| Монофелитами были Константинопольский патриарх Сергий (610–638) и император Ираклий. Основными оппонентами М. были преп. Максим Исповедник и св. Софроний Иерусалимский . МОНОФИЗИТСТВО , МОНОФИЗИТЫ (единоприродники – от μονος – единый и φσις – природа) – учение, впервые провозглашенное Евтихием (V в.), отрицавшее бытие двух природ во Христе и утверждавшее, что Божественная природа поглощает во Христе человеческую. В 451 г. на IV Вселенском соборе (Халкидонском) монофизитство было осуждено как ересь. Церкви, не принявшие решения Халкидонского собора (Сиро-яковитскую, Армянскую, Коптскую, Эфиопскую), называют нехалкидонскими, иногда монофизитскими, что на сегодняшний день не точно, ибо евтихианство в них (в частности, в Армянской) осуждено уже много веков назад. МОНТАНИЗМ – мистическое движение II в., утверждающее продолжение пророческих откровений и названное по имени его лидера Монтана. Один из основных мотивов откровений монтанистов – близость второго пришествия Христа. Для М. был характерен неумеренный аскетизм. «МОСКВА – ТРЕТИЙ РИМ». Идея Москвы как «третьего Рима» впервые провозглашается старцем Филофеем (ок. 1465–1542) в послании к великому князю Василию Ивановичу: «И ныне глаголю: блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти, уже твое христианское царство инем не останется». Концепция эта явилась выражением идеи сильного централизованного государства, каким в это время становилась Московская Русь, Древний Рим пал, так как «отошел от истинного христианства», пал и «второй Рим» – Византия, пошедшая на унию с Римо-католической церковью в 1439 г. и завоеванная в 1453 г. турками. Москва – мировой центр христианства (в силу истинности именно православия), следовательно, Москва – единственный законный наследник Древнего Рима (наследственная преемственность была закреплена и формально: в 1472 г. московский великий князь Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Софии Палеолог). |
| Церковь и монастырь св. Мокия (75) - см. Мокия святого храм в Константинополе . Церковь Мухлиотиссы (Марии Монгольской) (76) - см. Панагии Мухлиотиссы монастырь , в К-поле. Церковь свт. Николая Чудотворца во Влахернах (77) - см. ст. Влахерны . Новая церковь (Неа-Экклесия) (78) - см. ст. Большой дворец в Константинополе . Монастырь св. Олимпиады (79) ( Janin. 1969. P. 381), основан св. Олимпиадой , духовной дочерью свт. Иоанна Златоуста и диакониссой Св. Софии, в кон. IV в. в юж. части этого храмового комплекса. После смерти Олимпиады в ссылке монастырем управляли ее родственницы Марина и Елисанфия. Обитель сгорела во время восстания «Ника» (532), затем была восстановлена имп. Юстинианом (537). После разрушения мон-ря св. Фомы во Врохфах, где находились мощи св. Олимпиады, они были перенесены в ее обитель при патриархе Сергии I (610-638). Дальнейшая судьба монастыря неизвестна. В ходе раскопок были обнаружены предположительно его остатки под зданием слева от главного входа в Св. Софию, т. е. у сев. части несохранившегося атриума собора. Церковь св. Павла Исповедника (80) ( Janin. 1969. P. 394-395), была построена соперником К-польского еп. Павла I еп. Македонием I , который и был в этом храме поставлен на К-польскую кафедру (342). После его смерти (360) сторонники Македония продолжали служить в этой церкви до сер. 80-х гг. IV в. Имп. Феодосий I Великий (379-395) перенес сюда мощи еп. Павла, и храм стал называться его именем, хотя, как отмечает Созомен, мн. люди из простых относили посвящение к ап. Павлу ( Sozom. Hist. eccl. VII 10). При свт. Иоанне Златоусте, как известно из гомилии, произнесенной им в этой церкви (CPG, N 4441.9), здесь совершали богослужение для готов с чтением Евангелия и проповедью на их языке. Храм упоминают паломники на рубеже XII и XIII вв., после чего он, по всей видимости, был занят капитулом каноников. Судя по формулировкам Никифора Каллиста (XIV в.), в его время церковь еще действовала. Ее точная локализация ввиду противоречивых сведений источников затруднительна; возможно, она находилась на склоне, ведущем от Базара к Золотому Рогу. |
| Автором этой «неседальной песни» считают или монофелитского патр. Сергия (610–638), или Георгия Писидийского, хартофилакса св. Софии при импер. Ираклии, или же патр. Фотия, воспевшего эту песнь, якобы, в связи с нашествием Россов (Папандопуло-Керамевс). Литургическое употребление Акафиста предписано нашим Типиконом в 5 субботу Вел. Поста на утрени, т.н. «Похвала Богородицы». У греков Акафист поется иначе: в первые четыре субботы Поста поется он на повечерии по «статиям», то есть раздельно на 4 части; в первую субботу первые три кондака и икоса, во вторую – следующие три и т.д., а в пятую субботу, как и в нашей практике – весь Акафист целиком. Иных акафистов наш богослужебный устав просто не знает. Все неисчислимое множество их, разбросанное по молитвословам, каноникам, акафистникам и т.д. является продуктом позднейшего и, надо сказать, очень упадочного творчества. По своему достоинству еще можно приблизить к Акафисту патр. Сергия разве только Акафист Иисусу Сладчайшему, своим частым и многочисленным повторением имени Иисусова напоминающий Иисусову молитву. Может быть, еще два-три Акафиста могут по своему содержанию выдержать строгую критику литургиста и богослова. Но все бесконечное количество особенно в России распространившихся акафистов есть ни что иное, как убогое и бессодержательное старание перефразировать классический Акафист. В России их распространилось несколько сотен в честь разных икон Богоматери, разным событиям, отдельным святым. Кресту, Страстям, Воскресению Спасителя, несколько на причащение Святых Тайн и т.д. Некоторые из них представляют просто перечисление географических и личных имен князей, святителей и преподобных с очень немногочисленными и малосодержательными похвалами, или же, как в акафисте Страстям Христовым, просто униатским поклонением язвам, гвоздям и пр. Внебогослужебное употребление акафистов для домашнего, келейного молитвенного правила, конечно, не может быть возбранено, хотя надо было бы пожелать, чтобы душа верующего и его эстетическое церковное чувство питалось больше чистой поэзией псалмов, стихир, или (о! если бы удалось восстановить) древних кондаков, чем убогих по содержанию акафистов, составленных часто лицами малоцерковными и богословски безграмотными. Но уже замена акафистом кафизм Псалтири, как это – увы! – часто делается, является просто насилием над уставом, литургической безграмотностью и эстетическим безвкусием. Стихира |
| 2-ю часть составляют извлечения из «Дигест» и «Институций», имеющие отношение к церковному праву. В 3-й части помещены извлечения из «Новелл». Дополнением к сборнику являются 4 новеллы имп. Ираклия. Компиляция составлена не из подлинных текстов, а из текстов, переработанных визант. юристами VI в.: Кодекс в переработке Анатолия, Новеллы - Афанасия, «Дигесты» и Институции - анонима. Этот сборник служил главным пособием для визант. толкователей церковно-гражданских законов. Древнейший из Номоканонов приписывается свт. Иоанну Схоластику. Но эта компиляция, по мнению ученых, ему не принадлежит. С именем Иоанна Схоластика она связана потому, что в ее основу легли его «Синагога канонов» и «Собрание 87 глав». По мнению Павлова, составление этого Номоканона относится ко времени имп. Маврикия (582-602) ( Павлов. 1902. С. 74); еп. Никодим (Милаш), ссылаясь на нем. ученого Ф. А. Бинера, относит составление Номоканона к царствованию имп. Юстина II (565-578). Самый знаменитый и исторически важный из церковно-правовых сборников Византии - «Номоканон XIV титулов». До нач. XIX в. было общепринято приписывать составление этого сборника К-польскому патриарху свт. Фотию, поэтому в литературу он вошел как «Номоканон патриарха Фотия». Однако благодаря исследованиям Бинера и рус. ученого Г. А. Розенкампфа в 20-30-х гг. XIX в. было установлено, что предисловие к Номоканону состоит из 2 частей, написанных разными авторами. Текстологические исследования Бинера, Розенкампфа, И. В. Биккеля , К. Э. Цахарие фон Лингенталя , Суворова, Павлова, В. Н. Бенешевича привели к выводу, что существует 2 редакции Номоканона, составленные двумя авторами в разные эпохи. Относительно 1-й редакции сборника Бенешевич писал: «...с наибольшей долей вероятности можно указать на 629 год, как на год завершения труда. Начало же работы относится к 620-629 гг...» ( Бенешевич. 1905. С. 229-230). Бинер высказывал предположение, что автором сборника был К-польский патриарх Сергий I (610-638) ( Biener. 1856. S. 195-196). Номоканон состоит из предисловия и 2 частей. |
| Скорее всего, это действительно были портреты известных подвижников и епископов. О том, что их писали с натуры, свидетельствуют многочисленные источники. Так, например, мы знаем, что в 590-х годах была написана портретная икона с прп. Авраама из Луксорского мон-ря (когда он стал еп-пом Гермонфиса). По смерти Авраама братья монастыря с почтением хранили её у себя. При патриархе Сергии КПльском (610–638 гг.) прп. Феодор Сикеот посетил братию м-ря Ромайон и два искусных монаха, тайно наблюдая за ним через окошечко, написали с него икону! Эти и другие поразительные факты приводит Джудит Херрин. В своей интересной статье «Женщины и иконопочитание в ранней Церкви» она доказывает, что заказчицами и почитательницами подобных портретных икон были, в основном, византийские женщины. Это был для них способ личного общения с праведником. Ведь благочестивая византийская жена редко покидала дом мужа. Но на стене у неё висела икона святого, написанная так, что создавался эффект всевидящего взгляда, от которого ничего не скрыто. Вся жизнь женщины, вплоть до мелких домашних забот, проходила под этим взглядом и возвышалась до служения. Это предполагает глубоко личный характер религиозного чувства. Это не всегда понимали мужчины, склонные к более отвлечённой догматической религиозности. Вот почему иконоборцами будут, в основном, мужчины, а защитницами икон – в основном женщины: императрица Феодора (жена иконоборца Феофила), императрица Ирина и др. (см. сб-к «Восточнохристианский храм. Литургия и искусство», СПб, 1994 г. стр. 94–99). Как это почти всегда бывало в истории Церкви, живой религиозный опыт предшествовал догматическому осмыслению. И мужчины склонны были воспринимать новоявленный культ икон, как модное женское суеверие. Правда, у них были к тому и достаточно веские поводы. Вот что пишет прот. А. Шмеман : «В массах иконопочитание преломлялось иногда грубым и чувственным суеверием... Появился обычай брать иконы в восприемники детей, примешивать соскобленную с икон краску в евхаристическое вино, причастие класть на икону, чтобы получить его из рук святых и т.д. «В массе этих явлений, несомненно, давало себя знать грубое извращение церковного обряда. Чествование икон приближалось к идолослужению и превращалось в чествование самого вещества их» (Болотов). Иными словами, с иконопочитанием происходило то, что раньше происходило часто с культом святых и почитанием мощей. Возникнув на правильной христилогоческой основе, как плод и раскрытие веры Церкви в Христа, – они слишком часто отрываются от этой основы, превращаются в нечто самодавлеющее, а следовательно, ниспадают обратно в язычество» («Исторический путь православия», стр. 248–249). |
| Родился он (ок. 580 г.) в знатной константинопольской семье и получил прекрасное философское образование. По природе слабый и склонный к созерцательности, он тем не менее начал служебную карьеру: император Ираклий (610–641 гг.) сделал его своим «первым секретарем». Но, более одушевляемый Божественной философией и монашеской жизнью, скоро удалился он в монастырь на другой берег Боспора, где и сделался игуменом, что по времени совпало с выступлением патриарха Сергия, думавшего своиммонофелитством (633 г.) примирить с Церковью монофиситов. В 643 г. мы встречаем св. Максима в Африке, в окружении императорского наместникаГригория, который, искренне чтя Исповедника, стремился использовать Православие в собственных своих целях – для борьбы с императором. Здесь на публичном диспуте с бежавшим из Константинополя монофелитским патриархом Пирром Максим обнаружил и силу своей веры и весь блеск своей диалектики. Он убедил Пирра принести раскаяние римскому папе. После же гибели Григория вынужден был укрыться в Риме и сам Максим. По его настояниям папа Мартин I (649–655 гг.) созывает Латеранский Собор (649 г.) и на нем проводит осуждение монофелитства и утверждавших его императорских указов («κΦεσις» Ираклия 638 г. и «τπος» Константа II 648 г.). Вполне естественными следствиями этого были аресты папы и Максима (653–654 г.), перевезенного на суд в Константинополь. Он давно уже стал душой Православия и – под угрозой гонений – одним из немногих его бесстрашных защитников. От него старались добиться отречения всякими возможными способами: посулами и угрозами. Его обвиняли и в оригенизме, и в государственной измене (связь с Григорием), и в отрицании священнического сана императора (он отрицал за императором право вмешиваться в догматические решения Церкви); его сослали во Фракию, но он оставался непреклонным, исповедуя две воли и две энергии. Снова, в 656 г., прибегли к допросам, угрозам и избиениям, вызвавшим справедливое замечание присутствовавшего при этом епископа, что «канонические дела решаются иным способом»; попытались, хотя и безуспешно, натравить на него толпу и, наконец, сослали на окраину империи (в Перверис). В 662 г. его вместе с двумя учениками снова привезли на собор в Константинополь и потребовали отречения. Но Максим сознавал, что в нем – воля Церкви и что он останется в Церкви, даже если бы все отреклись. – Префект получил приказ подвергнуть непокорных пытке, урезать им до корня «богохульный» язык и отсечь правую руку. В таком виде протащили их по всем 12 частям города и затем сослали в Аацику на восточном берегу Черного моря. Здесь Максим скончался. Предание рассказывает, что перед смертью он, несмотря на усеченный язык, заговорил. Конечно, его языком говорил и его рукой утверждал Православие VI Вселенский Собор (680–681 г.). |
| Пытаясь примирить христиан всей империи, св. император Юстиниан (527-565 гг.) стал инициатором V Bceлehckoro Собора (553 г.). Но его попытка примирения с монофизитами запоздала, т.к. они уже образовали собственные церковные организации, из которых выросла т.н. Ориентальная семья Древнеправославных Церквей. А его грандиозная попытка восстановления единой Римской империи истощила силы Византии и привела к затяжному политическому и экономическому кризису. Последняя попытка примириться с монофизитами (и тем самым сохранить религиозную целостность империи) принадлежит императору Ираклию (610-641 гг.). Ради этого была изобретена специальная христологическая платформа — монофелитство — ересь имп. Ираклия и патриарха Сергия, предполагающая, что две природы во Иисусе Христе соединены единством Божественной воли. Эта ересь была осуждена ha VI Вселенском Соборе (680-681 гг.), который утвердил истину о том, что только две воли во Иисусе Христе позволяют понять Его как Истинного Бога и истинного человека (без чего невозможно о божение человеческой природы — цель христианской жизни). Святитель Софроний, патр. Иерусалимский († 638 г.) — духовный сын блаж. Иоанна Мосха († ок. 620 г.), с которым он путешествовал по монастырям Сирии, Палестины и Египта (собирая материал для «Луга духовного»). Долго жил в Александрии у Святителя Иоанна Милостивого. В 634 г. был избран патриархом Иерусалимским и сразу же выступил с окружным посланием против монофелитов. Но в это время Иерусалим был блокирован арабами и через два года осады разграблен. Во время осквернения храмов святитель Софроний умер в скорбях и печали. Главным борцом с ересью монофелитов стал преподобный Максим Исповедник († 662 г.), секретарь императора Ираклия, уйдя со службы которому ок. 625 г., он удаляется в Кизический монастырь св. Георгия, а затем в Сев. Африку. Становится учеником св. Софрония, а после его смерти уезжает в Рим, где осуждает монофелитство на Латеранском Соборе 650 г. За несогласие с волей императора-еретика он был арестован, подвергнут пыткам (усечены язык и правая рука). Умер в ссылке в Иверии, оставив великое богословское наследие. Главный его труд: «Мистагогия» (Тайноведение). |
| По свидетельству историка Никифора Каллиста, жившего в VI веке, «риза Богоматери сохранялась в этом храме и доселе сохраняется как защита для города, подавая различные исцеления и чудесами своими побеждая естество и время». Именно в Константинополе и было явлено первое чудо от хитона Пречистой Девы. Весной 626 года огромная армия персов и хазар подступила к столице. Императора Византии Ираклия в тот момент в городе не было, и руководство Константинополем возложили на Патриарха Сергия (610–638). Жители столицы не смогли оказать должного сопротивления врагу, и персы ворвались в город. Тогда Патриарх вынес хитон Пресвятой Богородицы и начал горячо молиться, прося защиты у Матери Божией. Согласно историческому источнику, в это время внезапно налетел страшный ураган и уничтожил врага, дошедшего уже до Влахернского храма, а в бушующем море затонули все неприятельские суда. Положение честной Ризы Не раз при нашествиях врагов Пресвятая Богородица спасала город, которому даровала Свою священную ризу. Так было во время осады Константинополя аварами, персами, арабами. Особенно знаменательны для истории Русской Церкви события 860 года. 18 июня 860 года более 200 ладей русского флота князя Аскольда вошли в бухту Золотой Рог, угрожая Константинополю. Русские корабли были уже хорошо различимы с берега, высадившиеся воины «проходили пред градом, простирая свои мечи». В это время император Михаил III находился в военном походе. Он спешно вернулся в столицу. Всю ночь император горячо молился, простершись ниц на каменных плитах Влахернского храма. Святой Патриарх Фотий обратился к народу с проповедью, призывая в усердной сердечной молитве просить заступничества Пресвятой Богородицы. Опасность возрастала с каждым часом. Город едва не был поднят на копьё. Перед лицом этой грозной опасности было принято решение спасать церковные святыни и, прежде всего, святую ризу Богородицы, которая хранилась во Влахернском храме. После всенародного молебна святую ризу Богоматери, с крестным ходом обнесли вокруг городских стен и погрузили с молитвой край её в воды Босфора, а затем перенесли в центр Константинополя – храм Святой Софии. Произошло чудо: Божия Матерь Своей благодатью покрыла и усмирила яростную воинственность русских воинов. Заключив почётное перемирие, Аскольд снял осаду Константинополя. Русские войска стали отходить, унося с собой большой выкуп. Неделю спустя чудотворную ризу Богоматери торжественно возвратили на место, в раку Влахернского храма. |
| Всеобщая забота о «человеческом» (humanuni) не предполагала четкого юридического различия между государством и Церковью: единство цели составляло самую суть идеальной гармонии, определенной Юстинианом. Это единство цели оправдывало и власть императора в управлении практическими церковными делами (выбор патриархов, созыв соборов, определение границ церковной юрисдикции и т. д.), а также и участие церковных сановников в политической деятельности. Конечно, церковное право строго запрещало назначение духовных лиц светской властью (Седьмой Вселенский Собор, правило 3), а также и принятие на себя какого-либо светского звания духовными лицами (Четвертый Вселенский Собор, правило 7). Но эти каноны никогда не почитались формально ненарушимыми в случаях, когда польза Церкви требовала более широкого их толкования. Например, Церковь никогда не считала, что поддержка государства во времена нужды с целью обеспечения непрерывности Юстиниановой гармонии является нарушением канонов. Так, Вселенский Патриарх Константинопольский стал фактически рассматриваться как политический сановник империи, хранитель церковной законности в государственной системе и автоматически принимал на себя регентство в государстве, когда возникала в этом нужда. Роль, сыгранная патриархами Сергием I (610–638), Николаем Мистиком (910–907; 912–925), Арсением Автори-аном (1255–1259; 1261–1265) и Иоанном Калекой (1334–1337) в качестве регентов или политических вождей, казалась всем вполне нормальной. Это типично византийское представление о неразрывном союзе между Вселенской Церковью и – в идеале – вселенской империей нашло свое выражение также и в самые последние дни Византии. Патриарх Антоний (1389–1390; 1391–1397) на запрос Московского великого князя Василия I, можно ли опускать имя византийского императора на богослужениях в России, ответил: «Сын мой, ты ошибаешься, говоря: «У нас есть Церковь , но нет императора». Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь императора. Между Церковью и империей есть великое единство и общность, и их невозможно отделить друг от друга» 146 . |
| Епископ Никодим (Милаш) , ссылаясь на немецкого учёного Бинера, относит составление «Номоканона» Иоанна Схоластика к более раннему периоду – к царствованию императора Юстиниана II (565 – 578 гг.) 103 . Впоследствии сборник дополнялся новыми канонами. В дополненном виде он был переведён на славянский язык святым Мефодием. В Паннонском житии святого говорится: «Тогда же и Номоканон рекше закону правило и отеческие книги преложи» 104 . 9.5. «Номоканон в XIV титулах» Самый знаменитый и исторически важный из церковно-правовых сборников Византии – «Номоканон в XIV титулах». До начала XIX века общепринято было приписывать составление этого сборника Константинопольскому Патриарху святому Фотию. Поэтому в литературу он вошёл как «Номоканон Фотия». Однако, благодаря исследованиям Бинера и русского учёного барона Розенкампфа в 20 – 30-х годах XIX века, было установлено, что предисловие к «Номоканону» состоит из двух частей, написанных разными авторами. Скрупулёзные текстологические исследования Бинера, Розенкампфа, Биккеля, Цахариэ, Суворова, Павлова, Бенешевича привели к бесспорному выводу, что существует две редакции «Номоканона», составленные двумя разными авторами и в разные эпохи. В конце XIX века лишь иеромонах Каллист продолжал настаивать на том, что автором не только второй, но и первой редакции «Номоканона» является патриарх Фотий 105 . Относительно первой редакции сборника В. Н. Бенешевич писал: «С наибольшей долей вероятности можно указать на 629 год, как на год завершения труда. Начало же работы относится к 620 –629 годам» 106 . Бинер высказывал догадку, которую находят вероятной епископ Никодим (Милаш) и А. С. Павлов : автором сборника был Константинопольский Патриарх Сергий (610 – 638 гг.) 107 . Э. Хонигман связывает составление «Номоканона в XIV титулах» со святым Иоанном Постником , считая, что тот, завершив работу над «Синагмой в XIV титулах», на её основании составил «Номоканон», включив в новый сборник императорские законы 108 . По словам В. Н. Бенешевича , «Номоканон в XIV титулах» поражает искусством, с которым его составитель владеет своим огромным материалом. В этом отношении «Номоканон» оставил далеко позади компиляцию Иоанна Схоластика» 109 . |
|
|
