| – Теперь постараемся точнее определить, когда же Феодорит издал свой труд? Труд издан еще в царствование Феодосия Младшего, потому что этот император представляется еще продолжающим царствовать (ibid: νν βασιλεων); значит сочинение Феодорита появилось не позже июля 450 года, когда последовала смерть Феодосия. Можно находить достаточные указания, что сочинение выдано никак не позже, как за год до этого события; основанием для этого заключения может служить следующее: Феодорит говорит (ibid.) о Феодосии, что этот государь «общницами в славословии имеет ( χει) сестер», но сестер у него было четыре, и из них Флакилла умерла в 431 году, Аркадия в 444, Марина в августе 449 года, Пульхерия же пережила Феодосия; 208 принимая во внимание эти хронологические данные, можно утверждать, что Феодорит издал свою историю никак не позднее 449 года, так как после этого года он не мог бы говорить о участии в славословии Феодосия его сестер: в живых после 449 года у императора осталась лишь одна сестра. Итак по вопросу о времени издания истории Феодорита с несомненностью можно утверждать, что она появилась не вскоре после 428 года, каким она заканчивается, а не раньше сороковых годов пятого столетия. Гюльденпеннинг склоняется к мысли, что история написана Феодоритом в 448 или 449 году, когда по проискам Диоскора он должен был отказаться от широкой церковно-общественной деятельности и оставаться бесвыздно в города Кире. Этим праздным временем Феодорит и воспользовался для составления своей истории. 209 Возникает вопрос, в каком отношении история Феодорита, как позднейшая по происхождению, стоит к трудам Сократа и Созомена? Вопрос этот до последнего времени оставался в науке в неопределенном положении и только в последнее время он получил более твердую постановку. Знаменитый французский ученый Валуа, живший в XVII веке, высказал мысль, что Феодорит писал после Сократа и Созомена, знаком был с их трудами и не мог оставаться вне влияния их. 210 Но взгляд этот не удержался в науке. В начал нынешнего столетия ученые снова возвращаются к тому решению вопроса, какое дано известным критиком Барониевых аннал – Антоном Пажи и какое заключалось в предположении, что Сократ, Созомен и Феодорит писали независимо друг от друга. |
| Кирилла к Иоанну Антиохийскому 433 г. и вероизложение Флавиана 449 г. – это вызвало решающую манифестацию среди членов собора: «Слава Кириллу – мы так же веруем!» Восточные (т. е. Антиохийцы) поясняли: «Флавиан сам так же веровал, за что же он был осужден!? Так верует и Лев, и Анатолий, и императрица, и мы все так же веруем!» Светские председатели собора, желая уловить и закрепить момент единодушия, предложили проголосовать индивидуально этот тезис о согласии между Кириллом и Флавианом. Церковный председатель, еп. Пасхазин принял это предложение и сам первый дал пример открытого голосования в положительном смысле. Пример был заразителен. Так же начали голосовать многие, в том числе и Фалассий Кесарие-Каппадокийский, один из вице-председателей Диоскорова собора 449 г. Другой вице-председатель – Ювеналий Иерусалимский, видя старую игру бесповоротно проигранной, встал и не только заявил о своем согласии с таким голосованием, но, как у нас на примитивной сельской сходке, перешел с левой половины скамей («диоскоровой») и сел на правую («римскую»). Повинуясь своему главе, то же сделали и все Палестинские епископы. Иллирийцы поступили так же. Из них один только Аттик Никопольский уклонился от голосования, поспешно уйдя из церкви под предлогом будто бы острого заболевания. Даже из свиты Диоскора четыре подчиненных ему египетских епископа решились на такую же демонстрацию. Заседание кончилось уже при свечах. Светские председатели все-таки сформулировали выводы, которые предстоит оформить следующему заседанию, а именно: а) что на соборе 449 г. епископы не были свободны в выражении своих мнений и б) что ответственные за это насилие председатели собора должны быть низложены. Расходясь, члены собора пропели Трисагион-Трисвятое: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!» Это первое историческое свидетельство о начавшемся с той поры частом исполнении Трисвятого. Через два дня, 10 октября собрали второе заседание, но в него уже не были приглашены лица, объявленные в конце прошлого заседания виновными и подлежащими осуждению: Диоскор, вице-председа- тели по собору 449 г. |
| При Сисиннии (426–428), муже, по сказанию историков, святой простоты и простой святости (vir sanctae simplicitatis et simplicis sanctitatis), дело было приняло обратный ход. Город Кизик не принял поставленного константинопольским епископом епископа. Скоро представителем древнего строя александрийским патриархом одержана была новая победа. При Кирилле александрийском был низложен константинопольский патриарх Несторий (428–431) как еретик. Инициатива принадлежала александрийскому епископу; он же председательствовал и на соборе. Это выдвигало значение александрийского патриарха. Что в этом деле руководила последним не одна догматическая сторона дела, это можно выводить из предшествовавшего. Преемник Нестория, Максимиан (431–434), человек не особенно деятельный, стоял в нравственной зависимости и даже, может быть, пользовался руководством александрийского патриарха. Но уже при св. Прокле (434–447) дело константинопольского патриарха пошло опять на повышение. Впрочем, из Рима косвенно поддерживали Александрию. Там высказывали то мнение, что с Проклом согласны в догматическом отношении, но не в отношении управления. Последний удар против константинопольского патриарха направлен был на разбойничьем соборе (449), когда осужден был Флавиан (447–449), а епископом константинопольским был поставлен Анатолий. Можно сказать, что возвышение константинопольской кафедры до положения действительного экзархата является делом Анатолия константинопольского (449–458). В первый раз Анатолий явился в Константинополь в качестве диакона и апокрисиария александрийского патриарха Диоскора. Это был человек дела, отлично пользовавшийся обстоятельствами времени, прошедший настоящую практическую школу. Решившись бросить своего архиепископа (который никак не мог ожидать такого шага от своего апокрисиария), Анатолий извлек из обстоятельств все возможное для возвышения своей кафедры. Правило 28 Халкидонского собора послужило краеугольным камнем значения и могущества константинопольской кафедры, хотя оно, собственно, только разъясняет 3 правило II вселенского собора. Особенно важно самое начало 28 правила Халкидонского собора, в котором отцы собора точно и подробно выяснили, какой смысл нужно соединять с кратко выраженными понятиями 3 правила II вселенского собора, и установили, в частности, что римская кафедра обязана своим возвышением столичному положению города. На этом основании решили, что константинопольская кафедра стоит того, чтобы ее почтить равным преимуществом и сделать вторым Римом. За константинопольским патриархом права его были утверждены в отношении к трем диэцезам: фракийскому, асийскому и понтийскому. Митрополиты в них поставлялись константинопольским епископом. |
| Состоявшие на имп. службе готы убили на ипподроме 7 (или 17) тыс. чел. Свт. Амвросий Медиоланский обличил императора и отказывался служить в его присутствии. В результате Феодосий I принес публичное покаяние. В 391 г. префектура Италии, Иллирика и Африки была поделена между Валентинианом II (Италия) и Феодосием I (Иллирик, Африка). В 391 г., возвращаясь из Италии через Фессалонику, имп. Феодосий I уничтожил терроризировавшие М. отряды сторонников Магна Максима. После смерти в 392 г. Валентиниана II Феодосий I планировал в будущем разделение империи между своими сыновьями на Западную и Восточную. Префектура Иллирик должна была отойти к вост. части империи (закон от 28 июля 392). Однако необходимость согласованных военных действий против вождя вестготов Алариха, который после смерти Феодосия I вышел из подчинения имп. власти, привела к заключению в кон. 395 - нач. 396 г. соглашения между регентом Стилихоном и имп. Аркадием , в результате к-рого Иллирик был разделен: зап. части империи был передан диоцез Паннония, а вост. части - префектура Вост. Иллирик (диоцезы Дакия и М.) с главным городом Фессалоникой. Окончательно Запад отказался от притязаний на Вост. Иллирик только в 424 г. В 421 г. по просьбе епископов Вост. Иллирика имп. Феодосий II издал рескрипт об их подчинении К-полю. Несмотря на протесты Римских епископов, титулование Фессалоникийского митрополита викарием стало формальностью. В нач. V в. возникла Пиднская епископия, к сер. V в. епископские кафедры существовали в Кесарии (упом. в 431), Добере (ныне Стар-Дойран; упом. в 449), Кассандрии (упом. в 449), Серрах (упом. в 449), Баргале (упом. в 451; близ совр. с. Горен-Козяк, к юго-востоку от Штипа) и, видимо, несмотря на то, что в письменных источниках нет сведений, в Никее (упом. в 879). Когда в 427 или 437 г. к Вост. Иллирику была присоединена Паннония, центр префектуры был перенесен в Сирмий и находился в нем до захвата этого города гуннами под предводительством Аттилы (441 или 442). Нападения гуннов и др. варваров на М. |
| Принятый Евгением строго-хронологический порядок изложения заставляет его говорить об училищах одного и того же города в разных местах, – и при том иногда о таких училищах, которые представляют, как бы продолжение одно другого, будучи, напр., преобразованы из нисшего в высшее. 448 Само собою понятно, что чрез это некоторым образом нарушается единство и цельность картины, хотя с другой стороны читателю дается счастливая возможность наблюдать постепенный рост русской духовной школы, Как и в большинстве своих церковно-исторических трудов, преосв. историк и здесь сообщает сведения (главным образом относительно количества ассигнованных на школы денег) не только о прошедшем известного духовного училища, но и о настоящем, каково оно было во время составления Евгением «Всеобщего хронологического обозрения» (см. стр. 421, 425, 480–485, 442–447, 449 и т. д. до самого конца). Отмечая вчастности число учащихся в том или другом духовно-учебном заведении, а также количество «жалованья», ассигновавшегося на известную семинарию 449 , наш автор указывает общее число духовных школ и учащихся в них, а также общее количество всей суммы, отпускавшейся на эти школы, – указывает для 1738 г. (стр. 440), 1767 и 1784 г. г. (448–449 стр.), 1791 (стр. 453) и для 1805 и 1807 г. г. (стр. 456–457). Но и на этот раз он более и чаще упирает на духовно-училищные суммы (казенный), без сомнения, имея в виду показать, кому следует, всю недостаточность их и тем самым оправдать необходимость ассигновки того количества денег, какое указано им в его проэкте духовно-учебной реформы (около 700000 р.). – Возрастание сумм этих преосв. историк ставит в причинную связь с введением училищных штатов (стр. 441–442, 458–456) и с фактом отобрания в «казну духовных вотчин» (стр. 448), – и то, впрочем, постольку, поскольку эта связь намечена в самых указах, из которых Евгений берет сообщаемый им статистические сведения. Свое «Всеобщее хронологическое обозрение» ученый архипастырь заканчивает следующими словами: «Кроме производства в священно-церковно-служительские чины, духовные семинарии с самого заведения своего доставляли всегда, государству способных ко всяким службам людей, и особенно к учительским и профессорским званиям во все светские училища, в медицинские чины, в посольские миссии, в письмо- водители канцелярий и проч.» (стр. |
| Следует обратить внимание и на одно умолчание, которое имеет место в истории Феодорита и из которого можно выводить некоторые заключения о времени издания Феодоритом его истории. Феодорит совсем молчит о супруге Феодосия Евдокии, несмотря на то, что она имела большое влияние на своего мужа в правительственных делах; в этом случае Феодорит поступает, как и Сократ и Созомен, и конечно по тем же причинам, по каким так поступали и эти последние: после 440 года происходит разлад между Феодосием и Евдокией, поэтому историкам неудобно было говорить о ней ни в тоне похвальном, ни в тоне укоризненном. Вместо того, чтобы входить в подробности касательно Евдокии наш историк с особенным ударением сообщает сведения о том благотворном влиянии, какое имели на детство Феодосия его сестры (V, 36). Итак, и из факта молчания историка о жене Феодосия видно, что Феодорит написал свою историю не раньше сороковых годов пятого века. – Теперь постараемся точнее определить, когда же Феодорит издал свой труд? Труд издан еще в царствование Феодосия Младшего, потому что этот император представляется еще продолжающим царствовать (ibid.: ο νυν βασιλευων); значит сочинение Феодорита появилось не позже июля 450 года, когда последовала смерть Феодосия. Можно находить достаточные указания, что сочинение выдано никак не позже, как за год до этого события; основанием для этого заключения может служить следующее: Феодорит говорит (ibid.) о Феодосии, что этот государь «общницами в славословии имеет (εχει) сестер», но сестер у него было четыре, и три из них Флакилла умерла в 431 году, Аркадия в 444, Марина в августе 449 года, Пульхерия же пережила Феодосия 211 ; принимая во внимание эти хронологические данные, можно утверждать, что Феодорит издал свою историю никак не позднее 449 года, так как после этого года он не мог бы говорить о участии в славословии Феодосия его сестер: в живых после 449 года у императора осталась лишь одна сестра. Итак по вопросу о времени издания истории Феодорита с несомненностью можно утверждать, что она появилась не вскоре после 428 года, каким она заканчивается, а не раньше сороковых годов пятого столетия. |
| Ибо признающий одно естество уничтожает то и другое или изменяя Божественное, или уничтожая наше 355 . В письме Кириллу пишет: что Истинный и Бог всяческих соделался воистину человеком, не изменившись, чем был, и принял то, чем не был, в двух естествах будучи единый Сын безначальный и безконечный, присносущный и вечный, не усумнись в сем 356 . К дьякону Феодосию Исидор пишет: хотя Слово соделалось истинною плотию, но Христос не соделался простым человеком, но воплотившись пребывает Сыном Божиим в обоих естествах 357 . Очевидно, что все эти места могут быть употреблены для опровержения ереси Евтихия, как и поступил Леонтий Византийский в своем сочинении против Нестория и Евтихия 358 . Но едва ли можно заключать отсюда, что Исидор имел в виду ересь Евтихия. И прежде Евтихия мнение его встречалось у некоторых писателей. Евтихий уже в старости, именно в 448 году, начал проповедовать свое лжеучение о едином естестве воплотившегося Бога Слова. Уже поэтому в письме к Кириллу, который скончался в 444 году, Исидор не мог иметь в виду ереси Евтихия. Все эти письма, вероятно, относятся к тому времени, когда приверженцы Нестория распространяли свои клеветы против св. Кирилла и говорили, что он проповедует лжеучение Аполлинария. Жалоба Исидора в письме к Гермогену на распространение ереси в Египте не может относиться к Евтихию; потому что Гермоген не дожил до Собора 449, на котором присутствовал уже преемник его Зенон. Если в письме Исидора к Гермогену видеть указание на Диоскора, то Исидор недолго пережил своего друга. В письме к Зенону он успел воздать честь усопшему Епископу, восхваляя его добродетели и убеждая последовать примеру своего предшественника 359 . Но он не дожил до утверждения в Египте лжеучения Евтихия после Собора 449 г. Ибо ни в одном из своих писем он не обличает нечестивых определений епископов, благоприятствовавших Евтихию. Таким образом, милосердый Бог избавил сего ревнителя чистоты веры и нравственности от скорби, какою должно бы терзаться его сердце при распространении ереси Евтихия после принятия Диоскором его лжеучения на Соборе 449 г. Он смотрел на смерть как на сладкий покой – конец скорбей 360 , тихое пристанище от бурь житейских. Мне приключилась болезнь, писал он однажды Квинциану, постепенно освобождающая меня от бурь и волнений. Но поскольку Бог опять попустил мне оставаться среди волн, то помоги молитвами моему плаванию, чтобы не потерпеть чего-либо противного тишине 361 . Он всегда желал лучше умереть, только бы не впасть в грех, нежели совершив грех избегнуть смерти 362 . Он успокоился наконец в Боге, перешедши в лучшую жизнь. Враги Православия хотели было нарушить его вечный покой. Север, последователь Евтихия, находя в писаниях Исидора обличение своей ереси, думал обвинить его в 513 году в оригенизме, но так чиста была память Исидора, что он должен был отказаться от своего намерения 363 . |
| При римском папе Бонифатии I (418—422) были даже попытки подчинить константинопольской кафедре восточный Иллирик. При Сисиннии (426—428), муже, по сказанию историков, святой простоты и простой святости (vir sanctae simplicitatis et simplicis sanctitatis), дело было приняло обратный ход. Город Кизик не принял поставленного константинопольским епископом епископа. Скоро представителем древнего строя александрийским патриархом одержана была новая победа. При Кирилле александрийском был низложен константинопольский патриарх Несторий (428—431) как еретик. Инициатива принадлежала александрийскому епископу; он же председательствовал и на соборе. Это выдвигало значение александрийского патриарха. Что в этом деле руководила последним не одна догматическая сторона дела, это можно выводить из предшествовавшего. Преемник Нестория, Максимиан (431—434), человек не особенно деятельный, стоял в нравственной зависимости и даже, может быть, пользовался руководством александрийского патриарха. Но уже при св. Прокле (434—447) дело константинопольского патриарха пошло опять на повышение. Впрочем, из Рима косвенно поддерживали Александрию. Там высказывали то мнение, что с Проклом согласны в догматическом отношении, но не в отношении управления. Последний удар против константинопольского патриарха направлен был на разбойничьем соборе (449), когда осужден был Флавиан (447—449), а епископом константинопольским был поставлен Анатолий. Можно сказать, что возвышение константинопольской кафедры до положения действительного экзархата является делом Анатолия константинопольского (449–458). В первый раз Анатолий явился в Константинополь в качестве диакона и апокри–сиария александрийского патриарха Диоскора. Это был человек дела, отлично пользовавшийся обстоятельствами времени, прошедший настоящую практическую школу. Решившись бросить своего архиепископа (который никак не мог ожидать такого шага от своего апокрисиария), Анатолий извлек из обстоятельств все возможное для возвышения своей кафедры. Правило 28 Халкидонского собора послужило краеугольным камнем значения и могущества константинопольской кафедры, хотя оно, собственно, только разъясняет 3 правило II вселенского собора. Особенно важно самое начало 28 правила Халкидонского собора, в котором отцы собора точно и подробно выяснили, какой смысл нужно соединять с кратко выраженными понятиями 3 правила II вселенского собора, и установили, в частности, что римская кафедра обязана своим возвышением столичному положению города. На этом основании решили, что константинопольская кафедра стоит того, чтобы ее почтить равным преимуществом и сделать вторым Римом. За константинопольским патриархом права его были утверждены в отношении к трем ди–эцезам: фракийскому, асийскому и понтийскому. Митрополиты в них поставлялись константинопольским епископом. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание «Ключ знаменной» в рукописи мон. Христофора. 1604 г. (РНБ. Кир.-Бел. 665/922. Л. 1000 об., фрагмент) Содержание «К. з.» состоит из 8 разделов. 1) «Ключ знаменной. Имена коейждо фите и знамени» - каталог столповых знамен с наименованиями, простейшее пособие для заучивания нотации с применением систематизации, первые известные списки которого относятся к XV в. Названия части знаков этого каталога - фит - предполагалось заучивать с пением. Это подтверждают характерные для певч. текста начертания гласных букв (с «хвостиками», указывающими на распевание), стилизация одного из названий фит под хомонию (душеполезеная) и цитирование части певч. строки, предшествующей фите (самые очевидные случаи - фиты «преложителная» и «громосветлая»). Наиболее близкие списки - РГБ. Ф. 247. 217, 20-е гг. XVII в.; Ф. 304. I. 449, XVII в. 2) «Имена попевкам» - каталог столповых попевок ( кокизник ) в виде начертаний знамен с подписанными под ними названиями. Это руководство предназначено для исполнения попевок на текст их названий, на что указывают как характерное начертание распеваемых гласных букв (напр., «я» в «перевяске»), так и повтор гласных (напр., коолоды, шаамша и т. д.), свойственные певч. текстам. В начальной части каталога попевки перечисляются по гласам, однако этот порядок нарушается с 29-й попевки (если не считать указание на принадлежность попевки «рютка» к 4-му и 6-му гласам). В дальнейшем попевки приводятся преимущественно небольшими группами по принадлежности к одному гласу (или к 2 - для ряда попевок 6-го и 8-го гласов); для одного гласа приводится от 2 (5-й глас) до 5 (6-й глас) попевок. В каталоге нет попевок 3-го и 7-го гласов. Данный кокизник известен и в др. рукописях XVII в.; его список в рукописи РНБ. Кир.-Бел. 665/922 является самым ранним из датированных. Наиболее близкие списки в рукописях РГБ. Ф. 247. 217; Ф. 304. I. 449. 3) Кокизник без названия. Возможно, оставленное на предыдущем листе место предназначалось для заголовка данного раздела. |
| Филипп Блодо В середине V в. в ситуации обострения конкуренции между александрийской и константинопольской гео-экклезиологическими моделями Римский престол попытался укрепить свои позиции в отношениях с Церквами Восточной Римской империи. В период понтификата папы Льва Великого (440–461) Рим продемонстрировал стремление к тому, чтобы реализовать свое первенство, основанное на попечении по отношению ко всем Церквам. В первую очередь папа составил вероопределение – Томос к Флавиану (июнь 449 г.), которое рассматривалось как исчерпывающее выражение дифизитского учения. Парадоксальным образом удаленность и даже периферийное положение Рима по отношению к важнейшим восточным центрам церковной активности позволили ему сохранить подлинную свободу слова и наделили его возможностью вмешиваться в восточные дела. И в этот особый период своей истории апостольский престол мог активно претендовать на обладание особым авторитетом в межцерковных отношениях. Начальный этап христологического кризиса, затем его развитие вплоть до Халкидонского собора и последующие миафизитские споры (448–460) создали условия для верификации римских притязаний. В действительности наблюдалось определенное несоответствие между заявленной римской позицией и реальными результатами деятельности Римского престола, что побуждало папу встать на путь некоторой адаптации своей программы в конкретных церковно-политических условиях. Египет оказался фактически недосягаемым для влияния Римской кафедры, в то время как возглавляемый Антиохийским престолом Восток от нее отдалялся, а Иерусалим, рассматриваемый в Риме как не вполне надежный участник межцерковных отношений, играл в них второстепенную роль. При этом центральное значение сохранял Константинополь, которые в то же время не был включен в иерархию Петровых кафедр. Столкнувшись с данным гео-экклезиологическим вызовом, Лев был вынужден учитывать реальный расклад церковно-политических сил. Первоначально он был в проигрышном положении (449–450), однако его влияние, как казалось, должно было возрасти с приходом к власти императора Маркиана. |
|
|
