| Решено было собрать собор в Константинополе. И действительно такой собор собрался в 879 году и обставлен был так величественно, как не многие и из числа даже вселенских соборов. Открылся собор в ноябре 879 года, а закончился 13 марта следующего (880) года. Места для заседания отцов собора менялись: первое заседание происходило в «великом секретариуме» при Софийском константинопольском храме 329 , дальнейшие заседания там же, где и собор 869 года – в верхней части Софийского храма, называвшейся катехумениями, а одно, именно шестое заседание собора имело место в императорском дворце. Председателем собора был сам Фотий. На соборе заседали папские легаты, их было трое: Павел епископ Анконский, Евгений епископ Остийский, Петр пресвитер римский и кардинал. Первые двое прибыли еще в 878 году с поручением от папы к патриарху Игнатию, но удержаны были в Константинополе до времени собора для присутствия на нем; легат же Петр прибыл незадолго до открытия собора и принес с собою папские письма к императору, Фотию и собору – документы, имеющие важное значение в вопросе о восстановлении Фотия на патриаршестве. На соборе присутствовали уполномоченные от лица всех восточных патриархов. Уполномоченным от патриарха иерусалимского был пресвитер Илия (но не тот Илия, который присутствовал на соборе 869 года; этот уполномоченный является на самом же первом заседании собора); уполномоченным от патриаршей кафедры александрийской был пресвитер Косма (является на собор со второго заседания); полномочиями от патриарха антиохийского облечен был архиепископ мартиропольский Василий (прибыл лишь к четвертому заседанию собора). Все эти апокрисиарии восточных патриархов были лицами, действительно снабженными надлежащими уполномочиями, а не были самозванцами, какими были мнимые апокрисиарии собора Игнатьева 869 года. На соборе видим чрезвычайно большое число греческих архиереев в качестве членов его. В числе их было восемьдесят митрополитов и архиепископов. Между ними встречаем и имя Григория Асвесты, престарелого друга Фотиева, который теперь был митрополитом никейским, но который скончался раньше заключения соборной деятельности. |
| Однако, отвечающий на речь Прокопия, легат ничего не сказал о соборе 869 года, который выставлялся восточным оратором, как причина упорства отщепенцев. Быть может ответ легата Петра был найден собором не вполне удовлетворительным, а потому тот же Прокопий с ударением сказал, что главный повод к отделению для отщепенцев дают те подписи, какие сделаны на соборе 869 года, направленном против Фотия. Члены собора подтвердили слова Прокопия, сознавшись, что из числа их некоторые сначала тоже не хотели входить в общение с Фотием из-за собора 869 года. Желая закончить рассуждения, вызванные письмом папы к императору, легаты спросили собор: принимают ли члены его послание это? Ответ был утвердительный. Тогда легаты еще точнее поставили свой вопрос и спросили: принимают ли члены собора все послание папы со всеми его подробностями? на этот вопрос собор отвечал тоже утвердительно, но с значительными оговорками: «все, что касается славы Церкви и признания Фотия патриархом, мы принимаем; но что относится до дел государственных и императора, то мы решение их предоставляем самому императору». Чтобы понять смысл этих последних слов, нужно взять во внимание, что папа в письме к императору просил его возвратить церковь Болгарскую папской юрисдикции; разрешение этого-то вопроса собор и объявляет не подлежащим ведению церковной власти 332 . После письма папы к императору решено было прочитать на соборе письмо папы к Фотию. Это письмо также дало повод к собеседованиям и прениям отцов собора. В письме к Фотию между прочим говорится: «Ты пишешь, что св. церковь Константинопольская единодушно склонилась к признанию тебя патриархом и что ты занял кафедру, которая тебе принадлежала. Приносим от всего сердца и всей души благодарность Богу за церковь Константинопольскую и за твое восстановление на патриаршестве». Папа извиняется в том, что двое послов папских (Евгений и Павел), посланные было к Игнатию, не вдруг вошли в общение с Фотием; объясняет, отчего это произошло, и замечает, что это «лишение теперь обильно вознаграждено». |
| Или вот еще характерное высказывание константинопольского сановника Вааниса, произнесенное на «игнатианском» и собранном против патриарха Фотия соборе 869 г., признаваемом католиками «восьмым вселенским» и отвергнутом Церковью Православной: «Бог основал Свою Церковь на пяти патриархах, и в Евангелии определено, что она никогда не сможет впасть в заблуждение, ибо они суть главы Церкви. Поистине, Христос сказал: " Если/брат твой/не послушает/тебя/, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово " (Мф 18: 16), что означает: если двое впадут в заблуждение, можно будет обратиться к трем другим. Если вдруг впадут в заблуждение четверо, то последний останется пребывать во Христе, Боге нашем, Главе всех тех, кто восстановит остаток Тела церковного» . Несмотря на то, что утверждение об основании Церкви на пяти патриархах демонстрирует некоторое дерзновение богословской мысли высокопоставленного византийского чиновника, мы видим, что речь идет все о том же – согласие всех Патриархов составляет полноту Церкви. Отпадение одних, по мнению Вааниса, компенсируется твердостью других, что поможет и заблудшим возвратиться к Истине, неизменно сохраняемой в Церкви Христовой. На соборе 869 г. вообще много говорилось о важности всех патриарших престолов в Церкви, об их особых полномочиях как возглавляющих и представляющих Поместные Церкви и вместе являющих полноту власти и обладающих правом учительства во Вселенской Церкви. Митрополит Смирнский Митрофан, используя поэтические образы первой главы книги Бытия, уподоблял Патриархов светилам великим (таковых, кстати, два), «которых Бог поставил на тверди церковной для излияния света на всю землю, для отделения дня от ночи, для разграничения света от тьмы» . Представлявший на соборе Иерусалим Илия заявлял, что все пять Патриархов «от Духа Святого поставлены в Церкви, дабы устранять возникающие в ней соблазны», а Император Василий Македонянин утверждал, «что никто не может уничтожить действий или суждений, происшедших от патриархов, что решения таковых имеют общую обязательность, и что никто не может противиться власти, сообщенной патриархам от Бога» . Возможно, во всех этих высказываниях несколько гипертрофированно представлена роль Патриархов, слишком оторвана от епископата и свойственных Церкви Христовой представлений о соборности, но нас сейчас интересует не это, а то, что всё, говорившееся в этом плане на соборе 869 г., говорилось о власти и правах всех Патриархов, без указания того, что обладателей этой власти должно быть всегда непременно пять. |
| В 869 году в Риме состоялся Собор. Папа Адриан II заявил, что папа имеет право суда над всеми патриархами, но его не может судить никто (хотя в 682 году был осужден за ересь папа Гонорий). Акты Константинопольского Собора 867 г. сожжены, Фотий отлучен, осуждены и все участники Собора. По требованию папы в Константинополе в 869–879 году состоялся собор, осудивший Фотия. В 877 умер патриарх Игнатий. На Константинопольском престоле восстановлен Фотий. Папа соглашался снять анафему с Фотия при условии передачи Риму юрисдикции над Болгарией. В 879–880 годах в присутствии легатов Римского папы в Софии Константинопольской состоялся Собор, на котором присутствовали 383 отца. Это был самый представительный Собор со времени Халкидонского. (До XII века считается на Западе Вселенским). Фотий признан патриархом, спор о патриаршем престоле завершен. Постановления Константинопольского Собора 869–870 признаны недействительными. На отдельном дополнительном совещании при участии легатов принято постановление, осудившее филиокве. Постановления этого Собора признавались всеми папами от Uoahha VIII до Uoahha IX (понтификат 898–900). Единство Церкви было восстановлено. Версия о том, что Иоанн VIII, разобравшись в решениях Собора, произнес анафему на Фотия и отменил постановления Собора 879–880 годов не имеет никаких исторических оснований и является вымыслом. Нельзя не отметить того, что важнейший догматический вопрос решался на фоне борьбы за патриарший престол, и выяснение вероучения шло как бы между прочим. Византийские императоры своими действиями только усложняли разрешение вопросов церковной жизни и придавали вес папистским притязаниям на правовую власть во всем христианском мире. 739 Окончательный разрыв После восстановления отношений между церквами последовал относительно спокойный период взаимоотношений. В значительной мере это объясняется сложностями, которые переживала Римская Церковь : на папском престоле часто оказывались люди недостойные, развратные, безнравственные. К тому же шла борьбе между местной аристократией и германским императором за власть на папском престоле. В начале XI века папский престол оказался в полной зависимости от германских императоров, так что папа перед возведением на престол должен был присягать на верность германскому императору. Папский престол был особенно притягателен из – за светской власти пап – ведь им принадлежала папская область в Италии. Возможно, именно этим объясняется присяга на верность германскому императору – все вассалы присягали императорам. 740 |
| Или, напр., за разные грехи против целомудрия папа Николай I определял многолетнее покаяние со сдедующею постепенностию: в течение года не входить в церковь и в этом году, за исключением праздничных дней, питаться только хлебом, водой и солью; на второй год входить в церковь , с обязательством воздерживаться от мяса и вина; два следующие года воздерживаться альтернативно или от мяса, или от опьяняющих напитков; затем, до конца 10 года, строго соблюдать понедельники, среды и пятницы трех четыредесятниц, пятницы притом проводить иключительно на хлебе в воде 15 . Нельзя, конечно, игнорировать того обстоятельства, что и в восточной практике, современной распространению христианства в Болгарии, не совсем было забыто публичное церковное покаяние. Собор константинопольский 869 г. присудил лжесвидетелей, давших на соборе 861 г. ложные показания под присягой против патриарха Игнатия, к следующему наказанию: два года стоять вне церкви и два года затем слушать внутри церкви Св. Писание до молитвы об оглашенных, в течение этих четырех лет воздерживаться от мяса и вина, за исключением праздников Господнвх и воскресных дней, три последние года стоять вместе с верными, с допущением к причащению в большие праздники, но с исполнением при этом разных дел благочестия, как-то: милостыни, молитвы, поста, – последнему в особенности посвящать три дня в неделю: понедельник, среду и пятницу 16 . Но не надобно забывать и того, что собор 869 г., хотя и состоял из представителей восточной церкви, но действовал под влиянием и руководством папских легатов, так что позднее не был признан на востоке собором законным, тогда как на западе был причислен к вселенским. В актах говорится, что, по распоряжению патриарха Игнатия, было прочитано в заседании соборном определение о покаянии, составленное легатами и собором: какую роль играло в этом определении восточное, а какую роль западное церковное право, судить затруднительно. Можно думать, что восточная иерархия, присутствовавшая на соборе 869 г. и присудившая лжесвидетелей к публичному церковному покаянию, с прохождением такового по степеням, действовала совершенно в духе древнего церковного права, но что вспомнить и применить в настоящем случае это древнее восточное церковное право, из области исторических воспоминаний, сделавшяхся теорией, перевести его в практику, она побуждена была римскими легатами, которые руководили ходом соборных дел и которые у себя дома, на западе, привыкли смотреть на публичное покаяние, как на институт обыденной живой практики, а не как на учреждение антиквированное. |
| в самом деле, об этом представляем судить читателю по следующим примерам, заимствуемым из «исследования» Иванцова. Уже проф. Курганов отметил бесконечную повторяемость автора, странные его противоречия – все признаки забывчивости. Далее, одного французского ученого автор в своей книге сначала именовал Яжером, а потом стал именовать его каким-то Жаже, а в опечатках забыл сказать, какое из двух именований он считает более правильным; греческого митрополита Герасима (Яреда) на стр. 2 называет селевкийским, а потом забыв это, на стр. 178 уже именует его Захльским (?): сочинение некоего Стукова Иванцов на стр. 2 признает «довольно складно» написанным (значит относится к нему довольно благосклонно), а на стр. 183 он даже расхваливает это произведение, относя его к числу таких, которые обозначают собою переворот к лучшему в нашей посвященной Фотию литературе, таких, которые «отличаются твердостью православных воззрений и представляются ценными» в разных отношениях, но затем через страницу (185) наш критик рекомендует г. Стукову, «нераспроданные экземпляры того же сочинения его собрать и уничтожить» (Sic transit gloria mundi!). – Обширным отделом рассматриваемой нашей книги, посвященным истории константинопольского собора 869 года (стр. 51–136), Иванцов, по-видимому, остался удовлетворен, но, однако ж, не совсем. Указав на то, что описание собора 869 года составляет у нас в книге «саму видную (т.е. весьма значительную) часть биографии Фотия», критик потом замечает: «собор этот едва ли стоил того» (116), т.е. подробного описания. Беда, я не угодил! Да, впрочем, и угодить на критика я никак не мог. За описание собора 869 г., как видим, Иванцов меня укоряет, принимая во внимание подробность моего описания; при оценке же сделанного мною краткого очерка собора 861 г., ставить мне в вину то, что я «мимоходом» говорю об этом соборе (111); собор 879 г. у меня, кажется, описан очень уже подробно (стр. 154–220), но наш критик находит, что мы могли бы описать его еще подробнее: по крайней мере он говорит, что мы описали этот собор лишь «довольно подробно», т.е., по-видимому, не так подробно, как следо- |
| Собор состоялся, подписаны были решения, но когда легаты возвратились в Рим, папа Иоанн VIII пришел в ярость и отверг все эти решения. Кстати, на этом Соборе был прочитан Никейский Символ веры без filioque. И, повторяю еще раз, легаты ни против какого из этих пунктов не возражали. Но когда папа Иоанн VIII получил решения эти, он пришел в гнев, отверг все это, предал новому проклятию Патриарха Фотия и, практически, начался тот серьезный разрыв отношений, который, как мы знаем уже, закончился окончательно почти через сто лет, в 1054 году. Что можно сказать об этом Соборе? Если до этого проходивший в 869 году, тоже в Константинополе, Собор признал Фотия отлученным, если власть Римского папы была фактически признана императором (кстати, любопытный момент – решающий голос всегда имел именно император, а не епископы Собор). И если Собор 869 года по этим причинам (главная – что была признана власть папы над Церковью) считается на Западе VIII-м Вселенским Собором, то Восточная Церковь, или Православная Церковь, хотела бы признать Собор 879 года как альтернативу 869 году, и признавать этот Собор – 879 года – VIII-м Вселенским. Но, как мы знаем, что, поскольку папа этих решения Собора не подписал (а в то время Церковь была еще единая), то решения этого Собора и сам Собор так и остался не признанным последующими Вселенскими Соборами. И таким образом, по чисто каноническим нормам, он, конечно, VIII-м Вселенским считаться не может. Вот такова ситуация в отношении VIII Вселенского Собора, который, кажется, и был, и не был! Ну, а теперь, если мы будем говорить о той ситуации, которая происходит в настоящее время, то, во-первых, надо сказать, что идея Собора Всеправославного (или, как его еще называют, VIII Вселенского Собора) вышла на поверхность церковного сознания еще в 70-х годах. Именно тогда был разработан первый перечень тех вопросов, которые должны были подниматься на этом Соборе. На Родосском совещании был определен этот перечень, он очень большим был (я помню, что-то около 120 вопросов), и помню как наши делегаты на Родосском совещании (делегацию возглавлял тогда покойный ныне митрополит Никодим (Ротов) возражали: какой же Собор может рассмотреть такую массу вопросов? |
| Во-вторых, Патриарх Константинопольский Фотий был утвержден на своем престоле, и опять-таки легаты римские не возражали против этого. Было решено два таких серьезных вопроса, которые были предметом разногласий. Собор состоялся, подписаны были решения, но когда легаты возвратились в Рим, папа Иоанн VIII пришел в ярость и отверг все эти решения. Кстати, на этом Соборе был прочитан Никейский Символ веры без filioque. И, повторяю еще раз, легаты против этих пунктов не возражали. Но когда папа Иоанн VIII получил решения, он отверг их и предал новому проклятию Патриарха Фотия. По сути тогда начался тот серьезный разрыв отношений, который, как мы знаем уже, закончился окончательно почти через двести лет, в 1054 году. Что можно сказать об этом Соборе? Если до этого проходивший в 869 году, тоже в Константинополе, Собор признал Фотия отлученным, если власть Римского папы была фактически признана императором (кстати, любопытный момент – решающий голос всегда имел именно император, а не епископы Собора). И если Собор 869 года по этим причинам (главная – что была признана власть папы над Церковью) считается на Западе VIII-м Вселенским Собором, то Восточная Церковь, или Православная Церковь, хотела бы признать Собор 879 года как альтернативу 869 году, и признавать этот Собор – 879 года – VIII-м Вселенским. Но, как мы знаем, что, поскольку папа эти решения Собора не подписал (а в то время Церковь была еще единая), то решения этого Собора и сам Собор так и остался не признанным последующими Вселенскими Соборами. И таким образом, по чисто каноническим нормам, он, конечно, VIII-м Вселенским считаться не может. Вот такова ситуация в отношении VIII Вселенского Собора, который, кажется, и был, и не был! Ну, а теперь, если мы будем говорить о той ситуации, которая происходит в настоящее время, то, во-первых, надо сказать, что идея Собора Всеправославного (или, как его еще называют, VIII Вселенского Собора) вышла на поверхность церковного сознания еще в 70-х годах. Именно тогда был разработан первый перечень тех вопросов, которые должны были подниматься на этом Соборе. |
| Такое суждение было, конечно, очень неприятно для легатов, поскольку на данные аргументы было трудно возразить. Их особенно поразило то, что византийцами совершенно отрицался столь дорогой для Рима Сардикский Собор, на котором курия строила свою теорию о первенстве папы в Кафолической Церкви. Однако в данный момент им оставалось только слушать опровержение этих аргументов. Прокопия Кесарийского активно поддержал другой друг св. Фотия, Захарий Халкидонский. Он добросовестно разобрал канонические предпосылки для поставления мирян в епископы, привел исторические справки об избрании архипастырями таких светочей Православия, как св. Амвросий Медиоланский , патриарх Нектарий, Евсевий Самосатский, Ефрем Антиохийский . «К чему человека, украшенного добродетелями, нужно наперед заставлять проходить низшие церковные степени для получения епископства, как скоро эти добродетели уже приобретены им?» – закончил он свою речь. Легатам ничего не оставалось, как согласиться с общей оценкой Собора 84 . Из других событий, которыми было богато третье заседание, следует особенно отметить довольно неожиданное публичное прочтение легатами папских инструкций, данных им перед началом Собора, – дело беспрецедентное, труднообъяснимое и совершенно невыгодное в данный момент времени самим легатам. Из всех других поручений папа наставлял своих посланников относительно Собора 869–870 гг.: «Хотим, чтобы Собор, бывший при папе Адриане в Константинополе, считался отвергнутым, лишенным значения и чтобы он не причислялся к прочим святым Соборам». Едва ли можно точно указать, почему папа высказал столь суровую оценку «VIII Вселенскому Собору», как его любили называть в Риме, но, очевидно, этот факт очень важен для опровержения и этой, явно завышенной, оценки бывшего Собора, и пресловутой «папской непогрешимости». Конечно же, греки восторженно воскликнули, что, признав св. Фотия законным патриархом, они тем самым анафематствовали Собор 869–870 гг. 85 Легаты поняли, что попались в собственную же ловушку: одно дело не признавать Собор 869–870 гг. «Вселенским», другое – анафематствовать его; но было уже поздно. |
| Кто не находится в общении с ним и не признает его вполне законным патриархом, жребий таковых, говорит патриарх, с богоубийцами (Иудеями). Патриарх объявляет, что он всегда считал Фотия своим соепископом. Тот же Михаил II рекомендует с лучшей стороны своего апокрисиария Косму, противополагая его Александрийскому уполномоченному собора 869 года, архидиакону Иосифу, которого патриарх порицает и признает самозванцем 336 . По прочтении указанного послания, члены собора сказали: мы знаем, что восточные патриархи никогда не отделялись от общения с Фотием. – Затем также читано было на соборе послание патриарха к Фотию. В этом послании патриарх обращается к Фотию с похвалами, в высшей степени лестными для Византийского архипастыря; кажется, он сказал в похвалу Фотия все, что только можно сказать. Далее он заявляет, что дело Фотия рассматривалось на соборе в Иерусалиме и всеми он признан, как действительный и истинный патриарх столицы. Кто не в общении с Фотием, тот считается отлученным и проклятым от Святой и Животворящей Троицы. Он утверждает, что имя Фотия внесено в церковные диптихи Иерусалимской церкви на вечные времена. Высказывает мысль, что Фотий предызбран Богом в архипастыри, и иерархи еще от чрева матери. Произносит порицания на патриарших уполномоченных, бывших на соборе 869 года, признает, их самозванцами, сообщает, что двое из них Илия Иерусалимский и «глупый» Иосиф (уполномоченный от патриарха Александрийского) наказаны Богом смертью и притом заслужили еще смерть вечную; о третьем же представителе от восточных патриархов на соборе 869 года – Фоме Тирском, явившемся сюда от лица патриарха Антиохийского, он замечает, что Фома, не как прочие, принес раскаяние в своем грехе и испросил себе прощение у автора этого письма, самого патриарха Михаила; при этом последний просит и Фотия простить вину раскаявшемуся Фоме. В своем письму, адресованному Фотию патриарх приложил и покаянное письмо Фомы, которое было назначено для Фотия и было прочитано на рассматриваемом нами соборе. |
|
|
