| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М. В. ЛОМОНОСОВА Главное здание Московского Государственного университета на Воробьёвых горах. 1949–1953 гг. Фотография. 2015 г. Главное здание Московского Государственного университета на Воробьёвых горах. 1949–1953 гг. Фотография. 2015 г. (МГУ), один из старейших и крупнейших классических университетов России. Первое название - alma Universitas Elisabethana, т. е. Елизаветинский университет,- получил после подписания указа 12 янв. 1755 г. имп. Елизаветой Петровной и носил его до смерти учредительницы. Затем до 23 февр. 1917 г. назывался Императорский Московский университет, с февр. по окт. 1917 г.- Московский университет, с кон. 1917 г.- Московский государственный университет, с 1918 г.- 1-й Московский университет, с сент. 1930 г.- Московский государственный университет, с 20 окт. 1932 г.- Московский государственный университет им. М. Н. Покровского, с 11 нояб. 1937 г.- Московский государственный университет. С 7 мая 1940 г. МГУ носит имя М. В. Ломоносова . C 22 окт. 2014 г.- Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова». XVIII в. Основание МГУ Идея создания ун-та в Москве принадлежала фавориту имп. Елизаветы Петровны камергеру-меценату И. И. Шувалову. Им была составлена записка в Правительствующий Сенат о необходимости организовать в Москве ун-т и 2 гимназии, ее черновик он послал Ломоносову. Итогом переписки стало письмо (до 19 июля 1754) Ломоносова Шувалову, где были изложены предложения о создании ун-та с 3 фак-тами: философским, юридическим и медицинским, а также о создании гимназии, предложен план кафедр (см.: Антология педагогической мысли России XVIII в./Сост.: И. А. Соловков, Г. Н. Волков, С. Ф. Егоров, А. Н. Копылов. М., 1985. С. 92-93). После утверждения 19 июля 1754 г. Сенатом «Доношения об учреждении в Москве университета и двух гимназий» (с приложением проекта его организации) 8 авг. последовал указ имп. Елизаветы Петровны о передаче ун-ту Аптекарского дома у Воскресенских (Куретных) ворот (ныне на этом месте находится здание ГИМ). 22 авг. 1754 г. по указу Московской сенатской комиссии архит. Д. В. Ухтомскому было поручено составить план ремонта здания и смету расходов на выполнение работ, но переустройство затянулось, ун-т не удалось открыть к янв. 1755 г. Одновременно приобреталось университетское оборудование, необходимые приборы заказали в Голландии, с помощью АН покупали книги для б-ки, обустраивали минералогический кабинет и химическую лабораторию. Промышленники П. А. и Г. А. Демидовы совместно пожертвовали в пользу ун-та в 1755 г. 13 тыс. р., а через 2 года - еще 8 тыс. р.; эти деньги в сумме составили полуторагодовой бюджет ун-та. |
| А на место его преосвященства в Киев еще не слихать никого. Я надюсь, что его преосвященство високомонаршою милостию много фастал, приехавши, а нине сугубо будет фастать. Дай Бог всегда такова, а не лучшая била б им милость високомонаршая» 253 . Из того же письма Софрония Тернавиота видно, что при дворе государыни, оставшейся недовольной отношением св. синода к делу о борьбе между Киево-Печерской лаврой и м. Тимофеем Щербацким, наводились справки касательно правового положения киевского митрополита и Киево-Печерской лавры, а также и отношений св. синода к ним. По словам С. Тернавиота (в письме от 7 января 1754 г.), «в святейший правительствующий синод, по изустному ее императорского величества указу, з кабинета прислан в двоих пунктах запрос: 1) какие указы от власти синодальной над Троицкой Сергиевой лаврой и когда в какой силе учинени, по которим всякие повеления от синода в оную лавру посилаются? 2) Киевский митрополит и Киево-Печерская лавра состоят ли под синодом, подобне протчим в Великой России епархиям и монастирям и по каким указам? Токмо еще святейший синод не ответствовал, а в какой силе будет ответ, вашего ясне в Богу високопреподобия известить не умедлю». Мы не знаем, какой ответ был дан св. синодом на обращенный к нему запрос. Есть основания думать, что в связи именно с указанной сейчас перепиской стояло особое высочайшее повеление, обявленное св. синоду указом от 20 января 1754 года. Согласно этому указу, св. синод, без предварительного доклада императрице, не мог ни определять никого из монахов и мирских в св. Троицкую Сергиеву лавру, ни увольнять из нее 254 . Вероятно, Софроний Тернавиот немедленно сообщил в Киев о таком высочайшем повелении, касавшемся, правда, одной только св. троицкой Сергеевой лавры. Киево-Печерский архим. Лука Белоусович с братией тотчас же (16 февраля 1754 года) поспешип обратиться с прошением к государыне императрице о распространении привиллегии, предоставленной троице-сергиевой лавре, и на Киево-Печерскую обитель, не указывая никаких других мотивов своей просьбы, кроме простой ссылки на пример Троице-Сергиевой лавры 255 . |
| Эти изменения стиля нашли отражение в трудах испан. теоретиков. В трактате иезуита фра Лоренсо де Сан-Николаса «Искусство и применение архитектуры» (I ч. 1639; II ч. 1665) не только были описаны новые достижения и формы испан. барокко (в частности, деревянная конструкция купола Сан-Исидро), но и сформировано представление о зодчем - члене религ. братства. В трактате «Светская архитектура, правильная и искаженная» (1668) Хуан Карамуэль Лобковиц критикует Витрувия и считает, что зодчество не свод установленных правил, а дисциплина, открытая новым веяниям, экспериментам и изменениям. В сер. XVII в. в испан. архитектуре можно отметить дальнейшее совершенствование и усложнение барочного стиля. Этот процесс отражен в постройках кастильского архит. Хосе де Вильяреаля, для которых характерно сочетание сурового внешнего облика с использованием обильной позолоты и штуковой лепнины в интерьере (капелла Сан-Исидро в ц. Сан-Андрес в Мадриде, совместно с Себастьяном Эррерой Барнуэво, 1642-1669). Вильяреаль также принял участие в завершении начатых Гомесом де Морой зданий ратуши и дворцовой тюрьмы в Мадриде, их фасады он дополнил сложными многопрофильными ордерными композициями типа ретабло, приспособив, т. о., схему декора фасада, появившуюся в искусстве испан. Возрождения, к стилю барокко. Еще большую свободу и живописность в использовании архитектурного декора можно наблюдать в постройках др. мадридского архит. Хосе Хименеса Доносо (двор коллегиума Санто-Томас-де-Акино в Мадриде, 2-я пол. XVII в.; перестройка здания Хлебной биржи на Пласа-Майор в Мадриде после пожара 1672), получившего в лит-ре эпохи неоклассицизма прозвище Эль-Корруптор (Развратитель). Собор Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар в Сарагосе. 1681–1754 гг. Собор Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар в Сарагосе. 1681–1754 гг. Со 2-й пол. XVII в. формы барокко активно использовали не только в Кастилии, но и в др. областях И. Так, в 1681 г. было начато строительство базилики Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар в Сарагосе (в целом завершена в 1754, Франсиско де Эррера Младший). |
| Но как уже от 1752 года, особливо в 1753 году пришел и возрастом и имуществом в лучшее состояние, и по услужности моей прилежанием и смыслом к письменным делам стал быть любим вышеупомянутому управителю Залевскому, то уже мать моя, видя мое поведение, оставляла более на произволении моем, даже и в женитьбе предоставляла мне на волю. Итак, в том же 1753 году, октября 31-го числа, с позволения ее и управителя, женился на дочери именитого крестьянина Петра Гурьянова, сына Косолапова, именем Дарья, причем приданое ее состояло только в собственной одежде и белье, а мне в корысть ничего, да я о том и попечения не имел, а желал иметь согласную моему нраву, в чем и благодарю всещедрого Бога, что я не обеспокоен гораздо первою, а весьма доволен участью второй жены, о которой сказано будет ниже, почему советую я всякому христианину искать доброго человека, а не приданого — это чрез прошение в молитвах своих у Бога. Не успел я, так сказать, расцвести своим благополучием, а не только чтоб вкусить плодов своих, то вскоре зависть, ранив глаза свои, не оставила наводить препятствий, ибо в 1754 году господин мой, граф Сергей Павлович , из чужих краев прибыл в Москву. Государыня императрица Елизавета Петровна , желая его женить на сестре господина Ивана Ивановича Шувалова , возвратила ему из описи дом и вотчины в полное владение. Те же, которые ненавидели управителя Залевского, недоброжелательны были и ко мне, по причине моей к нему услужности и что он меня отменно против прочих почитал и награждал, усмотря удобный для них случай при начале вступления графского во владение, выдумали оклеветать его управителя, якобы в неправосудии, во взятках, в обогащении и в прочем, что только могли выдумать. В сей партии не последний был дядя мой родной Афанасий Степанович Травин, который был в рассуждении его старшинства, а моего в выгодах преимущества, неприятен, а потому и проискивал средства, чем бы меня озлобить; выдумал он оклеветать графу, будто я к нему недоброжелателен, и, не желая быть за ним, желая за другого господина (чего по совести в мысли моей не было), но он, согласясь с прочими на то склонными, поехал в Москву для жалоб, по принесении которых прислали из Москвы повеление, чтобы меня туда выслать, почему я в августе того же 1754 года туда из Пскова отправился на ямских, с прапорщиком Иваном Львовым Большим, и чрез пять суток приехал, где прожил три недели, но, по оклеветанию их, Божьим защищением, скорбного ничего не видел, хотя и старались, пристав к дяде моему и другие коварные люди, оскорбление нанести; однако ж, слава Богу, благополучно отпущен 22 сентября того же 1754 года в дом свой; только вышеупомянутый управитель от должности его отрешен, а на место его никто не определен. |
| Софроний Тернавиот теперь считал свою миссию исполненной и потому тогда же начал просить архимандрита о разрешении ему возвратиться в печерскую обитель. Уже в письме от 11 мая 1754 года, упомянув об отъезде из Москвы в С.-Петербург высочайшего двора, Софроний Тернавиот прибавлял: «я такожде ожидаю вашего ясне в Богу високопреподобия архипастирского повеления». Более подробно он говорит о том же в следующем своем письме от 16 мая 1754 г. «Понеже», – писал Софроний Тернавиот на этот раз архим. Луке, – «височайшое ее императорского величества з Москвы в Санкт-Петербург сего мая 13 числа последовало отсутствие и все господа инние з ея величеством в Санктпетербурге, а другие, кои остались здесь в Москве, отъехали в свои деревни, а мне уже жить здесь в Москве ни для чего, ибо и слабость здравия моего давно понуждала и нине крайне понуждает, вашего ясне в Богу високопреподобие утруждая, в святую лавру приездить просить архипастирского благословения. Того ради всепокорнейше вашего ясне в Богу високопреподобия, милостивого моего отца и архипастыря, прошу в святую лавру приездить архипастырски повелеть мне, понеже я собою без воли вашего ясне в Богу високопреподобия того учинить не смею, на что милостивого повелителного архипастирского ожидаю ордера» 262 . Однако на сей раз Софронию Тернавиоту не удалось возвратиться в свою родную обитель. Его постарались удержать еще на некоторое время в Москве для исполнения разных поручений, причем ему пришлось далее пропутешествовать в С.-Петербург. Дело происходило следующим образом. Сначала, как мы знаем, архимандрит Киево-Печерский Лука Белоусович сам предполагал быть в Москве. Но впоследствии он изменил свое прежнее намерение и письмом от 26 апреля 1754 года известил синодального обер-прокурора Львова о невозможности в то лето приехать ему в Москву для того, чтобы, как он выражался, «ея императорскому величеству всеподданнейший поклон отдать и за высочайшую ея императорского величества явленную к святой Киево-Печерской лавре милость раболепное благодарение принесть» 263 . |
| Синода, сличен был с предыдущею описью Синодальной библиотеки 1754 г., и оказалось, что все книги, значащиеся в сей описи, были внесены в новый каталог. И действительно по произведенной мною проверке этого результата сличением каталогов 1754 и 1773 гг. – получилось тоже самое: громадное большинство рукописей описи 1754 г. можно было указать в новом каталоге и только относительно некоторых, немногочисленных, рукописей можно было заметить разногласие в определении их. Таким образом количество греческих рукописей Синодальной библиотеки и в 1773 г. было тоже, что и ранее, в 60-х годах сего столетия. Но в числе греческих рукописей Дрезденской библиотеки, купленных ею у проф. Маттеи, как было указано выше, имеются не только листы, вырванные в том или другом количестве из Московских рукописей, но и рукописи цельные, в полном составе, относительно коих есть полное основание предполагать, что и оне ранее находились в Синодальных библиотеках. Их Маттеи мог присвоить себе, сдав в библиотеку другие греческие рукописи minoris pretii, как он выражается о некоторых из них, т.е. совершив подмен. Во время первого своего пребывания в Москве (1772–1784 гг)., когда главным образом им и были произведены хищения из Синодальных рукописей, Маттеи дозволено было брать их на дом и их находилось иногда у него, по его собственным словам, до 20 212 . При незнании лицами, заведывавшими Синодальной библиотекой, греческого языка – это очень легко было сделать и в подтверждение сего можно указать на некоторые факты. В числе греческих рукописей Синодал. библиотеки Маттеи описывает одну ркп. XIV в., на 101 листе, содержащую сочинения Арата со схолиями (под CCXXIII); в настоящее время в Синодальной библиотеке этой рукописи нет, она находится в Харькове, а в Москве осталась другая подобная ей рукопись (по оффиц. каталогу за 236), на 377 листах 213 . Она исчезла в период времени до 1789 года, потому что Новоспасский архимандрит Павел, в силу указа Синодальной Конторы от 29 ноября 1789 г. осматривавший библиотеку, сделал в каталоге 1773 г., между прочим, следующее замечание: «во оной книге подписи Синод. |
| В виду изложенных обстоятельств, 21 декабря 1754 г., Синод постановил, в ответ на вышеприведенное требование Сената, отослать ему копии с экстракта, поданного 14 августа 1754 г. Кабинету, но с объяснением, что на показанные в нем остатки нельзя рассчитывать, т.к. среди доходов некоторых архиерейских домов оказались упомянутыми специально епархиальные доходы такие, как данные с церквей, пошлинные с венечных памятей и другие, сведений о которых, за умолчанием о них в указе 1 октября 1748 г., Синод, со своей стороны, не требовал; затем ссылка Сената на штаты 1724 г. неосновательна, т.к. они не приведены в действие, а что делалось после 1727 г. Синоду неизвестно, хотя о представлении в Кабинет ведомостей Коллегии Экономии было подтверждено еще В. указом 7 сентября 1739 г. Далее, об упомянутой Сенатом конференции 13 апреля 1744 г. Синоду точно также ничего неизвестно, если же тогда и говорилось что-либо о некоторых ведомостях, истребованных по В. указу 22 декабря 1740 г. к сочинению штатов, то при вступлении на престол Императрицы Елизаветы по И. В. указу от 12 декабря 1741 г. все распоряжения, состоявшиеся в два предыдущие правления были отменены, так что и собираемые ведомости остались без всякого действия. А после этого Св. Синод никаких указов о сочинении штатов не имеет. Наконец, хотя ведомости об определенных 10 архиерейских домах и 55 монастырях и имеются в Синоде, однако, они не могут служить Сенату достаточным материалом, т.к. суммы, определенные на содержание этих учреждений были показаны общей цифрой а не порознь, сколько на какие расходы, а прочие с тех архиерейских домов и монастырей доходы собираются в Канцелярию С. Э. Правления и расходуются согласно указу 15 июля 1744 г. по табелю 1710 г. и другим указам, поскольку тогда же обязался Св. Синод. В свою очередь, во исполнение Высочайшей воли, сказанной Львову, Синод потребовал от Сената сведений (которых тот именно и просил от Синода) если они у него есть. Вместе с тем обо всей этой переписке постановлено было донести Императрице 462 . |
| Между тем, после повторенных 11 и 29 марта 1754 г. требований 453 , 27 апреля Императрица уже лично спросила обер-прокурора Св. Синода А.И. Львова, почему до сих пор не представлены ведомости, затребованные указом 1 октября 1748 г., если же, представить их невозможно, то почему? 454 Об этом на другой же день Львов предложил Синоду 455 , причем, по справке оказалось, что уже в ноябре 1749 г. экстракт с ведомостями (в каком виде и насколько удовлетворительными – см. выше) был представлен в Кабинет, но барон Черкасов их не принял. Определением от 3 августа, т.е. через три месяца с лишним, Синод постановил составить новый экстракт и вместе с подлинными ведомостями подать в Кабинет 456 . И действительно, доклад с экстрактом был подан Императрице в придворной комнатной церкви через ее духовника, протоиерея Дубенского, причем, требуемые ведомости были представлены в кабинет особо полностью, за исключением содержимых на казенном жалованьи Астраханского и Иркутского архиерейских домов, однако, барон Черкасов опять их не принял, заявив, что «ему до этого нужды и дела нет» 457 . Затем 22 ноября 1754 г. Львов довел до сведения Синода, что 20 ноября Императрица спрашивала его, почему Св. Синодом до сих пор не представлены сведения о монашествующих и числе убылых порций, для точного о них определения, на что он ответил, что никаких сведений об определении числа монашеских порций в Синоде нет. Тогда Императрица сказала: если в Св. Синоде нет, то почему он не требует их от Сената? 458 . По справке 459 в Синодальной Канцелярии оказалось, что никаких подобных сведений дано быть не может за отсутствием их в Канцелярии С. Э. Правления 460 , т.к. составленные еще Монастырским Приказом определения сгорели в пожаре 29 мая 1737 г. и Коллегии Экономии удалось добыть копии только из некоторых монастырей, да восстановить по оставшейся после пожара переписной книге Монастырского Приказа; что штаты 1724 г. не приведены были в действие; что же сделано было по В. указам 3 февраля и 27 мая 1727 года – в Синоде неизвестно 461 . |
| Т–т. 258 См. там же типограф, д. 24 л.л. 18,33. Из того же письма С. Т–а видно, что Киево-Печерский архим. Лука сам собирался тогда приехать в Москву с целью лично представиться государыне и ходатайствовать перед нею по делу о типографии. С. Т–т советовал ему торопиться с приездом, потому что отъезд императрицы из Москвы в С.–Петербург предполагался не позже 10 мая 1754 г. «Уже подставние лошади и солдат команди по пути заготовляются», – писал С. Т–т, – «ибо ее величество неотменно изволит с Москвы виступить з 10 числа, которой срок уже и объявлен. Ваше ясне в Богу високопреподобие, буди намерение крайное приездит в Москву имеете, всепокорнейше прошу как возможно поспешить ее величество застать в Москве; дозволительные же прошения как ее величеству, так и в святейший синод прошу прислать вскоре как возможно, да и самим, по отпуске оних, не медлить виежжать». – В особой приписке (см. того же дела л. 19) к тому же письму С. Т–т советовал архим. Луке; возможно скорее прислать для хора императрицы маленьких певчих, о которых ему Μ. Ф. Полторацкий снова напоминал 17 апр. 1754 года; «с нарочитой присилки их» (т. е. певчих), – прибавлял при этом С. Т–т, – «до состоявшагося указа ея величество будет доволнейша, нежели как по указу привезени будут, ибо вскоре и указ к Кириллу Ивановичу Коченовскому имеет быть послан о набирании и присылке ея величеству певчих». 259 См. письмо это в архив К. П. Л. типограф, д. 37 л. 97. ср. л. 98, об., где черновик ответа архим. Луки на это письмо. См. там же монаш. д. 24 л.л. 34–37. Письмо это, по обыкновению, было снабжено тремя приписками, в которых С. Т–т говорит частью о себе и своих нуждах, частью о разных новостях и исполненных им лаврских поручениях. Так, в первой приписке он, упомянув о том, что во все время своего 4-летнего «послушания» он всегда был болен, равно как и теперь был «несовершенно же здрав», просил разрешения на пути из Москвы в Киев заехать в Ахтырку и поклониться, по обещанию, Ахтырской чудотворной иконе Богоматери, прибавляя при сем следующее: «оная же путь моя убитка и малейшего сделать мне не может, понеже ея високопревосходителство госпожа Салтыкова обещать изволила с Кромской своей деревни дать мне подводи в Ахтырку и до самаго Киева». |
| 253 См. арх. К. П. Л. монаш. д. 24 л.л. 1–7. – Данное письмо С. Т–та было передано им в Киев через «господина Савецкого» (Савицкого), о котором С. Т–т в особом письме от того же числа сообщал архим. Луке, между прочим, что он (Савицкий) «между певчими знатнейший человек и в милости високомонаршой находится против протчих отменен, и обо всем будет известно всемилостивейшей государине, как он оттуда (т. е. из Киева) возвратится». В виду этого С. Т–т рекомендовал «господина Савецкого» особенному вниманию архим. Луки, прося его «отменно угостить» Савицкого и прибавляя, по сему поводу, в своем письме, что «чрез милостивое угощение господина Савицкого мои благодетели, коего жалуют, болше ревности возимеют мне патронствовать, коим он милостию вашего ясне к Богу високопреподобия хвалиться будет» (см. там же монаш. д. 24 л. 8).Письмо С. Т–та от 7 января 1754 г, к архим. Луке было снабжено пятью приписками, в которых он передавал разные случайные новости, просьбы и преимущественно известия о переменах в высших сферах, по случаю нового года. Так, напр., в первой приписке С. Т–т сообщал, что переезд государыни из Москвы в С.–Петербург был окончательно («неотменно») назначен на май месяц того года, «а в тяжести и коллегии отпущать указать изволила земного времени по последнем пути, как то уже и указ объявлен сего генваря 5 числа». Во второй приписке говорилось о болезни князя Никиты Юрьевича Трубецкого, которому, по этой причине, С. Т–т не мог вручить письма архим. Луки; «а в утрешний день» (т. е. 8 января 1754 г.), – прибавлял С. Т–т, – «преосвященний московский (т. е. архиепископ Платон Малиновский) намерен со мною к его сиятелству поехать и просить о милостивое предстателство совершенной по челобитью (разумеется, очевидно, челобитная лаврская, поданная С. Т–том государыне 5 декабря 1753 года – см. выше стр. 118–120) резолюции». Особенно интересна третья приписка, а именно следующая: «Мавра Георгиевна (разумеется Μ. Е. Шувалова, см. о ней выше) вспомнивши сорок четвертий год (т. |
|
|
