| К 1921 году делегация ВЦУ прекратила свое существование. 4.5. Архивы Высшего церковного управления Помимо службы при Высшем церковном управлении С.Г. Рункевич в 1919 году в звании профессора преподавал церковную историю в Православной народной академии в Москве (образована в 1918 году), а в 1920 году – в Московской духовной академии 667 . Это было время, когда Московская духовная академия из последних сил боролась за свое существование. Средств на ее содержание практически не имелось, отсутствовали помещения, не хватало преподавательских кадров. До весны 1920 года занятия в академии проводились в помещении Усачевской биржевой артели, а затем – до окончания их в августе – в бывшем Епархиальном доме 668 . Видимо в это время и был приглашен в нее для чтения лекций в качестве профессора С.Г. Рункевич . В послереволюционные годы в условиях Гражданской войны в стране царили разруха и голод. Чтобы как-то выжить, С.Г. Рункевич вынужден был помимо службы в Высшем церковном управлении искать работу «на стороне». То мизерное жалование, которое получали служащие при Высшем церковном управлении, ввиду всеобщей дороговизны, не могло обеспечить даже самого скудного пропитания, не говоря уже о других насущных потребностях. Думается, что и преподавательская деятельность не оказывала существенного влияния на улучшение материального положения. Возможно, что в условиях поддержания гибнущих высших богословских школ лекции приходилось читать за небольшое вознаграждение или вообще бесплатно. По меньшей мере, это вполне могло касаться Московской духовной академии, денег на финансирование которой у высшей церковной власти совершенно не имелось. 6 апреля 1920 года С.Г. Рункевич поступил на службу инструктором организационного отдела Всероссийского объединения лесных союзов трудовых артелей (ВОЛСТА) 669 . В это время ВОЛСТА уже ликвидировалось, и его полномочия принимала Кустпромсекция при Центральном союзе потребительских обществ (Центросоюзе). 1 мая С.Г. Рункевич был причислен к Центросоюзу и определен на должность специалиста производственного отдела Главкустпрома. В этой должности он выполнял обязанности сначала по деревообделочному, а затем и другим подотделам производственного отдела – ездил в командировки, составлял проекты декретов, циркуляров, докладов и пр. 670 . В частности, во время командировок он произвел научное обследование деревообделочных промыслов Вологодской, Пензенской и Новгородской губерний, причем использовал данные о дореволюционном положении там кустарной промышленности (1912–1913) и привел статистику по этим губерниям до 1 января 1920 года 671 . |
| профессор Евгений Николаевич Трубецкой (5.10.1863–23.01.1920) Воспоминания Религиозно-философские труды профессор Евгений Николаевич Трубецкой Философ, правовед, религиозный и общественный деятель. Биография Родился в Москве. Окончил юридический факультет Московского университета в 1885 году. Получил степень магистра философии за исследование «Религиозно-общественный идеал западного христианства в V в. Миросозерцание Блаженного Августина» и степень доктора философии за исследование «Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI в. Миросозерцание папы Георгия VII и публицистов–его современников». Преподавал в должности приват-доцента в Демидовском юридическом лицее в Ярославле (1886–1897), в должности профессора в Киевском (1897–1905) и Московском (1905–1917) университетах, в последнем возглавлял кафедру философии после смерти своего брата князя С.Н. Трубецкого. В философии был представителем метафизики всеединства, созданной Владимиром Соловьевым и развитой далее его последователями. Немалую роль в этом сыграло и личное их знакомство: около 15 лет братья Трубецкие были в числе ближайших друзей и собеседников Соловьева. Основной темой философии Е.Н. Трубецкого были размышления о смысле жизни. Ряд своих работ он посвятил философскому анализу судьбы России, психологии русского народа, духовных причин событий 1917 года. Подвергая резкой критике идеи русского мессианства, Трубецкой подчеркивал, что вместе с другими народами русский народ должен выполнять общее христианское дело на пути к всеединству. Участвовал в организации и деятельности ряда научных обществ (Психологического общества при Московском университете, Религиозно-философского общества им. Вл. Соловьева и др.). Был одним из инициаторов, идеологов и главных участников книгоиздательства «Путь» в Москве в 1910–1917гг. и связанного с ним религиозно-философского направления. Занимался общественно-политической деятельностью: был одним из видных членов кадетской партии с момента ее основания в октябре 1905г.; издавал журнал «Московский еженедельник» либерально-консервативного направления (1906–1910); был членом Государственного совета (1916–1917) и участником церковного Собора 1917–1918гг. После революции занял активную антибольшевистскую позицию, в период Гражданской войны находился при Добровольческой армии. В 1920 году умер в Новороссийске от тифа. |
| В конце мая 1917 года по рекомендации лидера меньшевиков Ю.О. Мартова Суханов вступил в группу меньшевиков-интернационалистов, но, по его же собственным словам, «на деле оставался диким и во всяком случае чувствовал себя таковым» . Это чувствовали и сами меньшевики. «Наиболее сложным и зигзагообразным был политический путь Н.Н. Суханова, но и он с меньшевизмом имел мало общего, вспоминал социал-демократ Б.И. Николаевский. До революции он вообще был социал-революционером, правда, занимая в их рядах весьма своеобразную позицию (его тогда называли " марксистообразным народником " ). В мае 1917 г. он формально вступил в организацию меньшевиков-интернационалистов (группа Мартова) и оставался в этой партии до лета 1920 г., наиболее значительную роль играя в начале 1918 г., когда он был одним из немногих представителей партии в ВЦИК 4 созыва (апрель-июнь 1918 г.). Никакого отношения к меньшевикам после осени 1920 г. он не имел». В 1917 году Суханов полемизировал с большевиками, поскольку считал, что «Апрельские тезисы» Ленина являются «беспардонной анархо-бунтарской» системой, так как объективных предпосылок для социалистической революции в «отсталой, мужицкой, распыленной, разоренной стране» он не видел. Одновременно Суханов критиковал и политику Временного правительства. Являясь редактором ежедневной социал-демократической газеты «Новая жизнь», он критиковал власть за империалистическую политику. Статьи Суханова спровоцировали Ленина на ряд работ, в которых давалась иная оценка ситуации в стране. Свое внимание к статьям Суханова Ленин объяснял тем, что он, будучи одним «из лучших представителей мелкобуржазной демократии», имел взгляды, типичные для «тысяч и тысяч» . По иронии судьбы историческое заседание ЦК РСДРП(б), принявшее решение о вооруженном большевистском восстании, происходило 10/3 октября 1917 года на квартире Суханова (хотя и в его отсуствие), поскольку его жена Г.К. Флаксерман была большевичкой и работала в партийном Секретариате. «Троцкий, уведя свою армию из Предпарламента, определенно взял курс на насильственный переворот. Ленин заявил, что преступно ждать съезда Советов. (...) ...Внутри партии [большевиков] вопрос: как? поставлен на ближайшую очередь. Он должен быть тут же решен, вспоминал Суханов . 10 октября он был поставлен в верховной инстанции. Собрался полностью большевистский партийный Центральный Комитет... О, новые шутки веселой музы истории! Это верховное и решительное заседание состоялось у меня на квартире, все на той же Карповке (32, кв. 31). Но все это было без моего ведома. Я по-прежнему очень часто заночевывал где-нибудь вблизи редакции или Смольного, то есть верст за восемь от Карповки. На этот раз к моей ночевке вне дома были приняты особые меры: по крайней мере, жена моя точно осведомилась о моих намерениях и дала мне дружеский, бескорыстный совет не утруждать себя после трудов дальним путешествием. Во всяком случае, высокое собрание было совершенно гарантировано от моего нашествия» . |
| Первые еврейские земледельческие колонии в Российской Империи возникли в начале XIX века в Херсонской, Екатеринославской и некоторых других губерниях Южной России. В дальнейшем политика поощрения еврейского земледелия в России была свернута императором AлekcahдpoмII указом от 30 мая 1866 года. В результате Гражданской войны, погромов, голода и эпидемий часть колоний прекратила свое существование. Многие евреи покинули их в поисках работы в крупных городах или эмигрировали в США, Палестину и страны Латинской Америки. К 1926 году еврейские местечки в бывшей черте оседлости лишились половины населения. Сионистские организации начали свою деятельность в Крыму по созданию центров подготовки к сельскохозяйственному труду будущих еврейских эмигрантов уже в 1919 году. В 1921 году численность еврейского населения Крыма составляла 50 043 человека. В 1922–1924 годах движение «Хе-Халуц» создало в Крыму четыре земледельческие коммуны, в их составе было 300 человек. Эти коммуны были ликвидированы властями в конце 1920-х годов. После разгрома белогвардейцев и иностранных интервентов на территории СССР продолжали как ни в чем не бывало действовать сионистские организации, маскировавшиеся под «невинными» вывесками вроде «Общество помощи еврейским трудящимся» (впоследствии переименованное в ЛЕКОПО – Ленинградский еврейский комитет помощи). И хотя лидер сионистов-ревизионистов Зеев Жаботинский говорил, что «для сионизма коммунизм, как удушающий газ», но жизнь евреев, в том числе сионистов, в Советской России после революции никак нельзя сравнить с Освенцимом и его газовыми камерами. «Советская Россия в 1920-х гг. была ареной интенсивной сионистской деятельности, охватывавшей тысячи молодых людей и десятки партий и организаций, – пишет автор одного из самых серьезных исследований деятельности сионистов в СССР Зива Галили, профессор Ратгерского университета США. – Около трех тысяч членов этих организаций прибыли в Палестину в 1924–1931годах, все они были молодыми людьми, чьи годы становления были непосредственно связанны с эпохой НЭПа. Это было первое поколение российских евреев, пережившее не только революцию 1917 года и лихолетье Гражданской войны, но и участвовавшее в политических и культурных процессах в России первой половины 1920-х годов. Нет ничего удивительного в том, что сионизм нашел питательную почву в среде еврейской молодежи в 1920-х годах. Не прошло и десяти лет с момента бурного расцвета сионистской деятельности во время демократической революции в 1917году, когда Организация российских сионистов насчитывала около 300 тыс. членов и 1200 региональных отделений, а сами сионистские партии получили возможность набрать на выборах в Учредительное собрание более двух третей голосов из общего числа, отданных всем еврейским партиям» (Галили З. Экспорт советской политической культуры в Палестину. Советский опыт сионизма. Importing Soveit Political Culture to Palestine. Soviet Experience of Zionism. Ab Imperio, 2003. Р. 329–376. – В.Б.). |
| Не дождавшись помощи государства в деле возвращения Путяте епископского сана, 12 сентября 1920 г. «общее собрание православных граждан г[орода] Пензы», состоявшееся в кафедральном соборе, обратилось (и в который раз) к каноническому церковному центру с требованием «немедленного полного восстановления архиепископа Владимира в правах иерарха Российской Церкви путем объявления всех состоявшихся о нем после 1-го августа 1917 г. решений недействительными(курсив мой.— М. К.), как по существу, так и по форме, поскольку церковные органы, согласно разъяснению НКЮ (постановление 18-го мая 1920 г.), не имеют и никогда не имели права “присваивать себе в качестве юридических лиц судебные, розыскные и карательные функции”, за осуществление которых виновные подлежат судебной ответственности… В случае отказа представителей иерархии удовлетворить требования справедливости и права, согласным с неоднократными заявлениями народа о восстановлении архиепископа Владимира во всех правах епархиального архиерея… окончательно порвать все сношения с Победосцевскою Церковью и продолжать твердо идти тем путем, который намечен Пензенским народным Епархиальным советом» 55 . Одновременно общее собрание православных граждан Пензы, состоявшееся 12 сентября 1920 г. в кафедральном соборе, утвердило текст резолюции по текущему вопросу: «Ознакомившись с грозным положением нашего Отечества на фронтах, куда враги пролетариата и народа двинули всевозможные подкрепления польской шляхте для удушения нашей Родины и водворения господства международного капитализма над рабочими и крестьянами, общее собрание единогласно постановило: горячо приветствовать выпущенное Епархиальным народным советом воззвание ко всем православным гражданам, рабочим и крестьянам с призывом стать на защиту Отечества и дать надлежащий отпор той же самой польской шляхте, которая в начале 17-го столетия также стремилась захватить в свои руки Московское государство и только благодаря призывам лучших русских людей того времени, возглавленных Святейшим Патриархом Гермогеном, была изгнана из Москвы» 56 . |
| Особенно активно в эти времена проводились тайные постриги. Братские отцы всегда считали одной из основных своих задач подготовку молодых образованных священнослужителей, что в условиях ограничения, а затем и полной ликвидации духовного образования позволило бы сохранить кадры духовенства, способного в будущем осуществить возрождение Церкви. Деятельность братства очень помогала сплочению верующих всех возрастов и сословий перед лицом яростных антицерковных гонений. Это было удивительно дружное сообщество людей, трудившихся ради Христа и во имя любви к ближним, где само слово «брат» понималось в его истинно евангельском смысле. Преподавание Закона Божия в государственных школах в основном прекратилось уже в январе 1918 г. Его удалось отчасти заменить частно-церковным обучением при храмах. Первоначально власти этому не препятствовали. Но уже в марте 1919 г. попытались запретить преподавание всех вероисповеданий лицам до 18 лет частным образом. Правда, на практике данное запрещение было реализовано лишь в начале 1920-х гг. Особая ситуация сложилась с духовным образованием. Несмотря на целый ряд враждебных акций со стороны советских властей оно даже пережило в определенном смысле кратковременный расцвет. С началом занятий 3 октября 1917 г. в Московском Высшем женском богословско-педагогическом институте в России впервые наступила эпоха женского духовного образования. И затем все 1920-е гг. женщины составляли значительную часть учащихся различных богословских заведений. Из четырех Духовных академий в 1918 г. была закрыта только Петроградская. Но уже 30 сентября 1918 г. в северной столице открылись упоминавшиеся Богословско-пастырские курсы, а 16 апреля 1920 г. — Богословский институт. Из 60 зачисленных на его первый курс было 25 женщин. Кроме того, в Петрограде в 1919-1921 гг. оказались организованы богословские курсы почти при всех благочиннических округах и некоторых храмах. Таким образом, если в 1917 г. в городе было лишь 5 духовных учебных заведений, то в начале 1920-х гг. их число приближалось к 15. |
| Георгий Федорович Морозов родился в 1867 г. в семье крупного государственного чиновника, почетного гражданина Петербурга, комиссара Петербургской городской Думы. Учился в Александровском кадетском корпусе, Павловском военном училище, Петербургском лесном институте. В 1893 г. по окончании института Георгий поехал работать помощником лесничего в Воронежской губернии, там же стал преподавателем лесной школы. Молодой ученый много сделал для развития степного лесонасаждения, популяризации лесоводства среди молодежи. В 1896-1898 гг. Морозов командирован в Германию. С 1901 по 1917 гг. он преподавал в Петербургском лесном институте, а с 1907 по 1917 гг. профессор Морозов возглавлял кафедру общего лесоводства. В 1912 г. Г.Ф.Морозов издал классический труд лесоохранного дела - «Учение о лесе», в котором изложены вопросы биологии лесных пород и насаждений, разработано учение о типах лесных насаждений, обоснована теория рубок и лесовозобновления, полезащитного лесоразведения, ухода за лесом. Единое и цельное учение Морозова о лесе как биогеоценотическом, географическом и историческом явлении показало сложную взаимосвязь живых и косных компонентов леса, образующих единый природный комплекс. Ученый доказал, что разнообразные формы леса могут быть поняты только в связи с природной средой - климатом, почвой, животным миром. В 1913 г. он становится членом Постоянной Природоохранной комиссии при Императорском Русском географическом обществе. Труды Морозова оказали большое влияние на развитие биогеоценологии, лесоведения и возникновения учения о природных комплексах животных. Он высказал принципиально новые мысли о необходимости создания заповедных участков, представляющих характерные типы флоры, в каждой ботанико-географической области России. Редактируя «Лесной журнал» в 1904-1918 гг., ученый немало сделал для пропаганды охраны природы. Влияние Г.Ф.Морозова в ученом мире немало содействовало созданию Крымского заповедника. Весной 1917 года Морозов тяжело заболел и был вынужден уехать на лечение в Ялту. В 1918-1920 гг. он преподавал в Таврическом университете в Симферополе. Ученый негативно относился к событиям 1917 г. в России, в особенности к октябрьскому перевороту. По неподтвержденным данным, он даже издал в Крыму брошюру «Как бороться против большевиков». Умер классик российского лесоводства в Симферополе в 1920 г. Похоронен в парке Салгирка в Симферополе (ныне Ботанический сад ТНУ), где он трудился. |
| 6 сентября 1920 года С.Г. Рункевич направил Святейшему патриарху Тихону докладную записку, в которой писал: «Архив Всероссийского Церковного Собора в настоящее время в таком положении, которое совершенно не обеспечивает его сохранности и в будущем не обещает улучшения. Среди лиц, научно заинтересованных в сохранении Архива, возникла мысль о необходимости помещения его в условия, обеспечивающие его целость. Высказаны были предложения о помещении Соборного Архива: а) в Петербурге при Синодальном Архиве, б) Патриаршей Библиотеке в Кремле, в) Библиотеке Религиозно-Исторического Отделения Исторического Музея в Епархиальном Доме по Лихову переулку и г) здании Печатного Двора, что во дворе Синодальной Типографии в Москве. Наиболее целесообразным признаю последнее предложение. Здание находится под охраной Государства, в качестве музейного памятника, и не подвержено опасности занятия посторонним учреждением; достаточно просторно и светло; наполнено церковными книгами и рукописями и старопечатными книгами и, наконец, обеспечено компетентным штатом хранителей. Главное Управление Архивным Делом выражает согласие на принятие Архива Всероссийского Собора в состав Единого Государственного Архивного Фонда с помещением на Печатный Двор. В случае если не будет разыскана опись Соборного Архива, возможна передача его ныне же без описи, с составлением таковой (вновь) уже по переводе Архива в предназначенное ему помещение» 699 . 7 сентября 1920 года Высшее церковное управление постановлением определило: «Принимая во внимание а) что Архив Всероссийского Собора 1917–1918 г.г. является непосредственным завершением Синодального Архива, с которым он неразрывно связан, б) что Синодальный Архив декретом Правительства включен в состав Единого Государственного Архивного Фонда по 26 Октября 1917 года и в) что Архивы Государственного Архивного Фонда обеспечены в достаточной мере в отношении их сохранности в интересах науки и культуры, – передать Архив Всероссийского Церковного Собора 1917–1918 г.г. в Единый Государственный Архивный Фонд, с помещением его на Печатном Дворе в Москве. Передачу осуществить, в случае нерозыскания описи Архива, ныне же, без описи, с возложением на С.Г. Рункевича , в виду выраженного им согласия на то, попечение о составлении передаточной описи в возможно непродолжительном времени по передаче Архива в Государственный Фонд и о представлении одного экземпляра таковой в Высшее Церковное Управление» 700 . |
| В 1912–1914 гг. директор 1-го департамента Министерства, камергер, действительный статский советник, в 1914–1917 гг. чрезвычайный посланник Российской империи в Сербии, исполнял обязанности директора Дипломатической канцелярии Верховного главнокомандующего, работал в архивах Константинопольской Патриархии, публиковал статьи в журнале «Вестник Европы». Возглавлял управление вероисповеданий в правительстве генерала А. И. Деникина на Юге России. В 1919 г. участвовал в ставропольском Юго-Восточном Русском Церковном Соборе. В 1920 г. помощник заведующего иностранными делами в правительстве генерала П. Н. Врангеля в Крыму, эмигрировал в Австрию. В 1924 г. переселился в Париж, участник съездов РСХД, состоял в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского). Трубецкой Евгений Николаевич (1863–1920), князь, философ, правовед, общественный деятель. Член Собора по избранию от Московского университета, Товарищ Председателя Собора. Избран членом Высшего Церковного Совета от мирян. В 1885 г. окончил юридический факультет Московского университета. В 1886–1897 гг. приват-доцент Ярославского Демидовского лицея. Доктор философии. В 1897–1905 гг. профессор Киевского университета, в 1905–1917 гг. профессор энциклопедии и истории философии права Московского университета, в последнем возглавлял кафедру философии. Участвовал в организации и деятельности ряда научных обществ (Психологического общества при Московском университете, Религиозно-философского общества им. Вл. Соловьева и др.). Занимался общественно-политической деятельностью: был одним из видных членов кадетской партии с момента ее основания в октябре 1905 г.; издавал в 1906–1910 гг. журнал «Московский еженедельник» либерально-консервативного направления; член Государственного совета в 1916–1917 гг. После революции занял активную антибольшевистскую позицию, в период Гражданской войны находился при Добровольческой армии. Умер в Новороссийске от тифа. Уткин Павел Иванович (ок. 1874– после 1923), земледелец. Член Собора по избранию как мирянин от Пермской епархии. |
| Особый интерес представляют номера за 1917-1920 гг., документирующие жизнь епархии в эпоху революционных потрясений. Уже в кон. марта-апр. 1917 г. начали свою деятельность и вступили в полемику на страницах «Н. е. в.» церковно-общественные орг-ции Новгородское братство ревнителей церковного обновления 7. С. 329-321; 9. С. 393-396) и Союз единения (объединения) духовенства и мирян (его устав - в 9. С. 396-399), между к-рыми разделились симпатии новгородского духовенства. В «Н. е. в.» почти не публиковались радикальные документы «церковной революции», заполнившие весной 1917 г. страницы большинства епархиальных изданий. Единственным исключением был опубликованный с оговоркой редакции «акт» собрания крестецкого духовенства, в к-ром резко критиковался епископат, выдвигалось требование не перемещать членов причта без их просьбы, высказывались пожелания о выборности епископов и членов консистории на съездах духовенства и мирян, о сокращении письмоводства «до возможного минимума», а также ходатайства «пред Временным правительством о назначении приличного содержания из средств Гос. казначейства как православному духовенству, так равно и духовенству всех других исповеданий» (Из Крестецкого уезда. 7. С. 334-338). Сдержанное отношение журнала к революции и переменам в церковной жизни определялось позицией архиеп. Арсения (Стадницкого; с 28 нояб. 1917 митрополит), выраженной в его речи перед духовенством на епархиальном съезде: «Совершился катастрофический переворот. Психика и настроение многих людей, особенно неуравновешенных, поколебались… Что можно сказать и посоветовать, когда корабль перевернулся вверх дном?» (На епархиальном 10. С. 417-421; 11. С. 450-455). Уже в окт. 1917 г. была напечатана критика большевистского митинга (Оскорбителям 20. С. 630-635). Общее настроение редакции в 1918 г. можно выразить словами: «...на нашу долю выпал жребий быть свидетелями и современниками гибели нашей великой Родины» (Приобщение Св. 3. С. 47-49; см. также: «Будущее: Из письма С. А. Нилуса, автора книги «Близ есть при 2. |
|
|
