| Некоторая часть церковной поземельной собственности политикой и законодательством государства еще в XVII веке и привлечена уже к сумме поземельной собственности самого государства. – Известно, что духовные власти и учреждения до половины XVII века владели, как полной собственностью, целыми слободами и городскими посадами, которые населялись не землевладельцами, а ремесленниками 218 . Слободчики и посадские люди, подвластные церковным властям и учреждениям, пользовались под покровительством своих владельцев привилегиями присвоенными владельцам, не платили никаких податей по своим промыслам, как другие независимые слободчики и посадские, и таким образом наносили ущербы беззащитным городским обывателям, которые обложены были разными налогами и повинностями в пользу казны и городов. Положение привилегированных слободчиков и посадских было, поэтому, очень невыгодно для государства и других сословий и вызвало жалобы горожан и посадских, а со стороны правительства особые постановления в Уложении 1649 года. По Уложению все наличные слободы, принадлежавшие церковным учреждениям и властям, переданы «безлетно и бесповоротно» государю. На будущее же время запрещалось духовенству заводить слободы и посады, а живущим в посадах записываться в закладчики за духовенство 219 . Таким образом путем законодательства значительная часть лиц и владений, принадлежавших духовенству, перешло в полную собственность государства. Следовательно, в законодательстве XVII в. проведена была уже мысль, что государство может обращать в свою собственность принадлежавшие церковным властям и учреждениям поземельные и населенные имения. Этой мысли правительство предполагало дать более широкое развитие с течением времени 220 . Мысль и политика государства об ограничении прав собственности церковных властей и учреждений выразилась также и в законах о беломестцах. – Уложение запрещало монастырским крестьянам приобретать тяглые дворы, лавки, погреба, амбары и соленые варницы в городах и владеть подобными имуществами. Это запрещение было в связи с правилом, по которому не дозволялось всем беломестцам, следоват., и лицам духовного звания, владеть тяглыми имениями. Правило это подтвержденное в Уложении с особою силой, как уже существующее, разъяснялось и усиливалось после Уложения до самого Петра 221 . В 1701 г. все беломестцы, жившие на церковных землях, переданы в Стрелецкий Приказ 222 . |
| б) Приказчики и крестьяне монастырские, приказные люди патриаршие и архиерейские в исках, не превышающих ценностью 20 руб., Уложением подчинены подсудности городских властей, т. е. воевод наравне со всеми обывателями светских ведомств 148 . в) Иски, превышающие ценностью 20 руб., должны вчиняться на означенный лица в приказах, или пред воеводами, при которых находились дьяки, или в Казанском дворце из понизовых городов г) Прямо не говорится в Уложении, судятся ли митрополиты и другие высшие церковные власти по малоценным искам пред воеводами, но судя по принципу подсудности и по духу уложенной книги и они не изъяты от воеводского суда по искам, не превышающим ценностно 20 руб. д) В столкновениях лиц, подведомственных прежде, до Уложения, гражданскому суду Церкви, с лицами других ведомств был суд сместный. Уложением он совершенно, но не прямо, а косвенным образом отменяется. Вместо него должен действовать воеводский суд. Таким образом, духовенству по Уложению не предоставлено даже и представительства в делах, относящихся к нему, пред судом государственной гражданской власти. Принцип подсудности духовенства и лиц, зависящих от него по владельческим отношениям, государственному суду не проведен, однако же, Уложением до конца по отношению ко всему духовенству. Допущено было исключение из него по отношению к части духовного ведомства. Патриарх лично, его приказные и дворовые люди, дети боярские, крестьяне и всяких чинов люди, живущие в патриарших домовых вотчинах, были изъяты во всяких делах из ведомства Монастырского Приказа 149 . Патриарху оставлен, по-прежнему, суд над всеми означенными здесь лицами. Суд им производился на «патриарше дворе, что судные дела слушает и указывает патриарх» 150 . Такое исключение из общей подсудности указывало епархиальным архиереям на возможность независимости от государственного суда и было напоминанием прежней самостоятельности церковных властей и учреждений в делах гражданских. Поэтому, при тогдашнем положении, исключение это подало повод к весьма важным последствиям, на которые укажем ниже. |
| В московском архиве хранится, по описи его, 1254 дел Приказа и 206 книг его (приходных, окладных, перечневых и пр.). Но материалы для нашего предмета, находящиеся в московском архиве, не исчерпываются одними делами Монастырского Приказа, – они находятся и в других отделах архива, – этого бесценного и неистощимого хранилища исторических документов для отечественной истории, например: в делах патриаршего Разряда и патриарших приказов. В синодальном архиве находятся такие сведения о Монастырском Приказе, который нужны были Св. Синоду со времени подчинения ему Приказа. Описание дел этого архива, составляемое особой комиссией, первый том трудов которой, превосходно знакомящий читателей с богатством архива, уже печатается, может служить прекрасным пособием и богатым источником для исследований в нем и о нашем предмете 9 ). Благодаря г. обер-прокурору Св. Синода, графу Д. А. Толстому, мы получили доступ к знакомству с синодальным архивом для нашего предмета. Неизданные важнейшие документы, относящиеся до него, извлечены нами из дел синодального архива и прилагаются в «Приложениях». Отчасти при содействии же г. обер-прокурора нам удалось познакомиться и с делами Приказа, находящихся в московском архиве. В «Приложениях» читатель найдет документы, которые мы нашли нужным извлечь из московского архива и присоединить к изданию нашему, как неизвестные в печати и как основание, вместе с документами извлеченными из синодального архива, для научного знакомства с Приказом. Не смеем думать, что мы воспользовались всеми материалами для нашего предмета и представляем полную и законченную монографию его со всеми научными выводами и результатами, какие можно получить о нем на основании сохранившихся доселе материалов. Напротив, мы сознаем, что в нашем исследовании не разрешаются со всей полнотой и с желаемою ясностью многие вопросы о различных сторонах Приказа. При сознании недостатков нашего труда, мы можем, однако же, сказать, что старались воспользоваться открытыми нам материалами, – насколько могли иметь при своем служебном положении времени, удобств, средств и сил для исследований; мы старались собрать разбросанные по бумагам факты, связать их, обобщить и осмыслить, и предполагаем, что и сделанное нами не будет лишним для тех исследователей, которые найдут более, чем мы, счастливую возможность обследовать предмет на основании всех, сохранившихся доселе, материалов о нем, и что в нашем исследовании есть факты и выводы, не известные доселе нашей печати и литературе и не лишенные интереса 10 . |
| В нынешнем 1721 г. по Твоему Великого Государя указу спрашивают на нас нижепоименованных на покупку драгунских лошадей из доимки и по окладу денег за приходские наши жилые и пустые дворы из Москвы из Казенного приказу и прошлого 1707 года по 1720 год доправлены с нас, нижепоименованных, оные драгунские деньги все сполна без доимки, и от того платежу за пустые наши приходские дворы пришли мы во всеконечную скудость и в задолжение неискупное, по неже у нас в приходских дворах учинилось умаление и многие за скудостью разбрелись, а и оставшие ныне приходские люди такоже от хлебной недороды и от пожарных разорениев пришли в великую скудость и подаяния от них нам за их скудостью всякое умалилось и за недачею доходов весьма мы обедняли. А по Твоему Великого Государя указу, каков прислан из Санкт-Петербурга из канцелярии Правительствующего Синода в Москву в Монастырский Приказ с московских попов и диаконов на покупку драгунских лошадей с 1707 г. по 716 год доимки спрашивать не велено и впредь тех вышеписанных сборов сбирать с них московских попов и диаконов не велено ж; для того по ведомостям губерний с попов и диаконов на покупку драгунских лошадей вышепомянутого сбору в табельном окладе не положено также и других городов и уездов по челобитью в Санкт-Петербурге в Канцелярии Правительствующего Синода и в Москве из Монастырского Приказа по Твоему Великого Государя указу имать не велено. Да с нас же с новопоставленных попов и диаконов правят несносные тягостные оклады, вместо солдатства оброчные деньги а во отписях нас попов и диаконов пишут у платежа дьячками и пономарями с 706 и по сей 721 год такожде и за детей наших правят с нас же попов и диаконов оные же оброчные вместо солдатства деньги, да на нас же правят полковым попам всегодно ж гривенные деньги, да с бань наших поповых и диаконовых по рублю с бани, а мы платим искони с церквей и с поповых своих и диаконовых и дьячковых и пономаревых дворов к Москве в Патриарш Казенной Приказ данные и заезд и за десятильничь доход и казенные пошлины и за ямские и полоняничные деньги. |
| Впрочем, строго говоря, вотчины синодальных членов «не отрешены» вовсе от Монастырского Приказа. Управители их, назначаемые из Синода, обязывались выполнять все требования Приказа относительно сборов и повинностей государственных; только Приказ не мог посылать в вотчины их своих нарочных комиссаров и должен сноситься с ними промемориями. В случае жалоб из этих вотчин в Приказ, он имел право разбирательства и суда по ним, как первая и как вторая высшая инстанция. Чрез Приказ же шли в эти вотчины указы Св. Синода. Но когда, по усмотрению Св. Синода, судья Ершов оказался медлительным и неисправным в исполнении указов синодских, то найдено было удобным предоставить право самим членам Синода объявлять и отсылать прямо от себя, помимо Приказа, указы Синода в их вотчины, как для скорости дел, так и потому, что членам Синода лучше известны синодские требования, чем Приказу. За всем тем управители вотчин синодальных вотчин обязаны были всегда рапортовать в Св. Синод и Монастырский Приказ об отправлении сборов в указные места, «дабы объявляемое теми рапортами платежей количество сношено было в Монастырском Приказе с прочим платежей объявлением в общую сумму по надлежащему употреблению»; равно рапортовать о всех предметах по церковному ведомству, общие сведения о которых должны были находиться в Приказе 630 . Приказ мог требовать даже от управителей необходимых ему сведений сначала ведением и промемориями, а потом в случае их медлительности и неисправности и указами, и затем доносить о непослушании Св. Синоду 631 . В этом объяснении Св. Синода указаны отношения Приказа к синодальным членам и подчиненным их учреждениям. В соответствие с этими отношениями указы Синода, касающиеся дел, находящихся в кругу ведения Приказа, посылались одновременно в Монастырский Приказ и к членам Синода. Несколько иначе устроились отношения Монастырского Приказа к Дворцовому и Казенному приказам, а также и к епархиальным архиереям. Патриаршие или теперь синодальные Дворцовый и Казенный Приказы сначала должны были находиться под начальством Монастырского Приказа; так как они с 1700 по 1720 г., «всяким нарядом были в ведомстве к Монастырскому Приказу послушны» 632 . |
| Ершову дозволено было сформировать личный состав Приказа по своему усмотрению и предоставлен свободный выбор чиновников 629 . Но прежде, чем Приказ успел сформироваться и открыть свои действия, пределы его власти стали ограничиваться по определениям Св. Синода. Уже 22 февр. 1721 года из-под ведения и управления его изъяты вотчины синодальных членов, не только архиереев, но и настоятелей монастырей Симонова, Ипатиевского, Петровского, Донского и потом (21 апр.) Угрешского, служители и вотчины которых, по приговору Синода, подчинены управлению его одного. Приказ не доискивался причин такого ограничения его ведомства и власти. Вместо его ноября 18 д. 1723 г. Вышний Суд ведением в Синод требовал от него объяснения, почему велено «членовным монастырям, монастырским служителям и вотчинным крестьянам быть в ведомстве в одном Правительствующем Синоде», и почему «членовные вотчины от того Монастырского Приказа ведением отлучены... а в дома и в монастыри и в вотчины тех синодальных членов из того Приказу как для сборов, так и для других дел посылать не велено, а посылать бы о таких случайных делах к учрежденным от синодальных членов управителем промемории на их управительские имена». В ответе на это требование Св. Синод представил свои мотивы, объясняющие его распоряжения. Вотчины, служители и монастыри синодальных членов изъяты из-под непосредственного ведения Приказа в видах охранения их от притеснений, которым они могли подвергнуться со стороны управителей, назначенных Приказом. В других монастырях настоятели, безысходно пребывающие в них, являются естественными сберегателями своих подчиненных. Но члены Синода, находясь в отдалении от своих монастырей, не могли быть подобными им охранителями. Притом, если бы непосредственные управители вотчин синодальных членов назначались от Приказа, то они могли бы дозволять себе столкновения с членами Синода по делам вотчинным, в случае не выполнения в Синоде незаконных желаний управителей. «Кроме сего знатная есть таковой от прочих монастырей оным отмене причина та, что когда уже высоким Его Императорского Величества указом и благоусмотрительным определением оные тех монастырей архимандриты удостоены быть синодальными члены и от прочих архимандритов тое в Синоде бытностью отменены; то надобно уже и монастырям их отмену же от прочих иметь, доколе в котором синодальный член настоятелен пребывает». |
| Исключение патриаршей области было допущено, впрочем, только по отношению к Монастырскому Приказу. Самая же мысль основная о подчинении этой области, наравне с прочими церковными лицами и владениями, государственным судебным учреждениям, отчасти и довольно полно проведена и для патриаршей области в следующих положениях: а) на решения патриарших приказных людей предоставлялось право апелляции к государю и боярской думе; в случае несправедливости таких решений угрожалось виновным приказным наказаниями, положенными в Уложении всем несправедливым государевым судьям 151 б) Патриаршие приказные и дворовые люди, дети боярские и крестьяне в исках на других лицах, во встречных исках и малоценных уравнены в отношении подсудности приказам и воеводам, как областным судьям, со всеми духовными и подвластными им лицами 152 . Действие этого последнего закона в истории действительно и было 153 , до 1672 г. когда государь, по просьбе патр. Иосафа все иски патриарших людей велел ведать в одном поместном приказе 154 . Рассмотрение вопроса о подсудности духовенства и ему подвластных лиц по Уложению таким образом показывает, что он разрешен не совсем определенно и не для всей России одинаково, и что состояние его в таком положении не исключало возможности практических затруднений в приложении и столкновении между прежними и новыми судами. Такими же последствиями могло сопровождаться и судопроизводство, установленное Уложением по гражданским делам духовных лиц для Монастырского Приказа и других судебных учреждений, в ведение которых переданы гражданские дела духовных лиц. Это судопроизводство имело некоторые особенности сравнительно с судопроизводством, установившимся в период Уложения в общих судах государства. Особенности касаются собственно судебных доказательств и объясняются званием подсудимых. Они состоят в следующем: а) Для духовных лиц священного сана не допускается присяга 155 : она заменена жребием. Эта особенность в судопроизводстве дел духовных лиц давняя 156 и в истории Монастырского Приказа значения не имела. Употребление жребия, вместо присяги, для лиц светских, подведомственных церкви по служебным и владельческим отношениям, подтверждено, согласно с законом 1642 г. 157 . |
| По «Росписи 170 года» (1662 г.) за 476 монастырями крестьянских и бобыльских дворов было 87,907 дворов 41 . – Так установились судебно-гражданские права церковных учреждений на владельческих основаниях и сложился особый гражданский юридический быт в церковных владениях, отличный от быта в других владениях и землях, принадлежавших иным собственникам. Но ни начало церковно-служебное, ни начало владельческое, по духу самого законодательства и в практике, не разобщали церковно-гражданского суда от общего государственная суда в гражданских делах. Между тем и другим были точки соприкосновения. В соприкосновениях лиц, подведомственных суду церкви в гражданских делах, с лицами, подлежащими общим судам государства, установился со времени первых уставов церковно-гражданского русского законодательства «суд вопчий» или «суд сместный» 42 . Общий суд составлялся из лиц светских, как представителей государства, и церковных, представителей от церкви. Кроме того, владельческий суд церковных властей и учреждений в делах гражданских, как суд, стоявший в параллель с судом государственным, в отчинах и поместьях других владетелей, всегда признавал над собой высший суд князей, верховных судей государства. Апелляция к верховному суду удельного или великого князя всегда считалась правом в делах гражданских, решенных гражданской судебной властью Церкви. Мало того, владельческий суд церковных учреждений не исключал безусловно общего государственного суда чрез наместников или впоследствии чрез воевод 43 . Нужны были для учреждений особые грамоты, которые бы ограждали их от областного государственного суда. За то церковные учреждения должны были еще стоять под судом епархиальной власти, которая признавала себя вправе иметь судебную власть в церковных учреждениях. Епархиальная власть таким образом являлась посредствующей, второй инстанциею между низшим судом учреждений и верховным судом князя 44 . Но как епархиальные власти, так и церковные учреждения стремились удержать в своих владениях судебно-гражданскую власть, равную с областным государственным судом, под верховным судилищем князей своего удела. – В таком виде сложились отношения и положение судебно-гражданской власти епархиальных властей и церковных учреждений в период удельный, когда каждый удельный князь в своем уделе был верховным судьей для всех своих подданных. В период собирания Руси около своего центра, Москвы, явились особого рода отношения судебно-гражданских прав церкви к государству, вследствие особой формации русского государства. |
| При всем том Монастырской Приказ умел до времени отстоять особность или отдельность своего ведомства и неподчиненность его областным учреждениям как в личном своем составе, так и в лице своих местных чиновников. По его заботливости, приказы обязаны были посылать свои требования в ведомство Приказа, особо от общих провинциальных учреждений 267 . Местные чиновники Приказа, без послушных от него указов, не обязывались выполнять и не выполняли требований ни приказов, ни областных властей 268 . Воеводам и ландратам запрещался даже въезд в вотчины Приказа 269 . Губернаторы же обязаны были исполнять указы Приказа, но не имели прав сами по себе входить в распоряжения его ведомством 270 . Если Монастырскому Приказу удалось до поры отстоять независимость своего ведомства от областных общих учреждений, провинциальных и губернских; то он и сам и все его ведомство под его управлением не устояли пред Коллегиями. – План коллегиального устройства петровских государственных учреждений окончательно созрел в 1718-м году. В этом году коллегии уже были сформированы; предметы их ведомства разграничены и определены; для каждой коллегии назначен был известный род предметов, от которых они получали свои названия на иностранных языках; личный состав их был готов; они приготовлялись к вступлению в отправления своих обязанностей; из них и из сената разосланы по всем приказам указы – быть послушными требованиям и указам коллегий. Совершенное же открытие их назначено было в 1720-м году. По делам Церкви учрежден был Св. Синод. Для финансовой части устроились две коллегии: Камер-коллегия, которая имела заведовать всеми государственными доходами по всей России, и Штатс-контор-коллегия, назначение которой – следить за всеми государственными расходами. В 1718-м году разосланы были по всем губерниям и приказам сенатские указы о доставлены в Штатс-контору ведомостей о количестве всех казенных сборов, доходов и расходов по всем статьям, с запрещением расходовать без ее Указов 271 ). В 1719-м году узаконено было, чтобы ни одно учреждение не действовало в сборах недоимок и податей без указов камер-коллегии 272 . |
| Судебно-гражданские права церковных властей и учреждений встретились здесь лицом к лицу с верховными, самодержавными правами государства в области суда. Здесь открывается исходный пункт развития в истории русского права особых отношений судебно-гражданской власти церкви и государства, в которых проявились характеристические особенности развития в России вопроса о подсудности духовенства и лиц, ему подвластных по владельческим отношениям. Здесь и возник в московском государстве этот вопрос, разрешавшийся в течение всей истории России до 1764 года. Завязка его в самых основных, началах, историей положенных в жизнь русского государства, права и Церкви. Церковные власти и учреждения получили судебно-гражданские права по началам – церковно-служебному и владельческому, усиленные с течением времени разными привилегиями, который в иных местах принимали широкий размер. Между тем государство, с развитием сил и жизни, – государство самодержавное, по мере сознания своих сил, устремилось к собиранию своих прав и своей власти. Оно, еще не организовавшееся по системе встретилось с укоренившимися в жизни правами Церкви, которые и в теории и практике получили крепость и силу. К тому же государство олицетворяло свои права в государях, благочестивейших сынах церкви, благоверных и православных. Это могло ослаблять стремления государства в собирании своих прав, как действительно и было46. – Вы видите здесь разные элементы, из которых должно составиться историческое развитие вопроса о судебно-гражданских правах церковных властей и учреждений, – элементы, частью выросшие из почвы народной, частью завещанные России историей предшествующего мира и получившие своеобразное развитие в нашей стране. В течение XVI и XVII веков элементы эти, развиваясь, так тесно сливаются и переплетаются между собой, что трудно было их разделить – трудно было коснуться одного не затронувши другого, хотя они были совершенно противоположны. Истории предстояла задача дать перевес тому или другому элементу. Она присудила на долю верховной власти государя, как и следовало ожидать по существу самого дела, больше успеха, чем другим элементам. Проследим же, каким образом московское государство XIV и XVII вв. стремилось к собиранию судебно-гражданских прав от церковных властей и учреждений в свое ведение. |
|
|
