому что на светские науки смотрели как на подготовительную ступень к богословию 80 . Так Алкуин, главный организатор школьного дела при Карле Великом, говорит в своем грамматическом трактате, что в юности должно упражняться в изучении светских наук, и только по достижении более зрелого возраста, когда разовьются и окрепнут духовные силы и в частности способность понимяния, следует приступать к изучению Свящ. Писания 81 . Ту же мысль он выражает в письме к ирландским монахам (Epist. 225), говоря, что „в основу обучения детей с самого раннего возраста (quasi fundamentum tenerae infantium aetati) должна быть положена грамматика и прочие светские науки, чтобы они могли как бы по ступеням мудрости восходить на высоту евангельского совершенства. Педагогической систем Алкуина следовали Рабан Мавр, Вальфрид Страбон, все школы бенедиктинцев и многие другие школы. Обучение чтению производилось большей частью по книгам Свящ. Писания и в частности по Псалтири. Богословия, как науки, в школах собственно не было. То, что преподавалось в них под именем sacra pagina или scriptura sacra, состояло обыкновенно в изучении важнейших отделов (и в частности перикоп или церковных чтений) из Библии по латинскому переводу (вульгате), извлечений из свято-отеческих проповедей (postilla, sc. verba textus), молитв и литургии Григория Двоеслова по служебнику (missale). Некоторые отрывочные сведения богословского характера сообщались и при изучении светских наук. Изучение светских наук происходило по энциклопедиям и отдельным руководствам (Марциана Капеллы, Доната, Диомеда, Присциана и др.), составленным большей частью по сочинениям древних греческих и римских писателей. |
| В т. н. Стамском каталоге (нач. XIV в.), списке магистров и бакалавров доминиканского ордена, дающем наиболее полный перечень сочинений Б. Д., а также у историка доминиканского ордена Альберта из Болоньи значатся комментарии Б. Д. к работам Аристотеля: «Топике», «Физике», «О возникновении и уничтожении» (все опубликованы), «О небе и мире», «О душе», «О чувстве и чувственно воспринимаемом», «О сне и бодрствовании», «О продолжительности и краткости жизни», «О памяти и воспоминании», «О смерти и жизни», «О растениях и растительном мире» ( Meersseman G. Laurentii Pignon Catalogi et Chronica accedunt Catalogi Stamsensis et Upsalensis Scriptorum OP. R., 1936. P. 64. N 63; Albertus de Bolonia. De viris illustribus Ordinis Praedicatorum. Boloniae, 1517. F. 153v. L. 28). Кроме того, опубликован найденный комментарий к «Метеорологике» Аристотеля. По ссылкам в сочинениях самого Б. Д. известно, что он комментировал т. н. «Книгу конструкций», или «Малый Том» Присциана, «Аналитики» и «О софистических опровержениях» Аристотеля. Учение Рационализм Аристотеля и его комментаторов вполне был усвоен Б. Д.: с его т. зр. только философия (наука, scientia) может представить достоверное знание о мире. «...Во всем универсуме нет ничего, познанию чего не учила бы какая-либо из частей философии» (Modi signific. Q. 11. 51-52). У Б. Д. встречаются высказывания, что все, что вне философии, есть измышления разума (figmenta intellectus - De aetern. mundi. 304). Б. Д. проводит разделение наук на словесные (sermocinales) и реальные (reales, от res - вещь), восходящее, вероятно, к делению между науками тривиума и квадривиума (см. ст. Artes liberales ), и дополняет это разделение аристотелевской классификацией: реальные науки «учат о вещах естественных (naturales), математических ( mathematicae ) и божественных ( divinae ) » (Modi signific. Q. 6. 22). О «вещах естественных», основным свойством к-рых является движение, трактует физика, о математических - науки квадривиума (арифметика, геометрия, астрономия и музыка), о божественных - метафизика. Последняя не замещает христ. богословия, опирающегося на Откровение; речь идет о т. н. естественном богословии, к-рое является знанием о Боге, получаемом благодаря естественным способностям человеческого разума. В соответствии с ролью и задачами науки в жизни человека Б. Д. различает также механические науки (artes mechanicae), необходимые человеку для достижения жизненных благ и удовлетворения телесных нужд; моральные науки (morales scientiae), необходимые для правильного руководства действиями, к-рые были бы устремлены к наилучшей и последней цели человеческой жизни - благу ; науки, благодаря к-рым человек обладает знанием того, что постигается созерцанием, т. е. мудростью (sapientia - Ibid. Q. 5. 52-76). |
| Она пользуется Платоновым делением для различения идей, равно как и для определения смысловой единичности, пользуется им, далее, для [установления] первых родов [сущего], мысленно сочетая их, пока не пройдет всю область умопостигаемого, и снова расчленяя их, пока не дойдет до первоначала» (Ibid. I 3, 4-5; пер. А. Ф. Лосева). Это определение Д. Плотина аналогично построению самой его философии, если двигаться «снизу вверх», от мира к мировой душе, к идеям божественного Ума и далее к первосущности - Единому; вместе с тем оно соответствует обратному порядку, пути «сверху вниз»,- эманации всего сущего из Единого (как «чистого единства») к Уму (как «единству во множестве» или единству идей), к мировой душе, миру и отдельным вещам и людям. Др. крупнейший представитель неоплатонизма, Прокл , в «Первоосновах теологии» диалектически разработал учения о Едином в его отношении ко многому, богах и числах, Уме и душе; в соч. «Платоновская теология» осуществил диалектическую реконструкцию теологии и философии мифологии Платона; написал к диалогам Платона «Тимей» и «Парменид» и др. обширные комментарии, основу к-рых составила Д. во всем многообразии ее содержания и богатстве функций. Учения о Д. проникают в труды энциклопедического характера, приобретают общекультурный характер: Марк Теренций Варрон в не дошедшем до наст. времени соч. «О девяти науках» (Disciplinarum libri IX) противопоставлял свободные искусства ( artes liberales ), к-рые вместе с Д. составляли традиц. 7 наук, а также архитектуру и музыку несвободным искусствам (artes illiberales), занятиям несвободного человека, раба; Марциан Капелла в своей энциклопедии «О браке Филологии и Меркурия» (De nuptis Philologiae et Mercurii) излагал (в порядке, еще принятом Платоном в «Государстве») содержание «семи свободных искусств» (кн. 3-9), включающих Д. (кн. 4), к-рую он склонен был толковать как учение о языке и речи; Флавий Магн Аврелий Кассиодор написал «Институции» (Наставление в науках божественных и светских), во 2-й части - «О свободных искусствах и дисциплинах» - рассматривалась Д.; Исидор Севильский, автор «Этимологии» (или Origines; Начала), труда, 2-я кн. |
| Свое исследование Августин начинает с определения музыки. Уже в трактате «О порядке» его интересовал вопрос о происхождении, предмете и целях «свободных искусств» (или «свободных наук» - у Августина по античной традиции disciplinae liberales и artes liberales - синонимы), среди которых он рассматривал и музыку как науку, «происходящую частью от чувства, частью - от ума» (De ord. Π, 14, 41). Августин начинает с традиционного античного определения музыки, заимствованного им, как отмечал уже Кассиодор, у Варрона (Discipl. VII). Musica est scientia bene modulandi (музыка есть наука хорошо соразмерять («модулировать») (I, 2, 2) . Августин дает подробное разъяснение каждому термину этой дефиниции, показывая, что она является «исчерпывающей» (perfecta est), и выявляя уже в процессе этого разъяснения свои эстетические взгляды. Глагол modulor, происходящий от modus (мера), означает в латинском размерять, ритмически и гармонически организовывать, соразмерять; modulatio - соразмеривание, содержание в мере, размеренность, ритмичность, мелодическое начало. В этом смысле и применяет их Августин. В дальнейшем мы будем употреблять термины «модулировать» и «модуляция» в кавычках без перевода, следуя традиции В. П. Зубова, чтобы не смешивать указанные значения со значениями современных слов «модуляция» и «модулировать». Трактат написан в форме диалога между учеником и учителем. Определение, данное учителем, сразу же вызывает у ученика вопрос, направляющий все рассуждение в чисто эстетическую сферу: «Но поскольку я вижу, что «модулировать» происходит от modus (мера), ибо во всем хорошо сделанном должна соблюдаться мера, а многое в пении и танце, хотя и доставляет удовольствие, бывает весьма дурно, постольку мне хотелось бы всесторонне выяснить, что же в конце концов есть «модуляция» - слово, которое уже почти одно заключает в себе определение такой большой дисциплины. Ведь здесь следует научиться не чему-нибудь такому, что знает любой певец или актер» (1, 2, 3). «Модуляция», таким образом, сразу связывается с вопросами мусических искусств, которые доставляют удовольствие, но почему-то бывают дурными, видимо в морально-этическом смысле; предмет же «модуляции» превышает знания музыкантов-практиков. Вопрос о «модуляции» тем самым выносится в сферу чистой теории: с первых же фраз трактата намечается полный разрыв между музыкальной теорией и практикой, хотя и не отрицается, что «модуляция» лежит в основе исполняемой музыки. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание А. Озиандер. Гравюра. 1565 г. Мастер Б. Йенихен (Ин-т искусств, Детройт) [Нем. Osiander] Андреас ( 17.10.1552, Кёнигсберг, ныне Калининград), нем. евангелический проповедник и теолог; крупный церковный деятель периода Реформации . Происхождение и образование Год и день рождения О. в точности не известны. На основе свидетельств авторов XVI в. и нек-рых косвенных замечаний самого О. исследователи заключают, что он род. между окт. 1496 и мартом 1497 г., вероятнее всего - 14 дек. 1496 г. (обоснование см.: Simon. 2015). О. происходил из семьи потомственного зажиточного кузнеца. О детстве и юности О. сведений не сохранилось. Первой связанной с ним датой, засвидетельствованной в источниках, является датированная 9 июля 1515 г. запись о его поступлении в Ингольштадтский ун-т. В университетском матрикуле О. назван клириком диоцеза Айхштетт; это свидетельствует о том, что к моменту поступления в ун-т О. уже ориентировался на церковную карьеру. Вероятно, в Ингольштадте О. ограничился изучением свободных искусств (см. Artes liberales ) и философии; его сочинения не дают оснований считать, что он систематически изучал схоластическую теологию. В период обучения О. познакомился с идеями ренессансного гуманизма . Под влиянием трудов Эразма Роттердамского , Иоганна Рейхлина и др. нем. гуманистов в университетские годы у О. сформировался интерес к изучению древних языков - латыни, греческого и в особенности еврейского. Неизвестно, получил ли О. в Ингольштадте к.-л. ученую степень; в документах ун-та соответствующие упоминания отсутствуют. О. и начало церковных реформ в Нюрнберге (1520-1525) В 1520 г. О. был рукоположен во пресвитера и получил место преподавателя древнеевр. языка в мон-ре ордена августинцев-еремитов в Нюрнберге. Общаясь с насельниками мон-ря, О. впервые познакомился с реформационными идеями, а также с антикатолич. полемическими сочинениями, созданными в 1519-1521 гг. Мартином Лютером , к-рый до разрыва с католич. Церковью принадлежал к ордену августинцев-еремитов и имел значительное число друзей и последователей среди представителей этого ордена. |
| 74 Cassiod. Variar. lib. lll, epist. 33. Migne, Patrol. curs. compl. ser. lat. tom. 69, col. 595. 75 Cum studia saeculariuin litterarum magno desiderio fervere cognoscerem, ita ut multa pars hominum per ipsam se mundi prudentiam crederet adipisci, gravissimo sum, fateor, dolore permotus, quod scripturis Divinis magistri publici deessent, cum mundane auctores celeberrima procul dubitatione traditione pollerent. Cassiod. De institut. divin. litt. lib. I. Maxima bibliotheca veter. patr. tom. XI. Lugdun. 1677, pag. 1270. 76 В некоторых изданиях каждая из этих книг помещается отдельно, как самостоятельное сочинение, но несправедливо. См. Ebert Gesch. d. christlich. – lat. Literat. Lpz. 1874, S. 477. 77 Как силен был в это время интерес к классической литературе, об этом можно судить уже потому, что даже в некоторых из женских монастырей вместе с житиями святых читались произведения Виргилия и Теренция. Schmidt. Gesch. d. Pädag. II Bd. S. 235. 78 Сведения о состоянии школьного дела в период Средних Веков мы заимствуем главным образом из сочинения Ф. А. Энштейна Преиодавание латин. и греч. языков, перев. под ред. Г. Янчевецкого, Ревель, 1889 г. и из Schmidt’s Gesch. d. Pädagog. II Bd 2. Aufl. von W. Lange, Cöthen, 1869. 79 В. П-цкий. Из чтений по истории христ. литературы. Труды Киев. Дух. Акад. 1864 г., т. 1, стран. 305–306. 80 Впрочем, начальное религиозное обучение иногда происходило одновременно с преподаванием светских наук. 81 Per has vero, filii carissimi, semitas (sc. per artes liberales) vestra quotidie curat adolescentia, donec perfectior setas et animus sensu robustior ad culmina Sanctarum Scripturarum perveniat (Dial. de gramm. init.). 83 Так, Рабан Мавр дает следующее определение грамматики: Grammatica est scientia interpretandi poetas atque historicos et recte loquendi scribendiquo ratio. 85 Схоластическая мелочность и невежество ярко обрисованы в весьма остроумной сатире (произвдения гуманистов) „Epistolae virorum obscurorum». 88 G. Vapereau, Dictionnaire universel des littératures. 2 édit. Paris, 1884, p. 575–578. Заслуживает внимания также то обстоятельство, что многие из католических средневековых богословов отличаются таким свободомыслием, какое мы очень редко встречаем в протестантском богословии. См. А. Вебера История европ. философии, перев. под ред. А. Козлова, Киев, 1882 г. стран. 175–176. |
| Этими основными чертами определялись особенности латинской образовательной системы и особенности церковной жизни Запада, каковые, в свою очередь, определили собой и характер латинской богословской школы. – Латиняне приняли греческую систему общего («свободного») образования, но устранили из неё самую душу – философию, ибо теоретические вопросы их занимали мало, и если отдельные лица (вроде Цицерона) интересовались философией, то их увлекал более сам процесс спекулятивного мышления, а также желание испробовать на философских материях свой литературный стиль 280 . Поэтому латинская школа заканчивалась ступенью риторики 281 , каковая для эллина была только переходом к высшему объединению знаний, без которого вся система «свободных наук» теряла смысл. Напротив, римлянина риторика удовлетворяла вполне, во-первых, потому, что она давала внешний вид образованного человека; во-вторых, потому, что из неё получалась и практическая польза в виде подготовки к общественной и, в особенности, адвокатской деятельности 282 . Поэтому образованным человеком у латинян считался не тот, кто постиг науку «о подлинно сущем», а тот, «кто красиво, убедительно и с пониманием дела может красиво говорить (и писать) по какому угодно вопросу, соответственно обстоятельствам и к удовольствию слушателей» 283 . Отсюда и γκκλια μαϑματα, реципированная на западе под именем artes liberales, является здесь не как «служанки философии», а как «служанки» словесного искусства – «филологии» 284 : они должны вооружить человека разнообразной «эрудицией» для упражнения в высшей науке – «элоквенции» 285 . – Западное христианство не внесло существенных изменений в эту систему, хотя отношение к ней было двойственное 286 . Причина двойственности заключалась в формальном характере риторского образования: кто смотрел на него с точки зрения идей, тот не мог относиться к нему иначе, чем Климент Александрийский относился к беспринципной софистике; но кто заранее отказывался считаться с содержанием риторской «эрудиции» и видел в ней только форму, тому риторика могла представляться для христианства безразличной и даже не бесполезной в качестве подготовки к церковному красноречию. |
|
|
