| Его центром являлась круглая площадка с идолом, доступ на которую был, видимо, закрыт для всех, кроме жрецов. К центру капища шел подход с востока по средней площадке, отгороженной с юга деревянной стеной, обмазанной глиной! Только вдоль этой стены и в подножии капища сосредоточена основная масса даров, вероятно, сюда был открыт доступ жертвователей. Капище 2 (его круглая площадка ограничена невысоким валиком и в центре ее выступает округлая скала с выглаженной поверхностью) было открыто к югу, к солнцу. Здесь находилось и много круглых предметов – символов солнца (проволочных височных колец, стеклянных браслетов). Возможно, капище было посвящено солнечному богу. В распределения вещей на капище есть не совсем четкая закономерность – женские вещи преимущественно были сосредоточены в западной части площадки, а принадлежавшие мужчинам – в восточной. Это позволяет вспомнить древнее представление, что левая сторона является женской, а правая мужской (Иванов В. В., Топоров В. Н., 1974, с. 259; Вагнер Г.К., 1990, с. 29) (рис. 55). Помимо капищ, в сакральной части Звенигорода находились многочисленные культовые постройки, в которых периодически совершались жертвоприношения. Вероятно, подобные постройки были расположены на площадке святилища Аркона, в них лежали человеческие черепа и многочисленные вещи. В Звенигороде культовые постройки имели прямоугольную форму, были углублены в землю и этим напоминали жертвенное помещение еще первых веков нашей эры, открытое у с. Загаи на Волыни, в котором были найдены мужские и женские челюсти, глиняная статуэтка и антропоморфное каменное изваяние (Козак Д. К., 1990, с. 435). Культовые сооружения в Звенигороде были перекрыты навесами, как то имело место и в других местах (Тиваненко А. В., 1989, с. 6). В отличие от широко известных жертвенных ям, в стенах углубленных построек Звенигорода были устроены хлебные печи, время от времени возобновляемые, перед которыми были в виде жертвы положены человеческие кости и различные вещи, в том числе серпы, и рассыпаны хлебные зерна. |
| Благодарю Вас и супругу Вашу за угощенье. Поклонитесь от меня Вашей доброй хозяйке. Впрочем, и Вам советую придержаться правила одного московского старинного купца, который всем, поручавшим ему кланяться его жене, обыкновенно отвечал: «Сказать – скажу, а кланяться не буду». Искренне вас любящий и почитающий Прот. А. Ключарев Мая 17 1866 г. Печатается впервые по автографу: РГИА. Ф. 1574. Оп. 1. Д. 83. Л. 5–5 об. 3 (12) † (2 августа 1866 г.) 2697 Спешу ответить Вам, достопочтеннейший и возлюбленнейший Константин Петрович, чтобы письмо мое застало Вас в Петербурге. Оно придет к вам не так скоро, как бы мне хотелось, потому что пишу Вам из Волынского, 2698 где живу теперь почти постоянно, по случаю отъезда в Нижний гувернера моих воспитанников. Хвала и благодарение Вам за Ваши заботы и хлопоты по делу нашего Братства! Я лично благодарен Вам особенно за Екат(ерину) Ивановну. 2699 Вел(икая) Княгиня 2700 прекрасно сделала, что назначила ей подарок, и еще при письме. Это очень утешит Ек(атерину) Ив(ановну), а главное, поднимет ее службу в глазах ее родных и знакомых и прекратит глупые возгласы и сплетни. Что в письме Вашем относится ко всему нашему кагалу, о том мы и рассудим на кагале; а что касается лично меня, об том сейчас скажу Вам. В Звенигороде я был около 10 июня, – один, без Ник(иты) Петр(овича), 2701 которого задерживало в Москве присутствие Обер-Прокурора. 2702 Рассмотрел я в подробности тамошнее училище. Здание прекрасное и хорошо содержится. Смотритель, о. Тихон, мне чрезвычайно понравился, но к великому моему горю, только что я с ним познакомился и расположил его послужить нашему делу, – его назначили в инспекторы Тульской семинарии. Преемник его человек, кажется, вялый, – монах же из тамошних учителей. 2703 Не поверите, как нас, попов московских, бесят эти назначения воспитателей без выбора, по старшинству. Это в скобках. Впрочем, о. Тихон еще успеет положить начало нашей деятельности в Звенигороде и оставить готовым своему преемнику предположенное нами учреждение. |
| От учителя Житомирского духовного Училища Н. В. Стемпковского: ставленая священническая грамота 1767 г. От священника с. Стецовки, звенигородского уезда, киевской губернии, Н. С. Данилевского: 1 римская и 2 польские серебряные монеты. От заслуженного ординарного профессора Киевской дух. Академии, д. с. с. И. М. Бобровницкого (ныне умершего): 11 медных шелягов польских и шведских, XVII в., найденных в Киеве. От действительного члена, заслуженного ординарного профессора Киевской дух. Академия, д. с. с. Д. В. Поспехова: панорама и альбом Фотографических видов Иерусалима в нынешнем его состояния. От члена-корреспондента, учителя Орловской дух. Семинарии Г. Пясецкого: часть 1 составленных им «Исторических очерков г. Брянска», Орел, 1884. От воспитанника Киевской дух. Семинарии Лисянского: каменный молоток-топорик из окрестностей с. Озерно, Звенигородского у., Киевской губернии. От действительного члена, ректора Томской дух. Семинарии архимандрита Акакия: печатный текст надписи на медной доске, положенной в основание константинопольского болгарского храма во имя св. Стефана, 25 октября, 1859 г.; литографическое изображение процессии погребения болгарского архиепископа Авксентия, скончавшегося в феврале 1865 года; сибирская копейка 1777 г. От действительного члена, профессора С.-Петербургской дух. Академии Н. И. Барсова : 1 экз. его сочинения «История первобытной христианской проповеди (до IV века)», С.-Петербург, 1885. От священника с. Сенчавских Скоробогатов, Лохвицкого у., Полтавской губ., Пантелеймона Данилевского: казацкое знамя на шелковой материи, местами пробитое пулями, XVIII века. От г. Менчинского, в обмен на польский медный грош 1794 г., 40 медных монет восточных и западно-европейских. От студента III курса Киевской дух. Академии Ефремовича: 2 серебряные польские монеты и 1 медная русская XVII и XVIII вв. От студента II курса той же Академии А. Никитина: рукописный сборничек суеверных молитв нынешнего века. От почетного члена, директора Императорской Публичной Библиотеки А. Ф. Бычкова: «Краткий обзор собрания рукописей, принадлежавшего преосвященному епископу Порфирию, а ныне хранящегося в Императорской Публичной Библиотеке; «Описание Порфириевского сборника византийских документов» В. Г. Васильевского , С.-Петербург, 1665. |
| 1, т. 1, стр. 434:435). Село Голятин – владение князей Четвертинских. В 16 веке оно было владением Голятинских, которые, как выше сказано, были выжиты отсюда князем Феодором Сангушко-Коширским, Владимирским старостою. В древних актах села Смолявы (Дубен. у.), – родины Дубецких, – встречаем, что Голятин в 15 веке и раньше носил имя Звенигород и имел укреплённый замок. Когда же замок пришёл в запустение и остались только голые (обнажённые) заборы, то прозвали эту местность Голятиным. Конечно, это было в 15 веке или даже раньше, ибо уже в 16 веке, как выше замечено, село это и замок носили название Голятин, хотя древнее имя Звенигород сохранилось среди местного населения. Ныне уцелели только валы замка. 428 Село Новостав, – как имение пани Якубовой Монтовтовичевой, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня пани Якубовой Монтовтовичевой с имения ея, с Липой, с Новоставу, и с Бискупич» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 87). 429 Село Дубляны, – как имение пани Якубовой Монтовтовичевой, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня пани Якубовой Монтовтовичевой с Дублян» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 78). Ещё оно упоминается в акте от 7 августа 1565 года в жалобе земянина Щасного Гесинского о том, что пан Пётр Загоровский, построив плотину в селе Ставищах, подтопил мельницу жалобщика и луга в селе Дублянах (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,039, стр. 24, п. 10). Ещё оно упоминается в акте от 7 мая 1566 года в жалобе королевского маршалка Петра Загоровского об уничтожении межевых знаков между имениями: Дублянским, Лысянским и Свищовским и поорании его полей земянином Щасным Гесинским (там же – 2040, стр. 16, п. 8). Ещё оно упоминается в акте от 25 мая 1569 года в универсале Сигизмунда Августа о присоединении земли Волынской к короне Польской. Король, под угрозою конфискации имений, повелевает дворянам согласиться на соединение и подтвердить согласие присягою. |
| Звенигородского. Проф. Кондаков рассматривает здесь историческое происхождение колтов, дает знакомство с кладами эмалевых древностей, найденными в России, описывает и анализирует памятники этих кладов, останавливается на технике и орнаментике эмалевых серег, на иконографии часто встречающейся на этих серьгах птицы сирин; переходит затем к рассмотрению эмалевых цепей, к обзору перегородчатых эмалей, находящихся в Грузии, и в заключение трактует о русской финифти и о лучшем представителе древнерусской эмали киевской диадеме, или женском золотом венце, открытом в 1889 г. в Киеве вместе с значительным кладом. В этой диадеме, как и во множестве мелких вещей, описанных в данной главе, видны, по мнению проф. Кондакова, еще византийское искусство, но уже русское мастерство. «История разнообразных скрещиваний искусства европейского с художественными производствами Востока заканчивает он свой труд обозначается отныне все настоятельнее и настоятельнее, как основная задача русской археологической науки. Именно в русских древностях она получает наиболее богатые для того материалы, которым, конечно, предстоит со временем стать в центре важнейших научных вопросов истории средневекового искусства». Две первые главы труда проф. Кондакова являются как бы введением к самому исследованию эмалей собрания А.В. Звенигородского. 1-я глава так и называется «техническое введение в историю перегородчатой эмали». Здесь автор рассматривает: технику эмали в древнем Египте, Ассирии и Финикии; греческие эмалевые изделия; эмаль в искусстве народов Европы в римскую эпоху; эмали галльские, прирейнские и англосаксонские; находки в Швеции и России; эмаль в древностях Венгрии; эмали кавказские; происхождение эмалевого производства средневековой Европы из Персии и Средней Азии; начала эмали византийской и господства вида прозрачной эмали; технику византийской или перегородчатой эмали. «Настоящий труд, говорит Вебер 42 касается лишь одной ветви византийского золотых дел мастерства техники эмали и ее памятников, но он построен так широко и на таком широком основании, что, читая его, не замечаешь, как из такой маленькой почвы выросло роскошное дерево с цветами и плодами. |
| Подобное понимание иконостаса сложилось на Руси в итоге многолетних поисков. По складу своего дарования и по своему мировоззрению Феофан вряд ли сумел бы без сотрудничества с русскими мастерами выработать такой замысел и его осуществить... Рублев был участником не только выполнения, но и замысла величаво-торжественной и интимно-трогательной иконостастной композиции...» 691 . М. А. Итьин в 1960-е годы посвятил проблеме возникновения высокого иконостаса содержательную статью, в которой он, опираясь на работы дореволюционных исследователей, собрат множество сведений о русских алтарных преградах-иконостасах X1I-XIV вв. и сделат вывод, что в конце XIII в. «в системе алтарных преград стали намечаться изменения, выразившиеся в первую очередь в увеличении масштаба деисусного чина, что должно было отразиться и на архитектурной части алтарных преград» 692 . Одним из первых он использовал вышерассмотренную статью JI. А. Успенского «Вопрос иконостаса», приняв его положение о влиянии идей исихазма на процесс формирования высокой преграды-иконостаса. Вместе с тем он считал, что многоярусный иконостас начал складываться задолго до конца XIV в. и процесс этот «носил повсеместный характер» 693 . В другой своей работе М. А. Ильин высказался еще более категорично: «Распространенное в литературе мнение, что создателями высокого и многоярусного иконостаса являются Феофан Грек и Андрей Рублев, должно быть оставлено. Сложение иконостаса – типично русского художественного явления – относится к более раннему времени и нуждается в специальных научных изысканиях» 694 . Вместе с тем он полагал, что на рубеже XIV–XV вв. иконостас находился «в стадии интенсивного формирования» и его завершение еще далеко не было закончено 695 . До конца первой четверти XV в. существовали два типа высокого иконостаса: расчлененный восточными предалтарными столбами и сомкнутый. Иконостас Благовещенского собора первоначально был расчленен столбами. В первой трети XV в., в один из кратко временных периодов пребывания на великокняжеском престоле звенигородского князя Юрия Дмитриевича, иконостас был реконструирован: Деисус дополнили двумя иконами мучеников – Димитрия Солунского и Георгия, соименного святого звенигородского князя, а также двумя иконами столпников Даниила и Симеона 696 . Рассматривая далее иконографию и .художественные особенности деисусного и праздничного рядов Благовещенского иконостаса М. А. Ильин пришел к выводу, который оказался в некотором противоречии с его вышеизложенной точкой зрения. Он писал: «...a priori можно предполагать, что Феофан не только возглавил «артель работавших с ним мастеров, но, как говорится, держал в своих руках дирижерскую палочку... Следовательно, художественный замысел иконостаса в целом должен считаться произведением Феофана Грека. Индивидуальность же манеры письма его помощников рисуется приглушенной, подчиненной общей идее» 697 . |
| Не таково ли было положение наше в виду распространения у нас штунды? – Первое появление ее у нас почти не было замечено: прусские немцы свободно насаждали ее у нас, как-бы картофель или семена горчицы. То ведать был должен особый далекий отдел власти. Мы спохватились, когда посеянная штунда сделала значительные успехи в рядах православного населения, а пока мы переписывались, не спеша, по всем правилам канцеляризма и с неизбежным пререканием властей, штунда пробралась в большие центры юга – Одессу, Николаев и даже в Крым, проникла в Курляндию, мелькнула в Польше, прошла по Волыни, свила то там, то здесь прочные гнезда и почти официально пересажена с юга на юго-запад России, в губернию киевскую. Тут все власти, по-видимому, бодрствовали и что-то делали, но каждая отдельно, в круге своих обязанностей, по своим традиционным воззрениям, зачастую, как мы видели, с признаками несомненного либерализма и самых высоких принципов, а штунда коренилась и ширилась на глазах всех действовавших властей. Число сектантов увеличивалось в такой постепенности по годам: в 1875 г. их было 561, в 1876 г. 706, в 1877 г. 946, в 1878 г. 1100, в 1879 г. 1196, в 1880 г. 1380, в 1881 г. 1294 душ обоего пола с детьми. Возвратилось в православие в 1877 г. 18, в 1878 г. 51, в 1879 г. 109, в 1880 г. 58 и в 1881 г. 36. До 1875. г. ересь ограничивалась 7-ю приходами таращенского уезда: Чаплинкой, Косяковкой, Плосском, Веселым Кутом, Попружной, Малой Березянкой и Жидовской Греблей. В 1876 г. она появляется в с. Вотилевке, Винограде и Боярке звенигородского уезда; в 1878 г, в с. Шубиных Ставах, Моринцах, Каменном Броде, Рецках и Яблуновке того-же уезда; в 1879 г. в с. Тиновке, Розумнице и Крутых Горбах таращенского уезда и в с. Чижовке и Красногородке звенигородского уезда; в 1880 году проникает в сквирский и чигиринский уезды, наконец в 1883 г. появляется и в предместье г. Киева Дымиевке. Положение секты за 1883 и 1884 годы относительно числа ее последователей и местностей, в которых они находятся, представляем в следующей таблице: |
| «А не сильная туча затучилася; а не сильнии громы грянули: куда едет собака крымской царь? А ко сильному царству московскому. А нынеча мы пойдем к каменной Москве, а назад мы пойдем, Рязань возьмем. А как будут они у Оки-реки, а тут они станут белы шатры разставливать. А думайте вы думу с цела ума: кому у нас сидеть в каменной Москве, а кому у нас в Володимере, а кому у нас сидеть в Суздале, а кому у нас держать Резань старая, а кому у нас в Звенигороде, а кому у нас сидеть в Нове-Городе. Выходит Диви-Мурзы сын Уланович. А еси государь наш крымской царь! А тебе, государь, у нас сидеть в каменной Москве, а сыну твоему в Володимере, а племяннику твоему в Суздале, а сродничу в Звенигороде, а боярину копюшему держать Резань старая, а меня государь поцелуй Новым-Городом: у меня лежат там свет добры дни батюшко Диви-Мурза сын Уланович». Чрезвычайно-характеристично выразилась в этой исторической песне вспышка доселе скрытого, но живучего татарского антагонизма к русской народности и старой татарской притязательности. Ясно выразилась также и старая удельно-областная рознь городов и народностей в смутное время. В это время, не только обнаружилась старая земско- областная разрозненность прежних главных удельно-областных городов, но и татары еще раз покушались снова разделить велико-русскую землю на уделы, и между кем же? Между своими татарскими князьями – мурзами! Так татарское национальное право еще сильно боролось с славяно-русским, московским преобладаньем. При этой жизненности татарского элемента и непрочности федеративной связи юго-восточных и сибирских инородческих провинций с Москвой, понятно, почему в смутное время зашевелились, забунтовали почти все инородцы и юго-восточные, казанские и сибирские. Шерть или присяга, которую дали московскому царю инородцы казанские и сибирские, в смутное время рушилась. «И те люди (читаем в актах исторических), которые в Московском государстве, и татары, и черемисы, и ногаи, и чуваши, и вотяки, и мордва, и сибирцы, и остяки и многие неверные народы и дальние государства, которые в царской державе Василия Ивановича Шуйского, ныне забыв страх Божий, отложились, скопясь разбойнически, сговорясь с ворами казаками, нашли на Рязанскую землю и на прочие города». |
| сост. А.Ф. Грушина Приложение Письма священника Алексия Мечёва сыну Сергею Воскресенье, 16 июня. 1913 год Дорогой Серёжа, очень рад за тебя. Вижу, что поездка твоя за границу принесёт пользу не только тебе, но и всем нам. Все, разъехавшись, довольно скоро соскучились друг о друге. Сейчас получил письмо от Нюши 1067 , которая пишет, что очень соскучилась обо мне и на днях выезжает из Алексина. Саша 1068 пишет, что общество в Кастрополе 1069 не совсем симпатичное, пишет, что скучает обо мне. Мне же до сих пор не пришлось, не только уехать в отпуск, но даже съездить в Звенигород. Сытин 1070 засуетился с нашей постройкой дома и хлопотал о немедленном заключении нотариального договора и ходатайства перед Святейшим Синодом о дозволении заключить договор на 24 года. Все эти дела потребовали пребывания в Москве и ежедневного хождения в Консисторию. Ходил к доктору, который, прочитав исследование мочи и выслушав, сказал, что он доволен мной, ездить на Кавказ для меня, нервного, без нужды нет надобности, пить воду не надо, а на Кавказе в настоящее время большой съезд, воды дожидаются по целым дням, и это нервного человека может ещё больше расстроить, а советует ехать в Крым, на солнце, ввиду застарелого бронхита, и лежать на солнце или куда-либо ещё в теплое и сухое место. Думаю, что соберусь в Крым или уеду в Звенигород на месяц. В настоящее время, сидя в Москве на Солянке 1071 один, очень соскучился обо всех, а в особенности о дорогом моем сожителе по помещению. Придёшь к себе в комнату нашу с тобой, посмотришь: всё, кажется, здесь – и стол стоит по обыкновению, и лыжи стоят, и постель, а дорогого хозяина, владетеля всего этого – милого Серёжи, нет. Сперва пришлось поплакать о тебе: на чужой стороне один, что-то его встречает на чужбине – вот какие мысли гнездились в моей голове, но, получив первую открытку из-за границы, я, возблагодарив Милосердного Господа за тебя, совершенно успокоился. Теперь одно могу писать: будь здоров, весел, набирайся сил и здоровья. Хорошенько знакомься со всеми по возможности достопримечательностями и чаще пиши. Твои послания меня очень радуют. Читая их, чувствую, что я будто с тобой. |
| Ректор МДА епископ Звенигородский Кирилл прочитал в Президентской академии лекцию «Вера в Богочеловека» 20 апреля 2023 г. 18:42 18 апреля 2023 года в Президентской академии состоялась открытая лекция президента Научно-образовательной теологической ассоциации (НОТА), ректора Московской духовной академии , доктора теологии епископа Звенигородского Кирилла «Вера в Богочеловека». Встреча состоялась в рамках Всероссийского студенческого литературно-художественного фестиваля «Души моей прекрасные порывы…», организованного Институтом государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС при поддержке НОТА. В ходе лекции епископ Кирилл поделился своими представлениями о понятиях веры и доверия, раскрыл их философский смысл и значимость в жизни человека. Обзор различных религиозных вероучений, повествование о деяниях христианских святых, а также откровенный рассказ о личных поисках владыки, которые привели его к Православию, вызвали интерес аудитории. По мнению архиерея, человек не может жить без веры, поскольку она освещает жизненный путь человека, дает уверенность в своих силах и позволяет стойко переносить неизбежные испытания. Как сохранить веру, если преследует череда неудач? Как избежать разочарования в любви и дружбе и сохранить доверие к ближним после конфликтов? На эти и другие вопросы епископ Кирилл ответил, обращаясь к личному опыту, словам православных святых и даже высказываниям известных ученых, нобелевских лауреатов, среди которых, как выяснилось, по статистике всего лишь 10% атеистов. Говоря о непознаваемости Бога, владыка Кирилл подчеркнул, что человека нельзя привести к вере логически, как невозможно и заставить кого-либо поверить. «На вопрос о том, может ли Бог создать такой камень, который он потом не сможет поднять, кто-то из мудрых сказал: да, Бог создал такой камень — это сердце человека. Если человек не потянется сердцем, не полюбит сам, Бог не перевернет ему душу насильно». Архиерей обратился к словам Федора Достоевского, Альберта Эйнштейна, Натальи Бехтеревой о пути к вере, напомнив знаменитую цитату немецкого ученого Вернера Гейзенберга, открывшего принцип неопределенности: «Первый глоток из кубка естествознания делает нас атеистами, но на дне сосуда нас ожидает Бог». |
|
|
