| сост. А.Попов I. Г. Городище и Городищенский уезд Уездный город Городище лежит на правом берегу р. Кичкилейки под 53° 16 сев. шир. и 63° 22 вост. долг., от Пензы в 48½ в. и от соседних городов Пензенской губернии: Саранска в 120 в. и Мокшана в 88 в. Время основания города в точности неизвестно, предполагается, однако, что простроен он вскорости после Мокшана, т. е. во второй половине XVI в. До 1780 г. он был слободою, в 1780 сделан уездным городом Пензенской губ., в 1797 г. упразднен и причислен к Саратовской губ., а в 1801 г., при восстановлении Пензенской губернии, снова причислен к ней в качестве уездного города. Город занимает пространство 151 д. 550 с. Жителей по последним статистическим данным: муж. п. 2246, ж. п. 2581, обоего пола 4827, в том числе: православных 4816, католиков 4, лютеран 1, евреев 3, магометан 3. В Городищах церквей – собор 1, домовых 1, кладбищенских 1, часовен и молитвенных домов 1. Церкви все каменные. Учебных заведений: уездное училище, одноклассные мужское и женское училища. Городищенский уезд, находящийся на восточной части Пензенской губернии, лежит на границах Пензенского, Саранского и Мокшанского уездов Пензенской губ., Корсунского и Сызранского уездов, Симбирской губ., и Кузнецкого уезда, Саратовской губ. Пространство его равняется 6047,7 кв. верст=629,865 дес., в числе которых 242,398 дес. находятся под лесом, 124,285 д. под посевом, а остальные под лугами, поселением и т.п. Жителей в Городищенском уезде по последним статистическим данным числится м. п. 84,609, ж. п. 86,003, обоего пола 170,612, в том числе, православных 165,659, раскольников 2221, католиков 60, лютеран 9, евреев 12, магометан 2651. В уезде церквей – приходских 72, при женском монастыре 1, кладбищенских 9, единоверческих 1, часовен и молитвенных домов 10. В числе церквей – каменных 31, деревянных 52. Школ церковно-приходских 32, школ грамоты 12, училищ земских и министерск. 34. Первый благочиннический округ 1) Троицкая в г. Городищах соборная церковь во имя Живоначальной Троицы, с приделами в честь Покрова Пр. |
| Вторичное повелиние об изменении лавры в киновию Св. Евфимий дал диакону Фиду, чудесно спасенному им от смертной опасности во время кораблекрушения: поди в мою лавру и келии братьев разрушь до основания и построй общежительный монастырь там, где моя усыпальница: Богу угодно, чтобы место это было не лаврой, а киновией. 177 Фид явился к патриарху Мартирию (478–486 г.) и рассказал ему как о чудесном своем избавлении от смерти, так и о поручении Св. Евфимия. Мартирий вспомнил, что он сам был свидетелем приказания, данного почившим игумену Илии, и обещал дать материальные средства на строение киновии, 178 возложив заведывание работами по постройке на Фида. Взяв с собой большое число слуг, строителей и одного из художников, диакон Фид явился в лавру Св. Евфимия и, совместно с игуменом Илией, принялся за работу. Рассказ монаха Кирилла о том, как велось дело постройки киновии, по своей ясности и определенности представляет единственное историческое свидетельство об отличии лавр от киновий по своему внешнему виду. Разбросанные в пустыне келии подвижников были разрушены и срыты до основания, а здание киновии было выстроено на месте погребения основателя лавры, обнесено стеной и укреплено. Прежнюю церковь строители обратили в трапезу для братии и за ней выше выстроили новый храм; внутри киновии сооружен был прочный и красивый столп, который должен был служить защитой для киновии и сторожевой башней для всей пустыни. Среди киновии было расположено кладбище. 179 Постройка и украшение киновии продолжались три года при общем старании братии и множества рабочих. Отцы хотели освятить новую киновию в тот самый день, когда были переложены патриархом Анастасием мощи Св. Евфимия; но были стеснены неимением воды, так как в пустыне было бездождие и в цистернах не было воды. Игумен Илия, совместно с аввою Лонгином из нижнего монастыря и Павлом, аввой обители Мартирия, решили было привезти воду из Вади Фара, но Св. Евфимий, явившись ночью Илии, укорил его в маловерии, советовал обратиться за помощью к Богу и обещал дождь. |
| Да, читая этот рассказ отца Петра, я вспоминаю слова Христа о заблудившейся в горах овце и ее пастыре (ср. Мф.18,12). И думаю: у этого сельского батюшки было воистину евангельское сердце. «Владыка Николай отечески вник в беду нашу…» Наш космос расширяется – от отца Петра Розова, настоятеля Максимовской церкви, мы переходим к одному из самых заметных (впрочем, незаметных среди них не было) саратовских правящих архиереев. В 1897-м году в Максимовке случился жуткий пожар, слизавший своими языками всё село: 360 изб, амбары, хозяйственные постройки, церковь, школу. Подробности этой драмы мы узнаем также от отца Петра Розова. К легендарному максимовскому пожарищу отец Петр вернулся через 17 лет после него – когда из Александро-Невской лавры пришла весть о преставлении архиепископа Владимирского и Суздальского Николая (Налимова; 1852–1914). С 1893 по 1899 год владыка Николай был епископом Саратовским и Царицынским. В отклике своем на его смерть отец Петр вспоминает, как в те скорбные дни после пожара, оставшись – вместе со всей своей паствой – без дома и без храма, он пришел к владыке Николаю за благословением на создание благотворительного Погорельческого комитета и за утверждением его устава: «Владыка отечески вник в беду нашу, подробно расспросил обо всем, о прихожанах, даже о семье моей… и, по обычаю своему, поцеловав меня, при архипастырском благословении прибавил: Живи, живи в приходе, не бросай своих прихожан-погорельцев, построй им святой храм. Затем, удалившись в другую комнату, владыка немедленно положил резолюцию на моем прошении об утверждении устава комитета, причем вложил в середину листов моих бумаг… довольно крупное пожертвование и, как мне показалось, как бы конфузясь… спешил скорее оставить меня… Сильно растроганный, я все-таки нашелся спросить владыку: Как, Ваше Преосвященство, благоволите употребить вашу лепту? Он полушепотом молвил: По пункту 2-му устава (половину на храм и половину – на погорельцев)» . Кстати: когда владыка Николай служил уже не в Саратове, а во Владимире, его иподиаконом и рипидоносцем был семинарист Сергей Сахаров, будущий священноисповедник Афанасий Ковровский. Владыка Николай стал для него примером истинно христианской любви, смирения и бескорыстия. Вот куда тянутся максимовские ниточки… |
| Спирос Зервас встал на колени и на коленях пополз к монастырю, где, ему сказали, был в тот день святой. Так, на коленях, он просил у святого прощения. Во всеуслышание, с рыданиями, разбойник каялся в своих грехах. Святой увидел колени, изодранные в кровь, бороду и одежду мокрые от слез и сказал: «Да простит тебя Господь». - «Меня? Простит? За такие преступления?» - «Да», - твердо ответил святой. - «Что мне сделать для спасения души?» Святой Косма показал на гору: «Иди и построй там монастырь». Ныне это монастырь Лекаца. Под слоем штукатурки была обнаружена надпись: «Построен на пожертвования капитана Спироса Зерваса». ВРЕМЕНА ВОЗРОЖДЕНИЯ Вновь вспомним отца Арсения. Именно он духовно окормлял своего ученика инока Иоанникия. Видя в иноке сосуд избранный, старец Арсений соделал его, говорит жизнеописание, «своим сотаинником». Отец Иоанникий следовал правилу древних: «Бегай людей и спасешься, ибо это корень безгрешия». Он и не помышлял о священстве, но Божия Матерь судила иначе. Русские в первой трети века стали здесь почти безправны. Их вытесняли из Русика и из скита святого пророка Ильи. Но Русик, в наказание за это, приходил в запустение, и греческий старец, столетний отец Венедикт и его ученик, игумен Русика Герасим, осознали: единственное, что спасет монастырь, это – возвращение в него русских. И вот, в 1839 году русские иноки, возглавляемые игуменом Павлом, вернулись в Русик. Отец Павел в данном случае вверился воле отца Арсения. «Иди, - говорил отец Арсений вдохновенно, - Бог благословит, и я благословляю, ибо давно уже дожидается русских святой великомученик Пантелеимон!». В навечерие праздника Входа во храм Пресвятой Богородицы, русские монахи служили в своей церкви. Братство русское состояло на особых правах: оно подчинялось настоятельству игумена – грека отца Герасима, и одновременно находилось под духовным руководством иеросхимонаха Павла. Братство служило на славянском наречии и пользовалось самостоятельностью. |
| ( Карамзин). 6. Князь Иван Данилович Калита и святитель Петр I. Пятьсот лет тому назад Москва не была такая большая, как теперь. Тогда это был маленький деревянный городок. На той горе, где теперь Кремль, стоял небольшой княжеский терем, со службами да пристройками и с одной деревянной церковкой во имя Спаса. Это та, что нынче называется «Спас на бору». Горы кругом были покрыты еще густым лесом, и кое-где разве расчищены места для пашни, да кой-где стояли слободы или деревушки. В городке и в этом терему проживал один князь, внук св. Александра Невского, Иван Данилович, по прозвании Калита. Митрополитом в то время был св. Петр; митрополиты жили во Владимире на Клязьме, и Владимир был столицей великих князей. Объезжая свою паству, св. Петр часто заезжал в Москву к князю Ивану Даниловичу. Полюбился ему этот князь. В маленьком городке, в бедном терему, над Москвой-рекой, частенько, долго и по душе беседовали князь с святителем о несчастных делах русской земли, как все-то князья ссорятся друг с другом, никого не слушаются; татары вмешиваются в ссоры их, и идет повсеместная война и разорение. Митрополит говорил князю Ивану Даниловичу: «Всех перевидал я князей и всех их знаю; есть между ними и доброго нрава, да горячи и легкомысленны: вдаль не смотрят, а только думают, как бы нынче прошло хорошо; думают о себе, а не о народе, не о всей Руси. И от разделения их вся-то Русь пополам распалась; одна часть под Литву подпала, другая под татар. А князьям и горя мало: от татарского насилия страдают и воздыхают, а о том не думают, как бы дело повести так, чтобы хоть со временем, детям и внукам, совсем от татар избавиться. Изо всех князей только ты, Иван Данилович, нрава твердого и ума великого. Принимайся с Богом за собирание земли под одну руку твою. Ты бережлив, казны у тебя много, и так тебя прозвали «калита», полный мешок. Скупай от князей села и города: им деньги нужны, задаром волости продают. И устройся так, чтоб у тебя народу было жить хорошо, и народ отовсюду к тебе потянет. А я в Москве поселюсь и в ней свой престол митрополичий поставлю, и буду помогать тебе советом и делом, и молитвами моими перед Господом и Пресвятой Богородицей. Ты построй во имя Успения Пресвятой Богородицы соборный храм, и пророчу тебе, что если ты меня во всем послушаешь, то и сам прославишься с родом твоим больше других князей, и город твой прославится надо всеми русскими городами; святители после меня будут жить в нем; руки его взойдут на плещи (т.е. на плечи) врагов его, и Бог прославится в нем». |
| Обратим внимание на градацию греха. Диагноз времени Ноя: ели, пили, женились, выходили замуж. Это как раз то, о чем сказал Господь за сто лет до потопа: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть (Быт.6,3). Т.е. смысл жизни тогдашнего человека сводился к примитивным плотским желаниям — насыщаться пищей и совокупляться. Но во дни Лота грех стал тоньше и умней. Содомляне ели, пили, покупали, продавали, садили, строили. Добавляется тема рыночных отношений. Выгодно купи, еще выгодней продай, «отожми» бизнес, устрани конкуренцию, перемани клиента, построй дешево — продай дорого, и т.д. Что же касается «жениться и выходить замуж» — нам известно, до чего в данном отношении дошел Содом. Развращение содомлян неудивительно, потому что эволюция греха всегда касается всех уровней жизни человека. Осквернение души неминуемо ведет к осквернению тела, и чем хуже первое, тем страшнее будет второе. Вот она, суета. Это внутреннее развитие страстей и грехов человеческих и проекция их в жизнь. Разруха, как утверждал булгаковский профессор, не в клозетах. Она — в головах. Не внешние условия, но внутренняя суета ума рождает ощущение спешки и нехватки времени. Суета есть духовное состояние человека, а вовсе не множество дел. Да, конечно, внешний сумбур тоже влияет на нас. «Многочисленное стечение житейских дел помрачает ясность ума и держит нас в темноте», — писал святитель Феофан Затворник . Но обилие святых, просиявших в XX веке, живших в приблизительно одинаковых с нами условиях, доказывает, что тайна духовной жизни лежит глубже внешней беготни и проблемы занятости. Монахи ведь тоже вовсе не сидят на месте с четками в руках. Еще неизвестно, кто сегодня больше бегает по делам, миряне или монахи. Здесь дело вовсе не в беготне как таковой. Кто любит Бога и понимает разрушительное действие греха, тот сохранит себя от всякой нечистоты и послужит Господу как в тишине монастыря, так и в шуме мегаполиса. Важна, опять же, мотивация и внутреннее устроение. «Люби Бога и делай что пожелаешь» — писал блаженный Августин. Об этом свидетельствует история Церкви, так рассуждают и другие святые. Об этом говорит жизнь и деятельность таких людей, как новопреставленная Елизавета Глинка. Не близкие, не работа, не городской шум являются виною нашей внутренней неустроенности, а наша неохота трудиться всерьез для спасения своей души — служить Богу и ближним и очищать ум и сердце. Вот и получается, что в жизни самых занятых в мире людей может вовсе не быть суеты, и в то же время самый свободный от попечений человек способен бездарно прожигать все свое драгоценное время. В какой категории окажемся мы? — Выбор всегда остается за нами. |
| 1) исключительностью мотивов борьбы, 2) решимостью принять мученическую смерть. «Что означают эти особенности?» - спрашивает он. И свой ответ излагает в констатации: «Все другие сражения и войны (с победами или поражениями) велись при двойных мотивах и с раздвоением сердца: во имя христианства, но и во имя сербского государства, т.е. за веру и за государство, за душу, но и за тело». «И еще, - говорит владыка Николай, - во всех этих войнах (до Косова и после Косова) никогда не проявилась особая воля ни военачальников, ни воинов, погибнуть, охотно и добровольно принять смерть и мученический венец... Они шли воевать с намерением победить или погибнуть, но с желанием победить, а не погибнуть» ( Епископ Никола Косово и Видовдан. С.69 ). «В случае Косова, - продолжает святой владыка, - иначе, здесь полное единство мотивов и цели борьбы, и полная решимость принять смерть». Борьба за царство Небесное, а не за государство, за народ, за князя или за что бы то ни было земное и преходящее. Борьба за Крест Честной, символ Царства Христова. И благородный князь, и воеводы бльшие и меньшие, и все дружины их отправляются на Косово с решительной готовностью пожертвовать свои жизни за Царство Небесное, «за Крест Честной и веру христианскую», «за прекрасное имя Иисуса». Если стремишься к царству Небесному, То построй на Косово церковь. Возводи ее основание не из мрамора, А из чистого шелка и пурпура, Да причасти и приготовь войско; Все твое войско погибнет, И ты, князь, с ним погибнешь... Князь устремился к Царству Небесному, А не к царству земному. Так, после долгих колебаний и гефсиманского потения в Крушевце, властитель решил принять смерть и царство ценностей вечных, а отверг все временное, преходящее и обманчивое... К этому Царству « не от мира сего» (Ин. 18:36) устремился Лазарь, с полным осознанием, что путь к этому Царству - крест, страдание и смерть. И с полным осознанием он согласился на свою Голгофу как врата в Царство Небесное. И так не только Лазарь. С тем же видением небесной реальности и с тем же сознанием о предстоящей смерти идут на Косово и братья княгини Милицы, девять Юговичей... Плачущей сестре, которая с согласия князя всех по очереди просит, чтобы хоть один из них остался с ней в Крушевце, «пусть бы брат был от заклятия», каждый из них отвечает без особой братской нежности: |
| Начинал я с курьерских обязанностей, затем ездил с ним по Волоколамским приходам, как диакон, и постепенно возрастал. После рукоположения в сан священника, по ходатайству Владыки, в 1971 году я был направлен служить настоятелем в Волоколамский храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы. И в течение 30-ти лет вся моя жизнь проходила под его попечением и духовным надзором. Владыка очень любил Волоколамский край, часто его посещал, окормлял, знал в лицо многих прихожан каждого храма, всегда поддерживал их и словом, и советом, а часто и материально. Вспоминаю, как в первый год моего служения заходит Владыка в алтарь, перекрестился, посмотрел, ничего не сказал, положил конвертик на аналой: на, – говорит, – возьми на нужды. Я спрашиваю: какие? А он отвечает: какие считаешь необходимыми. Не стал говорить – сделай то-то, построй то-то – как обычно бывает. Он видел, что начался ремонт храма, понимал, что здесь трудности, а двадцать тысяч в те времена были большими деньгами. И впоследствии он старался помогать – то материал какой-то пришлет, который ему пожертвуют, то еще что-нибудь. Не было у него алчности, смотрел он на материальные средства, как на мусор, но без которого нельзя обойтись. И это давало пример всем нам. Всем нам хотелось что-то от него услышать, что-то получить от него. Он заботился обо всех храмах своего благочиния: или находил для храма жертвователя, или сам непосредственно чем-то помогал, и все храмы были отремонтированы, несмотря на то, что в те тяжелые времена, чтобы покрасить крышу, надо было идти в исполком и просить разрешение. У меня был такой случай, когда я пришел с просьбой в исполком (а пред этим Владыка Питирим там побывал), а мне говорят: «надоел ты нам, то одно тебе надо, то другое», и дали документ, в котором было написано: «разрешается всякое строительство на территории храма», что в то время было просто невероятно. Мы могли свободно ходить на кладбища, ходить с требами по домам, и за всё время его пребывания в Волоколамске в самые застойные времена не было ни одного инцидента, чтобы администрация обращалась в вышестоящие органы с доносом, что вот, священник ходит по кладбищу, ходит по домам, строит, что не положено. |
| Рыдаешь, Иисусе – сие смертного существа: Оживляешь друга Твоего, сие Божественныя крепости, – говорит синаксарь в субботу Лазарева воскрешения. День тридцатый. Память святителя Софрония, епископа Иркутского Святитель Софроний, епископ Иркутский, известный под фамилией Кристалевский (в миру Стефан), родился в Малороссии в Черниговском полку в 1704 году. Отец его Назарий Феодоров был «посполитый человек» (то есть простолюдин, крестьянин; в данном случае служивый крестьянского происхождения). Детские годы святого Стефана проходили в местечке Березань Переяславского уезда Полтавской губернии, где поселилась семья после увольнения отца со службы. У святого Стефана было два брата и сестра Пелагея. Имя одного брата – Павел, имя другого, старшего, неизвестно, но есть сведения, что он был впоследствии наместником Красногорского Золотоношского монастыря. С возрастом святой Стефан поступил в Киевскую Духовную академию, где в то время обучались два других будущих святителя – Иоасаф, епископ Белгородский (10 декабря 1754 г.), и Павел, митрополит Тобольский (4 ноября 1770 г.). Получив духовное образование, святой Стефан поступил в Красногорский Преображенский монастырь (позднее переименован в Покровский, а с 1789 г. преобразован в женский монастырь), где уже подвизался его старший брат. 23 апреля 1730 года он принял постриг с именем Софроний, в честь святителя Софрония, патриарха Иерусалимского (память 11 марта). В ночь после пострижения в монашество святой инок Софроний услышал в Покровском храме голос: «Когда будешь епископом, построй храм во имя Всех святых», – предуказавший его будущее служение. Через два года, в 1732 году, его вызвали в Киев, где в Софийском соборе хиротонисали в сан иеродиакона, а потом иеромонаха. О последующем периоде жизни святого Софрония в его послужном списке говорится следующее: «После посвящения в оном Золотоношском монастыре казначеем был два года, а потом взят по указу Переяславской епархии преосвященного Арсения Берлова в дом его архиерейский, в котором был экономом 8 лет по взятии в Александро-Невский монастырь, от которого во оные годы послан был в Санкт-Петербург за делами его архиерейскими, за которыми в ходатайстве пребыл два года». |
| В утрате описанного Толстым «женственного характера ее необыкновенной архитектуры» виновны два обстоятельства. Первое – переезд революционного правительства из Петрограда в Москву, поселение Ленина в Кремле и нежелание всех его преемников, вплоть до сегодняшних, его покидать. Казалось бы: зачем для руководства стройкой социализма размещаться в сердце средневекового города? Построй себе " Город Солнца " в чистом поле. Но листовертка не может без дуба. Москва остается неизменным центром революций и перестроек. Отсюда следующие одна за другой ее коренные реконструкции. Они не расстанутся с Москвой " ни за что на свете " , они ее нежно любят: Ильич, Сталин со своими наркомами, Никита, Горбачев, Ельцин, Кузьмин… Наркомтяжпром на Красной площади, Дворец Съездов на месте Оружейной Палаты Еготова, пятизвездочные отели на уцелевших в 30-е от сноса фундаментах Воскресения Нового на Остоженке… Пока многострадальное тело Москвы не превратится в труп, они его не покинут. Другая причина не столь очевидна. Именно в Москве, а не в ином городе России родилась и получила развитие революционная школа русской архитектуры. На традиции именно этой революционной школы учили опираться выпускников Московского архитектурного института. Несмотря на штудирование студентами первых курсов наследия классики, Ренессанса и русского классицизма, основой основ преподаваемого студентам архитектурного мировоззрения оставалась и остается поныне объемно-пространственная композиция в категориях ее теоретика В.Ф.Кринского. «Та архитектура, которая культивировалась и культивируется в Академиях, на которой наклеен ярлык искусства, - в тупике эстетизма» - писал Кринский в 1921 году в своем «Credo». «В близком прошлом мы видели глубокое падение архитектуры. В настоящем и будущем только через преодоление эстетизма она станет реальным творчеством». Методично прививаемый студенту МАРХИ взгляд на Русскую архитектуру конца Х I Х – начала ХХ столетий, опирающийся на концепцию Кринского, а также на теоретическое наследие Вхутемаса и Вхутеина, московских школ 20-х годов, неизбежно приводил к разрыву традиции в Московской архитектурной школе. Сам Кринский был выпускником Императорской Академии Художеств. Мельников и Докучаев окончили Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Воспитываемые же на их наследии студенты МАРХИ сами подобной школы не имели. |
|
|
