| Очень важном было то, что уже с первого года существования попечительства в Улале его члены не только распределяли средства Миссии, выделяемые на благотворительность, но сами стали делать добровольные взносы на эти цели. Так, в 1877 г. было собрано 100 руб., в следующем – уже 177 руб. 92,5 коп. На первых порах помощь оказывалась безвозмездно – покупка лошади, коровы, семян для посева, к праздникам самым нуждающимся – мясо. Позднее стали давать в долг, и «опыт научил, что такие именно пособия больше ценятся, нежели безусловно дарованная милостыня. Возращение займов было исправное; мало того возвращавшие долг от себя прибавляли некоторую лепту на пособие другим, подобно им, нуждающимся» 445 . Дела благотворения при архимандрите Владимире дошли до того, что из случайных временных превратились в постоянные добровольные обязательства. Например, в 1882 г. в Улале прихожанами – как алтайцами, так и русскими – были приняты решения ежегодно собирать: средства на содержание причта, который совершает для них духовные требы; средства на содержание мужской и женской школ, по 60 руб. Постепенно новокрещеные не только центрального, но и других станов миссии стали осознавать необходимость оказывать посильную помощь нуждам своего храма 446 . Поэтому неудивительно, что процесс образования церковно-приходских попечительств в миссии проходит динамично. После Улалинского были созданы попечительства в Чемальском, Кебезенском и Урсульском (Онгудайском) станах (1891), далее в Чёрно-Ануйском (1892), в Мыютинском и Бачатском (1895), в Паспаульском (1901), в Александровском и Усть-Канском (1905), в Абайском (1907) 447 . Церковно-приходские попечительства «благотворно» служили делу миссии. На пожертвования, собранные прихожанами, в Черно-Ануйском отделении, к примеру, был «перестроен и украшен храм», сделан новый иконостас, «поддерживались» две школы. В 1914 г. на учебники, школьную мебель, отопление, освещение, наем сторожа и «поломойки» здесь израсходовали 200 руб. 448 Содержание школ являлось традиционной заботой как попечи-тельств, так и отдельных благотворителей. Например, в середине 1880-х гг. попечителями школ Чемала и Улалы были бийский купец М. Г. Пискарев и купец с. Смоленского А. Н. Орлов 449 . Как указывалось выше, строительство двух школ – мужской и женской – в Улале в начале XX в. также велось на средства, собранные попечительством. В некоторых случаях отдельные вопросы попечения делили между собой русская и алтайская части приходов. Причем русские крестьяне, как более зажиточные, брали на себя больше обязанностей, чем алтайские. Так, например, в 1908 г. официальными попечителями улалинских школ были: мужской второклассной – мещанин Василий Иванович Юрганов, а женской одноклассной – алтаец Даниил Михайлович Тобоков 450 . |
| На стр. 452 об архимандрите Анастасии Воскресенском сказано, что он скончался в 1830 г. на покое в Боголюбове монастыре, близ Владимира. Но если это тот самый Анастасий, которого я знал в Боголюбове и которого не один десяток проповедей переписал для его племянника, а моего зятя, он мог умереть не ранее 1836 г., так как около этого времени лично вручал ему его проповеди, бывши учеником Семинарии. Разве это не был ли какой-нибудь другой ученый Анастасий? Больше не могу указать Вам никаких недостатков в Вашей книге: извините. Однако ж эта книга, как я вижу, потребовала от Вас немалого запаса архивных и других сведений. Все питомцы Московской академии должны быть весьма признательны Вам за такой громадный труд. В вашей книге меня заинтересовали, между прочим, сведения о взаимных отношениях между А. В. Горским и Кап. Иван. Невоструевым (стр. 491–5), о коих, впрочем, я, в свое время, нечто знал от Кап. Ивановича. Если бы я заранее знал, что в вашей истории академии будут помещены темы для сочинений, то я мог бы представить Вам список всех тем не только для месячных, но и для курсовых сочинений нашего XVII курса. Поберегу их для 2-го издания вашей книги, к которому, вероятно, Вы не замедлите приступить. Приветствую Вас с новым знаменитым архипастырем. Вы радуетесь предстоящему со мною свиданию, а я скорблю об угрожающем мне переселении. Рассудите сами, легко ли мне перебираться с одного места на другое с моим книжным скарбом, которого у меня не менее 500 пудов. Не говорю уже о других невыгодах и затруднениях. Но странно, что до сих пор ничего не слышу из СПБ. решительного. Ничего не может быть неприятнее неопределенного положения». 27-го ч. получено было мною письмо из СПБ. от И. Г. Слиборского, который писал мне от 24-го числа: «Не вините меня, Владыка, в нерадении. Поверьте, что старался, сколько мог, разузнать всё, что Вам угодно было поручить мне. Не мог узнать, когда именно подписано определение Св. Синода о Вашем перемещении на Тверскую кафедру – решен этот вопрос, как уже имел я честь писать Вам, 22-го марта, т. е. в последнее заседание Синода перед страстной. Чем руководствовался Синод при этом, тоже мне неизвестно, так как, говорят, в определении мотивы не указаны, а определено прямо: переместить. Так ли это, не ручаюсь, потому что подлинного определения не мог видеть. Одно и, кажется, главное знаю верно, что из Канцелярии Обер-Прокурора 19 апреля отослан к Статс-Секретарю всеподданнейший доклад для представления на Высочайшее утверждение. Не премину известить, когда таковое последует; а последует, должно быть, скоро. |
| В ходе начавшейся вскоре русско-тур. войны (1828-1829) рус. армия на Кавказском фронте овладела городами Карс, Ахалкалак, Ахалцих, Ардаган, Баязет, Алашкерт и Эрзерум, однако по результатам Адрианопольского договора 1829 г. Россия должна была вывести свои войска из занятых районов, а отвоеванные города (за исключением Ахалциха и Ахалкалака) были возвращены Турции. Присоединенная к России Вост. А. была сильно разорена и покинута большинством населения: из 169 тыс. жителей армяне составляли чуть больше трети. В связи с этим по требованию России в Туркманчайский и Адрианопольский договоры были включены статьи, разрешающие переселение армян из-за границы в пределы Российской империи, гл. обр. в Вост. А. и Закавказье в целом. Из персид. провинций Хой, Урмия, Салмаст, Марага и Маку прибыло 40 тыс. армян. С кон. 1829 и в течение 1830 г. происходило массовое переселение зап. армян из Карсского, Эрзерумского и Баязетского пашалыков (90 тыс. чел.). Переселению этих армян содействовал эрзурумский архиеп. Карапет Багратуни, к-рый сопровождал переселенцев до Ахалциха и помогал их обустройству. Помимо Ахалцихского уезда мн. зап. армяне расселились тогда и в Ахалкалакском у. Грузии, а также в ряде районов Вост. А. Впервые в многовековой истории А., знавшей лишь массовый исход своего населения, была осуществлена широкомасштабная репатриация. Всего за этот период в Закавказье, в основном в районы Вост. А., переселилось свыше 140 тыс. армян, преимущественно крестьян и ремесленников. К сер. XIX в. в Вост. А. армяне составляли почти 60% при общей численности населения 240 тыс. чел. Присоединение Вост. А. к России избавило значительную часть арм. народа от угрозы ассимиляции и физического уничтожения и открыло возможность мирного развития. В дальнейшем, во время русско-тур. войн 1853-1856 и 1877-1878 гг., в пределы России из Турции переселилось большое число армян; кроме того, к России был присоединен Карс. В этих войнах прославились рус. военачальники арм. происхождения В. О. Бебутов, М. Т. Лорис-Меликов, А. А. Тергукасов, И. Д. Лазарев, Б. М. Шелковников (Метаксагорцян). |
| прозелитизма, или они опасались утратить собственные традиции, подпав под влияние чужой веры и культуры, русской и православной или татарской и мусульманской. Просьба киргизов повлияла на запрет деятельности правосл. миссии: возникли опасения, что киргизы не воспримут должным образом правосл. веру, хотя «в стране киргизов» уже были «устроены правительством два селения, составленныя из военных людей православнаго христианскаго исповедания». Так, Кокчетаву требовался священник, сообщение с петропавловскими иереями было затруднено. Именно здесь «было бы очень удобно устроить миссионерский стан» (Нек-рые сведения об учреждении Алтайской духовной миссии. 1877. С. 65). Архиеп. Тобольский Евгений разрешил иером. Макарию занять должность миссионера и 30 июня 1830 г. просил ген.-губернатора Зап. Сибири И. А. Вельяминова о содействии в устройстве миссии. В ответ Вельяминов объяснил, что «при таковых домогательствах Киргиз было бы... весьма неосторожно, под каким бы то ни было предлогом, допустить пребывание архимандрита Макария в Кокчетавском округе... где одно появление его без сомнения произвело бы уже в подозрительных Киргизах весьма неприятное впечатление; и сколько бы поведение его ни было осторожно, но уверить их, что он прибыл туда для одного только богослужения между христианами, весьма было бы трудно...» (Там же. С. 67). Не получив разрешения проповедовать киргизам, иером. Макарий отправился на Алтай, в Бийский окр. Томской губ., к кочевым калмыкам. Запрет Вельяминова на деятельность миссионеров дал возможность усилить проповедь ислама среди местных татар-мусульман. Вскоре уже во всех городах и укреплениях Киргизской степи открылись мечети и уч-ща, чуть ли не в каждом ауле появились муллы и учителя Корана и татар. грамоты, «разумеется, не столь образованно-индифферентные и веротерпимые, как мы (имеются в виду православные.- Авт.)» (Алтайская церк. миссия. 1865. С. 52). После такой политики, проводимой почти 30 лет, прибывшим правосл. миссионерам местные жители объясняли, что они «уже опоздали с обращением Киргизов» в христианство (Там же. |
| К. я. также испытал влияние греч. синтаксиса, проявившееся, в частности, в усвоении греч. союзов, частиц и предлогов. Впрочем, это явление следует признать скорее факультативным, чем необходимым, поскольку К. я. располагает предельно развитой глагольной системой, позволяющей выражать очень широкий спектр синтаксических связей. Есть неск. классификаций коптских глагольных префиксов, каждая из которых отражает определенный набор особенностей как в значении, так и в построении фраз. Напр., первые и вторые времена, дуративные и лимитативные, префиксы главного и придаточного предложений. Первые и вторые времена, вероятно, различают предложения по цели высказывания: первые выражают повествовательность, а вторые - вопрос и восклицание. Одни префиксы главного предложения служат для обозначения единичных событий в прошлом и настоящем, другие - итеративных; существует неск. будущих времен, включая т. н. пророческое, в зависимости от степени уверенности говорящего в непреложности сообщаемых событий, и будущее в прошедшем для обозначения предстоящего действия с т. зр. не говорящего, а героя повествования; побуждение к действию тоже может быть задано с разной степенью строгости и с разной эмоциональной окрашенностью. Префиксы придаточных предложений задают максимально точно как характер связи между действиями главной и зависимой частей (цель, следствие, причина, условие и т. д.), так и соотношение этих действий, что особенно ярко проявляется в придаточных предложениях времени. Допустимость любых инверсий благодаря т. н. подхватывающим местоимениям открывает широкие возможности и для четкой расстановки эмфаз, и для украшения речи риторическими фигурами. Изучение Начало коптологии в Европе положил в 1643 г. иезуит А. Кирхер, издавший лат. переводы привезенных им из Египта грамматики и словаря Иоанна (Юханны), еп. Саманнуда (1-я пол. XIII в.), грамматики Ибн Катиба Кайсара (XIII в.) и словаря аль-Мутамана Абу Исхака Ибрахима ибн аль-Ассаля (см. в ст. Ассалиды ). Однако интерес к К. я. возник еще раньше: известны рукописи с переводами на латынь копт. грамматик и словаря францисканца Т. Обичини († 1632) и А. Пфайффера († 1698). В XVIII-XIX вв. появились грамматики К. я. на разных европ. языках: К. Г. Блумберга (1716), еп. Руфаила ат-Тухи (Рафаэля Туки; 1778), К. Шольца (1778), Г. Таттама (1830 и 1863), А. Пейрона (1841), Ф. Росси (1877) и др., словари М. Вейсьера де Ла Кроз (1775), Таттама (1835), Пейрона (1835). |
| Организованного греческого образования при турках на Кипре не было, за исключением одной лишь школы Киккского монастыря, и то она начала работать лишь в середине XVIII века. Что же тогда существовало? Об этом нам ясно говорит кипрский священник: училища, где давали элементарные знания с помощью Псалтири, Октоиха. Но где? В обителях и храмах. Когда греки в какой-то местности боялись открыть школу или им в этом препятствовали, они прибегали к помощи священника или монаха. Вот вам и тайная школа! Некоторые из тех, кто отрицает существование тайных школ, утверждают, что речь идет о мифе, и в свою очередь задают вопрос: почему не сохранились документы эпохи турецкого господства, которые бы свидетельствовали о ведении подобной тайной образовательной деятельности Православной Церковью? Вопрос, конечно, наивный. Если речь идет о секретной деятельности, таившей в себе множество опасностей и могущей повлечь неприятные последствия в случае ее раскрытия турками, было бы преступным безумием, если бы какой-нибудь клирик письменно объявил об открытии тайной школы или какой-нибудь ученый муж перед лицом турецких захватчиков публично заявил о подобной деятельности. Однако после освобождения и основания первого греческого государства (1830) многие ученые и историки записали устное предание о тайной школе, передававшееся из поколения в поколение. В 1842 году протопресвитер Константин Икономос из Икономов в памятной речи, произнесенной в Афинах в честь семьи благотворителей Зосимадов, подчеркивает: «Но Всеблагий Промысл, просветивший повивальных бабок и тайно животворивший еврейских младенцев мужеского пола, подобным же образом устроил и души благих и боголюбивых, и сих не из Египта, но соотечественников и единомысленных, которые в скромных церквях и удаленных обителях, в школах малых и убогих священным учением приводили к жизни отеческий дух пленных греков». А если еще кто-то усомнится и скажет, что Икономос преувеличивает, то есть описание исторических событий, принадлежащее перу Чарльза Такерманна, первого американского консула в Афинах (1867–1874). В своей монографии «Сегодняшние греки» (Οι λληνες της σμερον. Αθνα, 1877) среди прочего американский дипломат пишет: «Месяц мой ясный, Освети мне путь, В школу я пойду Получать знания, От Бога исходящие». Примерно такую песню распевали греческие дети, шагая во время турецкой оккупации ночью в школу. Песня эта знакома любому греку как тогда, так и сегодня. Отцы, указывая детям на луну, повторяют эти стихи и рассказывают им, как они им помогали в мрачные времена османского господства. Не желая даже в малой степени раздражать своих владык, которые могли помешать их образованию, дети, а нередко и сами отцы, приходили ночью и тайно в дом учителя, где проходили обучение». |
| На подобных же основаниях учреждено было в 1866 году товарищество приобретателей имений в западных губерниях. По предположению, как известно, неосуществившемуся (ибо в 1867 году товарищество закрыто), оно должно было составиться из приобретателей имений, получивших от Министерства Государственных Имуществ свидетельство на право воспользоваться льготной ссудой для покупки имений. Лица эти становятся должниками товарищества, получая от него ссуду или закладными листами, или вырученными чрез продажу сих листов наличными деньгами (Полн. Собр. Зак., N 43547). В последние годы в России возникало с быстротою множество новых частных кредитных учреждений. До 1867 года у нас были только три коммерческих банка: С.-Петербургский частный коммерческий (учрежденный в 1864 г.), Московский купеческий (1866 г.) и Рижский биржевой (1863 г.). С.-Пе-тербургское общество взаимного кредита учреждено в 1863 году. такое же общество в Харькове существует с 1866 года. Для выдачи ссуд под залог недвижимых имуществ, до 1867 года, существовали: Лифляндское дворянское кредитное общество (1802 г.), Эстляндская дворянская кредитная касса (1802 г.), Эзельский крестьянский банк (1826 г.), Земское кредитное общество Царства Польского (1825 г.), Курляндское кредитное общество (1830 г.), Александровский дворянский банк в Нижнем Новгороде (1841 г.), земский банк Херсонской губернии (1864 г.), общество взаимного поземельного кредита (1866 г.), коего дела ныне переданы в дворянский банк, С.-Петербургское городское кредитное общество (1861 г.), Московское городское кредитное общество (1862 г.) и Рижское городское кредитное общество (1864 г.); всего 16 учреждений. Затем, с 1867 года число вновь учреждаемых банков начало значительно увеличиваться, равным образом стали довольно часто поступать ходатайства об изменении уставов банков, уже существовавших. В 1877 году предоставлено М-ру Фин. вводить в уставы земельных банков, по их ходатайствам, правило о том, что в случае уменьшения ценности заложенного недвижимого имущества, по вине собственника, кредитное установление имеет право потребовать возврата соразмерной части ссуды и ранее истечения первоначально назначенного при залоге имущества срока; если же собственник не удовлетворит этого требования добровольно, то кредитному установлению предоставляется искать с владельца части ссуды, соразмерной таковому обесценению (Уст. Кредитн., изд. 1893 г., разд. Х, ст. 54). |
| Он же отмечает, что исследователи славянофильства «обращаются в первую очередь к проблемам раннего, дореформенного славянофильства. Пореформенное славянофильство остается практически неизученным». 2764 И добавляет: «У нас нет оснований отрицать существование позднего славянофильства», «позднее славянофильство – это славянофильство пореформенного времени», которое в «исторической литературе (…) почти не изучено», и «отсутствие специальных исследований делает преждевременными прямолинейные оценки». При этом он утверждает, что «к середине 1870-х годов славянофильство изжило себя и перестало существовать как направление русского общественного движения». 2765 Е. А. Дудзинская пишет: «Направление, сыгравшее известную роль при совершении социально-экономического переворота такого гигантского масштаба, как переход от феодализма к капитализму, не только не свернуло своих знамен, но и после его свершения приложило максимум усилий в решении многих важнейших проблем пореформенного двадцатилетия». И далее продолжает, что «классическое славянофильство ушло с исторической сцены со смертью всех его видных представителей.». Далее она в сноске к процитированному отрывку перечисляет: «Самарин Ю. Ф. умер в 1876 г., Чижов Ф. В. и Попов А. Н. – в 1877 г., кн. Черкасский В. А. – в 1878 г., Кошелев А. И. – в 1883 г., Аксаков И. С. – в 1886 г.». 2766 А. А. Тесля предлагает следующую периодизацию славянофильства «в контексте исследований национализма»: первый этап (кон. 1830-х – 1845); второй этап (1845–1855); третий этап (1856–1862); четвертый этап (1863–1866); пятый этап (1867–1878); шестой этап (1879–1886). И подводит итог: «…славянофильский проект, оформившийся к 60-м годам XIX века, к середине 80-х оказался утратившим свой конститутивный принцип – и этим моментом можно датировать, на наш взгляд, прекращение собственно славянофильства». 2767 По замечанию Н. И. Цимбаева, славянофильская терминология в конце 1880-х гг. звучит уже как анахронизм и читателем воспринимается как пародия. 2768 В 1889 г. выходит из печати статья Вл. С. Соловьева «Славянофильство и его вырождение» (гл. I–III). 2769 А. Н. Пыпин в 1890 г. заметит, что «со смертию И. С. Аксакова отошел в историю последний, младший представитель старого славянофильского кружка. История начинается для этого замечательного направления…». 2770 А в 1893 г. П. Н. Милюков обосновывает разложение славянофильства. 2771 |
| И, наконец, наша версия периодизации славянофильства: 1-й этап – 1820–1830-е гг. – первоначальное (или подготовительное); 2-й этап – 1839–1860 гг. – раннее (или старшее); 3-й этап – 1860–1870-е гг. – срединное («панславистское»); 4-й этап – 1880–1890-е гг. – позднее (младшее); 5-й этап – 1900–1910-е гг. – неославянофильское («младославянофильское»). Следует выделить переходные, т. е. межэтапные, годы: 1838/1839, 1860/1861, возможно, 1878-й (год окончания Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и закрытия Московского славянского благотворительного общества), и, наконец, рубеж веков (здесь определенной даты мы, к сожалению, пока указать не можем). Итак, если было раннее (старшее, живое, ортодоксальное, коренное, первоначальное, дореформенное, классическое, истинное, теоретическое, хомяковское учение первых славянофилов) и позднее (младшее, угасающее, вырождающееся, националистическое) славянофильство, то кажется вполне разумным выделить и срединное (пореформенное, практическое, панславистское, иван-аксаковское) славянофильство, или панславянофильство. Если лидером славянофильства на раннем этапе, несомненно, был А. С. Хомяков, то лидером срединного этапа большинство исследователей считает И. С. Аксакова, который в 1861 г. сильно сомневался в том – сможет ли достойно удержать в своих руках знамя, выпавшее из рук Хомякова. Аксаковское лидерство по сравнению с хомяковским – не столь очевидно. На последующих этапах явного славянофильского лидера не было: Н. П. Гиляров-Платонов скончался в 1887 г., С. Ф. Шарапов до этой роли явно не дотягивал. Кто же еще мог перехватить знамя из рук Ивана Сергеевича – А. А. Киреев, В. И. Ламанский, А. В. Васильев? Они, наверное, это и пытались делать… К сожалению, «неославянофильство» в начале ХХ в. сформироваться не успело, а события 1917 г. надолго закрыли путь к попыткам возрождения славянофильского учения и идеологии. P.S. «Несмотря на строжайшую цензуру, отзвуки славянофильских настроений все же пробивались время от времени и в советский период. (…) В противовес интернационализму официальной идеологии в литературу подспудно просачивались славянофильские настроения, одним из проявлений которых стала проза писателей- " деревенщиков». (…) В обобщающих трудах о. Г. Флоровского , прот. В. Зеньковского , С. А. Левицкого, Г. П. Федотова и других авторов немало внимания уделялось и славянофильству. Заметным явлением эмигрантской литературы стало так называемое «евразийское движение», в котором отчетливо прослеживалось влияние славянофильства… (…) В западных странах, в отличие от СССР, славянофильству посвящалось немало работ, в том числе монографии на иностранных языках, посвященные Хомякову, Киреевскому, Аксакову, Самарину, Данилевскому… (…) Начиная с 1960-х годов исследования, посвященные славянофильству, стали все же чаще появляться и в советской России». 2787 |
| . …выставлен был на смех и на позор публике некто Виссарион Вихляев; имя Виссарион сильно намекало на одно из действующих лиц тогдашней литературы. — В 1830-1840-х годах Белинский, его идеи и манера речи пародировались на театральных подмостках не раз. По свидетельству А. И. Вольфа, в сезон 1838–1839 гг. «для разъезда дана была комедия „Семейный суд“, замечательная только тем, что в числе действующих лиц фигурирует студент Виссарион Григорьевич Глупинский, все толкующий о гегелевской философии, об объективной индивидуальности и проч. Явно, что под именем Глупинского следует разуметь Белинского, находившегося тогда еще в Москве, но уже сделавшегося известным своими критическими статьями. Только знаменитость может удостоиться чести пародии. Мартынов был натурален и прост в этой роли и нисколько ее не утрировал» ( Вольф А. И. Хроника петербургских театров с конца 1826 до начала 1881 года. СПб., 1877–1884. Ч. 1–3. С. 71). Автором этой комедии был В. А. Каратыгин. В сезон 1847–1848 гг. в чиновничьей и купеческой среде большим успехом пользовался водевиль П. А. Каратыгина «Натуральная школа». А. И. Вольф характеризует этот водевиль следующим образом: «Что качается до „Натуральной школы“, то она имела, что называется у французов, un succès de scandale (скандальный успех). Под видом учителей, выписанных для женского пансиона, являются представители молодого литературного поколения, сотрудники „Отечественных записок“ и „Современника“, и употребляют фразы, напичканные философскими и научными терминами, которыми часто злоупотреблял Белинский. Максимов 1-й копировал И. И. Панаева, выведенного в пьесе под именем Вихляева…» (там же. С. 125) Достоевский, по-видимому, смешивает обе пьесы. 256 .. .ишь пачулей надушился, обольститель, ловлас… — Вот к этому-то самому торному и удобному способу прибегнул относительнонас и «Русский вестник»… — Сравнивая полемические приемы Каткова с «заушениями» падкой на дешевую сенсацию «толпы», глумившейся в свое время и над Белинским, Достоевский не преувеличивал. |
|
|
